Средневековье: забытая история Запада. Том 3. Итоги эпохи

Некоторые алхимики указывают на способность философского камня укрупнять жемчуг, облагораживая его. Соединяя несколько мелких жемчужин в одну, он производит правильные шарообразные крупные жемчужины.

*** *** ***

Можем ли мы признать достоверность свидетельств о получении философского камня средневековыми алхимиками? Разумеется, да. Во-первых, эти рассказы, как и их авторы, отличаются предельной искренностью, во-вторых, они слишком многочисленны и разбросаны во времени и пространстве, чтобы быть чьим-то измышлением, в-третьих, среди них гении, чьи имена украшают эпоху. Например, Альберт Великий, Роджер Бэкон, Лейбниц, Ньютон и т. д. И, наконец, в четвертых история алхимии насчитывает тысячу лет, а с учетом азиатских мастеров и последних одиночек, творивших уже в наше время, – более двух тысяч лет. Если на минутку согласиться с современным высокомерием многих ученых, полагающих, что если нечто выходит за пределы их понимания, значит, оно существовать не может, получается какая-то ерунда. Выходит, тысячи лет люди тратили подчас всю свою жизнь, рисковали собой, гибли в лабораториях или в темнице и… никто ничего не добился? Так что ли? Тогда почему этот процесс повторялся из поколения в поколение: гении и фанатики штурмовали высоты, буквально живя замурованными в своих каморках с колбами и ретортами, всегда прагматичные графы и князья выбрасывали на финансирование этой химеры колоссальные суммы и… опять ничего? После этого бесплодный, абсолютно безнадежный цикл повторялся снова и снова, в Европе, Азии и Африке. Тысячелетия постоянных неудач? Извините, но так не бывает. Нигде и никогда. Поэтому оставим современных скептиков гордиться своей ограниченностью. Обратимся к свидетельству нашего современника Эжена Канселье. Он писал: «Сколь же ошибочна молва, утверждающая, будто алхимики стремятся лишь к искусственному производству золота – ведь истинная их цель – открытие Всеобщего Лекарства тройного действия, созидающего ведение, здравие и богатство!».

Примерно того же мнения придерживался его учитель Фулканелли. Он говорил, что алхимики преследуют три цели. Первым долгом они стремятся получить универсальное лекарство, или философский камень в собственном смысле слова. Он применяется для исцеления от болезней, сохранения здоровья и ускорения роста растений. Его спиртовой раствор называется питьевым Золотом (хотя не содержит ни грана золота) из-за жёлтого цвета. Оно незаменимо при лечении тяжёлых болезней. Для трансмутации питьевое золото непригодно. В темноте оно фосфоресцирует, но менее ярко, чем даже обычный ночник.

Вечная молодость и бессмертие, которые дарует философский камень, алхимики понимали по-разному. В некоторых случаях рассказывается о сохранении в полном физическом здравии на протяжении веков одного и того же тела в возрасте тридцати или сорока лет. А в другом, через «растворение» физического тела и «сгущения» психической сущности, привычный нам способ физического существования меняется на жизнь, для которой не существует пространство, время и другие ограничения.

Переход в новый мир достигался через прием внутрь эликсира долголетия, представлявшего собой жидкую форму философского камня. При этом сначала появлялись очень тревожные симптомы, – выпадение волос, зубов и ногтей. За ними следовали совсем иные, поразительные явления, знаменовавшие собой полное возрождение всего организма. Другой метод состоял в том, чтобы подвергнуть свое тело воздействию животворных лучей, исходящих от Божественного Огня, появляющегося благодаря магическим манипуляциям в сосуде, где готовился философский камень.

Камень исцеляет не только физические болезни, но и дух. Причем душа не только выздоравливает, но и приобретает ангельские черты. Со временем может открыться внутреннее зрение, снимающее покровы с божественных тайн и открывающее новое – высокое и небесное – боговдохновенное знание. Не зря уже упоминавшийся Альберт Великий имел официальный тройной титул: «Великий в натуральной магии, еще более великий в философии, величайший в теологии».

Второй целью становится трансформация универсального лекарства – панацеи – в негасимый свет для вечных ламп, которые, по словам некоторых авторов, находили в древних гробницах. В них находится жидкий эликсир в светящемся состоянии, причём эликсир помещается в как можно более глубокий вакуум. В своём Словаре искусств и наук Томас де Корнель рассказывает, что в 1410 г. «один крестьянин откопал в районе Рима лампу Паллады; лампа горела, как это видно из надписи, больше двух тысяч лет, и ничто не могло её потушить. Пламя погасло, как только в корпусе проделали небольшое отверстие». При понтификате Павла III (1534—1549) вечный светильник, горевший ярким пламенем, обнаружили в гробнице Туллии, дочери Цицерона. Гробницу не открывали 1550 лет. Клирик, отец Мэтир из Лондонской миссии сообщал о таком же светильнике в Треводримском храме в королевстве Траванкор (Южная Индия). Эта золотая лампа светила в «каменном углублении уже больше ста двадцати лет».

И наконец, подвергнув твёрдое универсальное снадобье ферментации путём плавления вместе с очень чистым золотом или серебром, можно получить проекционный порошок, третью форму камня. Это полупрозрачная красная или белая, в зависимости от металла, масса пригодна лишь для трансмутации, т.е. для получения золота из других металлов. Проекционный порошок предназначен для целенаправленного воздействия на минеральное царство. На два других царства он никак не влияет.

О самих алхимиках

Из трактата Николя Фламеля: «Здесь я рисую для тебя два тела, одно мужское и другое женское, чтобы показать тебе, что в ходе этой второй операции ты имеешь две природы, мужскую и женскую, и что естественные враги – тепло и холод, сухость и влага – начинают сближаться в любви одного к другому, и… мало-помалу улетучивается древняя вражда старинного хаоса».

Найти философский камень мог лишь человек, достигший состояния полного озарения, которое всегда предполагает выполнение тонких, неуловимых операций, благодаря которым в нем умирал «ветхий человек» и рождался духовно возрожденный; говорили, что в самом алхимике происходила внутренняя трансмутация. Как писалось в одном древнем трактате: «В его царстве имеется зеркало, в котором можно увидеть весь мир».

Освобождая мало-помалу свою подлинную природу, испытывая на себе почти неуловимое влияние потаенного огня, Божественной энергии, заключенной в нем самом, адепт непосредственно достигал всеобъемлющего знания, дарующего свободу. Он преображался сам. Делание невозможно без внутреннего преображения. В том числе, этического. Мусульманский алхимик Гебер утверждал, что нечестивец не может достичь успеха: «А вы, сыны беззакония, лелеющие дурные намерения, держитесь подальше от этой науки, ибо она – ваш враг и ваша погибель, кою она всенепременно навлечет на вас, поскольку Божественное провидение никогда не позволит, чтобы вы пользовались этим Божьим даром, сокрытым от вас и запретным для вас».

А заключительные этапы Великого Делания и вовсе напоминают церковную мессу или, по накалу страстей и общей атмосфере раскаяния, их можно сравнить разве что с подготовкой к какому-нибудь крестовому походу. И так обстояли дела не только в Европе. В том же Китае, отмечается, что для общего успеха алхимик должен быть «духовно подготовлен»: поститься сто дней, очищать себя благовониями и т. д. Кроме того, как отмечал в I в. н. э. Бао Пу цзы, нельзя работать во дворце; необходимо жить в уединении, вдалеке от мира. Ровно о том же писал через 12 веков его «коллега», уже упоминавшийся Альберт Великий.

Поиски эликсира часто совпадали и с поиском далеких, таинственных островов, где пребывали бессмертные. Чтобы встретиться с ними, нужно было «разорвать» пространство и время и выйти во вневременной, блаженный мир. Это были почти забытые ныне плавания Бренданов Востока. Известно лишь, что активные поиски бессмертных и далеких островов велись при первых императорах династии Цинь (после 219 г. до н. э.), а также при императоре У (156—87 гг. до н. э.).

*** *** ***

Большинство текстов алхимиков понять непросто, а неподготовленному человеку, практически невозможно. Тому есть две причины. Первая – общая: тайное знание всегда удел избранных. Даже если излагается в общедоступной книге, всегда есть нечто недосказанное, без чего результат недостижим, и это нечто передается только лично и только немногим.

А вот о второй причине говорится редко. Несколько прояснить ее нам поможет один из алхимиков – Рене Алло. Он пишет: «Посвященный отделен от мира не меньше, чем мертвец. Вопреки иллюзиям, коими тешат себя несчастные, ни мертвецы, ни посвященные не обращаются напрямую к существам, стоящим на ином, нежели они, уровне». То есть, нашедшие философский камень, даже будучи живыми, уходят из этого мира и живут в другом измерении. Почти никогда о них толком ничего не известно. Ни биографии, ни имен. Вместо первой – легенда, вместо второго – псевдоним. И это характерно не только для седой старины, но и для информационного мира ХХ века. Взять того же Фулканелли. После Второй мировой вой ны его искали спецслужбы США и Франции. Тщетно. Он так и остался легендой. До сих пор. Хотя время от времени появляются люди, утверждающие, будто бы видели его.

Но какова конечная цель алхимика? Золото? Конечно, нет. На высшем уровне – это бессмертие. Вот почему мы то и дело слышим о встрече с людьми, жившими сотни лет назад (приведенный пример с Фулканелли довольно свежий, но говорят и о встречах со значительно более древними персонажами).

Обретение долголетия через алхимические практики подтверждают и мусульманские историки на примере Индии: «…правители туркестанские просили прислать, если можно, что-нибудь из снадобий, которые обладают способностью продлевать человеческую жизнь, а также сведения о том методе, посредством которого Раис сохраняет свое здоровье так долго». Согласно эмиру Хосрову, индийцы обретали долгую жизнь также и с помощью пранаямы: «Используя свое искусство, они могут добыть долголетие путем уменьшения количества выдохов, которое требуется обычно в течение дня. Один джоги, который смог задержать дыхание подобным образом… прожил до трехсот лет».

Артели поисков

Одиночки, молившие Бога в незаметной, но яростной битве с природой за овладение ее сокровеннейшими тайнами, иногда все же объединялись, и действовали сообща. История сохранила случай, когда сразу три сотоварища совместно пришли к цели. Трио адептов: Николя Валуа, граф Гроспарми и кюре Пьер Вико, как-то в XV веке, уединились в нормандском замке де Флер, где и поныне находится их атанор. Эта троица – даже не три мушкетера; они столь же выше веселых авантюристов Дюма, сколь и реже встречаются в жизни. Ведь совместно они осуществили Великое Делание. А их авторитет был столь велик, что вплоть до XVIII века трактаты каждого переписывались вручную и передавались в списках.

Иногда возникали настоящие алхимические сообщества. Именно перед членами такого сообщества, неподалеку от Неаполя, Раймонд Луллий «окрасил» (как свидетельствует предание) обычную ртуть (т.е. превратил ее в золото).

Но артели все же были редкостью. Большинство разделяло завет Альберта Великого: «Алхимик должен обитать вдали от людей, в собственном доме, в котором должны быть две или три комнаты, предназначенные исключительно для его занятий… Он должен быть молчаливым и скромным. Он не должен никому открывать результаты своих операций. Он должен быть терпеливым и упорным. Он должен быть достаточно богатым, дабы иметь возможность покрывать расходы, связанные с проведением работ. И, наконец, он должен избегать всяческих контактов с князьями и правителями». Альберт также отмечал, опираясь на собственный опыт, что для алхимика в высшей степени полезно путешествовать. И действительно, дороги средневековья были заполнены не только воинами, пилигримами, купцами, князьями, студентами, но и алхимиками.

Виды алхимического процесса

Для успеха алхимик должен был обладать поистине дьявольским терпением. Даже точное знание материалов и технологии не позволяло добиться результата раньше, чем через годы напряженнейшего труда. Правда, существовал намного более короткая дорога к совершенству, занимавшая примерно неделю. Это – сухой путь, получивший такое название потому, что делание совершалось в тигле. Он хотя и намного короче, но чрезвычайно опасен из-за угрозы взрыва. В большинстве случаев риск не оправдывался и все заканчивалось печально.

Вот что пишет известный алхимик ХХ века Эжен Канселье: «первый путь влажный, совершается с приведением философских реагентов в жидкое состояние, с использованием умеренных температур и стеклянной посуды, а второй, сухой, требует помещения тугоплавкой и огнеупорной чаши в пылающую печь, пещь огненну. При совершении этого действа вместо цветовых явлений наблюдаются странные скрипы и свисты».

Нужно отметить, что даже первый, влажный и самый безопасный способ Великого Делания, совершавшийся с приведением реагентов в жидкое состояние, использованием умеренных температур и стеклянной посуды, был совсем не безобиден. Виной тому и техника безопасности, которой, почитай не было в то время, и технологический процесс, включавший в себя работу со многими опасными веществами. Например, с гремучей ртутью, – компонентом, применяемым сегодня во взрывателях снарядов и ракет. Малейшее отклонение от условий протекания реакции влечет за собой неминуемую катастрофу. Можно лишь вообразить картину, когда абсолютную тишину ночи средневекового города то и дело разрывают мощные взрывы, – это взлетают на воздух подземные лаборатории «чернокнижников», выбрасывая реагенты, колбы и полученную в результате трансмутации первоматерию вместе с трупами неудачников. Выбрасывают практически из-под земли, как из преисподней. Трудно даже представить себе, какое впечатление производили эти «фейерверки» на людей, никогда не видевших взрыв и даже не представлявших, что таковой может быть.

Но обычно трагедии, конечно, происходили не столь эффектно. Спокойно, почти меланхолично городская газета французского Авиньона три века назад сообщала: «Аббат Шапати думал получить философский камень, но на его беду тигель разорвало, и металл плеснул ему в лицо, на руки и одежду. Аббат выскочил на улицу и, как безумный, бросился в реку, но ничего не помогло: так он и сгорел заживо, как последний грешник, в году 1706».

Собственно, речь тут даже не идет о чрезвычайных происшествиях. Сам по себе труд алхимика постоянно велся «на грани». Вот что говорит «инструкция по производству работ»: «Когда из сосуда послышится шум, как от кипения воды, – глухое ворчание земли, чьё нутро раздирает огонь, – готовьтесь к борьбе, сохраняя всё своё хладнокровие. Вы увидите дым, голубой, зелёный, фиолетовый огонь, услышите один за другим несколько взрывов».

И, наконец, есть еще третий, совсем редкий, моментальный путь. Здесь риск становится почти фатальным. Достаточно сказать, что для успеха требуется воистину фантастическая удача, – внезапное попадание молнии, уловленной в земной атмосфере во время грозы. К тому же для завершения работы было необходимо, чтобы сам экспериментатор остался в живых.

Почему обычный процесс растягивался на долгие годы? Это зависело, в частности, от того, что подготовка каждого вещества проводилась с величайшей тщательностью. Так, сурьму необходимо было подвергнуть… воздействию планет, причем находящихся в определенном положении на небосводе. Учитывалось благотворное воздействие Солнца, Луны, ряда небесных тел и созвездий. Лишь после этого должным образом приготовленный антимоний становился пригодным к употреблению; его представляли в виде юной девы, сравнивавшейся с Суламифью из «Песни песней» Соломона, про которую сказано, что она «черна, но красива».

При этом, в отличие от современных ученых, алхимик не только наблюдал явления, возникавшие в реторте или тигле, но одновременно и переживал их.

Алхимия и бессознательное

После средневековья интерес к алхимии постепенно угасал и к ХХ веку о ней практически забыли, вспоминая лишь иногда как о забавном артефакте, свидетельствующем об отсталости и невежестве эпохи.

Возрождение интереса пришло, откуда и вовсе никто не ждал. Известнейший психоаналитик, Нобелевский лауреат Карл Юнг «вдруг» сфокусировал свой научный интерес на алхимии. Ей он посветил пять томов своих фундаментальных трудов. Наберясь терпения, сродни самим алхимикам, он потратил три последних десятилетия своей жизни, пытаясь проникнуть в святая святых этого загадочного искусства. Но уже с точки зрения аналитической психологии.

Юнг заметил, что символы, которые являются его пациентам в снах, похожи и даже аналогичны тем, которые видели средневековые алхимики в ходе Великого Делания. Разница лишь в том, что для современного психоанализа они – проявление коллективного бессознательного, а в старые времена – одно из свойств металлов.

Психика человека, а особенно та ее часть, которая называется коллективное бессознательное, также окутана мраком, как когда-то таинственная первоматерия алхимиков. Вспомним, что благодаря философскому камню человек обретает всеведение. Ему становится известно все прошлое и будущее. Но ведь сегодня мы то же говорим о проникновении в коллективное бессознательное. Схема такова. В абсолютном большинстве случаев современный человек ничего не знает об окружающем мире. То, что мы думаем о нем, – всего лишь проекции коллективного бессознательного, и чем меньше мы знаем, тем больше проецируем. По мере познания проекция уходит. А если мы проникаем не в проекцию, а в само коллективное бессознательное, то тем самым получаем практически то же всеведение. Как у алхимика.

Так что, делает вывод Юнг, заниматься психоанализом или искать философский камень, по сути, одно и то же. Вы выходите за пределы человеческого, земного и тем самым решаете самую главную задачу своего появления на Земле – стать самим собой, найти свое «я», для чего необходимо выйти за его пределы и проникнуть в «сверх-Я», коллективное бессознательное.

Алхимики – науке

Вот некоторые достоверно известные открытия, сделанные алхимиками:

Святой Альберт Великий изобрел способ производства каустической соды, открыл свинцовые белила, сурик, ацетаты свинца и меди; ввел в оборот неочищенную азотную кислоту.

Бёттгер открыл секрет производства фарфора, столь ревностно хранившийся китайцами на протяжении столетий.

Роджер Бэкон объяснил роль воздуха при горении, внес большой вклад в изучение оптики, сделал первые очки и даже за сотни лет до Галлилея сконструировал телескоп.

Василий Валентин открыл соляную кислоту, серный эфир и детонационные свойства гремучего золота.

Китайский алхимик Сунь Сы-мяо изобрел порох, в Европе он впервые получен монахом-алхимиком Бертольдом Шварцем.

Эйк из Зульцбаха еще в XV веке высказал предположение о существовании кислорода.

А вот описание одной из стадий процесса: «Чтобы приготовить эликсир мудрых, называемый философским камнем, бери, сын мой, философской ртути и накаливай, пока она не превратится в зеленого льва. После этого прокаливай сильнее, и она превратится в красного льва. Дигерируй этого красного льва на песчаной бане с кислым виноградным спиртом, выпари жидкость, и ртуть превратится в камедеобразное вещество, которое можно резать ножом. Положи его в обмазанную глиной реторту и не спеша дистиллируй. Собери, отдельно жидкости различной природы, которые появятся при этом. Ты получишь не имеющую вкуса флегму, спирт и красные капли. Киммерийские тени покроют реторту своим темным покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост. Возьми этого черного дракона, разотри на камне и прикоснись к нему раскаленным углем. Он загорится и, приняв вскоре великолепный лимонный цвет, воспроизведет снова зеленого льва. Сделай так, чтобы он пожрал свой хвост, и дистиллируй продукт снова. Наконец, мой сын, тщательно ректифицируй, и ты увидишь появление горючей воды и человеческой крови». Кто бы мог подумать, что так, при помощи красных львов и киммерийских теней был открыт… ацетон! Разумеется, он был лишь побочным продуктом, и, тем не менее, технология его производства полностью описана выше. Только на языке средневековых алхимиков.

Алхимики открывали, изобретали, пророчествовали… Вот что писал в 1260 году (!) один из выдающихся адептов Великого Делания Роджер Бэкон: «Может статься, что изготовят машины, благодаря которым самые большие корабли, управляемые одним-единственным человеком, будут двигаться быстрее, чем если бы на них было полно гребцов; что построят повозки, которые будут перемещаться с невероятной быстротой без помощи животных; что создадут летающие машины… Машины позволят проникнуть в глубины морей и рек».

Огромен вклад алхимиков в изготовление самых разных металлических сплавов, искусственных красок, керамических изделий. Ну и. конечно, сама трансмутация элементов. После веков забвения современная наука смогла повторить ее лишь в 1941 году. Тогда группа ученых в Гарварде при помощи ускорителя элементарных частиц облучила 400 граммов ртути потоком быстрых нейтронов. При этом часть жидкого металла превратилась в золото. Опять! Спустя столько веков. Триумф науки. Но найден лишь один из путей трансмутации. Существуют и другие. А значит, загадки древних манускриптов в библиотеках; скульптур и медальонов на порталах готических соборов по-прежнему не разгаданы. Тем более не разгаданы и главные тайны: тайна происхождения сущего и тайна души человеческой. По-видимому, сегодня мы еще дальше от понимания их, чем в самые «темные» времена средневековья.

Глава 2. Мир разума: Мыслители и университеты

Роскошь великих Университетов (Это – Оксфорд)

Мы уже писали, что в первые века после тысячного года Европа сражалась не только на поле боя. Плечом к плечу с рыцарями встали интеллектуалы, приняв вызов со стороны, арабских мыслителей. И их роль была не менее важной. Ведь даже одержав выдающуюся военную победу без достижений разума: искусства, архитектуры, философии, инженерии, – одним словом цивилизации, твоя страна обречена на роль захудалой, отсталой провинции. Которая неизбежно будет находиться под сильнейшим влиянием побежденных.

Напряженнейшая работа в монастырях, университетах и других интеллектуальных центрах дала свои результаты, и уже в XIII столетии средневековая цивилизация предстает во всем своем ослепительном блеске. Первым бриллиантом в драгоценном «ожерелье» мысли был, конечно, Фома Аквинский, а своеобразным «инкубатором», где рождались мысли и мыслители, стали появившиеся совсем недавно Университеты.

*** *** ***

Великая заря университетов… В XII веке средневековье подарило миру принципиально новое учреждение, которому суждено было стать сердцем будущей технологической цивилизации, ее мотором. Оно не знало границ, зато – поистине уникальный в то время случай – знало, что такое толерантность. Здесь восточные и западные интеллектуалы сходились в мирных, но драматичных поединках; христианские студенты обсуждали философские проблемы с арабскими докторами, а дети эмиров и шейхов сидели за одной партой с будущими святыми.

Конец XI века. Новая экономика, расцвет городов, первые ростки будущей глобализации требуют нового человека, человека знающего, иными словами, образованного специалиста. Так возникают «начальные» и «средние» школы, заложившие основу европейского образования. В разных местах количество школ различно, но во многих городах их посещают до 60% детей, а кое-где и больше. Удивительнейшая новация: в Реймсе школьное образование распространяется даже на девочек. Появляется высшая образовательная ступень, которой становятся общие школы, с 1221 года именуемые Университетами (так поначалу называлась община парижских преподавателей и студентов). При этом уровни образования четко не были отделены один от другого, и нередко в одном месте люди учились с восьми лет, шаг за шагом постигая все премудрости наук, постепенно меняя школу на колледж, а колледж на университет…

«Общая» школа была основана в итальянском городе Болонья в 1088 году (за 8 лет до первого крестового похода!), и считается первым в мире Университетом. Но только через 70 лет, в 1158 г., Фридрих I Барбаросса выдаст ему соответствующую грамоту («Authentica Habita»). До того он был всего лишь Болонской школой права. Поэтому явление миру нового феномена правильнее было бы отнести к середине XII века.

Удивительно, но у первых Университетов нет основателей. Они возникали сами, спонтанно, «кристаллизуясь» как бы из ничего, в течение многих десятилетий, неспешно, как будто сама жизнь ограняла этот изумительный бриллиант.

Средневековый европеец понимал – только универсальное знание истинно, ведь в мире все со всем взаимосвязано. Отсюда и идея Университета, как универсального учебного заведения. Подлинно образованный человек должен был обладать универсальным знанием, поэтому так значим был Аристотель, – «отец» всех наук.