Урожденный дворянин. Защитники людей

Автомобиль, на котором прибыли налетчики, так и стоял, перегораживая освещенную фонарями дорожку. Покинутый, с распахнутыми передними дверцами, он напоминал подбитую ворону, распластавшую крылья.

У автомобиля, вынырнув из темноты, появился еще один защитник особняка, вооруженный, правда, всего лишь бейсбольной битой. Но то ли навыки обращения с этим оружием у мужика были невелики, то ли должной степенью готовности к драке он не обладал – едва заметив Женю, он уронил биту и с воплем:

– Он во дворе! Он уже во дворе!.. – и со всех ног припустил наутек.

Сомик не стал преследовать удравшего. Он взлетел на подоконник ближайшего окна, плечом без труда отжал створку и проговорил мысленно, прыгнув в комнату:

– Нет, ребята, я уже в доме.

Комната, в которую попал Женя, оказалась обитаема. Посреди нее безмолвно застыли трое: дородный, сановного вида седовласый мужчина в домашнем халате. Из-за монументальной спины мужчины испуганно выглядывала пухлая женщина, держащая за руку заспанную девочку лет пяти, босую и в ночной рубашке.

Сомик двинулся к выходу из комнаты, намереваясь обогнуть эту скульптурную композицию, – как вдруг все ожили.

Женщина, взвизгнув, совершенно скрылась за спиной седовласого, утянув с собой и девочку. А мужчина (судя по всему, это и был хозяин дома) заговорил с сильным южным акцентом, прорезавшимся, вероятно, из-за волнения:

– Слушай, чего ты хотел? Женщин пугаешь, детей пугаешь!.. Кто так поступает? Бога совсем не боишься!.. А Бог – он все видит! Давай миром разговаривать! Чего хотел?..

– Чего хотел, сам заберу, – коротко сообщил, проходя мимо, Сомик.

Но уже на самом пороге он все-таки не сдержался.

– Бог у вас какой-то получается… не для всех, – резко развернувшись, выговорил Женя. – Вроде очередной привилегии. Кому-то его небесная защита полагается, а кто-то ее и вовсе недостоин. Так, да?

* * *

К воротам особняка подлетел забрызганный свежей грязью внедорожник. Из него сноровисто выкатились двое крепких парней. Одного из них, невысокого, чуть кривоногого, лопоухого, звали – Двуха. Это с ним Женя Сомик говорил по телефону.

– Этот дом, точняк, – произнес Двуха, с хрустом разминая шею. – А Сомидзе нашего не видно…

Тут что-то грохнуло в особняке на последнем этаже, зазвенело бьющееся стекло, и все это накрыл, как одеялом, длинный утробный вопль, переполненный ужасом.

– Зато слышно, – удовлетворенно закончил парень. И кивнул товарищу. – Борян, ну-ка…

Борян, худой, цыганисто-смуглый, шагнул к воротам и стукнул в них несколько раз кулаком:

– Эй, хозяева! Открывайте!.. А то ворота сломаем!

Внедорожник заметно качнулся, когда оттуда показался еще один парень. Был он громаден, бел лицом и черноволос.

– Ломать ворота? – гулко осведомился он.

Такая сила наполняла его голос, что, казалось, ни один человек на всем свете не усомнился бы: этому великану ничего не стоит сорвать створки ворот с петель, скомкать их в ладонях и зашвырнуть далеко за линию горизонта.

– Погоди пока, Мансур, – сказал ему Двуха.

– Открывайте, эй! – ударил еще раз кулаком в металл ворот Борян.

Приближающийся рев мотора заставил всех троих обернуться.

* * *

Майору Асиялову стукнула в затылок упругая кровь, когда он в свете фар увидел троих парней, ломившихся в особняк его дяди.

– Гниды бесстрашные… – отметив, как затряслись от вспузырившегося гнева руки, как замутилось зрение, окрашивая мир в красный, вышептал он. – Все, конец вам…

Он швырнул машину в бок вражеского внедорожника, в самый последний момент, впрочем, притормозив, отчего удар вышел не особенно сильным – но все равно оказался способен откинуть машину назад и развернуть ее почти параллельно внедорожнику. Прихватив карабин, майор вывалился из салона.

Хрипя и отфыркиваясь, он выстрелил три раза подряд – почти не целясь, лишь ловя в фокус силуэты, маячившие в застилавшей глаза кровавой дымке. Только когда стих грохот последнего выстрела, он понял, что ни одной цели поразить не удалось: противник каждый раз с непонятной ловкостью исчезал с линии прицела… И вообще из зоны видимости.

– Где вы, гниды?! – взревел майор Асиялов, поворачиваясь во все стороны с карабином, как танковая башня. – А ну, выходи!

Он выстрелил еще раз – в автомобиль, на котором приехали парни. Глухо звякнуло, рассыпаясь, стекло дверцы водительского сиденья, повисло на тонком проводке боковое зеркало.

За спиной майор вдруг почувствовал какое-то движение. Он рывком развернулся – прямо напротив него стоял невесть откуда появившийся лопоухий парень. Стоял себе и почему-то улыбался, хотя ствол «Сайги» целил ему прямо в живот.

Майор и не подумал изумляться этому обстоятельству. Свирепая радость от того, что ненавистный враг наконец-то появился в пределах досягаемости, колыхнула его так, что даже прервала на миг дыхание.

Но… непонятная саднящая боль вдруг ожгла ему руки.

Казим Адамович нажал на спусковой крючок, не раздумывая.

Однако указательный палец майор толкнулся в пустоту. И руки, все еще горящие от боли, отчего-то вдруг стали легкими-легкими…

Двуха закинул отнятую «Сайгу» на плечо и открытой ладонью несильно толкнул остолбеневшего майора в лоб. Тот дернулся, откидываясь… какая-то кочка подвернулась ему под ноги, и Казим Адамович Асиялов повалился навзничь.

Впрочем, он тут же попытался встать. Забарахтался, переворачиваясь на живот, но земля внезапно поплыла под его руками, топко провалилась. Настойчивая тошнота заклубилась в горле, в голове оглушительно и ярко затрещало, как будто грянула там одновременно дюжина миниатюрных салютов, и необычайно сильная боль взрезала затылок…

* * *

– С ума сошел так бить? – вскрикнул подскочивший Борян.

– Да я легонько толкнул, – пожал плечами Двуха. – Чтоб от себя просто отстранить. А потом – да. Потом хотел прикладом в бороду садануть – вырубить… Ты гляди, какое он сафари тут устроил, беспредельщик. Короче, я его толкнул, а он взял и споткнулся.

– Хороший удар, мамой клянусь! – уважительно высказался Мансур, вышагнув из темноты.

– Да не бил я, говорю!.. Толкнул просто.

Невдалеке заплясали – вниз-вверх – быстро приближающиеся горящие буркала автомобильных фар. Заурчал, сначала тихо, а потом все громче и громче, мотор.

– Еще кто-то катит сюда, – констатировал Двуха. – Прикольно – скоро парковаться негде будет…

– Менты, – углядел Борян. – То есть, эти… как их теперь величать? Пенты, что ли?

– Господа полицейские, – поправил Мансур. – Мы их вызывали? – спросил он и сам же ответил: – Мы их не вызывали.

– И Сомик не вызывал, – сказал Борян. – Это уж точно.

– Значит, на хрен они нам сдались, – заключил Двуха.

Полицейский «бобик» резко затормозил, как только в свет фар угодил распластавшийся на земле майор Асиялов и трое парней, стоявших над ним.

Несколько секунд не происходило ничего.

Потом Двуха негромко заметил:

– Как бы они чего плохого не подумали… – и бросил карабин рядом с поверженным майором.

Залязгали дверцы «бобика», выпуская наружу четверых вооруженных автоматами патрульных.

– Все-таки подумали, – сказал Двуха, услышав разрывающий крик одного из полицейских:

– Всем лечь на землю, руки за головы!..

* * *

Приглушенно застрекотал моторчик автоматических ворот, и между раздвигающимися створками появился Женя Сомик, волоча с собою за шиворот двух мужчин. Оба пленника уныло и безвольно обвисли в руках парня и едва перебирали ногами, поспевая за ним, – и оттого Женя очень был похож на портного, выносящего к заказчикам пару длиннополых пальто.

– Еще двое в доме остались, – пояснил Сомик. – Один – водила, в туалете закрылся, не стал его оттуда выковыривать, черт с ним. А второго… затруднительно транспортировать. Ему сейчас медицинскую помощь оказывают – шины накладывают на конечности… А им не холодно? – поинтересовался он, кивнув на четверых патрульных полицейских, с потерянным видом сидящих кружком – прямо на земле – спинами друг к другу.

– И тебе привет, Сомидзе, – откликнулся Двуха, на плече которого висело сразу два автомата.

– Здорово, парни! – запоздало поздоровался Сомик.

– Не холодно им, – пробасил Мансур. – Какое там – холодно! Такие горячие ребята оказались, слушай!.. Чуть не покосили нас тут.

Женя отпустил бритоголового и Русланчика, подтолкнул их к полицейским:

– Валите туда, там вас арестуют.

Оба налетчика, не говоря ни слова и стараясь не глядеть по сторонам, рысью подбежали к патрульным. Остановились, явно не зная, что делать дальше. Русланчик натужно чихнул в сложенные пригоршни и, втянув голову в плечи, испуганно оглянулся, будто опасаясь: не навлек ли он своим неудержимым спазмом какую-нибудь дополнительную кару.

– Сидеть! – гаркнул на них Мансур.

– А это кто у вас? – осведомился Женя, углядев распростертое у внедорожника тело.

– А этот уж точно не замерзнет, – пробурчал Борян (в обеих руках он, подобно герою голливудского боевика, держал по автомату).

– То есть? – не понял Сомик.

– То и есть, – хмуро подвердил Борян.

– Перенервничал майор, – сказал Двуха. – Кровь в башку слишком сильно стукнула.

– Так он еще и майор?

– Начальник местного оперативного отдела, как выяснилось, – кивнул Двуха.

– А… Казим Адамович… Сразу и не узнать. А что с ним случилось-то?

– Тебе ж Борян сказал. Перенервничал. Удар его шарахнул. Слишком усердно из карабина палил… Кровоизлияние мозговое, или инфаркт какой, или еще что-то… я не знаю, не силен в медицине. Начал я ему искусственное дыхание делать, да уже поздно. Сразу надо было, наверное. Эти вот гаврики налетели, с ходу палить начали… Так что с ними в первую очередь следовало разобраться. А то было бы здесь на три трупа больше.

– Круто, – мотнул головой Сомик. – Скорую вызвали?

– Едет уже из райцентра. Сначала, сволочи, даже слушать не хотели, а как узнали, к кому вызывают, – даже трубку положить забыли, так рванули собираться…

– Попали вы… – не поднимая головы, внезапно прошипел один из патрульных. – Ох, как вы попали… Асиялова грохнули… До суда не доживете, это я вам обещаю. Да за такие дела у нас знаете, что бывает?..

Борян пихнул его ногой, и тот моментально заткнулся.

– Старшим звонили? – спросил Женя.

– Звонили, – ответил Двуха. – Скоро подъедут – Олег да Никита. А как подъедут, так и сдадимся сразу.

– Кому это мы сдадимся? – обернулся к нему Мансур.

– Да вот этим и сдадимся, – пожал плечами Борян, снова несильно приложив ботинком патрульного. – Ты здесь кого-то еще из представителей власти видишь? Главное – обидчиков ты своих схватил? – обратился он уже к Сомику. – Ну и все. На горячем взял – не отвертятся. А остальное… Разберутся. Мы ж ничего такого уж чудовищного не наворотили, действовали в пределах необходимой обороны, что называется…

Сомик вздохнул. Он хотел спросить еще о чем-то, но вдруг – резко и сильно побледнев – качнулся, схватился руками за воздух. Мансур бросил к нему свое громадное тело, подставил плечо, поддержал.

– Все сядете, все! – снова не удержался все тот же патрульный. – Мы ж закон защищаем, а вы на нас…

– Это мы закон защищаем, – трудно продышавшись, выговорил Женя. – А вы – Асияловых. Борян, влепи ему еще поджопник, чтоб захлопнулся наконец! Защитничек, мать его…

Глава 2

Январь 1992-го, г. Саратов

Кричали в банкетном зале. Два голоса переплетались друг с другом: девичий, перепуганно визжащий, и мужской, свирепо взрыкивающий.

Парни, расслабленно развалившиеся на полках парной, на шум отреагировали вяло.

– Бульдя лютует, – пояснил один из них, встретив удивленный взгляд Иона. – Опять шмары непонятливые попались.

– Бульдя у нас эстет, – добавил другой, усмехаясь и лениво шлепая себя ладонью по голой татуированной груди. – Как нажрется – ему чего-нибудь этакого подавай…

– Мамочки-и!.. – надрывалась девица в банкетном зале. – Ой, не на-адо-о!..

Ион поднялся, толкнул дверь и вышел из раскаленной парной в комнату с бассейном. Прохладный, густо перемешанный с хлоркой воздух мгновенно окатил его с ног до головы.

– Эй, Капрал! Ты куда?! – окликнули его из парной.

Ион даже не оглянулся. Дверь в банкетный зал была открыта. И прекрасно было видно Иону, как на длинном столе посреди бутылок и тарелок неловко топчется, закрывая лицо ладонями, совершенно нагая девица. А эстет Бульдя – здоровенный бугай, тоже голый, – прыгает у стола, потный и красный, размахивает руками и орет:

– Пляши, сука! Стриптиз хочу! Пляши, говорю, тварина! Извивайся!

Видимо, тот факт, что танец с последовательным обнажением уже голая девица исполнить не сможет в принципе, Бульдю никак не смущал.

– Пляши, гадина! – выкрикнул он еще раз и, подавшись далеко в сторону, сорвал со стены тут же с треском погасший светильник. Выдрал из него длинный хвост шнура. – Будет мне стриптиз или нет, сука? – грозно вопросил он и с силой хлестнул шнуром, как плеткой, девицу по ногам.

Удар оставил косой багровый след на бедре неумелой танцовщицы. Взвыв, она задергалась на столе, то приседая, то выпрямляясь, нелепо дрыгая ногами, сшибая на пол посуду.

– Не так, корова! – заревел Бульдя. – Деревня, мать твою… Возбуждай меня, сука! Чтоб кровь у меня заиграла!.. Стриптиз давай!

– Я не умею! – взвизгнула девица, безуспешно попытавшись увернуться от вновь свистнувшего в воздухе шнура.

– Стриптиз давай, пропадлина!

Она и впрямь, видимо, никакого понятия о подобного рода танцах не имела. И, хоть и пыталась угодить своему мучителю, получалось у нее скверно – смотреть на отчаянные потуги было жалко и неприятно.

Остальные девицы (всего их было пятеро, по числу отдыхавших в сауне парней) жались к дальней стенке, стараясь не смотреть на происходящее – дабы не вызвать гнев Бульди на себя.

А эстет Бульдя совсем осатанел. Уронив шнур, он дернул девицу за ногу, стащил ее со стола, и перехватил за волосы, поволок к бассейну:

– Утоплю, гадина позорная!..

Капрал Ион стоял как раз на его пути. И колебаться в выборе решения не стал.

– Ослобони-ка! – прикрикнул он на Бульдю.

Тот остановился. Поднял на Иона белые от ярости глаза. Заскрипел зубами, жутко оскалясь… Но девицу все-таки выпустил. Брякнувшись на пол, она, страшась подняться в полный рост, на четвереньках проворно поползла прочь.

– Ты-ы… – хрипло вытянул Бульдя. – На меня-а?! Что ты там сказал, фуфел?

Не дожидаясь ответа, он рванулся на Иона.

Капрал встретил его прямым опережающим ударом кулака в грудь.

Бульдя отлетел обратно в банкетный зал, грохнулся о кафельный пол, проехал по нему на мокрой от пота спине не меньше двух метров – и угодил прямиком под стол. И затих там.

Позади Иона хлопнула дверь парной. Он обернулся. Парни – все трое, рослые, татуированные – высыпали к бассейну. Торчащие из-под банкетного стола ноги Бульди они углядели моментально и одновременно. А углядев, со смыслом переглянулись между собой.

– Ты, Капрал, не прав, – сказал Иону один из них. – Правильные пацаны из-за шмар друг друга не уродуют. Шмар везде как грязи, а вместо Бульди кто дела делать будет?

Ухватив за горлышко стоящую рядом на столике бутылку, он разбил ее об стену. Это послужило сигналом. Трое настороженно двинулись на Иона – парень с «розочкой» в руках впереди, остальные по бокам, чуть поодаль.

Кто его знает, что случилось бы в следующий момент… Тому, кто был с «розочкой», капрал, скорее всего, переломал бы кости. Двое других наверняка отделались бы полегче…

Но тут в банкетном зале появился Саня Фриц. В несколько длинных шагов он достиг комнаты с бассейном, остановился на входе. От дубленки его валил пар. Быстро оценив обстановку, Фриц гаркнул:

– А ну, стоять всем! – и вытащил из-за пазухи пистолет.

Девки завизжали. А парни на Фрица и его пистолет особого внимания не обратили. Тогда Саня вздернул ствол вверх и несколько раз выстрелил в потолок, осыпав себя осколками кафеля и белой крошкой штукатурки.

Это подействовало.

Парни остановились.

– Вы чего, гады?! – прикрикнул Фриц. – Между собой грызетесь?

– А чего он?.. – отбрехнулся один из парней. – Бульдю уработал ни за что…

– За дело, – счел необходимым пояснить Ион.

Бульдя, точно услышав, что говорят о нем, заохал, заворочался под столом.

– Бульдя сам виноват, – опустив пистолет, спокойнее уже сказал Саня Фриц. – Нажрется вечно до того, что сам себя не помнит. Сколько раз он по синьке косяки порол?..

Тоненько звякнула отброшенная на кафельный пол «розочка». Парень, таким образом разоружившийся, криво усмехнулся. Вероятно, припомнил какую-то из недавних выходок валявшегося теперь под столом товарища.

– Вот так, – подытожил Фриц. Спрятав пистолет, он обратился к Иону: – Вань, оденься, слушай… Выйди-ка, дело к тебе есть.

Саня ждал Иона в машине: громоздком, как сарай, джипе-внедорожнике, снабженном лебедкой на капоте, массивным «кенгурятником», дополнительными фарами, больше напоминавшими миниатюрные прожекторы, и прочими совершенно неуместными для города прибамбасами. «Только пулемета на крыше не хватает…» – мельком подумал Ион, усаживаясь в джип.

– Ну что, Ваня… – заговорил Фриц. – Вторую неделю с нами валандаешься, так что было у меня время присмотреться. Не в уровень тебе простым быком бегать. Согласен?

Ион кивнул. Понимать странный язык, на котором говорили эти люди, он уже более-менее научился.

– Вот и хорошо, что согласен, – хмыкнул Фриц. – Разве ты ровня этим обалдуям? Взрослый, серьезный мужик, полтинник уже давно, поди, разменял… Воевавший, обстрелянный. Если б я вовремя не подоспел, ты бы этих щеглов штабелем там уложил, да?

– Вестимо ж… – ответил Ион.

– Говорок этот твой… – Фриц цокнул языком. – Никак не привыкну. У вас в Сибири все так говорят, что ли?

Ион согласно кивнул. Как-то в неловкий момент, когда допытывались у него, откуда он родом, один из спрашивающих предположил: «Из Сибири, скорее всего…» И капрал уловил, что географическое это название произнесено было уважительно и таким тоном, словно многое в речи и поведении Иона могло объяснить. Конечно, капрал поспешил заверить: «Из Сибири я, верно…»

– Так вот, – говорил дальше Саня Фриц. – У босса нашего дельце есть: как раз по тебе. Сделаешь, хорошо себя покажешь – выйдет тебе, Ваня, нехилое повышеньице. И, ясен пень, бабули реальные. Ну как? Согласен?

Справедливо рассудив, что отрицательный ответ здесь неуместен, Ион снова кивнул.

– Нормалек! – оценил это Фриц. – Вот, погляди, Ваня…

Он достал из бардачка две фотографии. Подобные снимки Иону приходилось видеть только в раннем детстве – двухмерные, да к тому же черно-белые.

– Значит, этот вот пацанчик и вот этот вот… – Саня потыкал пальцем в первую фотографию, передал ее Иону, взялся за следующую. – Вот они вдвоем, в обнимочку, падлы… Крупным планом. Ну, потом рассмотришь, как следует. Короче, эти пацанчики отжили свое, понимаешь? Лишние они стали на нашей голубой планетке. Понимаешь?

– Понимаю, – подтвердил капрал.

– Молоток. В том месте, где ты их навестишь, наверняка еще народ будет. Немного. Человек пять, не больше. Придется, Ваня, всех их порешить, – так надежнее. Конечно, можно масочкой физию прикрыть, но в масочке тебя в то заведение… где эти нехорошие личности отдыхают от дел своих неправедных, не пустят. Да ты не переживай! – хохотнул Фриц и хлопнул Иона по колену. – Среди твоих клиентов святых не предвидится. На каждом жмуров висит – на хорошее кладбище хватит.

– Я и не переживаю, – сказал Ион.

– Молоток ты, говорю же… Ну, детали позже обкашляем. А в целом – задача ясна?

– Так точно.

Фриц расхохотался. Но очень скоро посерьезнел.

– День тебе на подготовку, – заключил он.

* * *

Этой дикой несуразице могло быть только одно разумное объяснение: он, капрал разведроты девятого штурмового императорского полка, Ион Робуст, стал участником секретной операции, проводимой командованием армии Его Величества Государя Императора. Какие-либо иные версии произошедшего Ион попросту решил не рассматривать. Потому что иные версии не имели смысла. Да и в самом деле, кому еще и зачем понадобилось забрасывать его в этот… в это… Куда, черт подери? Иную планету? Альтернативную реальность?

Впрочем, Ион вовсе не был намерен забивать себе голову деталями. Понимать, как, что и зачем, – дело командования. Его, разведчика Иона, задача нехитрая и привычная: выжить на чужой территории, занять безопасную позицию и собрать как можно больше сведений об этом мире.

Невероятно странном, чудовищно абсурдном мире…

Ион и помыслить никогда не мог, что способно существовать государство, в котором реальная власть принадлежит преступникам. Здесь грабители, мошенники и убийцы свободно разгуливали по улицам, даже и не думая скрываться, наоборот – охотно и азартно демонстрируя свою принадлежность к той или иной преступной группировке. А, собственно, кого им было опасаться? Правоохранительные органы, называемые здесь «милицией», прекрасно взаимодействовали с ними. А зачастую даже и прислуживали.

Общество снизу доверху было пропитано уголовной моралью. Проходя как-то мимо одной из местных школ, Ион стал невольным свидетелем до немоты изумившей его сцены. На школьном крыльце, под стеной, расписанной режущей глаз капрала непотребщиной, скорчившись в обезьяньих позах, сидели, дымя сигаретами, подростки. Из здания школы вышел, поблескивая очками и ранней лысинкой, молодой человек – видимо, учитель. Уцепив одного из подростков за локоток, молодой человек повлек его с крыльца. Они остановились у школьной решетчатой ограды, так что Ион мог слышать весь разговор до последнего слова.

– Че я-то сразу? – нарочито загнусавил, явно подражая кому-то, пацаненок. – Че я, крайний, что ли? Не подходил я к вашей стенгазете, че мне, делать нечего, читать ее?..

– А кто тогда? – изумление Иона достигло степени невероятной, когда он услышал в голосе учителя, молодого человека вполне интеллигентной наружности, те же делано гнусавые интонации. – Вас пятеро было. Я из класса выходил, все нормально было. Я вернулся – на фотках уже писюны пририсованы. Полюбасу, кто-то из вас пятерых!

– А че я-то?..

– А кто? Фролов? Или кто?

– А че Фролов-то?

– А че «чекаешь», босота? – учитель, надвинувшись сверху на пацаненка, растопырил пальцы.

– Я легавить не буду! – пискнул тот.

– Ты где легавого увидал? Я с тебя, как с пацана, спрашиваю – кто стенгазету запарафинил? Не скажешь, все пятеро огребете, понял?

– Ага, скажу я, а меня потом в стукачи запишут? – гнусавые интонации исчезли, в голосе подростка зазвенели слезы.

Учитель достал пачку сигарет, предложил собеседнику, взял и себе одну. Оба с одинаковой неумелой неловкостью закурили.

– Короче, чего зря базарить… – заговорил снова молодой человек. – Это ж Фролов был, я знаю. Так пусть он за свой косяк сам и отвечает. Это не по-пацански разве? А?

– По-пацански… – сникая уже, пробормотал подросток.

– А на тебя никто не скажет, что, мол, стукач… Ты за всех своих братанов мазу держал, чтоб они не пострадали. А то как это получается: косячит один, а ответ держать за него другие должны, а?.. Ну? Фролов, да?

– Фролов… – выдохнул вместе с табачным дымом пацаненок.

– Пошли, директору повторишь, что мне сказал.

Уводя подростка, учитель радостно улыбнулся, явно довольный результатами своей педагогической методы…

Рядовые граждане с просьбой разобраться в своих конфликтах обращались не в «милицию», а к бандитским главарям, именумым «авторитетами». Созидательный труд здесь считался занятием едва ли не зазорным; зато, как в древнейшие времена, в наибольшем почете были ремесла торговли и разбоя. Поэтому вершиной социальной эволюции безоговорочно полагался «бизнесмен». «Бизнесмен», как быстро выяснил капрал, был чем-то средним между торговцем и разбойником…

Капрал Ион, простой солдат, в делах государственных не шибко понимавший, успел разобраться далеко не во всех нюансах здешней реальности. Хотя, чтобы осознать ужасающую неправильность местной жизни, глубокого анализа происходящего и не требовалось. И так все было видно. С первого взгляда и невооруженным глазом.

Этот мир тяжко болен. И значит – нуждается в исцелении. Никаких сомнений тут быть не может.

И еще кое в чем Ион не сомневался – этот мир ждут большие перемены. Не зря же он, капрал разведроты штурмового Императорского полка, здесь оказался. Безусловно, Его Величество Государь Император намерен прийти на помощь и этому несчастному народу.

А все, что требуется от Иона, – выживать по здешним правилам, ожидая, пока свяжется с ним командование.

* * *

Олег поднялся навстречу вышедшему из кабинета следователя Никите Ломову.

– Ну как? – спросил он Никиту.

– Как всегда, – пожал тот плечами. – Ничего нового. Только поосторожнее, смотри. Хитрая баба такая…