Наследник Громовержца
– Приветствую вас, дорогие дамы, – вежливо произнес Рик, прикрывая за собой дверь. Затем посмотрел на меня и хищно ухмыльнулся. – Долго же мы тебя искали. Но наконец-то попалась!
– Только не зови Кевина, – быстро проговорила я.
– Не буду. В том случае, конечно, если ты изволишь объясниться по поводу своих расспросов о Ричи.
– Ее ответ тебе не понравится, – отозвалась Бренда, предлагая Рику чашку кофе, которую он с благодарностью принял. – Она говорит, что всему виной банальное любопытство.
– Ага, я так и думал, – констатировал Рик, чем несказанно утешил меня. – Вообразила себя великим сыщиком. А Кевин с Анхелой уверены, что ты виделась с Ричи. Или, на худой конец, узнала о нем что-то новое.
– Не виделась и ничего нового не знаю, – покачала я головой. – Мне очень жаль, что так получилось. Я просто... просто сунула нос в чужие дела. Передай Кевину с Анхелой мои извинения.
– Хорошо, передам, – согласился Рик. – Но только при одном условии.
– При каком? – спросила я, впрочем, наперед догадываясь, что он предложит.
– Давай пообедаем вместе, – подтвердил мою догадку Рик. – Не здесь, а на Астурии. Недавно я приметил на окраине Нуэво-Овьедо один небольшой ресторанчик. Очень тихий, уютный, а кухня там просто отличная.
– Что ж, договорились, – ответила я без всякого энтузиазма. – Но не сегодня, ладно? Как-нибудь в другой раз. Сейчас я... очень занята.
Рик был огорчен, но дальше не настаивал. Еще минут десять он поболтал с нами на разные нейтральные темы, после чего попрощался и ушел, пообещав напоследок, что обязательно передаст мои извинения сестре и зятю.
– Зря ты ему отказала, – произнесла Бренда, когда дверь за ним закрылась. – И я так понимаю, что это уже не впервые.
– Фи правильно делает, что отшивает его, – возразила Сабрина. – Он все равно только о Дейдре и думает. Я бы тоже не захотела быть запасным вариантом.
– Какой там запасной вариант! – фыркнула Бренда. – Она никогда не давала ему ни малейших шансов. В очень похожей ситуации когда-то находился Колин. Он чуть ли не с детства был безнадежно влюблен в Дейдру – я имею в виду нынешнюю Хозяйку, – но в конце концов женился на мне. Значит, ты и меня считаешь запасным вариантом?
Сабрина мигом стушевалась:
– Нет, конечно...
– Вот то-то же. Не делай таких категорических выводов. – Тетушка посмотрела на меня. – Рик неравнодушен к тебе, Фи, это видно невооруженным глазом. Да и тебе он симпатичен, верно?
– Ну... – замялась я, – он приятный мужчина.
– Так зачем избегаешь его? И, кстати, не только его. – Бренда немного помолчала. – К твоему сведению, в Авалоне уже начали поговаривать, что тебе нравятся девушки.
– Да, точно, – подхватила Сабрина. – Я собственными ушами слышала, что у тебя вроде бы роман с Тори.
– Что за глупости! – возмутилась я. – Это просто грязные сплетни!
– А ты не давай для них повода, – посоветовала Бренда.
Феб, принц Сумерек
9
На стадионе грохотали барабаны, рычали и завывали гитары, натужно стонали басы, а сильный мужской тенор проникновенно пел о полете дракона. Концерт сопровождался грандиозным лазерным и пиротехническим шоу. Стотысячная аудитория – в основном подростки и молодежь – буквально стояла на ушах. Рок-группа «Das Wizards» находилась на пике своей популярности, а сегодняшний пятичасовой марафон был анонсирован музыкантами как прощальный перед их уходом в мир иной. Правда, никто всерьез не верил в это заявление, считая его очередным рекламным трюком. А зря.
Я наблюдал за выступлением «визардов» в ВИП-ложе, где собралась весьма блестящая компания: другие рок-звезды, актеры, топ-модели, продюсеры и прочие-разные акулы шоу-бизнеса. Они вели себя гораздо сдержаннее, чем рядовые меломаны, пили шампанское и обсуждали, какой же сюрприз ждет их в конце – группа «Das Wizards» славилась своими эффектными и скандальными выходками.
Я в этой дискуссии не участвовал, а просто слушал музыку и особенно ревниво следил за партией второй гитары, на которой играл певец. Короткие риффы получались у него безупречно, а вот длинные и замысловатые пассажи давались с некоторым трудом. Зато лидер-гитарист был выше всяких похвал – его виртуозная игра не могла оставить равнодушным ни одного любителя рок-н-ролла. Отчасти на его мастерстве «визарды» каждый раз и в самое кратчайшее время взлетали к вершинам успеха. Но главное, конечно, песни, каждая из которых была бесспорным хитом...
Финальная композиция концерта близилась к концу. Под нарастающее крещендо гитар и бешеную дробь барабанов вокалист затянул: «Драко-он – лети-ит!.. Драко-он – лети-ит!.. Драко-о-о-он!!!», а потом оттолкнул микрофон и одним резким движением сломал свою гитару о колено.
Публика взвыла от восторга, и в угоду ей лидер-гитарист и басист принялись крушить аппаратуру на сцене, орудуя гитарами, как дубинками. Во все стороны полетели искры, а барабанщик с фантастической быстротой разобрал ударную установку и стал швырять на трибуны многочисленные барабаны.
– Тупо и банально, – пробормотал сидевший рядом со мной бритоголовый тип с сережкой в правом ухе; это был популярный ведущий музыкальных программ. – А я-то ожидал чего-нибудь...
Договорить он не успел – в этот момент с небес раздалось такое оглушительное рычание, что перекрыло даже неистовый рев ста тысяч фанов. А в следующую-секунду из тьмы над стадионом прямиком на освещенное прожекторами поле спикировало нечто красное, громадное, с перепончатыми крыльями, длинным, усеянным шипами хвостом и широко разинутой клыкастой пастью, из которой извергались клубы дыма и пламени.
– Мама родная! – взвизгнул кто-то у меня за спиной. – Дракон...
– Чтоб я сдох! – выдохнул еще один. – Прямо как настоящий...
На мгновение умолкнувшие от изумления трибуны вновь разразились ревом и криками, в которых теперь явственно слышались истерические нотки. А четверо музыкантов дружно совершили прыжки, достойные сразу нескольких мировых, рекордов, и оказались на спине дракона. Тварь снова зарычала, дохнула огнем на сцену, мощно взмахнула крыльями и унеслась в ночное небо. Прощальным аккордом по всему стадиону прогремели взрывы акустических колонок, служивших предметом зависти к «визардам» со стороны местных музыкантов. Эти колонки обеспечивали невиданную чистоту звучания во всем диапазоне частот, доступных человеческому уху, и было бы совсем нежелательно, чтобы впоследствии их разобрали и выяснили, что сделаны они по технологии, значительно опережающей уровень развития этого мира. По той же причине на сцене оглушительно взорвался синтезатор, который одновременно исполнял функции микшера и усилителя звука от гитар и микрофона.
ВИП-ложу наконец прорвало, и здесь тоже начался бедлам – не хуже-того, что творился среди обычной публики. А я, повинуясь внезапному импульсу, долбанул молнией по охваченной пламенем сцене, после чего немедленно ушел в Туннель и последовал за драконом.
Впрочем, не совсем последовал, так как дракон совершил мгновенный прыжок, воспользовавшись Силой Источника. Однако я знал, куда он направился, поэтому прибыл на место лишь несколькими минутами позже. Это был большой дом в необитаемом мире, который не первый год служил «визардам» штаб-квартирой.
Всех четверых рок-звезд я обнаружил на лужайке перед домом. Усталые, но довольные, они валялись в траве и от души хохотали. А рядом стоял дракон – теперь уже в человеческом облике, одетый в темно-красный халат. Меня всегда поражала способность адептов Источника к самым фантастическим превращениям, а дядюшка Колин вообще был непревзойденным мастером трансформаций.
– Привет, Феб, – поздоровался он со мной. – Я же говорил ребятам, что это был ты. Не могла молния сама по себе ударить с ясного неба.
– С темного неба, – приподнявшись на локте, уточнил Патрик, лидер группы и мой двоюродный брат, сын Кевина и Дженнифер. – Здорово получилось, Феб! Как в старые добрые времена. Решил нам чуток подсобить?
– Ну вроде того, – ответил я. – Хотя, если честно, вмешиваться не собирался. Думал просто посмотреть, послушать, но под конец не сдержался. Захотелось немножко поучаствовать в вашем шоу.
– Ностальгия замучила, да? – отозвался вокалист Шейн, еще один мой кузен, сын тети Алисы.
– Возвращайся к нам, – уже в который раз предложил Патрик. – Пару месяцев мы передохнем, а потом – в новый мир, в новый бой.
– Творить новые легенды, – подхватил басист Гленн, сын Дейдры, опять же – мой двоюродный брат.
Дядюшка покачал головой:
– И когда вы угомонитесь? Вроде уже взрослые люди, а ведете себя как дети. Пичкаете аборигенов бородатыми шлягерами и без зазрения совести коллекционируете платиновые диски.
– Ой, папуля, чья бы корова мычала! – фыркнул барабанщик Мортон, тоже мой родственник. – Думаешь, я не знаю, сколько ты насобирал ученых степеней и наград?
– Ну так это совсем другое дело, сынок. Я содействую распространению знаний в разных мирах.
– А мы распространяем культуру.
Колин поморщился, как будто у него заболел зуб:
– Если это вы называете культурой... Ай, ладно, о вкусах не спорят. Рад был вам помочь, ребята, но больше на меня не рассчитывайте. Я сыт вашими фокусами по горло. – С этими словами дядюшка исчез.
– Он просто кокетничает, – сказал Мортон, поднимаясь с травы. – В следующий раз согласится как миленький.
– А если нет, – сказал Патрик, – то попросим моего отца.
– Или деда, – предложил Шейн. – Дракон Артур – это будет круто!
– Еще бы, – согласился Патрик и вслед за остальными вскочил на ноги. – А теперь будем праздновать. Присоединишься, Феб?
– С удовольствием, – ответил я.
Мы прошли в дом, где заблаговременно был накрыт стол с едой и выпивкой. Гленн, мастер по части кулинарной магии, снял заклятие, которое в течение последних нескольких часов сохраняло свежесть блюд, а Мортон включил огромный телевизор и пустил запись финальной части концерта – в одну из камер на стадионе был вмонтирован специальный «жучок» с крохотным колдовским камнем, который ретранслировал видеосигнал на здешний приемник.
Устроившись за столом, ребята оценили со стороны свой эффектный уход, дружно согласились, что с каждым разом Колину все лучше удается роль дракона, и похвалили меня за роскошную молнию. Затем мы выпили по первой рюмке виски – за успешное покорение очередного мира – и приступили к пиршеству. А на экране ошалевшие фаны прорвали заграждение и выбежали на поле, смешавшись с пожарными, которые тушили охваченную огнем сцену.
– А серьезно, Феб, – сказал Патрик, взламывая руками панцирь особо крупного лобстера. – Возвращайся в команду. Без тебя не так весело.
Я лишь неопределенно промычал, занятый разделкой жареного гуся.
– И избавь меня от гитары, – добавил Шейн. – Она мешает мне петь.
– Вы могли бы уже давно взять второго гитариста, – заметил я. – Желающие найдутся.
Мортон согласно кивнул:
– Да еще в очередь выстроятся. Мы уже несколько раз собирались объявить конкурс, но в последний момент отказывались.
– Почему?
– А разве не ясно? – отозвался Гленн, разливая по рюмкам новую порцию виски. – Ведь это означало бы, что мы окончательно смирились с твоим уходом.
Между тем экран погас – встроенный в камеру «жучок» самоликвидировался. Мортон включил запись концерта с самого начала и уменьшил громкость до приемлемого уровня.
– В том-то и дело, – сказал он. – Нам не нужен просто еще один гитарист. Нам нужен ты. – Мортон поднял рюмку. – Выпьем за тебя!
Мы выпили по второй. Виски слегка ударил мне в голову, мир в глазах стал более красочным и радостным, а тревожные мысли немного отступили. Чтобы прогнать их еще дальше, я сразу выпил и третью рюмку.
– Если ты настаиваешь, – вновь заговорил Патрик, – будем исполнять больше собственных песен. Скажем, каждую третью.
– Или каждую вторую, – пошел еще дальше Шейн. – В конце концов, «Полет дракона» – наша вещь. И везде она становится хитом.
– Суперхитом, – уточнил Гленн. – Даже мегахитом.
– Чего не скажешь об остальных, – заметил я.
– Да, остальные слабее, – согласился Патрик. – Гораздо слабее.
– Полный отстой, – резюмировал Мортон.
– Нет, не отстой, – возразил я, почувствовав себя уязвленным: ведь большинство наших песен сочинили мы с Патриком; в том числе и «Полет дракона». – Совсем не отстой, а просто хорошие, добротные вещи – правда, на любителя. Но вам же этого мало, вам нужны только «супер» и «мега», и на меньшее вы не согласны.
– Несогласны, – подтвердил Мортон. – Потому что привыкли быть номером один. А это затягивает как наркотик.
– Слава только тогда чего-нибудь стоит, когда она заслуженна.
– А разве мы ее не заслужили?! – возмутился Гленн, обильно намазывая тонкий кусок хлеба красной икрой. – Все мы классные музыканты, Патрик у нас вообще гений, а Шейн потрясно поет. Просто у нас лучше получается исполнять чужие вещи, чем сочинять собственные. И я не вижу в этом ничего плохого. Вот, например, в попсе только так и делают. Там строгое разделение труда: одни сочиняют, другие играют, третьи поют.
– Так то же попса! – стоял я на своем. – Дешевка.
– Ладно, парни, – примирительно произнес Патрик. – Хватит споров. Сегодня мы празднуем покорение четвертого мира. А о делах поговорим завтра.
– Послезавтра, – сказал Мортон. – Завтра будет отходняк.
– Кстати, – добавил Шейн, – не пора ли привести девочек?
– Позже, – покачал головой Патрик. – Спешить нам некуда.
В дальнейшем мы о разногласиях не упоминали, а весело пьянствовали, болтали о пустяках и предавались воспоминаниям. Я чувствовал себя легко и беззаботно – и не только благодаря выпитому виски, но еще и потому, что находился в компании старых друзей, с которыми меня многое связывало. Мы дружили с самого детства, и я, бывая на Земле Артура, вечно пропадал в их компании. Став подростками, мы увлеклись рок-н-роллом, собирали по разными мирам записи, а несколько позже убедились, что и сами неплохо играем, поэтому решили создать собственную рок-группу. Однако в колдовских Домах, крайне консервативных но своей природе, такая музыка никогда не была в почете, и нас соглашались слушать разве что родственники – да и те в большинстве неохотно. В конце концов, когда старшему из нас, Патрику, исполнилось девятнадцать, а младшему, Мортону, шестнадцать, мы обосновались в одном из миров простых смертных, где как раз был расцвет эпохи рок-н-ролла.
Не стесненные в деньгах, мы довольно быстро раскрутились и уже через два года стали весьма популярной группой. Но нас это не устраивало, нам хотелось большего, мы стремились стать не просто хорошей командой, а самой лучшей – чтобы нашу музыку слушали и спустя десятилетия. Вместе с тем нам хватало самокритичности, мы отдавали себе отчет в том, что наши песни явно недотягивают до уровня шедевров. Однако желание стать звездами первой величины было столь велико, что мы не устояли перед соблазном и выпустили в свет альбом, полностью состоящий из суперпопулярных в других мирах и уже проверенных временем хитов.
Разумеется, будь мы плохими музыкантами, из этой затеи ничего бы не получилось. Бездарный исполнитель способен испоганить любой шедевр – хоть «Лунную сонату», хоть «Дым над водой». Но мы оказались хорошими исполнителями, и некоторые композиции в нашей обработке звучали даже лучше, чем в оригинале. Альбом произвел настоящий фурор и в считаные дни стал золотым, а потом и платиновым. За ним последовал второй плагиаторский альбом, который вознес нас на музыкальный Олимп, а третий прочно закрепил наше лидерство. И вот тогда мы обнаружили, что быть наверху не так интересно, как стремиться к еще недостигнутым высотам. Нам стало скучно, и мы решили уйти. В то время и родилась идея с драконом, а также песня «Полет дракона» – единственная нашего собственного сочинения, которая ничем не уступала краденым хитам.
Короче говоря, мы покинули тот мир и поселились в другом – тоже вполне рок-н-ролльном. Там история повторилась, только в более сжатые сроки: мы начали со своих песен, громкого успеха не добились и вновь стали играть чужие хиты, что моментально принесло нам всемирную известность, которая вскоре стала тяготить. После эффектного прощания с тамошними фанами и отбытия на драконе я решил завязать с музыкой и ушел из группы. Формально – из-за несогласия с тем, что в нашем репертуаре преобладает плагиат. Но действительная причина лежала глубже: я внезапно осознал, что начинаю свою долгую жизнь с того, чем занимаются девяносто девять процентов колдунов и ведьм – ее бесцельным прожиганием. А мне хотелось иметь в жизни серьезную цель; я жаждал наполнить ее глубоким смыслом.
За эти пять лет я многое успел: закончил Олимпийский университет и получил степень бакалавра медицины и психологии, стал в меру своих скромных сил помогать тете Помоне в ее врачебной практике и научных исследованиях, а Хозяйка включила меня в список кандидатов на Силу Источника – причем неожиданно для себя я оказался в самом верху этого списка. Плюс еще ежегодные выступления в роли Громовержца, благодаря которым я становился все более популярным среди сумеречной молодежи. И вот буквально на днях выяснилось, что и Порядок имеет на меня свои виды. Моя жизнь наполнилась смыслом. Даже переполнилась им...
И сейчас, в обществе друзей, вполне довольных своей судьбой, я понял, что пять лет назад совершил ошибку. Ведь именно тогда я был по-настоящему счастлив – пусть даже счастье это не было безоблачным. Мне очень не нравилось, что мы стяжали чужую славу; я бы хотел, чтобы мы заслужили ее сами, исключительно своим трудом и талантом. Но, увы, последнего нам недоставало, никто из нас не был выдающимся композитором – зато у нас хватало мастерства, чтобы талантливо исполнять чужие вещи. Мы дарили радость миллионам людей, без нас они никогда бы не услышали всех этих песен. И разве можно называть это бесцельным прожиганием жизни?
Уже порядочно пьяный, я сказал об этом ребятам и полностью признал перед ними свою неправоту. Они встретили мои слова с огромным воодушевлением и не мешкая провозгласили тост за воссоединение нашей Команды. Затем Шейн безапелляционно заявил, что мы уже созрели для женской компании, и вместе с Патриком отправился за девчонками. А дальше я ничего не помнил.
10
После такой грандиозной попойки я конечно же проснулся с жуткой головной болью. Вдобавок за окном ярко светило солнце и слепило глаза.
Лежал я на кровати в своей комнате – вернее, в той, которая прежде была моей, а когда я ушел из группы, стала бесхозной. Вид у нее был несколько заброшенный: если ребята и проводили здесь уборку, то нечасто и не очень тщательно. Пыль лежала на мебели, в воздухе пахло затхлостью, а постельное белье было отнюдь не первой свежести.
Сделав над собой усилие, я встал с кровати и потопал в ванную. Еще не до конца проснувшийся, терзаемый похмельным синдромом, я совсем не обратил внимания на доносившийся оттуда шум воды и опомнился лишь тогда, когда увидел под душем стройную светловолосую девушку лет двадцати с виду. В первый момент у меня даже замерло сердце: на какую-то невероятную секунду мне показалось, что это Фиона. Но потом иллюзия рассеялась и я понял свою ошибку. В душевой кабине стояла совершенно незнакомая девушка – просто похожая на Фиону.
Невнятно промычав извинения, я собрался ретироваться, но она сказала:
– Все в порядке. – Голос у нее был такой же звонкий и одновременно бархатистый, как у Фионы. – Я уже закончила.
Выключив воду, девушка надела халат, взяла полотенце и торопливо вышла из ванной. Мои попытки вспомнить ее ни к чему не привели. В конце концов я махнул на все рукой и занялся своим самочувствием.
За десять минут при помощи колдовства и контрастного душа я избавился от похмелья. Головная боль прошла, исчезла ломота в теле и прочие неприятные ощущения, зато меня охватили слабость и сонливость: у нас, колдунов, был свой отходняк, который выражался во временном упадке сил.
Когда я вернулся в комнату, девушка сидела перед зеркалом и расчесывала влажные волосы.
– Я не нашла фен. – Она говорила по-немецки, и это было хорошо: ту англо-голландскую мешанину, которая в ее родном мире называлась американским языком, я понимал с большим трудом. – Вы что, вообще не пользуетесь электроприборами?
– Пользуемся, но не всегда, – ответил я и наложил на ее волосы заклятие, которое быстро, но очень аккуратно подсушило их.
– О, спасибо, – кивнула девушка и слегка улыбнулась. – Впечатляет... Мне в это трудно поверить, но с фактами не поспоришь. Вы действительно колдуны.
Я воздействовал на нее еще одним заклятием – тестовым, на наличие Дара. Но она никак не отреагировала, совсем не почувствовав его, что свидетельствовало об отсутствии у нее колдовских способностей. Несколько разочарованный, я уселся в кресло возле кровати, поднял с пола штаны и – достал из кармана сигарету.
– Э-э... – протянул растерянно, чувствуя себя полным идиотом. – Извини, но как тебя зовут?
– Лана, – ответила она, ничуть не удивившись. – И давай внесем ясность: между нами ничего не было.
– Понятно, – сказал я, решив не заострять внимания на том, что проснулся совершенно голый.
– С тобой пыталась забавляться другая, – продолжала Лана, – Кажется, ее зовут Жаклин, хотя не уверена. А я просто присутствовала при этом.
– Понятно, – повторил я. – А где же тогда Жаклин?
– Наверняка с кем-нибудь из твоих друзей. Ведь ты почти не реагировал на нее, а потом совсем вырубился, и она пошла искать развлечений.
– Понятно, – опять сказал я. – А ты почему не пошла?
– Потому что в отключке ты меня полностью устраивал, – объяснила Лана. – Не в моих привычках заниматься сексом с незнакомцами, будь они хоть трижды колдунами и суперзвездами.
– Не понял, – удивился я. – Тогда как ты здесь оказалась?
– По чистому недоразумению. Если не ошибаюсь, девочек на свою дурацкую вечеринку вы отобрали по их письмам с фотографиями?
– Ну вроде так, – ответил я.
– Но сами письма, похоже, не читали, – сердито произнесла Лана, взгляд ее серо-голубых глаз стал ледяным. – Иначе знали бы, что я совсем не ваша фанатка. Конечно, ваши песни мне нравятся, но я не из тех дурех, которые только и мечтают о том, чтобы лечь под своего кумира.
– Однако ты прислала свою фотографию, – заметил я. – Верно?
– Да, – признала она. – Но с другой целью. Я обратила внимание, что Шейн слабовато играет на гитаре. И – конечно, это было глупо с моей стороны – предложила свои услуги. В том же письме я прислала диск со своими записями. А также фотографию, чтобы твои друзья убедились, что я неплохо смотрюсь на сцене.
Я едва снова не сказал «понятно», но в последний момент решил, что слишком часто употребляю это слово.
– Теперь ясно. А ты не пыталась объяснить, что случилась ошибка?
– Поначалу была слишком ошарашена. Патрик безо всяких объяснений похитил меня из дома, потом был этот полет... что-то невообразимое, как в калейдоскопе... и я очутилась здесь. А когда немного опомнилась, то поняла, что объяснять бессмысленно – вы были слишком пьяные, чтобы прислушаться к моим доводам. Ну и кроме того, мне стало интересно. Я подсела к тебе – ты показался мне самым смирным, к тому же твои друзья были буквально увешаны другими девчонками, – и стала расспрашивать. А ты оказался так любезен, что охотно и подробно отвечал на мои вопросы.
– Я много рассказал?
– Достаточно, чтобы опровергнуть мои представления о реальности. И теперь я не уверена, что хотела это знать.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Странное дело, но при этом я не испытывал ни малейшей неловкости. Возможно, потому, что Лана была похожа на Фиону, чье общество всегда доставляло мне удовольствие, и я никогда не тяготился ее присутствием.
Наконец я спросил:
– Вернуть тебя домой?
– Было бы неплохо, – кивнула Лана. – И желательно поскорее.
Взяв свою одежду, она скрылась в ванной. Тем временем я тоже принарядился и как раз приводил свои волосы в порядок, когда вернулась Лана. В свободной блузке и плотно облегающих брюках она выглядела весьма соблазнительно, и я даже пожалел, что между нами ничего не было. Хотя, с другой стороны, я бы все равно ничего не вспомнил.
Я взял Лану за руку. Она у нее была теплая и мягкая.
– Где ты живешь?
– Подгорица. Это в...
– Знаю. Поехали.
Несколько минут путешествия по Туннелю, короткая ориентировка с двадцати километровой высоты – и мы очутились в безлюдном переулке на окраине черногорской столицы.
– Далеко до твоего дома? – спросил я.
– Нет, не очень, – ответила Лана, оглядевшись вокруг и выяснив, где мы находимся. – Четверть часа пешком. Подгорица – небольшой город.
– Может, провести? – предложил я.
– Не стоит, – покачала она головой.
Но до главной улицы мы все же дошли вместе и остановились на тротуаре.
– Насколько я понимаю, – произнесла Лана, – сценарием предусмотрено, что девушки, побывавшие на вашей вечеринке, станут рассказывать и о своем похищении, и о том, что вы настоящие колдуны и что действительно живете в другом мире.
