Новая чушь

Оказалось, разжигать костёр мне не придётся: пламя заманчиво плясало на свеже подброшенных поленьях. На бревне у костра сидел Оливер, мой одноклассник и приятель. Вид у него был более чем унылый.

– О, Ханна, тебе тоже не дают спать?

– В смысле, т-тоже? – переспросила я, с трудом шевеля онемевшими губами.

– Я просто живу в четырёхместной палатке, и там сейчас столько народу собралось… И расходиться явно не собираются.

– Так сам в-виноват, зачем было в чет-твёрку селиться?

– Ну, своей палатки у меня нет, а больше никто со мной жить не хотел…

Что тут скажешь? Ол поступил в нашу школу почти одновременно со мной, но так ни с кем и не сдружился. То ли из-за неказистой внешности, то ли из-за природной застенчивости (а скорее всего из-за того и другого), он был практически «невидимкой». Что ж, я тоже частенько чувствую себя «прозрачной» для других людей. На несколько секунд воцарилось понимающее молчание. Я задумчиво скользила взглядом по его оттопыренным ушам, приобретавшим восхитительный оранжевый оттенок, если смотреть сквозь них на яркое пламя костра.

– А ты с кем живёшь?.. – осторожно спросил он в своей неуверенной манере.

– Сегодня т-только с Локи, моим воображаемым другом, хе-хе.

– А, соседка, наверное, из той группы?

– Из той самой, будь она неладна.

– Тогда что тебе мешает спать?.. Темноты боишься, что ль? – он неловно усмехнулся широким тонкогубым ртом.

– Х-холодно просто, – мрачно ответила я.

Снова наступило понимающее молчание, но на этот раз понимание было более конкретным. Какое удачное совпадение! Было видно, что Олли хочет озвучить логичное предложение, но не решается. Уши его стали ещё краснее, взгляд смущённо потупился.

– Да боже мой, и так всё ясно! – воскликнула я, – пошли. Наверняка завтра нас поднимут ни свет ни заря, чтобы наверстать упущенное время, а я не хочу прийти в ЦВИ усталым куском амёбы.

Мы поднялись чуть выше по склону, где мы с подругой поставили мою палатку. Я торопливо расстегнула молнию входа неуклюжими от холода пальцамм и скользнула внутрь.

– Надеюсь, ч-что вдвоём мы быстро надышим. У меня всегда так сильно иммунитет понижается на холоде! Вот и сейчас – есть ощущение, что уже подхватила какую-то заразу.

– Простудилась?..

– Н-нет… Не знаю, просто чувствую себя больной. Немного.

– Можно я возьму спальник твоей соседки?

– А что ещё остаётся-а-а! – конец моей фразы утонул в усталом зевке, – стой. Смотри: пенки сдвигаем, один спальный мешок кладём вниз, другим накрываемся.

– Что, прям так? – в его голосе отразилось что-то среднее между радостью и испугом.

– Так быстрее всего согреться, – терпеливо пояснила я.

Недолго провозившись при свете фонарика, мы наконец постелили спальники и улеглись, прижавшись друг к другу. Меня вскоре перестало трясти и начало клонить в сон. Тёплое дыхание Олли сложилось в шёпот:

– Я никогда раньше не… Ну, не спал так с девушкой…

– Загадывай желание, – пробормотала в ответ я, сонно пожав плечами, – и как впечатления?

– Прикольно.

Я погладила его по затылку, и он довольно вздохнул. Люди такие доверчивые, если вести себя с ними по-доброму!..

Внезапно тишину горного леса нарушили какие-то детские возгласы. Не смотря на то, что моя палатка стояла на отшибе, взрывы смеха

из палатки, где жил Олли, и раньше доносились до нас, но были не настолько громкими и пронзительными. Мы хотели проигнорировать их, но к ним почти тут же присоединились другие голоса.

– Тупые мелкие школьники, как я их блин ненавижу! – недовольно проворчал мой новый сожитель. Он приподнялся на локте, затем нехотя сел, частично расстегнул дверь, высунул голову и вгляделся в темноту.

– Что-то у них там случилось, похоже… Это не смех.

– Пойти проверить, что ли?

– Не мёрзни зря, я сам сбегаю. Наверняка подняли шум из-за какой-нибудь ерунды, как тогда, с енотом в прошлом году, помнишь?

С этими словами он натянул походные ботинки и, не зашнуровывая их, вышел на улицу. Вернулся он через пару минут, и даже в тусклом дрожащем свете фонарика я заметила, как побледнело его искажённое ужасом лицо.

– Быстро! Валим отсюда!

– Что ещё стряслось?

– Там… Что-то проросло! Оно оплетает их и протыкает!

– Я не первоклашка, чтобы покупаться на такое! – недоверчиво и нервно усмехнулась я. Если это розыгрыш, то невероятно глупый. «Это не розыгрыш! Я бы посоветовал тебе послушать этого парня и бежать отсюда!» – посоветовал внутренний голос. Точнее, голос моего воображаемого друга Локи. Он у меня уже много лет, но я с самого детства не слышала его так отчётливо – видимо, сказывается стресс. «Бежать. Бежать. Бежать.» – билась мысль у меня в голове, словно пережатая вена.

– Сейчас, только телефон возьму и…

Ни произнося не слова, Оливер схватил меня за обе руки и буквально выволок из палатки. Вопли были слышны более отчётливо, к ним примешались какие-то хлюпающие звуки, отвратительные и пугающие.

Мы бросились бежать прочь от скопления палаток, ломясь прямо по крутому каменистому склону, сквозь густые заросли глицинии и лавровишни. Ветки и вьющиеся побеги цеплялись за одежду, и мне казалось, что это чьи-то скрюченные пальцы пытаются схватить меня. Кто-то продирался вслед за нами, тяжело и хрипло дыша. Решив, что это кто-то из школьников или учителей, я обернулась. И не ошиблась: за нами брёл маленький мальчик, который вечером спорил про отсутствие лёгких у муравьёв.

– Х-ханна… Помогите! – он с мольбой протянул ко мне испачканные в земле руки и попытался приблизиться ещё на шаг. Только тут я заметила, что его что-то удерживает. Тысячи перламтрово-белых нитей тянулись из темноты и прошивали насквозь его одежду и тело, делая похожим на кошмарную марионетку. На лице и руках проступали тонкие извилистые дорожки, обнаруживавшие присутствие нитей под кожей. Вместо того, чтобы протянуть ему руку, я с криком отшатнулась, и в ту же секунду нити натянулись, утащив его в обратно в тёмные заросли. Лишь несколько капель крови осталось на глянцевых листьях, и сдавленный хрип раздался в ночи.

Мы ещё долго продирались по лесу, не помня себя от ужаса. Чудо, что ни я ни Оливер ничего себе не сломали, кубарем скатываясь по скалистым склонам.

«Может, здесь уже безопасно?»

Не знаю, Локи. Я как и ты, впервые сталкиваюсь с ЭТИМ, чем бы оно ни было.

«Не стоит ли залезть повыше и оглядеться?»

Здравая мысль, но сейчас мы слишком измотаны для этого.

– Ол, ты в порядке? – спросила я, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

– Если не считать, что меня чуть не высосала какая-то инопланетная хрень, и я чуть не умер от страха, то да, вполне, – он издал истеричный смешок, больше походящий на всхлип.

– Почему ты считаешь, что она инопланетная?

– Ты что, никогда фантастику не читала? Ясно как день, что эта дрянь просочилась из Центра Внеземных Исследований!

– Чёрт… Я же слышала, что они что-то достали из метеорита!

– Вот-вот. И что теперь делать?

– Почему ты меня спрашиваешь?!

– А больше некого.

– Разумеется, нужно бежать как можно дальше отсюда. Главное – добраться до города, или хоть какого-нибудь населённого пункта.

– Ты забываешь, что сюда нас доставили вертолётом. Тут сотни километров гор и леса до ближайшей деревушки!

– Тогда просто подождём. Наверняка кто-нибудь успел послать сигнал бедствия.

– А если нет?

– Тогда мы здесь сдохнем! Хватит тупых вопросов!

– Ну-ну, главное не впадать в истерику. Хотя… Легче сказать, чем сделать. Смотри, когда я ходил к общему костру на разведку, ко мне протянулось несколько нитей.

– Да ну! – ошеломлённо прошептала я.

– Да, одна даже прикоснулась, но мне удалось оторвать её. Она тут же умерла, – в доказательство он протянул мне обрывок нити на раскрытой ладони. Она была изжелта-серой и съёжившейся.

– Значит, они не выживают, если отлучить их от целого? – с надеждой предположила я, – возможно, у них даже есть какой-то общий центр, и они – что-то вроде щупалец…

– Кто знает. Но не перебивай, это ещё не всё: знаешь, что спасло меня от остальных? Близость к костру. Как только они протянулись за мной к яркому свету и жару – сразу же потемнели и опали.

– Ого, что же тогда сделает с ними дневной свет?!

– Боюсь, они просто спрячутся в почву, – Олли скептически покачал головой.

– По крайней мере за день мы сможем дойти до Центра, и посмотреть: может, там кто-нибудь выжил. Вдруг они просто отсиживаются в безопасных убежищах вместе с той группой?..

«А вот это делать вряд ли стоит! – вмешался Локи, – ведь в ЦВИ находится источник этой заразы, так что твой план – просто самоубийство, а я предпочитаю видеть тебя живой, ведь если ты умрёшь, то я тоже». Я обычно прислушиваюсь к внутреннему голосу, но в данном случае никакой альтернативы я не видела. Да и, возможно, идея не так уж плоха, главное убедиться, что это существо не выносит дневного света.

«Как знаешь, – сдался Локи, – но лучше не спать на земле. Предложи ему залезть на дерево». Я предложила Олли переночевать на ветках, и он согласился. Локи, правда, настаивал, чтобы мы залезли как можно выше, но я слишком устала. Тем более ссадины и ушибы, заработанные во время сумасшедшего бега, дали о себе знать. «Совсем ты себя не бережёшь, – укоризненно прошептал мой воображаемый друг. Уж и не помню, когда он в последний раз был так разговорчив, – бедная, бедная моя Ханна. Не забудь обработать раны, как только появится возможность. А пока отдыхай – тебе нужно набраться сил».

– Спасибо, Локи – благодарно пробормотала я, поудобнее устраиваясь в развилке трёх толстых ветвей.

– С кем ты разговариваешь? – удивился Олли.

– С моим мысленным другом Локи. Тульпой, как их сейчас модно называть.

Он посмотрел на меня пристально и удивлённо. Потом даже прищурился и посветил фонариком поверх моего лица.

– Ничего себе, Ханна, у тебя волосы поседели!

– Серьёзно?

– Ну, частично. «Соль с перцем», как говорится.

– Вот уж не думала, что я такая впечатлительная. Ничего, закрашу, когда приеду домой. А теперь давай спать. Вдруг всё это окажется всего лишь ночным кошмаром…

С утра я чувствовала себя ещё более разбитой, но моральная поддержка Локи и Оливера помогла мне приободриться. Не без опаски мы приблизились к злополучной поляне, где ещё вчера деловито шумел наш палаточный лагерь. На первый взгляд всё было по-прежнему, и только неестественная тишина напоминала о случившемся. Мы выступили из зарослей и замерли, не в силах побороть ужас и отвращение. Осклизные пучки коричневых нитей, не успевших скрыться под землёй до рассвета, валялись тут и там, словно мёртвые безглазые змеи. А между ними, скорчившиеся, как сожжённые под лупой муравьи, валялись иссушенные человеческие трупы.

– Мумии… Оно протыкало их и высасывало… Сухие как мумии… Протыкало и высасывало кровь… – бормотал Олли, закрыв голову руками и покачиваясь. Я почувствовала приступ тошноты и не смогла сдержать его. Ноги ослабли и отказались держать меня. Нам потребовалось всё наше мужество, чтобы не сбежать с проклятого места, и некоторое время, чтобы прийти в себя, хотя полностью отойти от этого зрелища мы вряд ли когда-нибудь сможем.

– Если мы найдём в Центре источник этого дерьма, обещай, что мы сожжём его дотла, – твёрдо проговорил Оливер. Я решительно кивнула.

Покинув поляну, мы вышли на тропу, ведущую к Центру. Нам не составило труда проникнуть на его территорию – ворота были разворочены толстенными тяжами дьявольских нитей, которые лежали тут же, мёртвые.

– Зачем, зачем оно это делает, если даже не может выжить здесь?!

– Возможно, у него два поколения, как у многих земных растений и грибов. Одно – стадия расселения, – приспособлено выживать в открытом космосе, а второе может переносить высокое содержание кислорода, свет и тепло, а также способно снова попадать в космос.

– Бред! – отрезал Ол.

– А вот и нет. По крайней мере я слышала, как преподаватели обсуждали эту теорию. Они узнали её от учёных из Центра. Знаешь, что представлял собой тот пресловутый метеорит? Гигантскую спору!

Оливер поражённо замолк. Это было уже слишком, я бы сама не поверила, если бы учителя не говорили об этом при мне буквально вчера.

Ну что, Локи, готов посмотреть, что там на базе?

«Может сначала попытаться заглянуть в окна?»

На первом этаже окна есть только в здании общежития.

«А выше?»

Я тебе что, жираф? Или ты видишь у меня за спиной реактивный ранец?

«Так почему бы не залезть на дерево или скалу и взглянуть оттуда?»

Нет времени.

– Ханна, сосредоточься. Давай обследуем общежитие, – окликнул Олли. Но делать этого нам не пришлось: инопланетная грибница явно побывала здесь ночью. Отмершие гифы тянулись под входную дверь уродливым затхлым ковром. То же самое наблюдалось и в остальных корпусах. На всякий случай мы кричали и светили в окна фонариком, но ответа не последовало. Уходить с базы было бы глупо, раз тварь может расти так быстро – она непременно настигнет нас, когда стемнеет. А если даже ей нет до нас дела – мы скорее всего заблудимся и погибнем в горах.

Оливер предложил поискать какой-нибудь транспорт. Автомобиль в этих горах не проедет, поэтому на базе был только ангар с несколькими вертолётами. Представьте себе наше потрясение, когда мы нашли его двери распахнутыми, а вертушки – оплетёнными мёртвыми гифами и искорёженными. Возле них лежало и несколько мумий – видимо люди пытались спастись, но оно предугадало их действия и вывело транспорт из строя, проникнув в ангар через вентиляцию. Похоже, это существо, чем бы оно ни было, обладает некоторым интеллектом…

…Мы осторожно пробирались по гулким коридорам главного корпуса. Все двери были открыты, а электричество не работало. Неужели это оно всё отключило?! Мы чувствовали себя беспомощными глупыми букашками.

– Может, тут есть какой-нибудь бункер, где они могли спрятаться от него? – без особой надежды спросил Олли. Я затравлено огляделась и увидела неприметную дверь, за которой оказалась лестница, ведущая вниз.

Мы осторожно спустились на нижний ярус базы, находившийся, очевидно, глубоко под поверхностью земли, и обнаружили там не бункер, а очередную лабораторию. Там, в ослепительно белой камере, за разбитым пуленепробиваемым стеклом лежало Нечто. Нечто противоестественное, вызывающее инстинктивное отвращение, похожее на гигантский шарообразный полип мерзкого кроваво-бурого цвета. Его шершавая поверхность сочилась густой слизью цвета ушной серы и медленно аритмично пульсировала. Весь пол вокруг шара был покрыт сплошным слоем отмерших нитей высотой почти по пояс. Они уже начали разлагаться, испуская тошнотворную вонь. Должно быть, слизь, выделяемая шаром, служила как бы пищеварительным соком, чтобы следующее поколение нитей, которое прорастёт сквозь поры шара сегодня вечером, тут же употребило их в пищу. Не знаю, как мне пришло в голову понимание этой отвратительной системы – вся картина просто сама сложилась у меня в голове, будто… Будто оно само рассказало мне. Я почувствовала себя совсем больной и ослабевшей.

– Ханна? Ты почти совсем поседела, – заметил Оливер. Он подошёл ко мне и поддержал за плечи, заметив, что я едва стою на ногах.

– Давай… Просто… Сожжём его, – с трудом выговорила я, – там, у вертолётов…

– Да-да, в ангаре должен быть бензин, – он с полуслова понял, о чём я.

К счастью, до бензина добраться оно не догадалось. Или не успело. Мы взяли не только его, но и газовые баллоны, спирт и вообще всё горючее, что нашли по лабораториям. Нужно было спешить – солнце уже клонилось к закату.

…А может не стоит его уничтожать? Раз оно разумное, наверное, стоит попробовать с ним подружиться. Или даже подчиниться, ведь оно явно сильнее…

Что?! Подружиться?! Подчиниться?! Какие нелепые мысли, будто не мои. Наверное, у меня просто бред от температуры.

Сопящий пористый шар даже не пытался сопротивляться, когда мы устроили ему аутодафе: облили горючим и подожгли. Сделав это, нам пришлось уносить ноги из главного корпуса, потому что мёртвые гифы тоже вспыхнули, несмотря на то, что были пропитаны какой-то жижей. Они выгорели до тла. Я завороженно наблюдала, как пламя распространяется по ним, как по фитилям, в корпус общежития, в ангар, в остальные блоки и за пределы территории Центра. Я чувствовала себя очень больной, меня знобило, и в мыслях всё плыло, но чувство выполненного долга грело мне душу. Без сомнения, мы изничтожили эту мерзость целиком и полностью.

«А если нет?..»

Ох, Локи, не будь параноиком.

«Я бы на твоём месте проверил».

И каким же образом?

«Например, забрался бы на вершину вон той вышки связи и осмотрел окрестности».

Пусть Оливер залезет, я чувствую, что не в состоянии.

«Я тебе помогу. Но согласись, это необходимо! Возможно, судьба человечества сейчас в твоих руках!»

– Ладно-ладно, я залезу!

– Куда ты залезать собралась, Ханна? – удивился Олли.

– Вон на ту вышку.

– С ума сошла? Там же метров пятьдесят! И лестница хлипкая из металлических скоб. А главное, зачем?

– Чтобы проверить! – ответила я уже по пути к вышке.

– Остановись, ты, похоже, не в себе!

– Это ты не в себе. Я должна, – я в два прыжка оказалась у подножия и полезла наверх с проворством, которого сама от себя не ожидала. Будто кто-то другой управлял моими дрожащими от напряжения мышцами.

– Ханна, слезай, прошу! Что ты удумала! – в отчаянии воскликнул Олли, изо всех сил стараясь догнать меня. Ему удалось сделать это только на середине подъёма. Вот надоедливый!

«Ну же!» – торопил Локи. Оливер что-то кричал и тянул меня вниз, вцепившись мне в ногу. Неужели он не понимает, как важна моя миссия! Чёртов идиот! Я с силой оттолкнула его, пнув в некрасивое лягушачье лицо тяжёлым походным ботинком. Оливер вскрикнул, руки его разжались, и через пару секунд до меня донёсся звук удара об землю – глухой и влажный.

Что я наделала?!

«Всё в порядке.»

Да, ты как всегда прав Локи. По другому было никак нельзя, у нас же есть миссия.

«Ты помнишь, какая у нас миссия, моя милая Ханна?»

– Нет…

Я наконец вскарабкалась на вершину. Я уже не помню, зачем это сделала, знаю только, что это правильно.

«Молодец, Ханна, ты почти справилась. Теперь осталось только ухватиться зубами за вон тот металлический прут у тебя над головой, повиснуть на нём и держаться покрепче».

Да. Держаться покрепче. Я подпрыгнула и вцепилась зубами в железку, намертво сжав челюсти. Несколько зубов треснуло, я почувствовала во рту солёный вкус крови. Все мышцы одеревенели, заставив меня судорожно скорчиться. Мне было невероятно больно, но то была сладкая-сладкая боль, ведь я выполнила свою миссию!

«Молодец, Ханна, девочка моя!» -прозвучал в голове ласковый голос Локи. Мои седые волосы, которые оказались вовсе не волосами, а нитями грибного мицелия, встали дыбом, всё новые и новые нити прорастали у меня из ушей, ноздрей, сквозь поры кожи… Ласковый ветер колыхал гифы, вытряхивая из них миллиарды спор. О, как прекрасно переливалось перломутровое споровое облако на фоне заката!

«Это моё планетарное поколение, – объяснил Локи, – я тебя обманул немножко: на самом деле я не тот, кого ты называешь своим другом. Я совсем недавно попал на вашу планету и ты подхватила меня из-за своего слабого иммунитета. Зато благодаря тебе каждый человек теперь будет иметь такого верного и заботливого друга, как я, прямо у себя в голове. Разве не здорово?»

«Конечно здорово!» – подумала я. И пусть я вот-вот умру, все люди на земле станут счастливыми, и больше никогда не будут одиноки! И пусть проживут они с таким счастьем недолго, зато Локи наберётся сил на нашей планете, чтобы отправиться дальше. Дальше распространять по вселенной своё благо.

И всё.

Будет.

Хорошо…

Рекламир

Меня очень огорчило то, что мне необходимо покинуть свою любимую квартиру, в которую я заселился уже очень давно, а как жил раньше – забыл. Забыл я и ещё кое-что важное, только вот никак не мог вспомнить, что конкретно.

Конкретно и фрагментарно было моё мышление, все мысли крутились только вокруг настоящего момента, как и у всех людей нашего времени. Времени ни на что не хватало, ведь миллионы компаний упихивали терабайты информации в наши мозги ежедневно: афиши, анонсы, новые серии бесконечных сериалов, новые бездарные, никому не известные исполнители и, разумеется, реклама.

Реклама проецировалась даже на облака: проекторы корпораций сегодня просто дрались за эти небесные полотна, огромные и бесплатные… Бесплатные, я вспомнил! Вспомнил, что забыл заплатить за продление pro-версии Нейронета, а следовательно – за отключение рекламы в моём медиа-нейро-чипе. Чипе, который вживлён всем людям от рождения и выполняет все необходимые функции: паспорта, социальной карты, виз, проездного, телефона, компьютера. Компьютера, интегрированного прямо в наш мозг.

Мозг мой уже начал подвергаться натиску рекламных уведомлений. Они возникали назойливыми всплывающими окнами прямо в поле моего зрения, закрывая обзор, мешая соображать. Я не успевал моргать, чтобы отключать их: в интерфейсе Нейронета двойное моргание заменяло кнопку «пропустить рекламу». Соображать не давали также рекламные голоса, маскирующиеся под мой собственный мысленный голос, якобы для того, чтобы «не вызывать дискомфорта», а на самом деле, чтобы выдавать рекламу за моё собственное желание покупать.

Покупать теперь проще – приложение «Нейропэй»! Оплачивайте услуги, не выходя из себя! Так-так, подождите. Это была не моя мысль. Чёртова рекламная мимикрия! Я бы тут же заплатил за продление pro, и дело с концом, но забыл также положить денег себе на счёт – просто вылетело из головы!

ВСЁ ВЫЛЕТАЕТ ИЗ ГОЛОВЫ? ПЫТАЕТЕСЬ УСЛЕДИТЬ ЗА ВРЕМЕНЕМ И НЕ УСПЕВАЕТЕ НАСЛАЖДАТЬСЯ ЖИЗНЬЮ?! СКАЧАЙТЕ НАШ НОВЫЙ ТАЙМ-МЕДЕНДЖЕР…

Моргаю дважды. Отстань, заткнись хоть на секунду! Сейчас начнёт предлагать занять денег, но соглашаться нельзя ни в коем случае: это фактически долговое рабство, под залог жилья или внутренних органов. Голова вот-вот расколется под беспощадным коммерческим натиском, не смотря на моё желание спастись. Спастись можно только добравшись до ближайшего банка или хотя бы безрекламной зоны. С трудом соображая, что делаю, я заковылял к метро, надеясь, что в медиа-нейро-чипе остались поездки.

В повседневной жизни для любого современного человека остаться без чипа – настоящий кошмар. Всё равно, что быть клеткой, безжалостно оторванной от единого организма и вышвырнутой в открытый космос. «Как хорошо, что чип интегрирован глубоко в мой мозг ещё в младенчестве, и я не смогу повредить его или потерять» – думал я всю свою жизнь. «Вот бы избавиться от него, вырвать из головы, уничтожить» – мечтал я сейчас. Зоны моего поля зрения, не занятые назойливой рекламой, становились всё меньше, видеть всё сложнее. Сложнее отличить собственные мысли от гипнотических афиш.

АФИШ СТАЛО СЛИШКОМ МНОГО, У ВАС ЗАКОНЧИЛАСЬ ПЛАТНАЯ ПОДПИСКА?

ПОДПИСКА НА ОТСУТСТВИЕ РЕКЛАМЫ НА МЕСЯЦ, ВСЕГО ЗА 99 ЮНИТОВ!

Юнитов у меня на счету, как вы помните, совсем не осталось, я окончательно впал в панику, и со мной случилось что-то вроде припадка, из-за которого я упал и перестал контролировать судорожные движения: похоже на эпилепсию.

ЭПИЛЕПСИЯ, ДЕПРЕССИЯ, НЕВРОЗЫ – В НАШЕЙ КЛИНИКЕ ВЫЛЕЧАТ ВСЁ!

ВСЁ НАДОЕЛО? НЕ ДЕРЖИТЕСЬ НА НОГАХ? НЕ ДЁРГАЙТЕСЬ! ДЁРГАЙТЕСЬ ЛУЧШЕ ПОД МОТИВИРУЮЩУЮ МУЗЫКУ, СКАЧАВ ПРИЛОЖЕНИЕ «НЕЙРОМЬЮЗИК».

«Нейромьюзик» включило у меня прямо в мозгу мотивирующую музыку, но она только усилила припадок – кругом никого не было, чтобы зафиксировать моё тело или подложить что-то мягкое, и я, кажется, разбил голову о твёрдый асфальт.

ОЙ-ОЙ, У ВАС КРОВЬ! КУПИТЬ ПЛАСТЫРИ?

ДЕСЯТЬ СПОСОБОВ БЫСТРО ОСТАНОВИТЬ КРОВОТЕЧЕНИЕ. ПЕРВЫЙ: НУЖНО ПРОСТО… ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ В ИСТОЧНИКЕ.

Лучше бы ты догадался вызвать скорую, грёбаный лицемерный садист. Хотя медицинский беспилотный автомобиль с андроидами-санитарами вряд ли приедет, пока не выяснит, чем я собираюсь оплатить услуги. Я почувствовал, как тёплая лужа крови пропитывает мой воротник, и понял, что до банка я не дойду.

Остаётся только расслабиться. Лежать и слушать бодрую музыку, идеально подобранную по моему музыкальному вкусу, и многоголосье реклам в голове. Глядеть на афиши гигантских корпораций, что правят миром, словно боги, и дерутся за облака, чтобы спроецировать на них свою волю. Наслаждаться жизнью в современном, высокотехнологичном мире.

И умирать.

Капля жизни

Зря я всё-таки выучил эту чёртову азбуку Морзе – теперь в дождливые ночи не могу спать. Кажется, что капли, стучащие по подоконнику пытаются сказать мне что-то очень важное… Иногда я даже различаю отдельные буквы.

Вот и сегодня – хлещет первый осенний ливень и сон никак не идёт. Я сижу у окна, уставившись в темноту… Но что это?! Одна из капель излучает тускло-зелёное свечение. Может быть, это светлячка прибило к стеклу? Я прижал лицо к окну, расплющив нос, и вгляделся в необычную каплю. Она ничем не отличалась от остальных, разве что как-то нехотя сползала к подоконнику и едва уловимо светилась. Неужто дожди настолько токсичны, даже здесь – в дачном домике моего брата?..