Сундук ловца. Серия «Путешественники по временам и измерениям». Книга вторая

– Значит они надо мной смеялись? – вскипел Серёжка, непроизвольно повышая голос.

– Тише ты! – одёрнул его пелин. – Не забывай, что мы находимся в Нерусе, а не в школьном коридоре на перемене! Не тебя они высмеивали, а лысаковскую самоуверенность. Я уже кое-что рассказывал про вас – лысых обезьян. На простом примере с крысодавами ты сам убедился, что в своём развитии вы не идёте ни в какое сравнение с ними и другими, куда более продвинутыми созданиями. Я ещё многого не могу тебе поведать, но, поверь, чем скромнее и осмотрительнее ты будешь себя вести в других измерениях, тем большего количества ошибок, подчас смертельно опасных, удастся избежать.

– Снова тайны! – устало выдохнул Серёжка. – Как они меня достали… Мы участвовали в магических битвах, спасли целое измерение, раскрыли и обезвредили банду сумасшедшего маньяка, который хотел всех погубить. А ты все ещё считаешь меня ребенком и таскаешь за собой как чемодан. И что мы вообще здесь делаем? Мне надоело сидеть, скрючившись, под этим сырым мостом! Вода хоть и тёплая, но всё равно холодит ноги. Лучше бы я дома остался, с Колькой и Валеркой. Поспали бы нормально, а утром мама накормила бы нас вкусной яичницей с жареной колбасой.

Вместо этого сидим непонятно где и ждём неясно чего! Какой сейчас хоть год-то?

– Мне не легче твоего, – признался сидящий рядом Гунтас. Ещё вон жилетку разодрали – теперь воздух холодный пропускает. Мы ждём одного важного для нас лысака. Он должен подойти ближе к вечеру. Всё остальное узнаешь у него.

Прошла ещё пара часов томительного ожидания. На улице уже порядком стемнело. Топот ног через мост слышался все реже и реже, пока совсем не затих. Стало холодать. Но вот поблизости послышались шаги, сопровождаемые постукиванием о брусчатку кончика трости. Человек шёл не спеша, пошаркивая.

Зайдя на мост, он дошел до середины, остановился, громко прокашлялся и трижды с силой стукнул тростью по кирпичному своду.

– Пора! – живо приободрился Гунтас. Выскочил из воды, натянул башмаки и с проворством кошки полез на один из не очень крутых берегов речушки. Серёжка без промедления последовал за ним.

Наверху их ждал пожилой мужчина высокого роста, подтянутый, с аккуратной седой бородкой. Он стоял, опираясь на толстую трость с массивным восьмигранным набалдашником. По выражению лица было заметно, что прогулка давалась ему с трудом. Тем не менее он сразу устремился в сторону путешественников и даже вытащил за руку неумело карабкающегося по склону мальчика.

– Разрешите представиться – Жюль Габриэль Верн к вашим услугам, – почтительно склонил голову мужчина.

– Гунтас – транспортный работник первой степени, а этот скромный юноша – Сергей, внук знаменитого Сервоета Лучезарного.

– Что вы говорите, самого Лучезарного? – мужчина с интересом стал разглядывать Серёжку. – Если сказать, что он мой кумир, значит совсем ничего не сказать. Для меня ваш дедушка – образец настоящего путешественника и учёного! Я несколько раз просил взять меня с собой в его бесконечные странствия по временам и измерениям. Это же такой гигантский пласт информации для моих рассказов! Да мы бы поставили на уши всю общественность незамысловатого шарика, именуемого Землёй.

– Вот именно поэтому он Вас никуда и не взял. Слишком бурная фантазия и неуёмное желание поделиться информацией с каждым встречным – это верная погибель для любого путешественника по другим мирам, – привычно стал бурчать Гунтас.

– Кроме этого, я вижу, в Вас уже стреляли? И довольно успешно, если можно так выразиться? – и он с сочувствием посмотрел на ногу Жюль Верна.

– Точно так. Поздним вечером на улице на меня напали какие-то мрачные типы. Хотели по-тихому прирезать ножом, но я вырвался и побежал. Злодеи стали стрелять, и одна из пуль угодила в лодыжку. От невыносимой боли я рухнул на месте, даже не помышляя о том, чтобы подняться и продолжить спасительный бег. К счастью, недалеко дежурили полицейские, которые первыми подоспели ко мне. А бандиты скрылись в темноте, и больше я с ними не встречался. Злоключение произошло в марте этого года.

– Какого года? – с любопытством спросил Серёжка.

Господин Верн сперва удивился, подняв брови, но быстро справился с эмоциями.

– Ах да, я же совсем забыл, что вы прибыли из другого времени. Сейчас 10 мая 1886 года, и мы находимся на севере Франции.

– Недурно вы оклемались от серьёзного ранения всего за два месяца, – искренне удивился Гунтас.

– Спасибо. Если передвигаться на небольшие расстояния, то всё в порядке. К сожалению, о дальних путешествиях пока пришлось забыть. Сергей, позвольте полюбопытствовать, из какого времени Вы к нам прибыли?

– Не позволит! – не дал раскрыть мальчику рта пелин. – Будет с Вас информации, которой любезно поделился Сервоет Лучезарный. Вы и так позволили себе сболтнуть лишнего в своих книжках. Нам пришлось даже уничтожить три последних рукописи!

– Так это был не случайный пожар? Но зачем? Это же так увлекательно и познавательно! – с обидой в голосе возразил Жюль Верн. – Тем паче, что именно те три романа должны были стать шедеврами фантастической литературы на долгие годы вперед!

– Мы Вас предупреждали: лысаки не должны знать никаких подробностей о будущем измерения.

– Но почему? Ведь информация о судьбе поможет исправить её, улучшить, предотвратить будущие катастрофы! – не сдавался мужчина.

– Хватит, уже однажды улучшили. Тоже, помню, один такой сильно нас упрашивал. И много тысяч лет тому назад специалисты Совета времён и измерений передали вашим египетским предкам некоторые нехитрые знания об обработке металлов, создании источников энергии, медицине и астрономии.

А чем все кончилось? Улучшили они жизнь себе и потомкам? – начал закипать Гунтас. – Не тут-то было! Возомнили себя пацараями (богами, по-вашему). Начали воевать со всем миром, истребляя лысаков без меры да между собой грызться, доказывая собственную безупречность и совершенство. А по факту, как были полудикими лысыми обезьянами, так ими и остались.

– А что дальше с ними стало? – не сговариваясь, разом спросили Серёжка и господин Верн.

– Ничего хорошего. Когда Совет времён и измерений понял, что дело «швах» и ваш мир надо спасать, пока эти «фараончики» не истребили его под корень, было решено забрать у лысаков почти все подаренные знания.

Для этого организовали отряд из обиженных лысаков под предводительством некого Моисеуса. Между прочим, это именно он нас слёзно упрашивал передать «разные чудеса», как он их называл. С магической помощью они устроили крупную бучу в Египте (якобы народное восстание) и большой пожар. А под это дело напали на библиотеки и храмы и уничтожили все записи о новых технологиях.

– Гром, молнии и огненный град! Кажется, об этом говорится в сказании «О десяти казнях египетских», которые устроил Бог фараону за то, что тот отказался отпускать евреев из Египта, – уточнил Жюль Верн.

– Ага, как же, десять казней! Пятнадцать разъяренных магов-огняков и бочка настойки из солнечных ягод. Такое огненное шоу устроили, что из-за моря видно было!

Камни плавились от жары, а песок таял как снег. А богом, как вы его называете, в тот раз выступил прапрадед Дирана Огненного – Диран Меченосный. Ох и талантливый маг был! Мог практически любое измерение в огне утопить, стоило ему по-настоящему завестись.

Рептусы его боялись как огня, извините за каламбур. Боялись и уважали, поэтому никогда в том мире, где Меченосный работал или отдыхал, даже не помышляли ни о каких гадостях. А когда маги-огняки сделали своё «светлое дело», мы велели Моисеусу собрать всех, кто имел отношение к работе с новыми технологиями, и увести их куда подальше от цивилизации. Вот он и «мотылялся» с ними по пустыне больше сорока лет, пока не умерли последние свидетели тех дней.

– А как же их потомки? – поинтересовался Серёжка.

– Всем «моисеевцам» было строго-настрого запрещено посвящать молодежь в свои секреты. Они лишь обозначили, что являются хранителями великой тайны, но никому ничего не рассказали. Так удалось исправить нашу ошибку. И теперь лысаки больше никогда не будут получать знания и технологии, опережающие ход их естественного развития. По крайней мере, от Совета времён и измерений.

– Можно чуточку помедленнее – я не всё успел зафиксировать, – Жюль Верн карандашиком быстро делал пометки в невесть откуда взявшемся маленьком блокноте. – Из каких магов, Вы говорите, он был? Диран Меченосн…

– Мистер Верн, Вы неисправимы! – Гунтас махнул рукой, и буквы из блокнота стали невесомыми. Они медленно поднимались в воздух и беззвучно растворялись, как дым от сигарет. И вот уже последняя точка отправилась в свой «высокий полет». Листы блокнота стали абсолютно чистыми.

– Так-то лучше, – удовлетворенно заключил пелин. – Однако мы отвлеклись от наших дел. – Господин Верн, Вы помните, что мы предупреждали Вас о грозящей опасности?

– Помню-помню. Всё случилось именно в тот промежуток времени, как мне и говорили. Признаюсь, осознал это только после покушения. А вначале не придал особого значения предсказаниям Совета.

– И совершенно напрасно! Потому что это не предсказания, а факты из вашей, м-м-м, «личной биографии» – назовем это так. И некоторые из них нас встревожили, поэтому было решено предупредить Вас. А что же полиция?

– Сначала они взялись за дело с воодушевлением. Как же, совершено покушение на известного писателя! Какая огласка! Какой общественный резонанс! А потом, через несколько дней, словно кто-то сглазил. Мне позвонил начальник местной полиции и сухо произнёс: «Господин Жюль Верн, ваше дело раскрыто. Стрелял Ваш сумасшедший племянник Гастон. Он уже задержан и даёт показания. Засим позвольте откланяться, дело о нападении и покушении на Вашу жизнь закрыто…»

– И что Вы думаете по этому поводу? – поинтересовался Гунтас.

– А что тут думать? Все шито белыми нитками. В момент покушения бедного Гастона даже не было в Амьене. Он проходил очередной курс лечения в частной клинике. Просто нашли «козла отпущения», чтобы выгородить настоящих убийц и, самое главное, их заказчика.

– Не мудрено. Вас же просили не соваться куда не надо. И никоим образом не обнаруживать своё знакомство с существами из других измерений. Вы нас не послушали, да ещё и книги написать умудрились. И вот закономерный результат.

Безусловно, Вы являетесь неординарным лысаком, который знает и понимает гораздо больше основной массы соплеменников. Но это не дает Вам повода раскрывать секрет будущего всего измерения, понимаете? О судьбе лысаков – да пожалуйста, пишите хоть на 3000 тысячи лет вперед. Какой у вас будет рост, сколько рук и пальцев. Чёрный или белый цвет волос будет преобладать через 500 лет – и так далее. Но не надо затрагивать секретную информацию, касающуюся других существ, населяющих ваше измерение. У них своя судьба, своё право и свои варианты развития. И будущее гигантского осьминога из морских глубин, наводящего ужас на корабли, – это не лысаковского ума дело, понимаете?

Вам же не дано понять, что эти чудища, как вы их называете, на самом деле уважаемые во многих измерениях Октоподусы, – одни из умнейших существ. Вы знаете, что они способны прожить более тысячи лет практически в любом измерении? Главное условие для их существования – наличие больших водных территорий. Будучи учёными и исследователями, за свою долгую жизнь они делают множество открытий из мира подводной флоры и фауны. Их труды поистине бесценны, ими пользуются в сотнях известных измерений. А вы нападаете на них с ржавыми железными баграми, ловите и истребляете словно главных врагов человечества.

Жюль Верн и Серёжка слушали маленького Гунтаса, виновато склонив головы. Именно в такие моменты они осознавали, насколько мало знают даже свой собственный мир и как необъятно велики вселенские знания, которыми обладает Совет времён и измерений.

– Ладно, хватит на сегодня нотаций! – подытожил Гунтас. – Что касается совершённого на Вас, мистер Верн, покушения, то это проделки наших недоброжелателей.

– Тафар… – начал Серёжка.

– Тише! – Гунтас предостерегающе поднёс палец к губам. – Господину Верну не стоит знать того, чего не стоит. Так вот: враги очень заинтересованы в том, чтобы ваше измерение как можно скорее прекратило своё существование. Для чего им это нужно, мы пока не выяснили. Но сам факт планирования уничтожения уже известен.

– Весьма интересно. Весьма, – задумчиво изрек Жюль Верн. – И какими способами, вы полагаете, они хотят этого достигнуть?

– Это не так сложно. Уничтожение планируется осуществить руками самих лысаков. Для этого как нельзя кстати подходит ваш неудачно мутировавший ген самосохранения.

– Почему же неудачно? – возразил Жюль. – Человечество с каждым годом становится всё более изобретательным в вопросах улучшения качества жизни. Одни паровые машины чего стоят!

– Не перебивайте, и сами поймёте. Дело в том, что первые лысаки в измерении существовали в полной гармонии с природой. Они брали от неё ровно столько, сколько им было необходимо. Допустим, жило себе племя из ста человек. Для прокорма им хватало 10 килограммов мяса и 5 килограммов трав и кореньев в день. Из такого расчета они и существовали.

Не убивали зверей больше, чем надо и не уничтожали растения, не вырубали деревьев. Не занимались необузданным накопительством, наносящем вред окружающей среде. Ген самосохранения работал как надо. Лысак понимал главное: не поешь – умрёшь. Не попьёшь – будет жажда. И ему было совершенно наплевать, сколько кружочков белого или жёлтого металла лежит под каменной подушкой.

Шло время, ген мутировал. И вот уже лысаки стали всё больше подвергаться паническим настроениям: «А что будет через год? Чем я буду питаться? Смогу ли я на зиму собрать столько припасов, чтобы мне хватило?» И понеслось!

Началось такое насилие над измерением, что даже рептусы позавидовали бы! Засеивались бескрайние поля: для этого повсеместно вырубались и выжигались вековые леса. Дикие животные истреблялись в немыслимых количествах. Когда и их перестало хватать, лысаки стали разводить домашних животных. Вы только вдумайтесь: дарить жизнь существу, заботиться, растить только для того, чтобы его потом убить!

– Но как же иначе, ведь людей становилось всё больше, нам надо было чем-то питаться! – парировал Жюль Верн.

– Ну, во-первых, сегодняшние запасы еды в вашем измерении намного превышают даже месячную потребность в ней. И вы лучше меня знаете, что много из этого испортится и сгниет ещё до того, как пойдёт в пищу. То есть, попросту говоря, вы выкидываете еду на помойку. А во-вторых, даже такие колоссальные запасы распределяются неравномерно среди лысаков. И у вас по прошествии многих тысяч лет и при наличии гигантских складов с едой по-прежнему есть и голодающие, и умирающие от недоедания люди.

Лысаки как бешеные тратят всё свое время на увеличение запасов – еды, топлива, одежды, драгоценностей. И все из-за мутации гена – ПАНИКИ, которая поселилась в ваших головах много тысяч лет тому назад.

Вы когда-нибудь видели сытого льва, ломающего голову по поводу завтрашнего обеда? Или запасшегося жиром на зиму тюленя, который бешено плавает с криками «Мне нужен ещё жир, много жира, даешь запасы на 10 лет вперед!» А может, вам известны случаи растений, которые страдают ожирением из-за того, что «втянули в себя» углекислого газа больше необходимого? Нет! Потому что почти все живые существа, населяющие ваше измерение, живут в гармонии с внешним миром и не подвержены панике.

И здесь мы подошли к главному, что я хотел вам рассказать. Ген мутировал дальше, и паника стала всепожирающей. И вы пришли к тому, что ради бесцельного накопительства стали убивать себе подобных. Черта была пройдена. Вы убиваете, чтобы отнять запасы у других лысаков. Потом убиваете, чтобы у вас самих не отняли запасы. И так бесконечно, по кругу.

Ну а логическим концом мутаций стали пришедшие в голову мысли, которые за короткое время облетели разумы всех лысаков измерения: «Нас стало слишком много! И будет всё больше и больше! Скоро планета не сможет прокормить всех живущих на ней людей! Заканчивается энергия и запасы пресной воды! Что делать? Население надо срочно сокращать всеми доступными способами!» Как видите, паника почти достигла своего апогея.

– И в чем же состоит правда? – без энтузиазма спросил Серёжка.

– А правда в том, что вы ещё совсем «зелёные» существа и не знаете всех возможностей своего измерения. И вместо познания мира занимаетесь изобретением новых париков и трубок для курения да убийством невинных зверьков для пошива никому не нужных шуб.

А на самом деле всё гораздо проще. Вот лишь три факта, над которыми стоит задуматься. И именно о них, господин Верн, Вам теперь предстоит кричать на каждом углу, доводя эти очевидные цифры до остальных.

Итак:

первое: площадь поверхности Земли составляет 510 миллионов квадратных километров.

Из них

– на долю суши приходится почти 149 миллионов квадратных километров (или 29,2% поверхности планеты);

– на долю Мирового океана – 361 миллион квадратных километров (или 70,8% поверхности планеты).

И вы мне ещё будете заявлять, что в вашем измерении может начаться дефицит воды?

Второе: более чем две трети человечества сконцентрировано примерно на 8% площади суши.

И даже в твое время, Сергей, около 10% суши вообще остаются необитаемыми (Антарктида, почти вся Гренландия и так далее);

Третье: таким образом, ВСЕ лысаки занимают не более 4-х (!!!!) процентов поверхности своей родной планеты.

Правда, впечатляющие цифры?

Вот на что надо направить ВЕСЬ лысаковский потенциал. Только создание новых технологий, позволяющих строить комфортные города в вечной мерзлоте и жаркой пустыне, способны решить вопрос «перенаселения». Я уже не говорю про освоение подводных территорий и надводных пространств Мирового океана. У вас под ногами плещется ещё почти ТРИ (!!!!!!) суши (по территории) планеты Земля. Три! И вместо того, чтобы строить огромные и просторные подводные города, вы предпочитаете уничтожать друг друга сотнями тысяч за ничтожный клочок земли где-нибудь в Европе.

Откровенный застой в технологиях и продолжающееся перенаселение четырех процентов поверхности Земли – смешно звучит, не так ли?

– Но на всё, перечисленное Вами, нужна энергия, колоссальные объемы энергии! Всех запасов древесины и угля на Земле вряд ли хватит на постройку всего нескольких подводных поселений, – сопротивлялся Жюль Верн.

– Энергии вам не хватает? Да знаете ли вы, что объём солнечной энергии, поступающий на Землю, превышает потребность ВСЕГО населения, всех фабрик и заводов в 10 000 раз!

– Я читал про энергию Солнца в трудах уважаемого Александра Эдмона Беккерела. Кажется, «Фотогальванический эффект», точно не помню, – задумался Жюль Верн.

– Вместо этого, – продолжал лекцию пелин, – вы предпочитаете бурить вглубь на километры и взрывать землю ради куска угля или бочки нефти. Загрязнять озёра и реки с чистой водой, чтобы потом строить искусственные водоёмы с водой для питья. Рисковать собственными жизнями и наносить вред окружающим существам.

И причина всему – ПАНИКА в ваших головах. Неужели вы думаете, что при создании и заселении мира наимудрейшие пацараи не позаботились о том, чтобы каждому существу здесь комфортно жилось? Вас обеспечили всем: воспроизводящимися запасами воды, растений, животных, неиссякаемым источником энергии. Размеры измерения позволяют плодиться и размножаться без риска перенаселения. Но стоило посеять в вашем разуме частицу паники – и всё сразу было перечёркнуто!

Понимаете, Жюль, о чём я говорю? Поэтому для нас столь ценен Ваш живой ум и нестандартное мышление, через которые Вы сможете донести до остальных лысаков размеры проблемы и пути её решения. Вы должны писать много и интересно. И будете делать это до тех пор, пока зерно истины не даст ростки хотя бы среди сотни, а лучше тысячи лысаков.

И, может быть, через столетия Ваши последователи снова выйдут на истинный путь развития – без ненужного насилия и пустой траты ресурсов измерения.

– Почему мне не сказали об этом раньше, когда я только познакомился с посланниками Совета времён и измерений? – удрученно произнёс Жюль Верн.

– Всему своё время, – повторил Гунтас, повернувшись к Серёжке. – Не раньше, не позже!

– И всё-таки я не понимаю, – потирал лоб господин Верн. – Если дела обстоят так серьёзно, то кому в нашем мире понадобилось вводить нас, лысаков, в заблуждение? Ведь очевидно, что никому из живущих здесь не выгодно, чтобы измерение было уничтожено!

– А из живущих не здесь? – съязвил пелин.

– Об этом я совершенно не подумал, – согласился мужчина. – Если чисто гипотетически предположить, что некто из измерения Х хочет уничтожить наш мир. Хм-м-м… Забавно. Тогда возникает вопрос, для чего ему это нужно?

– А если он хочет просто уничтожить? Без ответа на Ваш вопрос, – подзадорил его Серёжка.

– Такое мне вообще не приходило в голову, – сдался господин Жюль Верн. – Запутали вы меня окончательно, путешественники по временам и измерениям. Лучше скажите, что теперь делать?

– Выздоравливайте. И пишите о том, что я Вам поведал. Да, будьте осторожны. Ещё увидимся. – сказал Гунтас, перед «игрой» на Эрате.

Глава 3. А где печать?

– Добрый день, господа. Я вас уже заждался, – раздался громкий голос.

От неожиданности Сервоет вздрогнул и открыл глаза. В этот раз Нерус располагался ни много ни мало в каком-то музее. Путешественники очутились прямо посредине одного из выставочных залов.

Помещение представляло собой просторный квадратный зал с четырьмя высоченными окнами, занавешенными толстыми портьерами зелёного цвета. Стены от середины и почти до потолка были украшены однотипными картинами. На них были сплошь изображения каких-то документов, исписанных сверху донизу мелким шрифтом. Казалось, что кто-то просто взял и поместил листы бумаги в картинные рамы, массивные с золочением. Вдоль стен тянулись невысокие выставочные стенды, прикрытые толстыми стёклами.

Как заметил Сервоет, все они были заполнены печатями и штампами разных размеров и форм. Здесь были и обычные круглые от огромных, диаметром с футбольный мяч и с двумя ручками для удобства, до малюсеньких, не больше пяти миллиметров в диаметре. И замысловатые многогранные, квадратные, прямоугольные, спаренные наподобие катамарана, треугольные и овальные. Фантазии не хватит на то, чтобы представить, чего нельзя было «припечатать» этими экземплярами.

Гунтас слегка дёрнул зазевавшегося мальчика за рукав.

Напротив путешественников стояло существо ростом 160-165 сантиметров, по всей видимости мужского пола. С одутловатым выбритым лицом абсолютно жёлтого цвета, яйцевидным животиком и зализанными набок тёмными волосами. Одет он был в строгий серый костюм, чёрные лакированные ботинки и жёлтый полосатый галстук.

– Ещё раз здравствуйте. Я – Правилий Бумажный №385470. Меня известили, что вы собираетесь нанести визит нашему измерению Бюроу, но не уточнили, по какому вопросу.

Итак, извольте сформулировать, что вам угодно? – без лишних прелюдий обратился «аккуратный толстяк» к Гунтасу. Всё это было произнесено мягким липким голосом, но с железным оттенком, от которого становилось не по себе. Словно ты признаешь себя виноватым в том, чего не совершал.

Было заметно, что транспортный работник немного нервничает. Он еще не успел забыть недавнее хамское отношение со стороны жителей измерения, в результате которого была разорвана меховая жилетка и нанесены побои. Однако положение обязывает ко многому, и вот перед нами снова пелин первой степени, боевой и уверенный в себе.

– Здравствуйте, – пафосно приветствовал он встречающего их «желтопузика».

– Совету времён и измерений стало известно, что в одной из ваших тюрем содержится Сервоет Лучезарный. Спешу напомнить, что он является величайшим исследователем известных миров и его отсутствие наносит невосполнимый урон работе Совета. Потрудитесь объяснить, что такого сотворил сей достопочтенный лысак, что вы упрятали его за решётку, словно бандита!

Слизень в костюмчике (так про себя успел окрестить толстяка Сервоет) и бровью не повёл, пока Гунтас выражал недовольство задержанием Сервоета Лучезарного. Он подождал, пока транспортный работник выговорится, и принялся отвечать всё тем же липковато-металлическим голосом:

– Видите ли, господин пелин первой степени, дело в том, что упомянутый Вами Сервоет Лучезарный позволил себе допустить кощунственные высказывания в адрес устройства нашего мира. Эта вольность и послужила причиной заточения уважаемого исследователя в одну из местных тюрем.

– И что же такого ужасного он мог сказать? Не собирался же он уничтожить измерение?

– Безусловно, до этого не дошло. Лучезарный лишь отметил, что наши многочисленные инструкции и правила рано или поздно приведут к большой кровавой войне. Ещё он сказал, что мы совсем разучились свободно думать, мечтать и фантазировать. Живём и действуем, словно механические счётные машины. Не позволяем себе проявления эмоций и чувств по отношению к гостям и друг к другу.