Тайси, или Девушка из сна

Тайси оторвалась от листков бумаги, посмотрела внимательно на Романова и в глазах её он ясно прочитал, ей было несколько смешно, смешно над его вопросом, смешно над его поведением, смешно…

– Хочу просмотреть ход нашей работы, – сказала она, не отрываясь от Романова глазами, – что в первую очередь на теплоходе необходимо сделать.

– Это Валерка тебе дал?

– Это Валерке заказчик дал… – ушла она опять в бумаги, – а он уже нам. Подробное указание, что его интересует на берегах великой русской реки Волги.

– Твою родину историческую будем проезжать? – спросил Виталий.

Тайси вновь внимательно взглянула на Романова. Глаза её теперь смотрели на него заинтересованно, казалось она очень желала спросить– тебе какой интерес?..

– Будем. И не только историческую, я там и родилась, – ответила она.

– Ты в маму или папу?

– В маму, – ответила Тайси, уводя глаза в бумаги.

– Бедный папа, – пожалел Романов.

– В смысле? – насторожилась она, но глаз не подняла.

– Жить сразу с двумя такими… – Романов не договорил, Тайси поняла, о чём речь и прервала его.

– Папа не бедный, – ответила она, не меняя задумчивой интонации, и, не поднимая на него головы, – папа был настоящий мужчина. И погиб, как настоящий мужчина. Не спрашивай.

– Извини.

– Ничего.

– На твоей родине остановка будет?

– Будет, – сказала она, – наверное, мы с тобой займёмся видами городов, а Юрию Петровичу отдадим теплоход с матросами.

– Мне кажется, – не очень уверенно сказал Виталий, – что весь этот заказ фотомастер мог выполнить и один. Странная у нас команда.

– Это кажется, – ответила она сразу, – остановки не такие большие на берегу, везде не успеем, а он вот здесь хочет и храм преподобного Серафима и грузовой порт – это совсем в разных сторонах города, один человек не успеет. Похоже, заказчик неплохо знает места. Не оплошать бы, – глянула Тайси на него.

– Не оплошаем.

– Такой ты мне больше нравишься.

– Вот как? – явно удивился он, – Иногда мне кажется, что я вообще не могу тебе нравиться.

– Остынь, – предупредила Тайси, – не заводись. Мужчины красивы тогда, когда они спокойны и уверенны. Суету и нервотрёпку оставьте нам. Ладно?

И глянула на него вновь весело и лукаво. Романов тут же доложил:

– Ты, когда на меня так смотришь, мне кажется, что хочешь меня совратить… – он запнулся, не договорив. Тайси оторвалась от бумаг, глаза её стали злыми.

– А что – не получится? – спросила она.

– Я же не о том… я… у тебя отношение ко мне десять раз на день меняется.

– Отношение к тебе меняется тогда, – поучительно говорила она, дальше просматривая бумаги, – когда у тебя меняется поведение. Ты иногда, как наш Андрюшка, пытаешься завоевать внимание девушки идиотскими высказываниями и выходками. Это делает тебя так же смешным.

– Я могу вообще на тебя внимания не обращать, – произнёс Романов немного холодно, – хочешь?

– Вот про это я и говорила только что: либо идиотское высказывание, либо…

– А Андрюшка твой, – вдруг раскалился, не зная даже, от чего, Виталий, – когда говорит идиотские высказывания… как выглядит? Нормально?

– Андрюшка только-только в жизнь входит, – произнесла разумно Тайси, – пусть себе наслаждается первой независимостью в жизни. Много ты ездил в его восемнадцать лет по России?

– В восемнадцать лет, – серьезно ответил Виталий, – я Родину нашу защищал в строю Северного флота! И независимость свою получал несколько в других условиях. В штормовых ветрах и обледенелой одежде!

– Вот за это ты мне и нравишься! – быстро сказала она и долго-долго смотрела ему в глаза, – Теперь мы в тепле, уюте и главное… сухо!

Романов остыл в момент, прилёг на полку свою, глянул в потолок, бесцельно спросил:

– Ты танцевать любишь?

– Какая женщина не любит танцевать, Виталь? – удивилась она, вновь от бумаг отстранившись на секунду, – Когда поплывём на пароходе, пойдём там в ресторан и потанцуем… если пригласишь.

– Только ты наденешь приличное платье, – то ли попросил, то ли потребовал он. Тайси на мгновение остановилась.

– А что… я здесь хожу в неприличной одежде?

– Я имею ввиду длину, – уточнил Романов.

– Платье до пола тебя устроит?

– Да!

– Договорились, – хитровато закончила она, здесь же мигом, – договорились?

– Да. Только пароходов сейчас нет. И по воде ничего не плывёт, кроме… сама знаешь чего. А по кораблю ходят… и корабль тоже ходит – по морю или по реке. Так что пойдём мы вниз по реке на теплоходе.

– На теплоходе, на теплоходе, – тут же ласково и нежно повторила она быстрым голосом, – не поедем, а пойдём! – вздохнула тяжко и заключила, – Как скажете… милый.

Романов вздрогнул.

Андрей «бельведерский» возлежал на своей полке, попивал пиво, вторую бутылку, хрустел сухариками и размышлял об их поездке, пытаясь в свои размышления вовлечь Юрия Петровича. Тот сидел за столом и бесцельно поглядывал в окно, похоже, совершенно не желая беседовать со своим учеником.

– Вот что ей может дать этот Виталий? – спрашивал он у потолка и одновременно у Юрия Петровича. – Что? Может, хорошую перспективу на будущее? Нет. Может, хорошее место в мэрии? Нет. Может, что-то полезное в карьере? Нет. Просто так… потаскаться с мужиком по постелям, да и всё! Ну, и что вот так потаскушкой жить?.. Надо же думать о будущем, правильно? Нет, ну правильно? – приподнялся он на локте и глянул на шефа.

– Неправильно, – ответил тот неохотно.

– Почему? – удивился Андрей так искренне, что едва не облился своим пивом.

– Потому что завидуешь и злобишься.

– Мне-то что завидовать? – полезли брови у него вверх. – У меня карьера обеспечена, я на следующий год еду в Москву, в институт… отец зимой поедет устраивать там все дела.

– А в фотографию на хрена полез тогда? Лучшего места, чтоб перезимовать, не нашёл?

– Просто хочу научиться, – ответил Андрей со знанием дела, – сейчас очень модно становится ходить на всякие такие выставочки, вернисажики… надо же уметь разбираться, правильно? Равновесие кадра, перспектива…

Юрий Петрович что-то пробурчал и полез в куртку, висевшую на стене, доставать сигареты. Андрей вновь приподнялся на локте, переспросил:

– Я не расслышал, Юрий Петрович?

– Я сказал, – громко проговорил тот, – пошёл ты! Вместе со своей карьерой, вернисажиками и перспективой вместе!..

И вышел из купе, сунув сигарету в рот. Андрей так и остался полулежать на локте, глядя шефу вслед.

Начитавшись служебных параграфов, Тайси аккуратно сложила все бумаги в одну папку, папку положила к себе на полочку, откинулась назад, уперевшись за собой ладошками и тоже стала рассматривать пролетающую стену зелени за окном. Казалось она сейчас что-то обдумывала. Размышляла над тем, что только прочитала, чуть ли не выучила наизусть и теперь анализировала, делала какие-то выводы для их будущей работы. Романов краем глаза видел, что девчонка освободилась, но вида не подал. Он сидел за столом, подперев щёку ладонью и всё считал да считал пролетающие столбы. Между каждым должно было быть двадцать пять метров, четыре столба – километр, сорок десять километров, за сколько прошли?.. Значит скорость нашего поезда… уже под сотню.

– Витасик, – нежно, но сразу и лукаво донеслось от Тайси, – ты после нашего заказа куда собираешься поехать?

– Я ещё не решил, – ответил он, не глядя на неё, – может к матери, может, в Среднюю Азию, так хотел ещё вчера.

– А теперь ты передумал… и хочешь поехать куда-нибудь со мной?.. – внезапно заключила она.

Романов руку убрал, повернулся к Тайси.

– С чего это? – опешил он.

– Просто, – сказала она совсем просто и непосредственно, – ты та-ак меня ревнуешь ко всем подряд, а особенно к нашему юному коллеге Андрюшке, что я подумала, вряд ли ты меня куда-то теперь отпустишь одну…

– Ты книжки не пробовала писать? – прервал её Виталий иронично и колко. – Романы женские? Оперетки?

– Не-ет, – вновь потянула она, – зачем мне книжки писать?

– Не знаю. Но у тебя бы получилось, – уверил он серьёзно, – хорошая фантазия и динамичное развитие сюжета.

– Я пробовала писать картины. Говорили, что очень даже получается «А хорошая фантазия моя – всего-навсего твоё поведение.

– Вот ты же прицепилась за моё поведение, – мужиковато посетовал он, – я пригляжу за своим поведением, – пообещал тут же, – тем более скоро мы, надеюсь, пересядем на теплоход? Там каюты будут разные? Или нет?

– Разные, – ответила она, – у каждого своя.

– Вот и прекрасно, не будет у тебя лишнего повода подмечать что-то за моим поведением.

– Неужели не хочешь? – искренне удивилась она.

– Надоедает.

Тайси ничего не сказала, и было видно, что не сказала потому, что не захотела, и даже более того – несколько оскорбилась его словами. Виталий тоже смолчал, но сразу же уловив свою ошибку попробовал найти какой выход. Сразу выход не нашёл, смотрел в окно – мимо летели луга, лес отошёл далеко за горизонт. Невдалеке, не очень быстро, проплыли пара коров, пара овец, мальчишка-подросток с кнутом и рядом на копне сена такая же подросток-девчонка. Романов мигом подметил и нейтрально сопроводил:

– Луга, трава, цветы, козы, овцы, девчонки, мальчишки… одинокое деревце… Прямо картинка из какой-нибудь пастушечьей сцены Франсуа Буше.

– Ой, мама дорогая! – Тайси естественно изумилась, – Какие познания! Мы знатоки французской школы времён Людовика Пятнадцатого?

Эта фраза сразу сбила Романова с мысли. Он и знать не знал, в какие времена, при каком короле жил художник Франсуа Буше, потому как картину эту видел один раз в Эрмитаже и просто почему-то запомнил имя живописца.

– Разве Буше был только у Людовика Пятнадцатого? – спросил он так, словно знал, о чём говорил.

– Ах, ах, – сразу же ворвалась Тайси в свою сферу, – дорогой Витасик, Буше был так называемым «первым живописцем» короля Людовика Пятнадцатого и маркизы де Помпадур! Да, да, мой дорогой, той самой знаменитой де Помпадур; а холст, который ты упомянул был, создан Франсуа Буше в конце сороковых годов восемнадцатого века. Идеализированная природа, любовные волнения, театральные пастушки и всё прочее, что было модно при дворе короля.

– Так я…

– Кстати, – не дала ему опомниться Тайси, – знаменитый Дени Дидро однажды воскликнул по поводу картин Буше: «Всё есть у этого человека, нет только правды!»

– Так я… – начал Витасик.

– А вот я бы, – вдруг сменила она тему, – всё бы отдала за то, чтобы нарисовать, как цветёт лотос.

– Почему лотос?

– Не знаю, – она немного успокоилась, – это как-то изнутри. Это вот пришло однажды и поселилось во мне навеки, теперь маюсь с этой мыслью. Думаю, как бы осуществить.

– Наверняка этот лотос цветёт во всех оранжереях.

– Ты о чём, Витасик? – пожалела она его. – Ты о чём? Я что – сумасшедшая, писать цветение лотоса из оранжереи?..

– Извини, не подумал. У нас на севере лотос точно не цветёт.

– И здесь не цветёт, – искренне сказала Тайси, глянув в окно.

– Вот уж не повезло, – согласился Виталий, – а на твоей родине цветет лотос?

– На моей родине… – пропела она в окно, – конечно, на моей родине лотос цветёт, только найти его невозможно.

– Это почему?

Тайси в мгновение сменила настроение, взглянув, на Романова, вновь насмешливо, и быстро, ответила весело и задиристо:

– Прячется! От таких мужиков, как вы все! Порвёте цветы на подарки для своих баб и не задумаетесь, что есть такая красота, которая в кухнях и спальнях стоять не может!.. Для лотоса обычная вода болотная – самый дорогой хрусталь, а самый дорогой хрусталь – обычное болото! Вам же до этого дойти, как на луну запрыгнуть. Правильно?

Романов мысленно повторил что она сказала «Губы его прошептали болото, хрусталь, хрусталь, болото… Губы дугой изогнул, уголки рта вниз оттянув, как будто недоумевая, что здесь особенного, и плечами пожал. Ответить ничего не ответил, потому ответила за него Тайси:

– Витасик, понять это одним сопоставлением слов невозможно.

– Тогда подскажи, как возможно? – вроде и попросил он, но слегка раздражённо. Ссориться из-за лотоса, которого Виталий в жизни никогда живым и не видел, совсем не хотелось.

– Понятие красоты, Виталий, – серьёзно подсказала она, глядя на него внимательно и очень заинтересованно, – иногда не поддаётся обычному взгляду хищника. Есть такие в жизни понятия и предметы, которые на первый взгляд совсем обычные, а глянешь внимательней – совсем и не поддаются нашему приземлённому мировоззрению. Тот же лотос… ведь цветок-то и обычный, видел, нет?

– Не видел.

– Ой, как ты сейчас хорошо признался, – удивилась она, – так вот, простым людям он обычный, а если задуматься – выходит из болотной тины цветок… – Тайси проговорила это куда-то вдаль, смотря сквозь стену, словно за стеной что-то видела такое, одной ей известное и понятное, Виталий терпеливо слушал, сразу же понимая, что объясняют ему то, что своими мозгами он постичь не может.

– Выходит цветок из грязи болотной тины необыкновенной чистоты… чистоты белого цвета… понимаешь? – глянула она быстро ему в глаза, – Казалось бы, как так можно? А в этом-то и всё: очарование, волшебство, красота, символ, вплоть до обожествления. Рос бы он где-нибудь в поле чистом… так и что?

– Ну а ты где видела, как цветёт лотос? – спросил он с лёгким ехидством.

– В дальневосточной тайге, – ответила она и вновь как ушла куда-то вдаль, сквозь окно вместе со своим отстранённым взглядом.

Романов взял свой детектив, открыл на любой странице, прилёг на подушку и закрылся им от девчонки. Подумаешь, мелькнуло у него в голове – в дальневосточной тайге она была! Лотосы наблюдала! Он вон в Баренцевом море шторм в восемь баллов на десантном корабле наблюдал! Знаете, как интересно?»

Поздним вечером состав подошёл к городу Вологде. Пассажиры послушно высыпали на перрон. Юрий Петрович был в толпе и уже с сигаретой в зубах. Он быстро прошёл к ближайшему киоску с пивом и прикупил там себе пару бутылочек на вечер. Андрей от него не отставал и за пивом устремился почти следом. Купил Андрей три бутылочки пива. Тайси и Виталий стояли в проходе вагона, смотрели на перрон через окно. Выходить наружу не хотелось. Тайси увидела Юрия Петровича с пивом, потом Андрея с тем же товаром, кивнула на них и спросила Романова:

– А что же ты отстаёшь от товарищей? Или ты пиво не пьёшь?

Виталий пожал плечами, подумал и ответил:

– Да перегар от него… купе маленькое. Зачем девушку мучить?

– Джентльмен, – негромко похвалила Тайси.

Помирились, – подумалось Романову.

После Вологды состав полетел ещё быстрее прежнего. Юрий Петрович и Андрей ушли сразу к себе употреблять пиво. Тайси немного почитала свою книгу, посмотрела в тёмное, непроглядное окно, где чёрнота ночи раз от разу пробивалась огнями человеческого жилья и станционными фонарями, да и засобиралась ко сну. Набросила полотенце на плечо, взяла с собой какие-то принадлежности, обулась и попыталась открыть дверь. Дверь ухнула железом в пазах, но с места не сдвинулась. Тайси попробовала ещё, но дверь не поддалась. Виталий увлечённо читал книгу, наконец сдвинувшись со своей «вечной» страницы и, казалось, не замечал её. Тайси глянула через зеркало на него и капризно попросила:

– Может поможешь девушке выйти?

Романов приподнялся, не вставая с места, рванул ручку на себя и дверь послушно отъехала в сторону.

– Спа-асибо! – сказали ему вредненько.

Тайси вышла, Виталий подумал:

– Может, целоваться полезть? Или рано? Вторые сутки вместе едем…

Тайси скоро вернулась, Витасик глянул на нёе сквозь книгу, прикинул в уме: приставать – не приставать? И решил подождать. Вид у девчонки был, хоть и весёлый, но какой-то решительный.

– Представляешь, – возмущённо сказала она и бросила полотенце на полочку, – только выхожу из… в тамбур значит, какой-то мужик стал так нагло приставать, приглашать к себе – я дала ему по морде! Он отстал, но сказал, что подойдёт сюда на разборки… кажется, пошёл друзей своих звать, – последнее слово она произнесла, совсем сникнув голосом и опустив глаза. Сразу села на свою постель и сложила руки на коленях. Романов убрал книгу, поднялся. Вздохнул, как богатырь русский, и полез в карманы своей летней куртки, что висела здесь же у двери.

– Что ты ищешь? – спросила Тайси.

– Револьвер, – ответил он, – мы же должны защищаться? Он же с бандюганами придёт?

Тайси выпучила глаза, как от испуга, сказала тихо:

– У тебя есть револьвер?

– Не отказался бы… ты же вечно вляпаешься во что-нибудь, а нам потом отдувайся за тебя!

– Ну, я же ничего не сделала! – удивилась она, – Я просто…

– Ты просто вышла в своём халате и нашла себе приключений! – рассказал он. – Я же тебе говорил насчёт этого…

Здесь Витасик протянул руку к ней, схватил в сердцах за полу халата и потормошил за неё, как в доказательство. Халат чудным образом сразу разошёлся в стороны, по двум нижним пуговицам, и Витасику предстало прекрасное беленькое бельё девчонки… Секунды две они вместе рассматривали её трусики, потом Тайси резко запахнулась, села на постель, захлестнула себя одеялом и чуть не крикнула:

– Да ты такой же маньяк, как и все остальные!..

– Да я случайно, – улыбнулся он, показывая, что ему очень понравились его же действия и последствие.

– Маньяк! Невоздержанный тип!.. Фу!..

– Почему сразу «фу»? – удивился Виталий мирно, – Мне так не «фу». Мне даже понравилось. Красивое бельё.

– Фу!.. – сказали ему, ещё больше натягивая на ножки одеяло, – Ты ещё не вышел из школьного возраста! Всё бы подсматривать!

– Просто у тебя одёжка такая… расстёгивается при первом прикосновении.

– Что-о?!. – вскочила она, сбросила одеяло и села. – Как ты…

Здесь от возмущения Тайси сдёрнула с себя одеяло, вроде как желая подняться и ещё и Витасику перед сном по морде надавать, но вместе с одеялом с неё вновь слетели полы халата и она вновь предстала перед ним в своём прекрасном «дезабилье». Теперь глаза вылезли у Витасика и остановились всё там же. Тайси запахнулась, не найдя, что сразу сказать на свою оплошность и вновь легла на подушку. Витасик воскликнул:

– Ну, я же говорил!!! Я же говорил! Одёжку такую носишь, что сама расстёгивается!

– Хам! – сказали ему в ответ, – Не желаю больше с тобой разговаривать!

И девушка завернулась в одеяло полностью, скрыв свою прелестную мордашку. Витасик сказал с выдохом: э-эх! И лёг обратно, взяв книгу в руки. Чтения не получилось. В глазах стоял один и тот же кадр. Однако долгого молчания между ними не случилось. Тайси уже в следующую минуту вскочила, села и быстро, обличительно проговорила, словно боялась, что её остановят:

– У тебя так глазищи из орбит вылезают, что я просто боюсь с тобой ехать дальше, ты просто маниакально смотришь на женщину! Ты не можешь держать свои вожделенные чувства при себе, как должен мужчина! Ты распущен и похотлив, как мартовский кот! Ты… ты… – она здесь охнула, словно что-то только что разгадала, – ты бабник!!! Теперь я тебя поняла. Поняла бы раньше, ни за что бы не согласилась с тобой ехать в эту командировку!

– У тебя хороший вкус, – нахально похвалил всё сказанное Виталий, – я про бельё.

– Нахал! – донеслось из-за стола, и Тайси отвернулась к стенке.

– А твоя горячность и женская нетерпимость к подобным ситуациям так просто возбуждает.

– Мерзавец!

– Ты очень большая индивидуальность.

Тайси промолчала.

– Потому нравишься всё больше, – договорил он, – я бы даже целоваться полез, но…

– Негодяй! – выпалила она быстро, вновь повернувшись, – Только попробуй!

– Ну, хорошо, – покладисто согласился он, – сегодня не буду.

– Маньяк, маньяк! – обличили его. – Не мешай мне спать! Не мешай мне спать своими глупыми, дурацкими разговорами!

– Спокойной ночи, – пожелал он. В ответ ничего не сказали. Потом Тайси как будто очнулась, и купе наполнилось вновь её возмущением:

– Мужик! Невоздержанный, похотливый мужик!..

– Сегодня это не совсем плохо.

Чтение книги у Виталия вновь застопорилось. Он смотрел на строчки и ничего не видел. Как-то в голове всё одна и та же картинка крутилась. И никуда от неё не деться! Красивая картинка! Может, немножко стыдливая для одной стороны общения, но для другой – так просто находка. Подержав книгу минут пять, он подумал, что Тайси уже уснула, отложил детектив на стол, заложил руки за голову. Хорошо, что целоваться не полез сегодня. В этих обличениях несколько просквозила холодность. Даже какая-то искренность, вместе с игривостью. Хамить и в самом деле нельзя.

Он отложил книгу, повернулся на бок, глянул под столом на Тайси и увидел, что она также лежит на боку и под столом смотрит на него… Виталий слегка оторопел, потом спросил:

– Ты не спишь?

– Конечно нет, – бросила она сразу же, – ты так сопишь от своих мыслишек поганых, что уснуть просто невозможно.

– Извини, я не хотел.

– Ну да, я заметила.

Он поднялся, потушил свет, оставив ночник, разделся и лёг под одеяло. Молчали не долго.

– Если ты подумал сейчас, что я за тобой подглядывала, – так внезапно произнесла Тайси, что Виталий чуть с полки не упал, – то, когда ты… готовился ко сну, я закрыла глаза и так лежала, пока ты не засопел на подушке.

Романов не нашёлся, что ответить на эту глупость, а Тайси внезапно расхохоталась на всё купе и даже громче.

– Витасик, – сказала она тут же ласково, похвально, – ты так внимательно иногда слушаешь полную и очевидную дурь, что даже становится как-то не по себе.

– Что ж сделаешь, – посетовал тот, – нынче руководителей не выбирают… какой достался.

– Вот же поганец! – горестно произнесла Тайси, перевернулась на спину, – И как с тобой работать, спрашивается?

Романов смолчал, понимая, что разговор на эту тему к желаемому результату не приведёт. Тайси очень быстро попросила негромко:

– А расскажи что-нибудь про себя.

На какую-то секунду Романов хотел эту просьбу использовать для себя, в личных целях, постараться, к примеру, подвести разговор под ту тему, которая… Однако, так ведь можно и оттолкнуть от себя человека, можно в один миг разрушить то доверие, которое она сама между ними и выстроила? Романов решил не торопиться. А потому надел на своё лицо, которого видно и не было, маску полного безразличия.

– Жизнь моя скучна и однообразна, – ответил он уклончиво, – всё серо и обыденно. Нечего рассказывать.

– Расскажи, как живёшь, – предложила она.

– Да так же.

– Какой-нибудь интересный случай?..

– Сидим мы как-то с бабами… – начал он сразу.

– Нет, нет, – тут же воскликнула она, – про это не надо, что-нибудь другое?

– А по-другому не получится, у меня всё с бабами.

– А-а, – горестно глянула она на него, вздохнула и упала назад на подушку, – вот мы, значит, какие? Всё с бабами?

Виталий закусил губу, похоже, перебрал.

– А цель в жизни у тебя какая-нибудь есть?

Витасик хотел сразу ответить да осёкся, потом сказал:

– Конечно, есть.

– Тоже с бабами? – спросила она тихо.

– Нет. Но я об этом говорить не хочу. Сглазить боюсь.

– Суеверный?

– Немного. Как все.

Она вытянула руки перед собой, сцепила в замок и склонив голову на плечо, вновь под столом его спросила:

– От жизни что бы ты хотел?

– Слишком общий вопрос, – ответил Витасик.

– Мечтал много?

– Достаточно.

– Сбывалось?

– Практически нет. А если и сбывалось, то…не так, как мечталось.

– Знакомо. Говорят, человек живёт до тех пор, пока есть цель на будущее.

– А потом?

– Потом? Доживает. Ты не знал?

Потом было как-то очень тихо. Вагон качало на скорости. Перестук колёс заглушал все звуки, мимо неслись встречные составы со своим призывным гудком, да очень редко, где-то в коридоре вагона, в очередной раз хлопала дверь в тамбур. Сон не шёл, и Романов, лёжа на спине, рассматривал как по потолку раз от разу быстрее проносятся жёлтые пятна света от проносящихся мимо станций. К ночи похолодало. В купе было тепло, но через минут пять Виталий услышал, что Тайси вроде как шмыгает носом. Вначале это показалось смешно. Романов подумал, может ослышался? Привстал, глянул на девчонку – та спала и спала похоже крепко.

В ночи время летело так же быстро, как столбы у дороги. Локомотив гнал вовсю. Опоры линий электропередач мелькали, как спички. Состав летел с курьерской скоростью. Только разъезды успевали щёлкать под колёсами вагонов. Только одинокие в ночи женщины, измождённые, замордованные работой, стояли с жёлтыми флажками, подтверждая, что путь для «скорого» свободен. Поезд нёсся, как очумелый, даже не притормаживая на поворотах. В вагонах людей мотало на полках из стороны в сторону. Виталий поднялся с постели, подставил руку к окну над головой Тайси – оттуда сквозило сентябрьской свежестью. Полка Тайси находилась по ходу движения поезда. Девчонка съёжилась в маленький калачик, но просыпаться и не думала. Иногда носик её шмыгал и при этом комично морщился. Виталий свернул свою постель в рулон, положил её на стол, взял, осторожно и бережно, Тайси вместе с матрасом и аккуратно перенёс на свой диван. Тайси даже не шевельнулась во сне. Получилось, что она теперь оказалась головой к двери, но в тепле и без сквозняков. Подумав немного – спать ему, или ещё нет, Романов расправил свой постельный рулон на её полке и тоже лёг головой к двери. Так первые минуты лежал напротив и смотрел в свете ночника, как она спит… лицо было безмятежно, ресницы спокойны, губки слегка сжались, словно Тайси хотела капризничать да было не с чего. Романов повернулся на спину. Отчего-то их отношения ему сейчас напомнили очень давнишнюю историю. История его лично никак не касалась, она была связана с сестрой его девушки. Сестра была на несколько лет старше и однажды, после гулянки пошла «в гости» к понравившемуся ей на этой гулянке парню. А утром они толпой ввалились к этому парню в квартиру, похмелялись шампанским, веселились, и Романов стал свидетелем такого разговора сестры и этого парня: