Клинки Ойкумены

– Другой одежды у вас нет?

– Нет.

– Вы получите свою одежду чистой и целой.

– Спасибо.

Повинуясь команде врача, платформа выплыла из палаты. Еле слышно загудели приводы блестящих суставчатых манипуляторов, похожих на лапы металлического паука. По телу Диего заскользили влажные губки, пропитанные дезинфицирующим раствором. В руках гематра возник инъектор.

– Солдатский коктейль?

Ему уже кололи такой. Восемь лет назад, после взятия Дровяного бастиона, о чем Мигель вспоминал по поводу и без. Инопланетное средство ценилось на вес золота, но в бою Диего отличился. Палаш сартахенца лишь на волос не достал до печени, а тут как раз подоспела гуманитарная помощь Лиги… В общем, на «коктейль для героя» расщедрились.

– Модифицированный. Коагулянт, антисептик, анестезин, стимуляторы. Лежите спокойно. Препарат начнет действовать через пять минут.

Комариный укус инъектора. По порции регенерирующего биоклея в обе раны. Диего устало прикрыл веки. Хотелось спать. Спать было нельзя.

– Можете вставать. Аэромоб ждет.

– Моя одежда?

– Она готова.

КонтрапунктИз пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»

Живоглот:

А если вы доплатите, сеньор,То я клянусь, что эту вот дубинкуЕму засуну аж по серединку –И знаете, куда?

Мордокрут:

Ты плут и вор!Молчи уж лучше! Мне, сеньор, подбросьтеХоть полэскудо! О, Господни кости!Да я клянусь, что мой свирепый колВ него войдет настолько глубоко,Что он, мерзавец…

Ухорез:

Оба дураки!Доплачивать сеньору не с руки!Но если, вы мой бравый господин,Поставите кувшинчик мне один,А лучше, два – я вашего поэтаСвоею палкою сживу со света.Да чтоб мне перед Богом отвечать!Да чтобы я сгорел…

Маркиз:

Всем замолчать!У вас сверх меры чешутся колы?Друг дружке почешите их, орлы!Я вам плачу, чтоб били не спеша,И больше не накину ни гроша!

Глава третья

Двое в тупике

I

Корпус аэромоба изнутри был прозрачен. Сквозь него виднелись, быстро уплывая назад, виноградники и желто-зеленые «заплаты» возделанных полей. Город остался за кормой летательного аппарата. Впереди стремительно вырастали ангары и терминалы Сан-Федрате, соединенные между собой воздушными галереями. Воздух над космопортом едва заметно дрожал, тек зыбкими прозрачными струйками, искажая очертания построек. Это исходили жаром, накопленным за день, стены и крыши зданий, а может, просто мерцало защитное поле. В зенит вознеслась тонкая колонна слепящего белого пламени. На ее вершине Диего разглядел причудливую капитель: изумрудно-зеленый многогранник космического корабля, опутанного золотой паутиной.

Световая колонна оторвалась от взлетного поля. Корабль прянул ввысь и исчез, оставив в небесной голубизне лишь быстро тающий инверсионный след.

– Прибыли. Космопорт Сан-Федрате.

Маэстро и не заметил, когда аэромоб успел сбавить ход и завис перед пропускным пунктом. Сейчас он с плавностью тополиной пушинки опускался на землю. В третий раз за всю жизнь Диего Пераль летел на инопланетной машине. И в третий раз отметил, что если не глазеть по сторонам, на проносящиеся мимо пейзажи, движение аэромоба практически не ощущается. Кажется, диковинное устройство, с помощью которого достигался этот противоестественный эффект, называлось «компенсатором инерции».

Он достал часы: четверть четвертого.

– Благодарю вас. Вы меня очень выручили.

– Это – меньшее, что мы могли для вас сделать.

Пилот развернулся к пассажиру вместе с креслом и, сложив руки на коленях, склонил голову в знак признательности. Похоже, решил Диего, спасенный мной гематр – большая шишка. Надо же, а с виду и не скажешь.

– Кланяйтесь от меня мар Фришу. Пусть поправляется.

– Жизнь мар Фриша вне опасности. Он будет полностью здоров через двое суток. Я передам ему ваш поклон. Прощайте, сеньор Пераль.

Диего выпрыгнул из аэромоба, придержав левой рукой рапиру, чтоб не зацепилась. Тело слушалось наилучшим образом, ничего не болело. Казалось, ему все приснилось: трудный поход через мятежный город, схватка с наемниками, свежие раны… Маэстро знал: это временный эффект стимуляторов и обезболивающего. Вскоре усталость вернется и возьмет свое с лихвой. Но раны затянутся быстрее, чем при обычном лечении, а заражения можно не опасаться.

Господи, подумал он. Раны – это ладно. Но как за пятнадцать минут вычистить и починить одежду, чтобы на ней не осталось ни пятнышка грязи? Места повреждений Диего отыскал с огромным трудом. Искусство гематрийских портных было для Диего куда большей загадкой, чем двухдневный курс лечения в регенераторе, ставящий на ноги без пяти минут мертвеца.

Аэромоб плавно набрал высоту. Взяв с места разгон, машина стрелой унеслась в сторону города. Маэстро развернулся к пропускному пункту. Обычно внешний периметр космопорта не задействовался. Пункты пропуска служили скорее элементом дизайна, нежели местом реального досмотра. Проходы и проезды были открыты, к терминалам людей пропускали беспрепятственно. Проверка документов начиналась уже внутри. Но сейчас, понимая, что Эскалона фактически на военном положении, «лигачи» задействовали все системы безопасности, имеющиеся у них в наличии. Вправо и влево от пропускного пункта уходили ряды двухметровых металлических вешек, торчавших из нанобетонного покрытия через каждые семь шагов. Шарики на верхушках вешек едва заметно светились. Защитное поле работало в режиме ожидания; при малейшей угрозе оно включится на полную мощность. За силовым ограждением прохаживались солдаты в форме спецвойск Лиги: в экипировке, с армейскими лучевиками на груди. В самом пункте дежурили четверо, а из полукруглого колпака на крыше торчал ствол тяжелого излучателя.

Не торопясь, стараясь не делать резких движений, Диего направился ко входу. Нет, сказал он себе. Сперва надо еще раз набрать Мигеля. В который раз за сегодня вызов ушел в пустоту. Десять гудков. Двадцать. Двадцать пять. Новый набор…

Проклятая техника!

Едва не грохнув с досады бесполезный аппарат о плиту под ногами, Диего поднял взгляд. За ним с любопытством наблюдал лейтенант охраны, стоявший в дверях. Торчать перед входом, в сотый раз набирая номер Мигеля, больше не имело смысла.

– Добрый день, лейтенант. Я могу пройти?

– Гражданство?

Лейтенант подтянулся, сменив расслабленную позу на уставную стойку. Лицо его приобрело казенное выражение.

– Террафима.

– Имя. Фамилия. Паспорт.

– Диего Пераль. Вот, пожалуйста.

Он протянул паспорт лейтенанту. Тонкая книжечка – несгораемый пластик, на зеленой обложке золотом вытиснен герб Эскалоны – была универсальной. Внутри – текст на двух языках: эскалонском и унилингве. Имя, фамилия, дата рождения, сословие, гражданство. Объемное фото, печать. Это – для местных чиновников. Для «лигачей» в паспорт вшивался чип с необходимой информацией. Лейтенант вставил документ маэстро в паз контрольного устройства, активировал голосферу в конфидент-режиме и принялся изучать данные. Похоже, он сверялся со списком неблагонадежных и находящихся в розыске лиц.

– Оружие придется сдать. Все, включая холодное.

– Разумеется.

Неужели пропустят? С другой стороны, почему нет? В списке неблагонадежных его фамилии быть не должно. Документы в порядке, оружие готов сдать без лишних вопросов…

– У вас отсутствует секторальная виза.

– Виза необходима, чтобы пройти в космопорт?

– В условиях усиленного режима безопасности – необходима. Вы же знаете, что творится в городе?

– Знаю, – угрюмо кивнул маэстро.

Лейтенант погасил сферу. Лицо его утратило прежний официоз. Возможно, лейтенанту просто хотелось поговорить.

– Поймите правильно: нам не нужны проблемы. Безопасность пассажиров и персонала – превыше всего.

– Я понимаю.

Лейтенант вертел в руках паспорт Диего.

– У вас есть отдельный визовый документ? Заверенное приглашение от гражданина другой звездной системы?

– К сожалению, нет.

– Вы кого-нибудь встречаете? Провожаете?

– Нет.

– Вас ждут в космопорте?

– Да!

Странное дело: лейтенант, живое воплощение бюрократии Лиги, стоял у Диего на пути, мешая пройти в космопорт, встретиться с Карни. И в то же время маэстро – слово за слово – проникался симпатией к офицеру. Он был на службе. Он исполнял свой долг. Он не имел права нарушить полученные инструкции. И при этом искренне хотел помочь незнакомому эскалонцу. Все-таки и среди «лигачей» попадаются приличные люди.

– Свяжитесь с человеком в космопорте, к которому вы пришли, и дайте мне с ним переговорить. Если найдется законное основание пропустить вас, я не стану чинить препятствий. Если же нет – извините, сеньор… – лейтенант заглянул в документ. – Сеньор Пераль.

Он вернул маэстро его паспорт.

– Спасибо.

Отойдя на пару шагов, Диего набрал номер Энкарны.

– Диего! Ты где?!

Впору было поверить, что донельзя взволнованная девушка сейчас выпрыгнет из голосферы и повиснет у Пераля-младшего на шее, смутив наблюдающего лейтенанта.

– Я здесь.

– Где – здесь?

– У входа в космопорт.

– С тобой все в порядке?! Ты так долго не звонил!

– Я…

– Я вся извелась!

Все в порядке, без слов ответил Диего. Все замечательно, за исключением того, что твой элегантный брат натравил на меня троицу головорезов. Соглядатай, раненый гематр – сначала я спас его, потом он меня; предательница, заманившая старого дурака в ловушку, парочка чудесных ранений, коктейль из инопланетных стимуляторов, бурлящий в крови… Прости, как-то не нашлось времени перезвонить. И Мигель, зараза, не отвечает…

– Я хотел связаться, когда доберусь. Вот, добрался.

– Слава Богу! Мигель с тобой?

– Мигеля здесь нет.

– У нас полчаса до отлета!

– Он не отвечает на вызовы.

– Я жду тебя в терминале 2-D. Третий этаж, релаксаторий. Поднимайся скорее, мой ястреб – мы что-нибудь придумаем!

– Меня не пускают, дитя мое.

Это «дитя мое» Энкарна терпеть не могла – точно так же, как Диего скверно переносил «моего ястреба». За шпилькой маэстро прятал смущение. Ястреба не пускают. Ястреб просит дитя о помощи…

– Почему?!

– Усиленный режим безопасности. Тут лейтенант…

– Дай мне его!

Ты прекрасна, хотел сказать Диего. Когда ты сердишься, ты выглядишь еще прелестней, чем когда взволнована. Вместо этого он счел за благо поскорей передать уником лейтенанту, заранее сочувствуя «лигачу». Увы, насладиться зрелищем словесного поединка маэстро было не суждено: заполучив коммуникатор, офицер переключил устройство в конфидент-режим. Голову и плечи «лигача» окутала туманная сфера, из которой наружу не доносилось ни звука. Диего ощутил укол ревности: сейчас Карни и лейтенант беседуют лицом к лицу, как уединившиеся любовники! А он, Диего Пераль, вынужден ждать конца их беседы, кусая губы. Миг, и Диего едва не расхохотался. А вы, оказывается, ревнивец, маэстро! Похлеще дона Васко, отставного жениха Энкарны. У того хоть имелся весомый повод для кипения сердца. А у нас что, не повод? Не вызвать ли нам лейтенанта на дуэль?!

Момент, когда сфера схлопнулась, Пераль проморгал. Лицо лейтенанта раскраснелось – словно после бани или головомойки у начальства.

– Вас.

– Что?

– Просят позвать вас…

Он протянул уником Диего, восстанавливая сферу.

– Я иду к тебе!

Глаза Энкарны метали молнии, но предназначались они, вне сомнений, несчастному лейтенанту. Маэстро по опыту знал: если Карни что-то решила, переубеждать и отговаривать ее бесполезно. Но он все же попытался:

– В городе мятеж! Там опасно!

– Я должна быть с тобой!

– Оставайся в космопорте. Я вернусь в Эскалону и постараюсь получить визу. Я буду на связи…

– Я должна быть с тобой!

В сфере вокруг Карни смутно мелькали какие-то люди, настенные плазменные светильники, панели из дерева и пластика, зеркала; дальше – поручни и ступени эскалатора. Энкарна Олдонза Мария де Кастельбро не теряла времени даром: она разговаривала на ходу, летя к своему ястребу.

– Ты с ума сошла!

– Пусть!

– В городе рыщут соглядатаи твоего отца!

– Пусть! Здесь они найдут меня еще быстрее. Стоит отцу объявить меня в розыск… Жди у пропускного пункта, никуда не уходи. Я буду через десять минут.

Связь прервалась.

Диего поднял взгляд на лейтенанта, но тот лишь развел руками:

– Увы, сеньор Пераль. У меня нет ни одного законного основания пропустить вас. Если сумеете получить визу – возвращайтесь. Вас пропустят без проблем.

В тот момент, когда на дорожке, ведущей к пропускному пункту, объявилась спешащая, запыхавшаяся Карни, у входа в пропускник с грохотом, лязгом и отчаянным скрипом тормозов встала самодвижущаяся повозка. Распахнулась боковая дверца, покрытая облупившимся лаком, и к лейтенанту со всех ног кинулся взмокший от жары и беспокойства сеньор. Кругленький, лоснящийся от пота, он путался в полах расшитого серебром кафтана и едва не падал. Следом за отцом семейства из повозки выбралась дородная супруга, окриками призывая к порядку банду разыгравшихся чад. С облучка за суматохой с отменным равнодушием наблюдал извозчик – судя по физиономии, прожженный плут, что характерно для людей его профессии. Ладони на рычагах управления, головной платок повязан до бровей, в зубах – дешевая вудунская черута. Временами извозчик окутывался облаками едкого сизого дыма: точь-в-точь курящийся вулкан.

– Паспорта! Визы!

– Эуженио, оставь сестру в покое!

– Мама, он меня…

– А она меня…

– Эуженио, не огорчай мамочку…

Коротышка сунул лейтенанту пачку документов:

– У нас рейс!

– Положите ваш багаж на ленту транспортера.

– Зачем? Мы торопимся!

– Положите багаж на транспортер для сканирования.

На лицо лейтенанта вернулась казенщина.

– Эй, любезный! – Диего махнул рукой извозчику. – Задержись на пять минут. Твои услуги могут понадобиться.

Возница кивнул с достоинством члена королевской семьи – и в подтверждение, что призыв маэстро услышан, выдохнул наигустейший клуб дыма. Лейтенант ненадолго отвлекся от шумной семьи, чтобы выпустить за периметр Карни. За девушкой, похожая на летучего ската, следовала антиграв-платформа с чемоданом из крокодиловой кожи и дорожной сумкой.

Диего поспешил навстречу.

Похоже, девушка, презрев все приличия, готова была броситься на шею «своему ястребу», но ей помешал турникет. Едва Карни оказалась за периметром, Диего подхватил с платформы ее багаж, и обниматься с нагруженным маэстро сделалось проблематично.

Так всегда, подумал Диего. Я стеснительней, чем она.

– Нас ждет повозка. Мы…

Его прервал сигнал тревожного зуммера. Пераль обернулся. Шумные беженцы, благополучно пройдя контроль и завладев освободившейся платформой, успели доверху нагрузить ее пожитками – и уже торопились к ближайшему терминалу. Лейтенант с мрачной сосредоточенностью изучал информацию в сфере, мерцавшей зловещим багровым светом.

– Сеньорита де Кастельбро?

Офицер в упор посмотрел на Карни. За такой взгляд на даму в Эскалоне вызывали на дуэль. Но лейтенант был инопланетником, а главное, при исполнении.

– Я вас слушаю, лейтенант.

Тон Энкарны де Кастельбро мог заморозить море.

– Ваш отец подал вас в розыск.

– Неужели?

– Он написал заявление о вашем похищении.

– Я похожа на жертву похитителей? Меня кто-то удерживает силой?

– Без комментариев, сеньорита. Это не входит в мои обязанности. Я только что получил ориентировку и теперь обязан…

Лейтенант молчал долго, так долго, что у Диего возникло желание схватить Карни в охапку, прыгнуть в повозку и велеть извозчику рвать с места под угрозой смерти.

– К сожалению, – офицер насупил густые брови, – в данный момент вы находитесь ровно в пяти метрах за пределами зоны моей юрисдикции. Что-то подсказывает мне, что это расстояние в ближайшее время заметно увеличится. Я обязан доложить о случившемся начальству. И доложу, можете не сомневаться. Вот, я уже иду докладывать…

– Эй! – заорал извозчик. – Мы едем или как?!

– Эй! – откликнулся Диего. – За сколько ты довезешь нас до города?

– Полтора эскудо!

– Болван! Я не о деньгах! За какое время ты нас довезешь?

– Полчаса.

Окинув колымагу оценивающим взором, лейтенант с сомнением фыркнул:

– Сорок минут. И это в лучшем случае. Удачи, сеньорита. Я доложу о вас после технического перерыва. И конечно же, я понятия не имею, куда вы направились.

Наградой ему был воздушный поцелуй.

Повозка тронулась с места. Зубы Диего лязгали в такт лязгу механизмов: ход машины нельзя было назвать плавным. Он достал часы: четыре ровно.

– Все-таки Мигель нас подвел, – вздохнула девушка.

– Мигель? Это невозможно!

Выхватив из кармана коммуникатор, как выхватывают пистолет, Диего лихорадочно набрал номер контрабандиста.

IIКолесницы судьбы(не так давно)

– А вы сражались на дуэлях?

– О нет, корнет!

– Ну как же нет? Льстецы про вас такое пели…

– А я вам повторяю: нет!

– Вы, значит, рыцарь дутой славы? Не ястреб, а надутый гусь?

– Сражаюсь я в бою кровавом, а на дуэли я дерусь… Нет! Нет, не годится!

– Но почему? Вольт налево, батман, выпад в грудь…

– Это не вольт. Это черт знает что…

– А у вас, значит, не черт знает что? Сражаюсь я в бою кровавом… – донья Энкарна насмешливо передразнила маэстро, в точности копируя интонации Диего. – Скучища! Мухи на лету дохнут! Да вас забросают гнилыми помидорами!

– Меня?

– Вас!

– Вы забываетесь…

Диего отошел назад, опустил рапиру. Господи, подумал он. Господи, поддержи и укрепи! Сегодня маэстро был не в духе – как, впрочем, и все последние дни. Он жалел, что взялся за работу, предложенную маркизом. Присутствие доньи Энкарны, а если быть точным, то не присутствие, а поведение «девицы-гусара» могло вышибить из седла самого завзятого кавалериста. Подбоченившись, сверкая глазами, нахалка ждала от маэстро продолжения. Во время учебного поединка она вспотела: не напрягаясь, даже не раздувая ноздри, Диего чуял резкий запах ее пота. Расстояние помогало слабо; напротив, каким-то странным образом расстояние лишь усиливало обоняние маэстро.

Это мешало ему сосредоточиться.

Как пахну я, подумал он. Сильно? Своего запаха не слышишь. Святые угодники, да какая разница, как я пахну? Мы не в будуаре, мы в фехтовальном зале…

Рапира Диего концом упиралась в пол, не царапая паркета. После первого знакомства в качестве учителя и ученицы Диего настоял, чтобы острия клинков были закрыты тупыми наконечниками. Ему пришлось выдержать лютый бой, вернее, два боя. Донья Энкарна категорически возражала против наконечников. В финале, отступив на заранее приготовленные позиции, девушка согласилась «испортить» только свою шпагу. Она настаивала, чтобы Пераль фехтовал настоящей, боевой рапирой. «Без скидок, – сказала донья Энкарна. – Без поблажек. Вы же не раните меня, маэстро? Имейте в виду, я могу упасть в обморок при виде крови! Если это будет ваша кровь, я, наверное, еще справлюсь. Но если кровь будет моя собственная…»

И расхохоталась, как ребенок.

Он уступил в одном, согласившись давать уроки при помощи своей рапиры, и добился успеха в другом, воспользовавшись наконечником. Насаживая на клинок пробковый цилиндр с латунным навершием, он чувствовал себя молокососом, совершающим непристойность. Проклятье! Надо было потребовать, чтобы донья Энкарна отвернулась. Она и ее камеристка, чинно сидящая в углу, с руками, сложенными на коленях… Операцию с наконечником маэстро повторял каждый день, и всякий раз испытывал постыдную неловкость. Ему вспоминался отец. Ну конечно же, Луис Пераль любую неловкость обратил бы в шутку. El Monstruo de Naturaleza, даже прилюдно сняв штаны, заставил бы рукоплескать кого угодно – хоть целый эскадрон девиц-гусаров! О, слабость! Впервые в жизни сын мечтал о присутствии отца в зале для фехтования.

Это все слова, подумал Диего. Слова отца. Я повторяю их во время урока, вот отец и торчит у меня за спиной: насмешливый, острый на язык призрак. Между мной и отцом, при всех его талантах, есть большое различие: меня никогда не били палками. Сталью – да, но палками – нет.

– Если у вас плохо со слухом, напоминаю: вы забываетесь, – маэстро взмахнул рапирой, словно дирижерской палочкой. – Во-первых, я не интересуюсь вашим мнением насчет моих актерских способностей. Мне платят не за смазливую внешность и приятный баритон. Во-вторых, на сцену с вами выйду не я, а молодой д'Эрио. Помидоры или розы – они достанутся не мне. И наконец, вольт после реплики «…а на дуэли я дерусь» делается следующим образом…

Он показал и потребовал:

– Повторите!

– Я устала, – возразила донья Энкарна.

– Повторите!

– Я хочу пить.

– Повторите!

– Вы что, не слышали? Я устала и хочу пить.

– Если вы сейчас же не повторите вольт, это будет наш последний урок.

С минуту ему казалось, что она запустит в него шпагой и выбежит из зала. В жизни Диего Пераля не было ничего дольше этой минуты. Когда же время истекло, она вернулась в исходную позицию и повторила вольт: раз, другой.

– Лучше, – кивнул он. – Теперь с батманом. Сражаюсь я в бою кровавом, а на дуэли я дерусь…

И встал в меру, готовясь к удару шпаги о рапиру.

Кроткая, как овечка – если можно вообразить овечку в гусарском доломане, со шпагой в копытцах – донья Энкарна изобразила вольт с батманом. Отвратительно для гусара; безукоризненно для дочери маркиза де Кастельбро.

– Выпад!

Выпад его порадовал не слишком, но Диего раздумал придираться. Следовало закрепить успех, точнее, послушание.

– Хорошо! Можете перевести дух и выпить воды.

– Благодарю, маэстро. Вы слишком добры ко мне.

Он прислушался. Нет, издевка померещилась.

– Только не пейте много. Нам еще работать…

Камеристка кинулась к госпоже с бокалом воды, слегка подкрашенной вином. Донья Энкарна отпила треть – и с видимым сожалением вернула бокал. Черт возьми, подумал Диего. Ее покорность хуже строптивости. Почему мне хочется попросить прощения за грубость? Я не сказал ничего лишнего. Будь на ее месте мужчина…

Его до сих пор смущал мужской костюм на женщине. То, что костюм был воинской формой, лишь усиливало смущение. А может, не смущение – Диего никак не мог подобрать название для своей слабости.

– Мой ястреб, – сказала дочь маркиза де Кастельбро.

– Что? – удивился Диего Пераль.

– Не ястреб, а надутый гусь? Не обращайте внимания, маэстро. Я репетирую. Не ястреб, парирование, рипост в бедро. А надутый гусь, укол «in seconda» с шагом, рассчитанный на шаг противника влево…

– С переводом шпаги, – напомнил Диего.

– С переводом шпаги, – согласилась донья Энкарна. – С внешней стороны. Вы уверены, что это эффективно?

– Это эффектно. В нашем случае зрелищность важнее практического результата. Еще два дня, и вам понадобится настоящий партнер. Я имею в виду, тот партнер, который будет играть Трамонтена.

– Да, – задумчиво сказала донья Энкарна. – Понадобится настоящий. Закрепим, маэстро? Я уже отдохнула.

Она мне в дочери годится, думал Диего, глядя на непривычно тихую девушку. Роди мне Мадлен девчонку, когда я, наглый сопляк, второй год тянул пехотную лямку – у меня могла бы сейчас быть семнадцатилетняя дочь. Почему же мне временами кажется, что младший здесь я? Что она вертит мной, как я – рапирой? Где ты, Мадлен, обозная роза? Ты бы объяснила мастер-сержанту Пералю, что происходит. Ты знала толк в таких вещах, циничная, потрепанная, грудастая Мадлен, всегда готовая утешить солдата за горсть монет…

Он встал в меру. Клинки соприкоснулись, но донья Энкарна не спешила атаковать. Диего наметил выпад, не доведя укол до конца. Так в театре подают реплику «из-за такта», выталкивая партнера на ответ. Нет, не помогло. Робость, решил Диего. Робость после выговора. Он повторил выпад, приглашая ученицу к намеченной серии действий. Даже словами подсобил:

– А я вам повторяю: нет!

– Я смотрела «Колесницы судьбы», – невпопад ответила дочь маркиза де Кастельбро. – В постановке Монтелье. Мне было тринадцать лет, и я считала себя едва ли не старухой. Да, возрастные ограничения. Они злили меня больше, чем красный плащ – быка. Но я смотрела версию для визора, а не полный транс-вариант. Отец ничего не узнал, мать – тоже. У маленьких девочек есть свои маленькие хитрости.

– А я вам повторяю: нет!

Диего понятия не имел, зачем он снова вступил с текстом пьесы.

Девушка улыбнулась:

– А я вам повторяю: да. Я влюбилась в вашего отца. Сперва в главного героя, потом – в саму пьесу, а там и в блистательного Луиса Пераля, чьи уши торчали из-за каждого монолога. В доктора философии, избитого палками за эпиграмму. Вас когда-нибудь били палками, маэстро?

– А я вам повторяю: нет, – уныло буркнул Диего.

– Я и не сомневалась. Вас – нет, его – да. Вы же из-за этого взялись за шпагу? Сбежали в армию? Вы похожи на отца, дон Диего. Его тоже после того злополучного раза никто не бил. Ну как же, гений Эскалоны, Чудо Природы! Он выковал себе другую шпагу – славу. Тронь кто-нибудь Луиса Пераля хоть пальцем, и в воздухе сверкнет сотня клинков, готовых покарать злодея! Каждому будет лестно отомстить за гения. Это все равно, что мстить за Эскалону…