Дайвинг для чайников

– Опять этот «чиккен-суп» недоделанный! – ворчал разбуженный Саша. – И когда этого гада сварят!

Утром Саша подошел к окну и застыл на месте.

– Что там такое? – заинтересовалась я.

– Вон он! – с ненавистью прошипел Саша и указал на дерево.

– Где? Хочу посмотреть в его бесстыжие глаза!

На ветке сидел наш петух и орал что есть мочи.

– Где бы достать рогатку! – исходил злобой Саша.

Однажды я услышала отчаянное хлопанье крыльев за окном, сдавленное кудахтанье, хрип, – беспорядочные звуки, свидетельствующие о невидимой борьбе.

«Видимо, он надоел не только нам, и его таки пустили на «чиккен-суп», – догадалась я.

Никто нас больше не будил по утрам.

Странно, но мне стало не хватать нашего петуха.

Сало по-тайски

Тайцы едят очень острую пищу. Поначалу европейцы протестуют против такого количества приправ:

– Ну и Змей Горыныч! – ворчат они и обильно запивают еду водой со льдом, чтобы потушить пожар в животе.

– Поживи тут с мое – привыкнешь и к «Змею Горынычу», – говорит Сомов.

Он привык и к палочкам, и к странным травам, и к незнакомым овощам.

Тайцы готовят ту же курицу, свинину и морепродукты, что и мы, но по-своему. Подают мясо в сладком ананасовым соусе или в остром карри. К рису с мясом кладут половинку лайма ,чтобы мы сами выжали его в блюдо.

Шашлыки у них сладкие и острые одновременно. Путешественники их любят брать в дорогу – они долго не портятся в тепле.

– Привезите нам нормального человеческого соленого сала! И черного хлеба! – просит Сомов земляков по телефону.

– Денис, чего возить, когда можно прямо здесь посолить! Оно здесь даже дешевле, – предложила я.

Я купила отличного бекона, раздобыла лаврового листа, чеснока и перца.

– Угадайте, чем я сегодня здесь занималась? – интриговала я в дайвцентре. – Чем пахнет? Не чувствуете? Чесноком! Сало посолила. Через три дня будет готово.

– Через три дня – презентация сала, – провозгласил Буратино.

Все эти три дня я мечтала о сале.

«Классное будет сало, – предвкушала я. – Я же молодец, правильно посолила!»

Перед «премьерой» решила попробовать сама – просолилось или нет. Отрезала кусочек, сунула в рот – и не поверила сама себе: сало было приторно-сладким… (Вспомнился украинский анекдот про конфеты под названием «Сало в шоколаде»).

«Не может быть!» – кинулась к соли, сунула палец в синий пакет с тайскими буквами, лизнула – а это … сахар!

Сало получилось по-тайски…

Тропические фрукты

Помню, как в девяносто первом году в Новосибирске мы купили для маленькой дочки книжку-раскраску «Тропические фрукты». И это в контексте перестроечной голодухи, сибирской зимы и студенческой общежитской разрухи. Нас очень позабавили названия – папайя, черимойя, рамбутан, маракуйя. Бедная девочка спросила:

– А в какой цвет раскрашивать папайю?

Мы не могли ничего ей ответить. Откуда бы мы знали? Тогда это казалось не актуально. Талоны на говяжьи кости, очереди за мылом, синий ребенок, ворующий сахар из сахарницы, – такова была реальность. При чем тут папайя…

Кто бы мог подумать, что наступят времена, когда мы узнаем, какова папайя не только на цвет.

Первое впечатление – это странный аромат. Будто что-то слегка протухло. Потом необычный привкус.

– Ну, если меня неделю не кормить, может, я это и поем, – сказал один турист.

Но если пережить первый момент и не остаться в нем, да еще полить фрукт соком лайма, то папайя непременно понравится. Проверено. Она не очень сладкая, но сочная. Что-то вроде длинной зеленой дыни с оранжевыми пятнами, внутри – черные косточки в окружении мякоти цвета лосося. И такая полезная, что заживляет язвы и даже наружные ожоги, если смазать.

И манго тоже полезный. Представьте, слово «манго» мужского рода. Он сочный, желтый, волокнистый. Наши туристы разрезают его поперек, выкручивают и вставляют в стакан, а потом наливают водки в отверстие от косточки. Два в одном – водка в закуске!

– Когда я только приехал в Таиланд, я все время покупал и жарил картошку, – вспоминает Саша. – А она тут такая же дорогая, как манго. И я подумал: раз так, лучше уж буду есть манго!

И Саша подсел на манго. На желтый.

А когда ему продали зеленый и твердый, и он не смог его выкрутить, то обиделся и выбросил его. Оказалось, что фрукт вполне съедобный, просто его в пищу употребляют иначе: его надо почистить, как картошку, порезать длинными пластиками и посыпать специями. Зеленый манго тайцы едят со смесью из соли, сахара и с красного перца – идут себе по улице, макают ломтики в пакетик с пестрой посыпкой и жуют на ходу.

Банан – известный антидепрессант. Здесь они коротенькие, с ванильным вкусом и черными косточками внутри. И растут на каждом углу.

Ананасы – просто кладезь витаминов. Мы в Сибири их съедали чуть ли не вместе с зелеными хвостиками. А здесь тайцы чистят ананас, как картошку, затем спиральками вырезают пупырышки. Отходов многовато… Сибирякам трудно к этому привыкнуть. Когда я впервые наблюдала за процессом разделки ананаса по-тайски, у меня все внутри кипело.

– Сколько сока зря льется! Ну как можно выбрасывать кочерыжку – это же ананас! Дайте-ка мне, я съем!

А кокосы… Это отдельная история.

Прочитала одну книжку про Таиланд. Чушь собачья! Не был писатель в Таиланде. Прокололся на кокосах.

Кокосы у него разрубают и в каждую половинку (!) вставляют трубочку, чтобы пить густое (!) белое (!) молоко (!) Он думает, что в кокосе сразу тебе кокосовое молоко! Кокосовое молоко добывают из перезревших орехов, заполнивших всю полость ореха, напоминающих губку.

А в первозданном кокосе – простая бесцветная водичка, вроде нашего березового сока. И этот кокос на две половинки нипочем не разрубишь – так, чтобы сок не пролить. И вообще его нипочем не разрубишь. В общем, по этому сценарию фильма не снять…

– В первый раз засунул трубочку в кокос, попробовал – что за ерунда: где же знаменитое молоко? – вспоминает Сомов. – Всю жизнь голову морочили! А на самом деле какая-то жидкая дрянь…

С тех пор он не употребляет кокосов – не пережил культурного шока.

– Я их терпеть не могу. Рядом с моим домом пальма с кокосами, они все время падают, бери себе, если хочешь, нечего деньги зря платить! Там надо отрезать верхушку, найти три дырочки, расковырять – и можно пить.

А я вот ничего плохого не могу сказать про кокос.

В теплых странах обязательно нужно много пить. Обезвоживание подкрадывается медленно, но верно: или голова заболит, или в обморок упадешь.

– Три-четыре литра воды в день будь добра выпей! Без бутылочки с водой не выходи из дома, – предупредил Сомов.

Однако я только и делаю, что забываю бутылочку дома.

Один раз в жару, шагая по улице, я ощутила такую жажду, что почувствовала, что сейчас упаду. И – о счастье! – в кафе напротив я увидела кокос в прозрачном холодильнике. Кинулась к нему, как к родному. Двадцать бат – и я спасена.

Кокосу придана форма пятигранника. Острым мачете официант вырубает отверстие сверху и вставляет трубочку.

Неярко выраженный сладковатый вкус действительно чем-то напоминает березовый сок, ароматный, питательный, замечательно утоляющий жажду.

«Это же сам сок тайской земли!» – приходит мне в голову.

Стоило забыть дома воду, чтобы испытать такое чудо – холодный кокосовый сок в жару.

Из ревизоров в дайверы

Дениса Сомова часто приводят в пример того, как круто может дайвинг изменить жизнь человека. Даже того, у кого с карьерой и заработком все вроде бы в полном порядке.

– Я работал на правительство, – скромно упоминал он о своей работе на железной дороге.

Несмотря на относительную молодость, Денис успел побывать начальником станции, потом ревизором, потом инструктором ревизоров («Как же меня обхаживали…»).

Да что там! он даже носил звание подполковника! («Я говорил ребятам, что был подполковником, а они: а под генералом ты не был?») Казалось бы, зачем от добра добра искать, при такой-то хлебной работе?

Как-то все мы крепко выпили, Сомов разоткровенничался:

– Однажды мне приснился сон, будто я умер… Сначала я расстроился, а потом подумал: значит, мне больше не работать на «железке»! Наконец-то… И так обрадовался! А когда проснулся, то понял: все, хватит, пора уходить.

И Денис ушел. Вернее, уехал. В Таиланд. А через год съездил в Новосибирск, чтобы окончательно уволиться, о чем до сих пор нисколько не жалеет.

– Я не хочу работать, чтобы жить, а хочу жить, чтобы работать! Зато после такой школы, как железная дорога, я могу управлять чем угодно. Да для меня этот наш дайвцентр – это так, семечки.

Теперь Сомов неформально стрижется и обесцвечивает волосы. Желтые космы и черные толстые брови… В этом есть что-то неестественно-театральное.

Как и в нем самом.

Он обаятельный, когда надо. И необаятельный, когда не надо. Денис ездит на белом байке в образе «принца на белом коне». (Это для женщин: многие верят). Но как Принцу ему не хватает романтики: принцы не приказывают скороговоркой. И не двигаются так размашисто. Кого же он мне напоминает?..

– На железной дороге у меня не было ничего, а надо было обеспечить все.

– Что – все?

– Да все! Сено косить надо? Надо! Пути чистить надо? Надо! Как хочешь, так и вертись – без денег, без людей!

– И получалось?!

– Конечно!

Охотно верю…

– Вас сегодня встретит и разместит оч-чень красивая женщина, – предупреждает он клиента по телефону – громко, чтобы я слышала.

Ему просто хочется, чтобы я бесплатно сделала работу менеджера. И ведь делаю, сама себе удивляясь! До поры до времени. Не прошло и четырех месяцев, как я все-таки научилась отвечать:

– Ищи дурака за четыре сольдо!

И вдруг поняла: Бу-ра-ти-но! Он напоминает мне куклу Буратино!

– Денис, да тебе же только колпачка не хватает! Ты же вылитый Буратино!

Но над Сомовым нельзя шутить не при каких обстоятельствах. Даже когда вместе пьем.

– Ты пошутишь – я посмеюсь, я пошучу – ты поплачешь. Окей? – с ледяной улыбкой говорит Буратино.

Он то и дело переходит с «дружеской ноги» на тон командира. С «ты» на «вы». Как друг, он обычно просит что-либо сделать на «ты», а «начальника железной дороги» включает, чтобы не возвращать должок. Но долго сердиться на него невозможно. Как можно сердиться на Буратино?

Когда звонит начальник с соседнего острова, у Сомова в кармане раздается барабанная дробь, и бодрый голос автоответчика произносит: «Товарищ генерал! Разрешите обратиться! Докладываю…». Денис нажимает на кнопочку мобильника и генеральским голосом говорит: «Да!»

Когда звонят девушки, мобильник издает «Бесоме мучо». Девушки разные, но зовут их всех одинаково – «Солнышко» (видимо, чтобы не путать).

– Давайте выпьем за любовь! – предложил он на Рождество.

– Давай-давай! Пусть придет, – поддерживаем мы (нам все равно, а ему приятно).

– Она не приходит, она случается, – поправляет Денис.

Видимо, пока что не случилась.

Когда Сомов увидел, как ловко мы с Сашей монтируем фильмы на компьютере, он подумал и выдал:

– Зато я умею водить локомотив, а вы – нет! – а потом проговорился: – А ведь я в детстве занимался и фотографией, и кино. Мы снимали игровой фильм на настоящей пленке – шестнадцатимиллиметровой!

– А кого ты играл?

– Никого – я менял катушки. Мне ужасно нравилось… Меня даже в Артек послали от кинокружка.

– А что же ты не пошел дальше по части кино, раз так нравилось?

– Потому что мы переехали в Новокузнецк, и ни у мамы, ни у папы не было работы. Помню, как мы доедали последние вареные фрукты без сахара, которые вывезли с Кавказа, и даже сахар не на что было купить. Поэтому я еще тогда решил выбрать такую профессию, которая сможет прокормить… Да ладно, у каждого в жизни было что-то похожее!

– Ничего себе… А откуда вы переехали?

– Из Грозного. Там стали резать русских, и пришлось бежать.

Понятно, почему он красит волосы: просто у него слишком много седины. В тридцать три-то года.

Недавно Денис вернулся из Сан-Франциско. В очередном приступе дружбы он пригласил нас под «ром-колу» посмотреть слайд-шоу.

– За двадцать дней сбылись мои мечты за всю жизнь: я побывал в Америке, покатался на «мустанге», спустился в подводную лодку (прямо в ней находится музей) и побывал в космическом центре! А еще мы с моей девушкой съездили в Лас-Вегас, и я торжественно проиграл один доллар! Все хочу попробовать.

Еще недавно он только мечтал о дайвинге, а уже сам принимает участие в поисках затонувших кораблей в Тихом океане или буддийского храма в подводных пещерах.

Наш Буратино не боится желать самых невероятных вещей. Может, поэтому все у него сбывается?

На что это похоже?

Кораллы начинаются прямо от песчаного берега.

«На что это похоже? – сама с собой играю я в игру, проплывая c маской над кораллами. Все они на что-то похожи.

…на бледные поганки, на перевернутые пластинчатые сыроежки, на древесную чагу, на строчки, сморчки и на переросшие грузди. На розы и капусту. На плесень. На коровью лепешку. На лопоухие кактусы. На сталагмиты, на муравейник, на горы с самолета. На лосиные замшевые рожки. На головки иван-чая, качающиеся под ветром, на мелкие цветочки мать-и-мачехи на холме. На заиндевевшие веточки деревьев, на ледяные горки, на морозные узоры на стекле. На боровой мох. На выкопанную картошку. На торт со взбитыми сливками. На пустые напольные вазы. На человеческий мозг – со всеми извилинами и полушариями… А все вместе похоже на сновидение.

Вроде все как в реальности, но что-то не так. Размеры не совпадают. Цвета, как в преисподней. К примеру – роза как роза. Но бледно-зеленая… Иван-чай, но грязно-коричневый… Клубни картошки, но голубые… Человеческий мозг, но величиной с гору… И только коровья лепешка более-менее попадает в цвет.

Комбинация удивительных кораллов – словно в икебане. Тут и пустая ваза, и мелкие цветочки на круглом подносе, и сухие веточки. Как специально составлено! И как все гармонично!

Рыбки оживляют дизайн. Вездесущие черные, парные желтые, зеленые переливчатые, белые пятнистые, мелкие синие, красные полосатые. И золотые рыбки. Те самые, которые исполняют заветные желания.

«Да у меня тут только одно желание – не умереть от счастья…» – думаю я, проплывая над ними и чуть не плача в маску.

Но тут вдали показался триггер, и мне становится не по себе. (Все почему-то боятся акул, а надо бы – триггера! Эта огромная круглая рыбина лениво так передвигается вдали, заваливаясь на бок. Но эта вальяжность обманчива: триггер плавает довольно быстро и нападает без объявления войны. От него можно еще как-то отмахаться ластой, но я-то босиком!)

Поворачиваю назад, к черным камням, от греха подальше.

Огромная серебристая рыбина со свирепым оскалом, как у щуки, клацает зубами в сторону мелких рыбешек. Неужели барракуда? Не верю своим глазам!

Точно. Увидела меня, оплыла вокруг. Я тоже сделала «круг почета». Мы с ней долго-долго играли в догонялки, потом, вильнув хвостом, она исчезла в синей дали.

– Видела барракуду величиной с ногу, – рассказываю вечером греку Сандро, бритому и загорелому, как головешка. (Он живет по соседству, тоже любит снорклинг).

– Где?

– У черных камней.

– Я тоже ее видел!

– Ту же самую? Откуда ты знаешь?

– Да она здесь одна: у больших барракуд у каждой своя территория.

– А еще я видела триггера!

Сандро показывает мне швы на большом пальце правой ноги:

– Зашивали в пяти местах. После встречи с триггер-фиш…

Интерактивное шоу с триггером

– Не зря в умных книжках пишут – смотри, куда плывешь! Плывешь направо – смотри вправо, плывешь вниз – смотри вниз! Сегодня мы со студентом погрузились прямо на голову триггеру! Он, конечно, тут же на нас напал! – рассказывает вечером Саша.

– Отбились хоть?

– Да от него отбиться невозможно! Спастись можно только одним способом – позорно бежать. Вот мы позорно бежали – всплыли, затем снова погрузились – чуть дальше.

Говорят, они в марте делают гнезда и туда откладывают икру, а потом эти кладки охраняют, поэтому такие агрессивные.

* * *

– Чую нутром, сегодня мы с вами посмотрим интерактивное шоу «Нападение триггера на дайвера», – предрек как-то Саша своим дайверам еще на корабле.

Предчувствия его не обманули.

– Погрузились на Грин-роке, – рассказывал он дома. – Плывем, смотрю – над нами огромный триггер гоняет четверых испанцев. Я еще подумал: эх, жаль, камеры нет, какие бы замечательные съемки получились! Хорошо бы еще крупные планы – этот его глаз величиной с блюдце, удар моей ластой ему по морде… Я прямо кино готовое в голове увидел.

А этот триггер вдруг развернулся и переключился на нас! И тут пошли такие «крупные планы»…

Беда еще в том, что перед этим я нашел на дне грузовой пояс и прихватил с собой. И на мне теперь целых два грузовых пояса, на которых целых семь килограммов (вместо моих обычных полутора). Я неповоротливый, плаваю медленно, а триггер, гад, этим пользуется… Метров пятьдесят гнал меня по дну. Схватит за ласту – я дам ему ногой по морде, он отплывет метра на три – и снова бросается! Муть такая поднялась! Я «бегал-бегал» от него, да и выдышал весь воздух из баллона… Говорю ему: «Все, пошел вон!.. Я устал…» Он вдруг послушался и уплыл!

Вот такое было шоу… Только мы в нем оказались не зрителями…

«Немецкий крейсер»

Сегодня русский дайвцентр снова арендует общий с буржуями корабль, поэтому вместе с дайверами пригласили покататься всех их близких и дальних родственников. И меня тоже.

Около «Мастер Дайверс» – столпотворение. Сборы, суета. Одних баллонов штук сто.

«Мастер Дайверс» – буржуйский дайвцентр. Им заправляют опытные технодайверы*. У них есть даже свой корабль – знаменитый «Трайдент», немецкое военное судно, переоборудованное под технодайвинг.

В кают-компании корабля «Трайдент» на столе стоит уникальная пепельница: мужской писсуар, заржавевший и обросший ракушками. Понятно, что подняв его со дна океана, технодайверы не cмогли отказать себе в удовольствии поставить такой сувенир на стол.

«Это «попельница», – объяснил мне Сомов.

Дайверы вообще испытывают нездоровое влечение к унитазам. Говорят, в Красном море затонуло торговое судно, которое везло сантехнику, и бытовые удобства расползлись по дну. Народ обожает там фотографироваться: дайвер на дне океана сидит на унитазе. Или стоит вертикально, засунув туда голову.

«Видимо, сегодня поплывем на «Трайденте», – решаю я. – А к кораблю, как обычно, нас подвезут на лонгтейле**».

Пока идет посадка на лонгтейл, я рассказываю про «Трайдент» молодым дайверам с Сахалина, Жене и Свете.

– Да знаете ли вы, на каком корабле мы поплывем? – делаю я «промоушн».

– На каком? – удивляется Женя.

– На настоящем военном немецком корабле!

У Жени загораются глаза.

Лонгтейл, до отказа набитый дайверами и их ближними и дальними родственниками, отчаливает. Народу так много, что шведские партнеры поименно всех переписывают и даже делают перекличку.

Неожиданно подплываем к какой-то развалюхе. Инструкторы уже командуют посадкой на бот. Я не верю своим глазам – а где же «Трайдент»?..

– Это и есть ваш немецкий военный корабль? – громко удивляется Женя. – Ну, если немцы на таких воевали, то понятно, почему мы их победили!

Буратино недоуменно оборачивается. Я стараюсь выглядеть как можно незаметнее.

Пока дайверы ныряют, дамы плавают с масками и загорают на верхней палубе.

– Оля, а где здесь можно поесть настоящей тайской пищи? – спрашивает Света.

Я с жаром расписываю ей место, куда мы обычно ходим на «нуддл-суп». Собственно, это обычная столовка, с мухами и дырявыми столиками, но «тайские черти» там готовят очень душевный супчик, не жалея мяса. И воняет у них меньше, чем везде. Дешево и сердито!

После последнего дайва довольный Женя обращается к супруге:

– Эх, теперь бы поесть! Пойдем сегодня в тот классный итальянский ресторанчик и закажем мяска!

Мы тихо завидуем. «Санта Лючия» – один из самых дорогих и качественных ресторанов на острове. Такого мяса больше нигде не готовят. И стоит оно примерно как пара погружений. Но Женю это, видимо, совсем не напрягает.

Как вдруг Света заявляет:

– Нет, сегодня мы пойдем есть нуддл-суп в одно место! Его порекомендовала мне Оля.

Минута молчания.

В тишине – Сашин ехидный голос:

– Кажется, Оля уже порекомендовала вам «немецкий крейсер»!

«Хоть бы не встретить их до отъезда!» – думаю я.

*Технодайвер – дайвер, совершающий погружения в формате технического декомпрессионного дайвинга. То есть очень глубоко, сложно и опасно (подробнее см. Приложение «Дайверский словарь для «чайников»).

**Лонгтейл – азиатская удлиненная моторка (См. Приложение «Дайверский словарь для «чайников»).

Реальный пацан и стюардесса

Он здоровенный, обеспеченный, она – его «карманная Венера»: маленькая блондинка с детским личиком. Он рвется погрузиться в океан, она – поваляться на берегу с «женским» романом. Константин и Элла, наши земляки-новосибирцы.

– Эх, рыбок бы посмотреть, эх, кузовка надуть! – мечтает он в дайвцентре за бутылочкой местного рома.

Все крепкие спиртные напитки здесь пьют со льдом и колой. Прохладно и экономично.

Кузовок (так здесь называют рыбу-ежа) – это такая колючая симпатичная рыбка с круглыми глазками, которая надувается при признаках опасности. Если догнать и схватить рыбку за хвост, она становится круглой и очень ядовитой.

– Между прочим, кузовок надувается три раза в жизни, а потом умирает, – с ледяной улыбкой произносит Сомов.

– Но как можно не надуть? Святое дело! – упорствует Константин, пристально глядя на Диму стальными глазами.

– Да, только он потом умрет, – стоит на своем Денис. – Ни-ко-го нельзя трогать! На наших руках – болезнетворные бактерии, с которыми обитатели подводного мира не могут справиться. От малейшего прикосновения они теряют иммунитет.

– А Владислав в том году обнял китовую акулу! – доношу я.

– Да он вообще больной на всю голову, – выносит свой диагноз Денис.

Выпили еще и сменили тему – перешли на технодайвинг. Костю заинтересовала возможность погрузиться на затонувшее судно. Опасность – это хорошо, это для реальных пацанов.

– С этого корабля недавно достали тело дайвера. Он заплыл внутрь, намутил ластами и заблудился, – рассказывает Сомов.

– Мы ведь с тобой заплывем внутрь? – спрашивает Костя.

– Нет! – отрезает директор.

– А давай возьмем веревку… – не теряет надежды Костя.

– Нет! У нас правильный дайвцентр, – не сдается Денис.

Костя упор смотрит на него.

– Нет, даже не проси!

А в это время хорошенькая Элла щелкает семечки из пакетика. Она бывшая стюардесса. А он – бывший ее пассажир.

– Весь аэрофлот знает про нас, – говорит Элла.

– Было так: лечу, все нормально, как вдруг увидел ее… И почувствовал, что у меня уже не все нормально… Посмотрите на ее лицо! И почему все стюардессы такие красивые!

– Он курить хотел, а я ему не давала, – объясняет Элла. – Это что ж будет, если каждый в самолете будет курить! Это потом, когда все узнали про нас с ним, ему стали потихоньку разрешать курить в туалете! У меня в любом самолете есть знакомые стюардессы. Подруги сейчас говорят: что, не летаешь, сидишь в золотой клетке? А я – и не летаю, и не в клетке! И вообще – хватит летать, здоровье гробить.

Сама Элла больше не летает. Вернее, летает, но уже как пассажир. Бизнес-класса. За пивком наша стюардесса рассказывает случаи из летной практики.

– У меня за пять лет каких только пассажиров не было – и буйные, и нервные, и помешанные. А тут – летим мы с Костей в Таиланд, смотрю на одну – а у меня глаз набитый! – и сразу вижу, что девчонки с ней еще намучаются. И точно: провезли спиртное, она выпила и принялась искать приключений. Пристала к одному парню, который стоял в проходе: дай пройти, что ты стоишь тут, не прикасайся ко мне, помогите, он домогался меня! Он схватил меня за грудь! А бедный парень: да я ее вообще не трогал! Я говорю бригадирше (раньше летали вместе): хватит с ней кочевряжиться, вяжите ее! И ее отозвали, посадили в кресло за занавеской и надели наручники. Правда, все очень вежливо: попить принесли и еды предложили. Так она весь поднос в проход швырнула.

– Надо же, какие у вас приключения. А вот мы всегда так скучно летаем, – позавидовала я.

– Ну нет, у меня всегда что-то происходит.

Влюбленные планируют с Ко Тао поехать в Патайю – говорят, за обручальными кольцами и свадебным платьем. У них все серьезно.

– Я раньше хотела маленькое такое колечко – из трех видов золота. А теперь мне все равно какое – пусть Костя сам решает. Я – как он скажет! Я на любое согласна! – самоотверженно произносит Элла.