А я до сих пор жива. Исповедь особенной мамы

Холодность Меланьи по отношению ко мне была очевидна. Она как бы пыталась проявить участие, не говорю о сочувствии, но это было настолько «по обязанности»: надо дать лекарство? – дам, капли посчитать в ложку не сложно. И Дениса – моего сына Меланья не любила. Я видела это, как всякая любящая своего сына мама. Тут не ревность матери к избраннице сына. Пытаюсь уважать выбор каждого, даже, если не разделяю. Вероятно, девочка хотела полюбить, но не могла. Не каждому дано – любить. Любовь, как искусство, даётся не каждому. А тут возраст приближается. Да и жених подходящий: хороший мальчик из хорошей семьи, где наследство останется уже только ему. Подружка Меланьи с долей зависти высказала суть замужества в двух коротких предложениях:

– Повезло Меланье. Сын у Вас один.

Пример такого меркантилизма был пройден мной ранее. Жена моего брата Лиля, сразу после свадьбы, в свои девятнадцать лет, глядя мне прямо в глаза, сделала заявление:

– Жаль, что у Андрея есть сестра. Придётся делиться. Не пришлось.

Странности Меланьи приводили меня в изумление. Мы с Денисом начали совместный большой объект. Он был за городом. Курировали вместе. Меланья ни разу не осталась в нашей квартире одна.

– Мне страшно. Квартира у вас огромная, – её аргументы.

Квартира в центре района. Два телефона. Охранная собака в квартире. Приходилось опять просить мою Светику то выгулять собаку, то накормить котов, если мы возвращались домой поздно. Такое поведение будущей невестки теплоты в наши отношения не добавляло. У Дениса розовые очки были во всё тело. И слышать ничего не желал. Приходилось, молча, наблюдать. Уже могла оценивать ситуации не в пользу Меланьи. К сожалению, для себя.

Как только мои сыновья дорастали до возраста, когда девочки интересовали их не только в плане поцелуев в щёчку, я проводила с ними долгие и познавательные беседы на тему ответственности за тех же девочек и их неожиданных беременностей. Категорически против медицинских убийств детей. И Денис знал об этом. И Меланью поставила в известность.

Как же я хотела счастья младшему. Такого счастья, чтобы и за нас с Димкой. По – полной.

                  Не понимаю ничего

                  Я в этом мире странном.

                  Меняя всё по пустякам,

                  Не думаю о главном.

                  В чём смысл жизни моей всей?

                  И на Земле зачем я?

                  Суть состоит лишь из потерь

                  И горького молчанья.

                  Душа кричит, а сердце – лёд.

                  Случилось, не исправишь.

                  Хоть зазовусь, сын не придёт.

                  Печаль от чёрных клавиш.

                  Вуаль закрыла белый свет.

                  Бреду, давясь слезами.

                  Я не могу себя жалеть.

                  Есть сын второй. Я – мама.

Павел вернулся в свою семью, но ко мне вдруг стал заезжать. Дружить. Абсолютно чужой человек. Вот так и бывает, когда любишь и слепо доверяешь, то и ждёшь тех поступков, на которые сам способен в порывах и «без». Увы! Это была моя проекция на Павла. Он – другой. А значит, не мой. Тем больнее, ведь раньше и мысли совпадали, и наши сны.

Вот Светика была своей, а потому и рядом. Одна из всех. Всегда и насколько можно со мной. Наша дружба цементировалась моим горем и её постоянным самоотверженным присутствием в нашей семье. У неё абсолютное участие во всём: в словах, в поступках. Наши задушевные беседы за чашками чая… Они много значили для меня. Светика – тот человек, на которого абсолютно могу положиться: не предаст никогда. Меланья и её удивляла, хотя моя подруга могла найти оправдание любому поступку любого человека. Безмерность её доброты, иногда в ущерб ей же… Такова моя подруга, проверенная годами. Этот позитив был мне тогда жизненно необходим.

В ноябре Денис сделал официальное предложение Меланье и поехал просить её руки к родителям. Без меня. Укололо, конечно, это. Но …мелочь же. Не заострила. Им жить.

                  Полгода – срок уже не малый.

                  Поверить в это не могу.

                  Для сыновей и друг, и мама.

                  Своё им сердце отдаю.

                  Два сына. Две моих кровинки.

                  Без них и жизнь, как пустоцвет.

                  Но слёзы льются. Не слезинки:

                  Ведь одного на свете нет.

                  Ушёл совсем и не вернётся.

                  Он поселился в небесах.

                  Лишь лунной ночью улыбнётся

                  Звезда, что ярче всех в глазах.

                              *

                  Прихожу постепенно до точки

                  Понимания зла бытия.

                  Предыдущая жизнь лишь цветочки.

                  Мимолётным мгновеньем прошла.

                  Все проклятья мной собраны вместе.

                  И не женщина я, а судьба.

                  Младший сын обзавёлся невестой,

                  Старший просто ушёл в небеса.

                  Пополам разорвали мне сердце.

                  И слезами, увы, не помочь.

                  Существуя, пытаюсь отвлечься…

                  Возвращаюсь в июньскую ночь.

                  И глаза выжигают мне душу.

                  Не уйти мне от них никогда.

                  Стиснув зубы, чтоб стоны не слышно…

                  Я молюсь. В небе светит звезда.

                              *

                  Сердце, будто открытая рана:

                  Не залечишь её, не зашьёшь.

                  Что ни день, то какая-то странность.

                  Утро хмурое – сладкая ложь.

                  И прошу я защиты у Бога

                  Для моих ненаглядных детей.

                  Оба живы. На фото. Здоровы.

                  И люблю я двоих сыновей.

                  Только старший мой Ангелом к звёздам

                  Проложил себе путь в небеса.

                  От него у меня только розы,

                  Что стоят в хрустале и слезах.

                  Младший рядом, но с кем-то и где-то.

                  Вырос сын и уже не сдержать.

                  Материнское слово – не вето.

                  И его мне приходится ждать.

                  Не ропщу я на эту злодейку,

                  Что в народе зовётся судьбой.

                  Я живу и на чудо надеюсь.

                  Цвет любимый теперь золотой.

Денис отдалился от меня. Конечно, я радовалась, что теперь у младшего новые заботы и новые общения. Сыну нравился будущий тесть. Понимала, что отсутствие взрослого мужчины в нашей семье, это в чём-то отсутствие и мужского понимания жизни в каких– то её моментах. Михаил Васильевич – бывший военный. Мне казалось, что это изначально: ответственность, порядочность и честь. Старший сын убедил меня в этом. Своим образом жизни.

А я мучила себя вопросами, ответов на которые никто не мог дать: почему так со мной? почему мой сын? Будто другой матери легче и проще, если у неё сына «заберут». Неважно как: автомобильная катастрофа, пьяная драка, преступники, война, пожар… Сколько всего происходит на нашей грешной Земле каждый миг. И сколько других матерей также безутешны в своём горе в этот же миг. В тот год для меня моё горе ещё ТАК болело, что я не могла думать о других. Все мы – мамы становимся где-то и как-то эгоистками, когда у нас «отбирают» детей.

                  Где мой сын? Почему не могу я

                  Прикоснуться к нему и обнять?

                  Дни и ночи бегут торопливо.

                  Невозможного мне не принять.

                  Постоянно все чувства и мысли

                  Заполняет мой сын дорогой.

                  И навязчиво крутится «если»…

                  У него нет дороги домой.

                  Где-то звёзды сияют ночами…

                  Только он – моё солнце всегда.

                  Ничего нет для мамы печальней –

                  Раньше сын улетел в небеса.

Я часто закрывалась в своей спальне, когда никого не было в квартире, и выла, сидя на полу. А потом, истратив все силы, впадала в забытьё, чтобы хоть на какое-то время уйти от страшной действительности. Мои зверики: моя Шурка и мои кОты Генрих с Фациком стали моими психологами без вызова. Безудержная любовь этих звериков спасала меня. Ещё одна «цеплялка» жизни. Им без меня совершенно никак.

«Мы все в ответе за тех, кого приручили»… Это и я с детства знала, и мои мальчики. «Маленький Принц» – одна из лучших книг, обучающая любви. Всё в этом мире есть любовь. И себя любить тоже надо учиться. Себя не любишь, как других полюбить?

                  В стихах я живу, всю реальность попутав.

                  И манны чудесной не жду я с небес.

                  И мысли мои – дикий конь, только в путах.

                  Душа почернела. Тяжёлый мой крест.

                  Зима на пороге. А мне безразлично.

                  Сегодня мой день весь в слезах и тоске.

                  И я не ропщу, что одна, как обычно.

                  В дела зарываюсь, но всё, как во сне.

                  Я к Богу с вопросом своим постоянным.

                  Как будто услышу ответ на него.

                  Никто никому и ничем не обязан.

                  Мой сын не со мной. Я молюсь. Вот и всё.

Много фотографий в доме – моя страсть. Они у меня везде. Мои мальчики, я с сыновьями, наши родные и друзья. Фотографии стоят и висят во всех наших комнатах. Будто и не одна, даже, если одна. Можно остановиться и поговорить с фотографией, как с живым человеком или просто посмотреть и вспомнить.

После «ухода» сына мне советовали убрать все его фотографии. Зачем? Отвечали по-разному: чтобы не было больно, когда видишь; так принято… Не помню всей ерунды причинной. Если мне хорошо, когда сын рядом, пусть только на портретах, зачем мне убирать его фотографии?

Все устои исходят от людей. Каноны «можно – нельзя». Кто их создаёт? Люди. Я тоже человек и у меня свои каноны. Собственные. И фотографий сына стало больше. Я окружила себя его образами. Мой сын всегда со мной. Так хотела сама.

                  Пусть Ангел поможет взлететь,

                  Лишь крылья опустятся вниз.

                  Пусть Ангел поможет мне спеть

                  По нотным строкам мою жизнь.

                  В июне судьба пополам

                  И я половиной живу.

                  И сердце с душой просто в хлам.

                  С ума потихоньку схожу?

                  Портреты поглажу рукой.

                  Мне сын лишь смеётся в ответ.

                  Кем выткан узор с чернотой?

                  На сколько отпущенных лет?

                  Встаю с этой мыслью немой

                  И ночью я с нею ложусь.

                  Луна за окном. Стисну стон.

                  Беззвучно на звёзды молюсь.

Оставаясь одна, часто пересматривала наши семейные альбомы, где мы были беспредельно счастливы или просто счастливы, или просто были… Все вместе. Втроём. Пропасть разделяла НАШЕ, где мы вместе, и определяла уже только МОЁ одиночество. Не знаю, какое имя дать тому времени, когда оказалась в ледяном кубе из немоты, хотя народа вокруг было более, чем достаточно. Сама себя замуровала в него. И не впускала к себе никого. Мне так было легче и даже уютнее, может быть.

                  Я думала: «Меня счастливей нет»,

                  Когда мы вместе были все втроём.

                  И не ждала я ниоткуда бед.

                  Не ведала, что тьма накроет дом.

                  Распахнут был навстречу целый мир.

                  И каждый день из солнечных прозрений.

                  Но сын «ушёл». Мой ясный пилигрим.

                  На память мне мозаика мгновений.

                  Картина вся рассыпалась в куски,

                  Лишь груда красок. Холст, как гильотина.

                  На счёт идут с июньской ночи дни.

                  Жизнь, как туман, слепа необратимо.

Навязчивый вопрос к себе не оставлял меня: что сделала не так? Чувство вины перехлёстывало через край. Перебирала все возможные другие варианты: как могла сложиться судьба старшего сына и тогда, конечно, моя. Такие радужные картинки и… Волны вины накрывали меня с головой. Я говорила себе:

– А ты ведь могла сделать вот так… И сказать так, чтобы он послушал. И поставить ультиматум ему.

Это были мазохистские изуверства над собой. У каждого своя судьба. Своя. И никак иначе. К этому шла долго. А в тот момент не слушала никого, кроме добавившейся вины и своей боли.

Образовалось трио. Неразлучное. На долгие годы. Иногда меня даже злили чьи-то советы. И я просто убегала к сыну. К нему в лес. На свою скамеечку. К тишине, которая так громко звучит…

                  Ищу я нити, что июнь рванул, как струны.

                  Где звук сфальшивил, не предугадать.

                  И ночь пришла, грозящая безумием.

                  И боль, как нож. И мне всегда страдать.

Постоянные обитатели кладбища, местные бомжи, уже чётко знали – эта несёт много, не скупясь. Не знаю, почему так вдруг сложилось у меня в голове, но я носила и еду, и питьё, и даже одежду. Много. Пакетами. Местный народ был в восторге. А мне ТАК было надо. Одно напрягало: их присутствие. Они никогда не подходили близко, но Шурка их чуяла и всегда была настороже. И это отвлекало от моих мыслей. Как-то подошла к паре и высказала своё возмущение. Бог мой! Зачем? Спившиеся и почти не люди даже не пытались понять меня. Жалости к таким опустившимся у меня нет. Злости тоже. Сама прошла достаточно испытаний, чтобы гордиться собой и не вытирать чужие пьяные слюни. Мы – люди. Все разные. Но у каждого есть выбор. Судьба не единожды даёт нам шанс. Касается всех. Всех людей на этой Земле. А вот видим мы этот шанс, можем ли мы им воспользоваться?

                  Опять же зависит от человека.

                  Определил ты сам дорогу,

                  Что я не вправе выбирать.

                  И оказался за порогом,

                  Куда не вхожа даже мать.

                  И я осталась здесь у края,

                  Тобой отмеченной черты.

                  И боль свою я приглушаю.

                  Но сердце рвёт. Душа кричит.

                  Мой старший сын, мне очень страшно

                  Осознавать, что нет тебя.

                  И жизнь порою так ужасна…

                  Но ты со мной и навсегда.

                  Мне память образ твой рисует.

                  Я запах чувствую волос.

                  И по тебе я так тоскую…

                  О, кто бы весточку принёс.

                              *

                  Мой сын, мне грустно без тебя.

                  И боль сжимает мою грудь.

                  У каждого своя стезя.

                  Зачем ты выбрал этот путь?

                  Сегодня ровно год уже,

                  Как ты домой пришёл из «ада».

                  Июнь забрал. В моей душе

                  Так пусто. В чём я виновата?

                  Вопрос останется немым.

                  В глазах тоска. Улыбка Моны.

                  Ты – Воин был и пилигрим.

                  Будь прокляты твои погоны.

В конце декабря проявилась моя одноклассница Нина, которая жила в Германии уже давно. Мы хорошо переписывались и перезванивались, виделись иногда, по её приезду в Россию. Она была в курсе моей жизни, я в курсе ее. Так случилось, что где-то года полтора назад всё прекратилось: и звонки, и письма. Она не знала, что у меня погиб Димка. Я не знала, что она накладывала на себя руки несколько раз. Мы обе проревели два часа в телефон – Нина мне сама позвонила. У меня – сын. У Нины своя трагедия – измена обожаемого мужчины. Такие разные, но такие горькие потери. Для обеих на грани. Только грани разные.

Не люблю учить людей или давать им советы. Каждый человек – целая Планета со своими правилами и устоями, даже уставами. То, что для кого-то просто пустяк, для другого – ужас, катастрофа, конец. Эмоции могут захлёстывать одного, в то время, как в такой же ситуации, другой может закаменеть. Как тут знать, что может произойти в следующую минуту твоей жизни? Как подготовиться к ней полностью? Как выйти из всего, что обрушилось на тебя, сохранив себя хоть как-то и в чём-то, если не получается быть прежним. Вопросы. Только вопросы. Ответы у каждого свои: в силу характера, ценностей, приоритетов. Не знаю, почему сильный человек вдруг ломается одномоментно, как спичка, а слабый начинает цепляться за мелочь и вытаскивает себя из бездны. Всегда считала себя сильной, а потому и боролась с собой. Было за кого, для кого и зачем.

                  Хочется, чтоб всё легко и просто.

                  Только в моей жизни не бывает.

                  У меня всё так колюче – жёстко.

                  Жизнь меня всё время наставляет.

                  Снятся сны о дорогой потере,

                  Никогда мне не смириться с ней.

                  И не важно: верю иль не верю,

                  Старший не откроет дома дверь.

                  Не зайдёт, не скажет: « Здравствуй, мама!

                  Хоть большой, но по тебе скучал»…

                  И болит, не заживает рана.

                  Голос, что родной, вдруг замолчал.

Нина и Георг пригласили к себе в Германию. У меня появилась первая моя собственная мечта после «ухода» сына. Другая страна, новые впечатления. Я уже не могла жить в замкнутом круге, который сама себе и очертила, где была только я и моя боль. Надо вырваться в иной мир! Увидеть, ощутить, вдохновиться. И после продолжать учиться жить…

                  Сколько дней на Земле мне осталось?

                  Это знает серебряный дождь.

                  Может много, а может малость.

                  Как пришёл, так туда и уйдёшь.

                  А как жизни узор тобой вышит,

                  Всё зависит от солнца и лун.

                  С кем кому-то судьба не вышла?

                  Ничего, время – лучший колдун.

                  Всё расставив по полочкам значимым,

                  Обозначив, где блажь, а где ложь,

                  Подсчитает: на что потрачено.

                  Приговор. Ты зачем живёшь?

                  Кто-то будет слюняво плакаться,

                  Кто-то глаз не посмеет поднять.

                  Кто-то будет гордиться. Хвастаться.

                  Для кого-то весь смысл – ждать.

                  Принимая, как данность Судьбинушку,

                  Не ропщу, не умея льстить.

                  Бог забрал у меня кровинушку.

                  Есть второй. Значит, надо жить.

Младшего стала оберегать от боли, что грызла меня денно и нощно, утром и вечером. Меня сможет понять только такая же мама, как я. Никто больше. Для того чтобы понять, надо пережить эту же боль. Не иную. Потому что каждая боль – другая. И степень боли разная. Самая высокая и самая жгучая боль – боль мамы, которая потеряла своего ребёнка. Вне сомнений.

Это о любящих мамах. У меня не было тесной связи с моей мамой. И боль от её «ухода» перекрыла боль от потери сына. Очень мощно и безоговорочно. Боль так оглушила меня, что никакой другой я уже не понимала. Совсем. Мама, прости.

Конечно же, я ездила к своей маме на могилу. Это было в сентябре и после моей больницы. Немного пришла в себя и смогла поехать одна в родной город на поезде за сотни километров. Остановилась у отца моей одноклассницы. К брату дорога заказана. Нашу квартиру разменяли, а библиотеку продали. Моя мама сделала успешную карьеру в мостостроении. Высокий руководитель, единственная женщина в Союзе – главный инженер. Я гордилась ею. Вот любви её мне всегда не хватало.

Поражаюсь человеческой алчности, порождающей бесчеловечность. Я не про наследство даже. Кладбище, где лежит моя мама старинное и большое. Служащие там женщины долго искали запись и, когда нашли, удивились, что мама захоронена в таком месте, где уже 40 лет никого не хоронят, если там нет родственников. Родственников, именно там, у нас не было. Я хотела вызвать такси, чтобы поездить по кладбищу и найти её последнее пристанище. Брат изрядно постарался, чтобы даже могилу мамы не нашла. Женщины оказались сердобольными и сочувствующими. Они вызвали местный автобус, и мы поехали. Три часа безуспешных поисков. Уже хотела поблагодарить и отпустить водителя, нельзя же так бессовестно долго использовать служебный транспорт в моих личных проблемах.

Только человек оказался понимающим: маму ищу. Он остановил автобус в сотый раз. Мемориал погибшим пожарникам: одинаковые серые памятники и впечатляющих размеров колокол. Вышла и оказалась прямо перед скромным холмиком, под которым и покоилась моя мамы. Очередное потрясение. Не от того, что, наконец-то, нашла. Нет! От того, что увидела. Убогий крест из плохо обструганных досок. На нём табличка и сделанная от руки кривая надпись. Сын, получивший колоссальное наследство, пожалел денег на достойное оформление захоронения нашей матери. Я позвонила этому «сыну» прямо от мамы.

На мои возмущения он ответил просто:

– Ты уже забрала всё, что хотела. Вот и займись своей матерью. А на твоего сына мне плевать. Удары под дых. В таком коротком разговоре. Где-то читала, что злой человек тебе простит зло, а вот добра никогда не простит, которое он от тебя получил. Вероятность этого подтвердилась ещё раз.

После развода с мужем, я усиленно занялась бизнесом. 90-е годы. Моих денег вскоре стало хватать на моих детей, на мою маму и на семью брата. Избалованный мамой Андрюшка – Андрейка – брат не умел и не мог содержать свою семью, где росли уже две дочки. Родные же. Как тут не помочь? А зависть проявлялась у него уже тогда. Видела. Но он был младший, а потому делала вид, что не замечаю ничего. Нас обоих родила одна мать. Родной брат? И врагу не пожелаешь такое услышать. Выплакав свою безысходность, оставив для мамы цветы и открытку, вернулась домой.

Немецкий столовый сервиз на двенадцать персон и тома Большой Советской Энциклопедии – о маме память. Это всё, что я хотела и что забрала. Мамины подарки при её жизни.

Судьба не давала мне продыху…Слова Ницше. Вот и делайся сильнее. Не сломало же. В очередной раз. Сколько их ещё будет. Кабы знать.

                  Фатальность бытия всего.

                  Непредсказуемость извечна.

                  Не изменить мне ничего.

                  Мы все уходим как-то в Вечность.

                  Не принимая выбор твой,

                  Корю себя, твою беспечность.

                  Глаза зелёные со мной.

                  Несут любовь, надежду, нежность.

                  Мой старший сын, мой пилигрим,

                  Опять все даты вспоминая

                  Мне снишься ты совсем один.

                  Я за тобой хожу по краю.

                  Не надо мудрости большой,

                  Чтобы понять, что жизнь не вечна.

                  Ты – Ангел там, я здесь изгой.

                  Судьба совсем бесчеловечна.

                  Нас разделила, раздвоив.

                  И я живу с открытой раной.

                  Что по – живому – не зашить.

                  Как больно быть без сына мамой.

Как мне не хватало моего старшего сына. Его слов. Его рук. Его голоса. Его умных и смешливых глаз. Как же одиноко молчалось, рыдалось, горевалось. Безысходность и безнадёга – мои «подруги» с приставкой «без», которая означало одно: я – мама без старшего сына. Без его любви, без его будущего, без его детей – моих внуков, без моей счастливой жизни на все годы, которые определит мне Бог.

Скоро Новый год -2007. Наш любимый семейный праздник. И год с моей любимой цифрой – 7. Как же так? Семейный праздник и без Димки… Я не хотела ни ёлки, ни праздника, ни подарков. Ничего! Закрыться в ракушку и заснуть. А если насовсем? Нет. Не могла бросить тех, кто есть у меня на Земле. Мой младший сын, мои зверики, мои друзья… И память о старшем сыне. Все, кто «ушёл», живы нашей памятью.

                  Мне солнца свет не греет душу.