Морфы 2. Дикие сны

В общем, Дмитрий с Витей тоже подтвердили, что учеба на втором курсе заставляет их попотеть, и только Морт промолчал, ну да все давно привыкли, что Морт чаще молчит.

– Вы хотите сказать, – Анна Васильевна еще шмыгала носом, но её совершенно не по-старчески яркие глаза уже блестели изумлением и восторгом. – Что это не мне сложно, а просто сложно?

– Дошло, – буркнул Вячеслав. – Давайте учебники брать, пока их все не разобрали.

И отчего-то вот эта напускная грубость совсем не расстроила нашу старушку, даже наоборот. Она вся разулыбалась, отчего её до этого печально повисшие складки морщинок разбежались лучиками, делая лицо притягательным. И даже красивым.

– Вы у нас такая красивая, Анна Васильевна, – не удержалась я, прижимая к себе учебник.

– Скажешь тоже, – она заалела как помидор. Надо же, а я не знала, что старушки могут краснеть! Мне казалось, что старость – это вот всё. Конец. Сидишь, всё болит и вяжешь иногда. И видишь еще плохо. – Вот уж тебе, Оля, точно отдохнуть надо, раз такой сухофрукт тебе красивым кажется.

И тут мне так легко стало, как давно не было. А я-то думала, я одна не умею комплименты нормально принимать, оказывается нет!

Но вообще, конечно, было уже не до смеха. Это ладно так неделю, другую, но за учебный год все, кто доживут, в сухофрукты превратятся. Сил никаких нет и конца-края этому издевательству не видно. Я даже забыла уже о своем желании найти Веста и вытрясти из него информацию, а сам он как назло мне на глаза не попадался. Не иначе как чуял что-то.

– А у снотоков есть урок, на котором они спят, – поделился на очередном занятии Дмитрий тоненьким девчачьим голосом. Мы тренировались с личиной, но не целиком, а по отдельности. Голоса, между прочим, которые во сне слышатся, тоже откуда-то должны браться! – Им даже подушки выдают.

– Не выдают, – прорычала я голосом волка из детской сказки. Какая-то страшноватая сказка у меня получилась. С недосыпа, наверное. – Они сами их с трудом, но могут приснить, но в основном у напарников просят.

– Надо же, – протянул Дмитрий тем же голоском. – Моя напарница не просила.

Я в этот момент всем своим видом пыталась изобразить, что мечтаю проверить, смогу ли я с таким голосом завыть якобы на луну. Нет, ну чего такому голосу пропадать?

– Моя напарница сказала, что один мальчик штук двадцать подушек притащил, – прошамкала Аня. Ну вот она помолчала бы! А еще подруга называется! – Он кучу карт нарисовал и выбрать не смог, и его сноходец все карты овеществил. Некоторые даже были с разными вкусными ароматами.

Наверное, я покраснела, но никто не заметил. Да, Жюля иногда заносит, но так было приятно хоть что-то делать вместе! Что бы не говорила Ника о том, что со временем пути снотоков и сноходцев расходятся, мне пока было скучно без Жюля, и я просто представить не могла что-то, из-за чего мы могли бы поссориться.

– Нам бы тоже сейчас подушечку, – вздохнула Аня, отчаянно зевая. – Спать во сне ужасно странно, но так хочется!

– Наконец-то, – заявил наш преподаватель так громко, что мы вздрогнули от неожиданности. Серьезно, когда преподаватель снит на уроке только свой рот, да еще и молчит всё время, запросто можно забыть, что он тут есть! – Вот же упертая группа, дольше всех продержались!

– В каком смысле, дольше всех продержались? – заинтересовался Дмитрий, но его девчоночий голос остался неуслышанным.

– Идите отдыхать, – приказал нам рот, и мы уже без всяких рассуждений поскорее покинули аудиторию. Каждый рванул в свой любимый сон для сна, а я снова оказалась в комнате отдыха. Наверное, из-за горы подушек.

И сейчас, когда я меньше всего надеялась встретить Веста, я его, разумеется, встретила. Похоже, он даже удивился тому, сколь мало энтузиазма я высказала при виде его персоны. Не начала трясти и забрасывать вопросами, даже не скорчила недовольное лицо. Хотя вот этого и без того уже давно не было.

– Что ты кислая такая? – спросил он меня, устав кружить вокруг на довольно резвой подушке. Я бы не сказала, что я была кислой – просто пыталась свернуться клубочком на толстом рыхлом пуховом облаке – это что, преступление? Так я, собственно, ему и сказала.

– Фью, наша группа до середины октября продержалась, а вы целую неделю не дотянули, – фыркнул этот невозможный тип.

Оказывается, на втором курсе морфов специально проверяли на выносливость. И эту… группность. То есть сплоченность. Студентов загружали уроками под завязку и догружали, догружали… пока кто-то не выдерживал. Если кто-то исчезал потихоньку, и никто не замечал – что же, группа не слишком сплоченная и работает вместе не слишком хорошо. В особо сложных случаях её даже могли расформировать, раскидать по прочим группам. А когда уже бунтовать начинали все, нагрузку снова снижали до нормальной, и учебный процесс шел как обычно. Самые сильные группы получали самые интересные задания, так что нам неожиданно повезло.

– Эт' хорошо-о, – протянула я, зевая и сильнее сворачиваясь калачиком. – Я только потом порадуюсь, ладно?

– Ольга, ты на самом деле не хочешь спать, потому что и так спишь, – вкрадчиво заметил Вест, зависая у меня над ухом. Я тяжело вздохнула и села, так и не открывая глаз. Да, он был прав, но кому от этого было легче? Да никому. Я по-прежнему ужасно хотела спать, только понимала, что этот невозможный тип мне не даст.

– Вот чего ты ко мне привязался, а? – пожаловалась я, так и не открывая глаз, и тут же сама же насторожилась от собственных слов. А ведь и правда. Какой толк уже почти выпустившемуся кошмаренышу возиться со мной? Может, из-за моего редкого умения влипать в неприятности я гожусь на отличную приманку для этих самых неприятностей? Или моими руками и впрямь хотят учинить хаос в Университете? Я еще помнила о том, что Кошмар Кошмарыч был среди моих подозреваемых по поводу возможного хаоса. Но тогда я знала куда меньше и считала, что есть только один путь для этого. А кто знает, может, самому воспользоваться такой возможностью ему кажется слишком простым, а вот с помощью диких снов… Это же по сути те же кошмары, только абстрактные. Самое его дело.

Да, я прекрасно понимала, как глупо веду себя, каждую новую информацию примеряя на возможных подозреваемых, будто для кого-то имеет значение то, что именно мне теперь известно. Невелика птица. Но поделать ничего не могу. Мало ли чем великий и ужасный мастер Кошмаров был занят раньше? А сейчас возьмет и учинит хаос и меня еще в самую гущу событий сунет.

– Тебя совать никуда не надо, ты сама везде лезешь, – произнес Вест таким тоном, что я сразу поняла – обиделся. И глаза тут же открылись как миленькие. – Не смотри так на меня, ты вслух размышляла, надо было тебя раньше остановить, но я заслушался. Я и не знал, что ты обо мне настолько невысокого мнения. Я думал, мы друзья.

Ох, как мне хотелось выругаться! Мы ведь и впрямь стали друзьями, просто всё накопившееся раздражение за эти бессонные ночи вылилось в новый виток моей глупой подозрительности, и Вест просто попал не в то место и не в то время.

– Вест, подожди, – я ухватилась за краешек его подушки, да так неожиданно, что он едва кубарем не скатился с неё. Ну совсем прекрасно! Сейчас еще скажет, что я его убить хотела!

– Ничего я не скажу, а вот тебе стоит проснуться, – буркнул кошмареныш и пояснил. – Не в смысле в реальность вернуться, а просто перестать болтать всё, что думаешь. Как насчет освежающего душа?

Надеюсь, я хотя бы кивнула, потому как мне немедленно за шиворот и на голову полилась вода из небольшой подушки, на поверку оказавшейся самой настоящей тучкой, только со специальным шнурком, за который Вест и дернул, чтобы хлынул дождь. Откуда-то снизу раздались возмущенные крики – я и забыла, что в комнате отдыха одновременно может находиться много морфов. Невелика хитрость такое забыть, когда пересекаешься ты с ними редко, да и то больше с теми, кого бы ты хотел встретить.

– Получается, я ужасно хотела тебя увидеть, раз мы тут пересеклись? – спросила я Веста, вытирая лицо от капель, которые снова стекали с волос.

– Вот когда ты вслух говоришь не гадости, я даже не против этой твоей привычки, – вместо ответа произнес Вест с укоризной. – Продолжай в том же духе! И давай попробуем улететь из этого места, дождь можно включить, а вот выключить нельзя, а ты и так уже мокрая курица.

Мысленно – и в этот раз и правда мысленно! – я пообещала себе припомнить Весту «мокрую курицу», но послушно направила свое потяжелевшее от воды транспортное средство в сторону, чем вызвала еще больше возмущенных криков тех, кто внезапно оказался под подушкой-тучей. А Вест поймал сухую подружку моей подушки, на которую я пересела прежде, чем мы направились куда-то в самый верх комнаты. Там оказалось заметно теплее.

– Тут температура воздуха зависит от высоты, – пояснил Вест. – Все обычно зависают на комфортном для себя месте, но сейчас нам стоит согреться и просохнуть.

С этим я не могла не согласиться и поспешно выжала косу, после чего расплела её, чтобы волосы могли высохнуть.

– Ух ты, – прошептал Вест, определенно забыв, что собирался говорить до этого.

– Чего? – честно говоря, я немного смутилась. Вест такими вот восторженными вздохами меня не баловал. Больше дразнился. В общем-то, и сейчас не собирался продолжать.

– Не замерзни, говорю, – совершенно обычным голосом ответил он, ловя чайник и сахарницу и наливая мне в проплывающую кружку горячий чай. – Простынешь из-за своих мокрых косм, а лечиться во снах невыносимо утомительно. Как и болеть.

Ну и пожалуйста!

Пока мы оба обиженно пили чай, уткнувшись носом каждый в свою кружку, я мучительно пыталась вспомнить, что мне было нужно от Веста.

С ним вообще было непросто. То он почти всё лето таскается за мной с совершенно непонятными целями, то обижается на вопрос, что ему от меня нужно. Конечно, в реальности я знакомых так не спрашивала, чего, мол, тебе надо? Так можно прослыть весьма странной и хамовитой личностью. Но во снах человек немного другой и позволяет себе больше. Это я еще за первый учебный год запомнила.

– Нравишься ты мне, дурочка, непонятно только чем, – вдруг заявил Вест. – И нет, ты вслух больше не болтала, у тебя твои мучительные мысли все на лбу написаны!

И снова в свою кружку уткнулся, такой молодец. А я чуть с подушки не свалилась. И сразу все вопросы и опасения из головы повылетали. Захотелось немедленно оказаться в другом месте или провалиться сквозь подушку.

– Эй, прыгать только не нужно, – Вест схватил меня за руку. – И просыпаться тоже!

Да, а как говорить, что я нравлюсь, а потом сразу за руку хватать – это нужно, значит? Я зажмурилась, ожидая неминуемого поцелуя. Но его не последовало. Осторожно приоткрыв один глаз, я обнаружила, что Вест смотрит на меня с нечитаемым выражением на лице.

Вот и пойми его! У меня не слишком богатый опыт отношений, если не сказать совсем никакой, не считать же за отношения того же Андрея, нет? И поэтому я просто не знала, что мне теперь делать. Должна ли я ответить, что он мне тоже нравится? Но я даже не уверена в этом. Если быть честной с самой собой, я об этом просто не думала. С Вестом оказалось довольно весело дружить, но он меня чаще выводил из себя, чем привлекал. С другой стороны, в кино и книгах часто такие отношения оказываются самые-самые… Осталось только понять, хочу ли я отношения как в книжках или обойдусь чем-то попроще. И понадежнее.

– Ольга, прекрати думать глупости, – строго прервал мои мучения Вест. – Я не для того тебе это сказал, чтобы ты сейчас в своей голове неизвестно что навертела. Знаешь? Вообще забудь. Просто забудь, что я тебе сказал.

Легко сказать, забудь! Вот любят эти кошмары всякие задания невыполнимые давать! Но я собрала всю свою волю и себя заодно в кулак и сделала вид, что попыталась. Мне как раз вовремя в голову пришел вопрос, что я давно хотела задать Весту, и это как нельзя лучше подходило случаю.

– Скажи, ты ведь учился уже в университете, когда произошел прорыв диких снов? – кажется, мне удалось застигнуть его врасплох – он даже мою лапу из рук выпустил, и я поспешила воспользоваться нежданной свободой и отлетела чуточку подальше. Совсем немного, но мне всё же комфортнее. Я всё равно пока не решила, как к нему относиться. И к его признанию тоже.

Вест то ли сделал вид, что не заметил моего передвижения, то ли и впрямь не заметил. Похоже, мой вопрос серьезно поразил его.

– А откуда ты… а, точно, Жюль, – сообразил он. – Понимаешь, второкурсникам обычно не рассказывают об этом, чтобы не пугать раньше времени. Они же только-только учатся путешествовать на открытом пространстве снов, а попасть в дикий сон и уж тем более в их скопление не такая уж тривиальная задачка, как может показаться. Но если этого заранее начать бояться, то и шагу ступить не сможешь вне троп. Вот и не рассказывают практикам до поры до времени.

– Волков бояться, в лес не ходить, – «перевела» я его объяснение. Вест энергично закивал, подтверждая мою правоту.

– Вот именно. Но прорыв действительно был, и теперь эти локации диких снов стараются держать подальше от университета. Конечно, другие сны тоже могут пострадать, но меньше, чем такая сложная конструкция из сновидений. В идеале дикие сны можно обуздывать, и по отдельности их так и чинят в некотором роде. Про это ведь ты тоже знаешь? Добавляют элемент логики, вроде того. Разумеется, выходят всё равно в основном кошмары, поэтому это наша с мастером Кошмаров работа, понимаешь?

– Нет, – честно призналась я. – Вообще ничего не понимаю.

Я немного лукавила. Кое-что я и впрямь слышала раньше и могла сложить дважды два, но никогда не отказывалась от дополнительной информации.

– Вот смотри, – не смутился Вест. – В диком сне ты будешь вместе с стоглазой сороконожкой пить чай из автобусов, а потом она откусит голову. Или ты ей. А если его аккуратно починить, то ты будешь в ужасе убегать от этой сороконожки или даже на автобусе уезжать. Обычный кошмар, и проснувшись, ты будешь думать: «Уфф, наконец-то я проснулась», а не «Э, что это было такое?».

Теперь была моя очередь согласно трясти головой. Сон такой мне и впрямь снился однажды, тут поганец Вест даже не придумывал ничего, и ощущение после него было тягостным. Да еще жучиный вкус во рту весь день ощущался.

– А почему кошмареныши не починят все эти сны? – надо будет уточнить на досуге, есть ли у выпускников Кошмарыча какое-то самоназвание, а то однажды они меня точно отлупят за такое издевательство.

– Фью, – присвистнул Вест. – Вот ты простая. Сколько таких снов постоянно возникает в головах слишком уставших, безумных или просто болеющих людей, и сколько нас? Да еще такие как ты нос морщат, не хотят с кошмарами дело иметь. А приличный кошмар полезнее просто ерунды, которая может присниться!

– Только не начинай снова про свой диплом, – отмахнулась я. – И так всё лето одни кошмары смотрела благодаря тебе.

– Вот именно! – поднял он палец вверх с самым серьезным видом. – Благодаря мне! И кто бы отблагодарил?

Я прыснула от смеха. И впрямь забыть о том, что он сказал и снова воспринимать его как обычного друга было хорошей идеей. Правда, совершенно невыполнимой, но ведь всегда можно сделать вид, верно? Вот этим я и занялась.

– А что насчет Кошмарыча, который вроде как частично виноват в создании такой ситуации? – этот вопрос мне не давал покоя с того самого момента, как Жюль рассказал эту историю.

Неужели ни у кого глаз нет и мозгов, чтобы просто увидеть – это вряд ли была случайность, и он мог сделать это нарочно. Поди проверь потом, случайно ли прорвало локацию диких снов прямо рядом с Университетом! Может и случайно, конечно. Или нет.

– Ну понимаешь, он же в результате и оказался одним из первых на месте, – охотно пояснил Вест. – Наравне со старым ректором и Картиной Георгиевной. Вот Картина наша действительно отличилась. И пусть не всё, что она делала, пошло на пользу, однако без её умения выскальзывать из любого дикого сна, преподавателям пришлось бы совсем туго. Справились бы, конечно. Но университет потеряли бы. Так что раз она его спасла, ей и руководить – так все решили. К тому же предыдущий ректор сгинул в этих диких снах, и ладно бы только он, тогда нескольких студентов потеряли, очень способных. И еще каких-то преподавателей из снотоков, я в них не разбираюсь совсем, не знаю кого. Одно хорошо – вроде бы все они проснулись, ректор точно бывший проснулся. Просто ничего про морфов не помнил и сны ему больше не снились. Никто из стариков не помнит такого или не рассказывает, так что неизвестно, начнут ли они потом снова сниться. Может, это теперь навсегда. А может и нет.

– Да откуда ты всё это знаешь! – не утерпела я и толкнула его в плечо. Он чуть с подушки не слетел.

– Секрет, – буркнул Вест и воровато огляделся. – Расскажу, но чтоб никому, поняла?

И по своей подушке ладонью шлепнул, мол, перебирайся ближе.

5 глава

Я замерла в нерешительности. С одной стороны, когда мы в вулкан ныряли или плотоядный слизень нас жевал – да, мы вдвоем вернулись к тому слизню, что когда-то наслала на меня мать Андрея, что такого? – мы куда ближе были, чем просто сидеть рядом на довольно вместительной подушке. Но тогда между нами не было этих ужасных слов Веста. О том, что я ему нравлюсь.

– О нет, не начинай только, – закатил глаза Вест, как всегда не вовремя отлично понимая причину моих колебаний. – Иначе я оставлю тебя мучиться без ответа.

И не дожидаясь моего согласия, он сам ловко перебрался на мою, куда более скромную подушечку. Пришлось подвинуться на самый краешек и уцепиться обеими руками за уголок. Ноги у меня болтались в воздухе, высохшие волосы лезли в рот, нос и глаза, и Весту, похоже тоже. Потому что он чихнул и пробормотал что-то ругательное про Рапунцель. И вовсе волосы у меня не такие длинные! Хотя всё равно приятно. Странно он комплименты делал – вроде бы ругается, а я всё равно чувствую, что хвалит.

Умастившись рядом со мной, Вест обхватил меня за плечи – то ли чтобы не свалиться с подушки, то ли чтобы я не свалилась, и прошептал:

– Константин Константинович лично ездил в реальности к нашему бывшему ректору и убедился, что он проснулся. И не помнит ничего. Вообще-то следующим претендентом на место ректора мастер Кошмаров считался, но ректор совсем молодой еще был, долго не сменился бы. А тут и вовсе не вышло. Но Кошмарыч не переживает. Главное, говорит, что все живы.

«Ага, – промелькнуло у меня в голове. – Так я и поверила, что это главное. Ох, что-то ты мудришь, Вест, любимый ученик».

Как-то сразу вспомнился и жуткий Крампус, и то, что свое место сна показывать никому нельзя. Как вот Кошмарыч узнал, где бывший ректор живет? И кто точно сможет сказать, что не врет он, и тот действительно проснулся? Никто. Одно слово мастера кошмаров у нас и есть!

– Ты ему веришь? – всё-таки язык мой – враг мой. Вот зачем спрашивать у любимчика Кошмарыча, верит ли он своему научруку? Лучше прикинуться дурочкой и сделать вид, что и я верю. Но нет, я прикидываться не умею, то умная слишком, то прямо на самом деле дура дурой.

– Конечно, – Вест извернулся на небольшой подушке так, что теперь мы оказались лицом друг к другу, и его глаза загадочно потемнели, привлекая взгляд. – На все сто.

Наверное, я чересчур отвлеклась на его необычно серьезный вид, и чуть было не упустила момент, когда он решил перейти от секретов к поцелуям. Точнее, он едва успел клюнуть губами меня в подбородок – я так резко вскинула голову, отшатываясь как испуганная лошадь, что полетела с подушки вниз.

И проснулась, конечно.

Пусть меня в любой момент могли поймать товарки нашей летучей подушки, привычку так просто не убьешь. А я, если падаю во сне, обязательно просыпаюсь. И, если меня пытаются поцеловать, оказывается, тоже.

Я вытаращилась в темноту, с трудом понимая, где нахожусь. Мне понадобилось время, чтобы сообразить, что и у себя в спальне я пережила падение, хоть и не столь эпичное – всего лишь с кровати. Благодаря мягкому кокону из одеяла я даже не ушиблась. За окном небо было темным и даже краешек его не розовел, сигнализируя об утре. Впрочем, будильник тоже предательски молчал, так что мне пришлось забраться обратно на кровать и закрыть глаза.

Разумеется, засыпая снова, я меньше всего хотела увидеть Веста, и, как можно догадаться, мое мнение в который раз не слишком много значило для сновидений. Я оказалась там, где когда-то начался мой путь в морфы – на краю летающего острова с невероятным замком, возвышающимся надо мной и буквально протыкающим шпилями низко висящие облака. А далеко под нами всё также находилось озеро, в котором резвились морские змеи или драконы. С высоты не разберешь. «Под нами», потому что Вест конечно же был тут же с целым кульком пончиков, от одного из которых он отламывал куски и кидал вниз к озерным тварям.

– А им можно с клубничной глазурью-то? – спросила я, свешиваясь через перила и вглядываясь в прозрачную воду. Как обычно, просто чтобы хоть что-то сказать: смотреть на Веста мне было неловко, но и молчать словно рыба тоже.

– Тина как-то туфли уронила на высоченном каблуке, – ответил мне Вест, рядом что-то зашуршало, и когда я скосила в его сторону глаза, обнаружила, что кулек с пончиками стоит рядом со мной. Есть и впрямь ужасно хотелось, так что я не удержалась. – Не знаю, зачем она их так упорно их себе снила, если учесть, что ходить на каблуках она даже во сне не умеет, и постоянно в руках их таскала, но вот уронила, и эти красавчики сожрали их и даже не подавились. А ты говоришь, пончик с глазурью…

Он снова замолчал, и я украдкой взглянула на его лицо – сердится, нет? Вообще-то странно чувствовать себя виноватой, когда никакой вины за тобой нет, но я чувствовала себя именно так. Будто обещала ему что-то и вот – не сдержала обещания. Я даже набралась духу и открыла рот, чтобы сказать… что интересно? Что ничего ему не должна? Что понятия не имею как к нему относиться, да и к его обожаемому мастеру Кошмаров тоже? Не знаю, потому как сказать Вест мне ничего не дал.

– Ничего не говори, – его лицо, только что серьезное и неприступное, вновь озарилось ехидной улыбкой. – Мне нравится с тобой общаться, когда ты не исчезаешь из-за всякой ерунды. Так что давай без вот этого всего.

Я так возмутилась, что кинула в него надкушенным пончиком. Надо же, ерунда это для него! Вот и целовался бы… да хоть с Тиной! И вообще, сам начал «это всё», а как прекращать – так я крайняя!

– Нехорошо кидаться едой! – заявил этот невозможный тип и тоже запулил в меня пончиком. В отличие от меня даже попал. Отлетающие от нас мягкие пышные кусочки жареного теста падали в озеро на радость живущим в нем тварям, а я наконец-то вздохнула спокойно. Кажется, тогда, после слов «давай всё забудем», мне не хватало чего-то такого, чтобы если не забыть, то отложить несвоевременное признание Веста в самый дальний ящик. А вот сейчас у меня это получилось. Потому что совершенно невозможно думать о всяких там признаниях от человека, который с головы до ног вымазан шоколадом, клубничной глазурью и сахарной пудрой. Точно-точно, я теперь это точно знала. Когда стану взрослой и напишу книгу об отношениях, обязательно упомяну в ней, что сложные вопросы лучше решать, кидая друг в друга пончиками. Пусть едой кидаться и нехорошо, но она сгодится морским змеям или голубям, а вот напряжения с тем, к кому возникли сложные вопросы, уже не будет. Я почти что гений!

– А почему ты уверен, что этот прорыв не Кошмарыч сделал, чтобы создать хаос в мире сновидений? – мы сели отдышаться на краешек перил, и неловкости между нами словно и не было никогда. Самое время для щекотливых вопросов.

– Просто «знаю» тебя не устроит, да? – вздохнул Вест. – Ну смотри, Кошмарычу нет никакого смысла это делать, он один из самых могущественных сноходцев университета, а звание мастера кошмаров предполагает, что он и без того может превратить практически любой сон в кошмар. И это будет тот еще хаос. Конечно, Тритон или мадам Нострадамус будут постарше его и поопытнее, но они давно не интересуются ничем, кроме своих собственных предметов. Это как закон сохранения энергии – чем могущественнее человек, тем меньше его интересует вся эта шелуха с властью, хаосом и гнилыми понтами. И чем слабее он, тем больше кочевряжится, пытаясь показать себя круче, чем на самом деле. И вот Константин Константинович он вроде как посередине.

– Уже сильный, но гнилые понты еще любит? – грубоватое выражение мне понравилось.

Вест уставился на меня таким долгим нечитаемым взглядом, что я даже испугалась, что он окончательно обидится за обожаемого научрука и уйдет.

– Вроде того, – сухо произнес он. – То есть, он не против был бы стать ректором, но никак не за счет имеющегося. Так что расслабься, Картине Георгиевне с его стороны тоже ничего не грозит. И потом, я просто уверен, что он ждет не дождется, когда ректор снова всё вспомнит и вернется. А настоящий преступник вряд ли будет рад – ведь ректор на месте разрыва тоже оказался в числе первых. Может и заметил чего.