Обреченные обжечься

Anne Dar

Обреченные обжечься

Глава 1.

Сначала я услышала голоса, затем почувствовала сжатую боль в руке выше локтя и, наконец, ощутила настолько знакомый запах аммиака, что хотелось бы навсегда вычеркнуть его из своей памяти. Он слишком резко врезался мне в ноздри, отчего я мгновенно уперлась затылком во что-то твёрдое, напоминающее холодную доску. Вместо меня мои глаза поочерёдно кто-то раскрыл, и я моментально ослепла от режущего белого света.

– Что же Вы, душенька, себя не бережёте, – раздался до боли знакомый голос доктора Аддерли, неожиданно прорвавшийся сквозь приглушённую болтовню Риорданов.

А они здесь что делают?..

Я резко схватила Аддерли рукой, которая всё сильнее болела от подозрительного сжатия выше локтя:

– Ещё раз назовёшь меня душенькой, и останешься без медицинской лицензии.

– Не страшно, – дружелюбно заулыбался мне собеседник, с которым мы уже десять лет как цапались, словно дикие кошки, после чего буквально отодрал мою руку от своего белоснежного халата. – Тебе крупно повезло, что у тебя крепкая голова. Никакого сотрясения, но шишка справа должна быть приличной. У-у-у… Да у тебя давление напрочь отсутствует, – Аддерли расцепил манжету на моей руке, и я наконец поняла, что именно всё это время “душило” моё плечо.

– Я должна его увидеть…

– В таком состоянии нельзя.

– Я должна его увидеть!.. – громче повторила я.

– Иначе ты меня лишишь лицензии. Знаю-знаю… Уже десять лет лишаешь меня, причём каждую субботу, – ухмыльнулся Аддерли. – Мы поступим так. Я дам тебе полчаса, чтобы ты смогла прийти в себя. Ты посидишь здесь, в моём кабинете, выпьешь кружку чая с пятью ложками сахара и только потом я разрешу тебе его увидеть. Ждала же ты как-то почти одиннадцать лет, подождёшь и ещё полчаса. Ты должна собраться. Твой брат должен увидеть тебя сильной… Ему нужна сила, понимаешь? Мы ведь знакомы уже одиннадцатый год. Я знаю, что из всей твоей семьи силой наделена больше остальных ты. Соберись. Я сообщу о его пробуждении остальным родственникам только после того, как ты выйдешь от него.

Аддерли встал и вышел из кабинета, а я продолжила лежать, упираясь затылком в твёрдую кушетку и сверля взглядом белоснежный потолок, подсвеченный иссиня-белым светом неоновой лампы. Не шевелясь и даже не моргая, с уложенными на живот руками, я пролежала без единого движения около пяти минут и пролежала бы подобным образом следующие двадцать пять, если бы не услышала шорох справа от себя. Медленно повернув голову, я вдруг увидела Ирму и Дариана. Они сидели на двух креслах, расположенных в пяти шагах от меня и прислонённых к стене с одним-единственным в этом кабинете окном, которое, из-за повисших на небе густых тёмных туч, совершенно не давало света. Оба были бледны, как мел. Ирма держала перед собой большой бумажный конверт со своими удовлетворительными анализами, Дариан, упершись локтём в подлокотник кресла, подпирал большим пальцем подбородок и закрывал губы согнутым указательным. Я вновь повернула голову и снова уперлась взглядом в потолок. Медленно досчитав до пяти, я буквально заставила себя прийти в движение.

Один… Два… Три… Четыре… Пять!.. Резким рывком я заставила себя сесть на край кушетки, и сразу же почувствовала боль в голове. Дотронувшись больной точки, я вспомнила слова Аддерли о том, что шишка мне обеспечена, и едва ли не впервые в жизни с ним согласилась. Шишка действительно не заставит себя ждать.

– Что ты будешь делать? – вдруг шёпотом поинтересовалась Ирма, сгибая конверт со своими снимками напополам.

– Чай пить. – встав со своего места, невозмутимо-отстранённо отозвалась я, уже подходя к рабочему столу доктора Аддерли.

Я села на стул для посетителей, по правую руку от Риорданов (спиной к ним), при этом оставив Ирму примерно в десятке сантиметров позади себя. Сделав три больших глотка уже слегка подостывшего сладкого чая, я поставила огромную кружку с кричащей надписью “Лучший доктор!!!” обратно на стол, но не отстранила от неё руки.

…Не знаю, что произошло, но когда доктор Аддерли вошёл в кабинет, кружка в моей руке уже была холодной. Лишь спустя мгновение, посмотрев на настольные часы, я поняла, что не заметила, как мимо меня промелькнули тридцать минут жизни. Кажется, я слишком сильно привыкла выбрасывать из своей жизни минуты, сливающиеся в часы, впоследствии спрессовывающиеся целые годы.

За прошедшие полчаса ни Дариан, ни Ирма с её привычкой болтать без устали, не произнесли ни единого слова, из-за чего сейчас, придя в себя, я решила, будто они, каким-то неизвестным мне способом, незаметно вышли из кабинета, хотя выход из него был только один – через дверь передо мной, в проёме которой сейчас стоял доктор Аддерли. Я обернулась, чтобы убедиться в том, что осталась в кабинете одна, но сразу же встретилась взглядом с Дарианом. Отвернувшись, я уверенно встала со своего места. Так и не сказав ни слова, я прошла мимо доктора Аддерли и, повернув налево, миновала ещё двадцать метров, прежде чем остановилась у двери, за которой…

Если бы я знала, что ни доктор Аддерли, ни Дариан, ни Ирма не остались в кабинете и теперь, стоя в коридоре, наблюдают за мной, я бы, наверное, не остановилась. Но я не знала об этом.

Остановившись возле нужной двери, я не могла найти в себе сил, чтобы хотя бы повернуться к ней лицом. Полминуты я собиралась с духом, после чего, сделав глубокий вдох и оторвав взгляд от блестящего напольного кафеля, наконец распрямила плечи. Дотронувшись замёрзшими пальцами дверной ручки, я беззвучно распахнула портал, соединяющий моё прошлое с настоящим и будущим.

…Аккуратно, на цыпочках войдя в палату, я закрыла за собой дверь и, посмотрев на Хьюи, замерла. Ничего в его лице или позе не изменилось, что вдруг заставило меня сжаться. Доктор Аддерли так и не рассказал мне о том, что за изменения произошли в его состоянии, отчего мне вдруг стало не по себе.

Аккуратно подойдя впритык к койке, я замерла. В палате, из-за густого тумана за окном и налетевших с севера туч, было темно, но лицо Хьюи освещал тускло-тёплый свет ночной настенной лампы, благодаря чему я могла прекрасно его рассмотреть.

Ничего в его лице не изменилось. Ничего…

Сев на кресло впритык к краю койки, я аккуратным движением коснулась его руки и замерла. Рука Хьюи впервые была теплее моей, но не успела я осознать это до конца, как вдруг его пальцы едва заметно сжали мою ладонь. Широко распахнув глаза, я уставилась на наши сцепленные руки…

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вновь перевести свой взгляд на лицо брата. Сделав это, я мгновенно оглохла от своего сердцебиения.

Он смотрел на меня!.. Смотрел!!! Его зелёные глаза, копии моих, лишь немного были приоткрыты, но они были направлены на меня!..

Внезапно я издала неотконтролированный, странный звук, отдалённо напоминающий выдох. В этот же момент лицо Хьюи изменилось. Его уголки губ и щёки потянулись вверх, отчего глаза слегка прищурились…

Он улыбнулся!!!..

Я потеряла дар речи. Вместо слов я издавала странные звуки, не в силах ни выпустить руки брата, ни оторвать от его улыбки взгляда, ни добавить к гласным возгласам согласные звуки. Так прошло около пяти минут, пока Хьюи не начал моргать и сильно жмуриться, явно демонстрируя желание что-то мне сказать.

Пригнувшись к его лицу и поцеловав его в щёку, я аккуратным движением слегка приподняла его кислородную маску.

– Ты говоришь? – прошептала я, внезапно почувствовав в своих глазах слёзы.

Он молчал, но я готова была ждать. Я ждала больше десяти лет – с течением времени ожидание стало для меня не только пыткой, но и опытом.

– Таша… – вдруг прошептал моё имя мой брат, отчего слёзы из моих глаз мгновенным градом посыпались на его грудь, облачённую в бледно-голубую медицинскую пижаму. – Таша… – повторил он, а я никак не могла поверить, что слышу его голос.

– Хьюи… – заревела я, но, вспомнив слова доктора Аддерли о том, что Хьюи должен почувствовать мою силу, чтобы её почерпнуть из меня, сразу же начала убеждать брата в своей силе. – Я сильная! Знаешь, какая я сильная?.. Очень… Очень-очень сильная! Моей силы хватит на двоих, слышишь?

– Таша… – шептал в ответ он. – Мы живы…

Слова Хьюи меня оглушили.

Мы живы. Он был мёртв. Я была мертва. Но вот он ожил и с ним ожила я. Вот они Мы…

– Мы живы! – заулыбавшись, сквозь слёзы воскликнула я. – Хьюи, мы живы!

Глава 2.

Хьюи больше ничего не говорил – было видно, что слова ему даются трудно – но он не переставал мне улыбаться и иногда даже подмигивать. В итоге я не отошла от него ни на шаг, даже когда его начали кормить через трубку и даже когда доктор Аддерли попытался убедить меня в том, что “его пациенту” пора отдохнуть. В момент, когда Аддерли попросил меня уйти на пару часиков “проветриться”, Хьюи едва уловимо ещё сильнее сжал мою руку своими слабыми пальцами, и я поняла, что теперь меня не отстранят от его койки даже под конвоем.

В итоге в этот день нас разлучил парадокс. Он заключался в том, что Хьюи, проспавший десять лет, семь месяцев и три недели, вдруг захотел спать. Когда он перестал открывать свои глаза я всерьёз испугалась, но когда он отреагировал улыбкой на моё поглаживание его щеки тыльной стороной ладони, я поняла, что он просто засыпает. Не впадает вновь в кому… Нет… Он просто… Просто…

Я просидела у его кровати ещё час, убеждая себя в том, что Хьюи просто спит и обязательно ещё проснется. В конце концов, его вечно бледное лицо приобрело румянец, дыхание стало заметным и более ровным, длинные ресницы слегка подрагивали…

Так и не сумев себя убедить в том, что всё в порядке, я вновь разбудила его своими поглаживаниями по его лицу. Хьюи снова заулыбался мне, но не прошло и десяти минут, как он вновь закрыл глаза. И тогда я впервые решила посмотреть на свои наручные часы. Увидев на них начало первого, я подумала, что часы сломались, но посмотрев в окно, а затем в свой мобильный, поняла, что это правда – уже перевалило за полночь. Я не понимала, как такое возможно, ведь от силы прошло не больше пяти часов с тех пор, как я вошла в эту палату… Однако время упрямо говорило мне об обратном – прошёл целый день и наступила ночь, а я этого даже не заметила.

Помедлив ещё пятнадцать минут, я, прислушиваясь к кардиографу, выбивающему ритм сердца моего Хьюи, аккуратно выпустила руку брата из своей, и, поднявшись с кресла, внезапно ощутила страшную ломоту во всех своих неожиданно скованных мышцах. Они словно подтверждали тот факт, что я, забыв о движении тела и беге времени, действительно провела в этом кресле, в малоподвижном состоянии без малого четырнадцать часов.

Покидать палату я не хотела, но не могла остаться здесь навечно. Доктор Аддерли, перед сдачей своей смены, сказал мне, что оставляет за мной право сообщить родственникам о пробуждении Хьюи. Сегодня все должны были узнать о том, что мы с Хьюи снова живы… Ожили спустя десять лет, семь месяцев и три недели…

Дойдя до двери кабинета доктора Аддерли, я повернула налево, на коридор, ведущий к лифтам, и, пройдя пять метров, остановилась у стоящего слева автомата с горячими напитками, который ненавидела ещё с тех пор, как сама была заточена в стены этого жуткого здания. Прошло десять лет, а автомат всё ещё функционировал. Даже предлагаемое кофе не изменилось.

Бросив монетку в автомат и выбрав латте, я опустила руки вдоль онемевшего тела, начав прислушиваться к жужжанию машины. Справа от меня кто-то остановился и вдруг, спустя несколько секунд, совершенно неожиданно положил на моё плечо тяжёлую руку. Оторвав напряжённый взгляд от автомата, я, не пытаясь стряхнуть руки, что было для меня крайне странно, так как я слишком сильно ценила своё личное пространство, посмотрела на человека.

– Вы ещё здесь? – повела бровью я.

– Только я. Ирму отправил домой в обед, когда понял, что ты сегодня не выйдешь.

– Но я вышла.

– Уже новый день, – показал на свои наручные часы Дариан. – Полночь уже миновала.

– Что ты здесь делаешь? – сдвинула брови я.

– Жду тебя, – спокойно ответил он, и в этот момент аппарат противным писком известил о готовности моего латте, которое я не спешила забирать.

– Я ненавижу этот автомат, – посмотрев на подвешенный в нём пластмассовый стаканчик коричневого цвета, неожиданно призналась я. – Первый год после аварии я не покидала стен этого здания, проходя жёсткий курс реабилитации. Хьюи всё то время лежал в одной из соседних палат, совсем близко… Когда однажды его перевели в это крыло поликлиники, почему-то забыв мне об этом сообщить, я, не найдя его в привычной палате, испугалась того, что он умер, и у меня случилась истерика, после которой моё состояние резко ухудшилось. Это отодвинуло мою выписку ещё на пару месяцев… – моё горло судорожно сжалось. – Когда мне впервые разрешили навестить Хьюи в его новой палате, я шла по этому коридору, придерживаясь за стену, чтобы случайно не упасть. К тому моменту моё тело было настолько истощено, что кости просвечивали через кожу… Поэтому мне было тяжело ходить в это крыло здания, расположенное слишком далеко от моей палаты. Сначала я с черепашьей скоростью ходила сюда и обратно один раз в день, затем стала приходить по два раза, затем три… И всякий раз я проходила этот аппарат. В течении одной недели я перепробовала все его напитки, а потом начала пить их заново. Понедельник – малиновый чай, вторник – корретто, среда – латте, четверг – лимонный чай, пятница – гляссе, суббота – зелёный чай, воскресенье – маккиато. И снова понедельник – малиновый чай, вторник – корретто, среда – латте, четверг – лимонный чай, пятница – гляссе, суббота – зелёный чай, воскресенье – маккиато. Понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье, понедельник… Малиновый чай, корретто, латте, лимонный чай, гляссе, зелёный чай, маккиато, снова малиновый чай…

Дариан вдруг коснулся моей руки, что заставило меня остановить свой рассказ о месяцах моей жизни наедине с треклятым аппаратом горячих напитков.

– Сегодня было воскресенье… – едва уловимо дрожа то ли от злости, то ли от осознания собственной беспомощности, произнесла я. – Я взяла латте.

– Больше никакого маккиато по воскресеньям. – Дариан, развернув меня за плечо, вдруг крепко обнял меня, аккуратно прижав к своей груди. Спустя несколько секунд он шёпотом спросил. – Ты приходила сюда каждую субботу?

– Несколько раз в неделю, если получалось, но по субботам обязательно, – закрыла глаза я. – Недостаточно часто… Я должна была проводить с ним больше времени. Должна была проводить с ним всё своё время… Ведь я навещала его чаще всех, даже чаще отца… Тогда почему?.. Почему меня не было рядом, когда он очнулся? Где я была?

– Он очнулся вчера в пять утра.

– В пять утра? – резко распахнув глаза, замерла я.

Вчера, в пять утра, я проснулась от странного импульса, пробившего мою грудную клетку… В пять утра я лежала в постели Дариана – вот где я была.

– Откуда ты знаешь? – я едва удержалась, чтобы не отстраниться от его груди.

– Доктор Аддерли рассказал мне о состоянии Хьюи.

– Тебе?.. – на сей раз я отстранилась, чтобы с неприкрытым подозрением заглянуть в глаза собеседника. – Но почему тебе?

– Ты целый день не отходила от брата, а твои родственники до сих пор не оповещены…

– Но посторонним не сообщают подобные вещи, – продолжала сдвигать брови я.

– Я представился твоим женихом.

– Женихом? – мои брови резко взмыли вверх.

– Ты ещё ничего не ела. Я знаю место, где можно перекусить. Как ты относишься к паназиатской кухне?

К паназиатской кухне я относилась положительно, но к тому, что Дариан с каждым днём собирал за моей спиной всё больше информации обо мне и моих близких, я относилась резко отрицательно. Он не был мне ни женихом, ни даже возлюбленным. Но боссам и любовникам не рассказывают о подробностях жизней их подчинённых и любовниц, поэтому он назывался тем, кем назывался: для моего отца он был моим другом, для Ирмы играл роль моего босса, для всех остальных ловко исполнял роль моего жениха. Для меня же он хотел быть всем и сразу. Дариан продолжал эту партию, приближая свою победу с каждым новым шагом. Но каждый его шаг к победе – это шаг к моему поражению. Либо он – либо я. Третьего не дано.

Я отступила от Дариана на полшага назад.

– Паназиатскую люблю, – невозмутимо шмыгнула носом я.

– Замечательно, – улыбнулся Дариан, слегка оголив свои белые, идеально ровные зубы.

Одновременно развернувшись, мы направились к лифту, оставив никому не нужное латте в никому не нужном автомате.

Глава 3.

Ресторан паназиатской кухни работал круглосуточно, но в час ночи в нём кроме нас с Дарианом никого больше не было, что неудивительно – мало кто заседает в ресторанах до утра в ночь с воскресенья на понедельник.

Выбрав отдалённый столик за ширмой, мы сделали заказ. Вернее, заказ сделал Дариан, так как я решила довериться его вкусу, неожиданно поддавшись усталости и нежеланию что-либо выбирать.

Когда я уже доедала десерт, а Дариан допивал свой чай, я вдруг поняла, что не уделила должного внимания его проблеме, в то время как он, не смотря на свою головную боль, всецело сосредоточился на моей. Кажется, мне даже стало немного стыдно от своего невежества, но я не хотела зацикливаться на своих косвенных эмоциях и сразу же перешла к действиям.

– Прости, – неплохо начала я, – я совсем забыла об Ирме. Что-нибудь прояснилось?

– Кристофер отвёз её к психотерапевту, который не выявил никаких отклонений, – поджал губы Дариан.

– Ты переживаешь? – попыталась словить взгляд собеседника я.

– Главное, чтобы её дромомания не вернулась.

– Эта дромомания, она ведь неспроста? – я прищурилась, слегка склонив голову набок. – У неё ведь есть причина?

Дариан, помедлив несколько секунд, всё-таки решил мне ответить.

– Когда Ирме было пять лет, наш опекун, Аарон Макмахон, оставил её под присмотром своей любовницы. Я тогда отдыхал в летнем лагере… Аарон был хорошим человеком, но с женщинами ему не везло с тех пор, как его первая жена, с которой он прожил семнадцать лет в браке, умерла, не оставив ему детей. Наверное, он и любил-то нас с Ирмой так сильно потому, что не имел собственных отпрысков. – Дариан тяжело выдохнул и продолжил. – Любовница, с которой Аарон оставил Ирму всего на один час, выкрала её. Просто посреди белого дня взяла и похитила ребёнка. Их розыск продолжался ровно неделю, после чего их обнаружили в номере зачуханного придорожного отеля Вулвергемпнтона. Женщина, укравшая Ирму, лежала на полу с простреленной головой. Это не было самоубийством – её кто-то застрелил. Ирма же была заперта в ванной. По всей видимости недолго, так как не успела проголодаться. Она была слишком мала, чтобы понимать, что происходит, и сколько бы мы её не расспрашивали, она ни о чём не могла нам толком рассказать. Видела ли она убийство – мы так и не узнали. Как и о том, что именно с ней происходило всю ту неделю. Как позже выяснилось, женщина украла её с целью получить выкуп. При помощи вырученных денег она хотела откупиться от одного из четырёх своих бывших мужей, который, не простив ей измены и большого проигрыша в казино, угрожал её убить. В итоге он её и пристрелил, так и не узнав о том, что его бывшая перед этим успела украсть наследницу миллионов. И вроде бы истории конец, но именно с тех пор Ирма стала неожиданно пропадать. Сначала она бродила поблизости с домом, потом мы стали находить её в окрестностях, а позже и вовсе перестали владеть ситуацией. Её совершенно внезапное исцеление психолог связал с её вступлением в пубертатный период, но вчера она снова ушла из дома, и, откровенно говоря, я не знаю, что об этом думать.

– Оу… Дариан, – тяжело выдохнула я, проведя прохладными пальцами по своему ровному лбу.

– Что-то случилось? – мгновенно уловил мою интонацию собеседник.

– Как же так совпало… – я не договорила.

– Ты об Ирме и твоём брате?

– Да… Дело в том, что ты ведь нанимал меня конкретно для этого момента, и вот, когда он настал, я… – я вновь запнулась, но, переведя взгляд на Дариана, просто сказала как есть. – Я хочу уволиться.

Я не могла сказать, что не могу больше тратить свою жизнь на хождение с его сестрой по магазинам, наблюдение за её игрой в сквош, проверку её домашних заданий, обсуждение фотографий её одноклассниц в социальных сетях… Это прозвучало бы грубо, однако это и было самой настоящей правдой. Хьюи проснулся, и я больше не могла тратить своё время ни на что и ни на кого, кроме как на него одного. Как бы сильно во мне не нуждались Дариан с Ирмой, моя боль оставалась исключительно моей болью, их же заботы оставались их заботами.

– Я понимаю, – неожиданно положительно отреагировал на моё желание уволиться Дариан, но сразу же пояснил свои слова. – Ты уйдёшь в отпуск. Настолько, насколько тебе это необходимо.

Мы встретились взглядами.

Дариан не увольнял меня. Невозможно уволить того, кто содержится у тебя в рабстве. Рабу можно только дать вольную. Каким бы щедрым на деньги и чувства по отношению ко мне Риордан не был, а вольную он дать мне не мог. Ведь отпустить меня на свободу, это всё равно, что распрощаться со мной навсегда. Он был слишком мудр, чтобы не понимать этого.

Дариан достал свой бумажник, чтобы оплатить счёт, в то время как я продолжила сверлить его взглядом.

Дариан Риордан. Мужчина, для которого мне не хотелось бы становиться роковой женщиной. Он готов был разделить со мной, казалось, любую мою боль, я же, из-за силы своей боли, а может быть из-за безвозвратно остывшего сердца, не могла разделить с ним даже его переживаний. Стоило мне только захотеть – и у меня был он целиком, но как бы сильно он не хотел, меня у него не было и грамма. И я с этим честно ничего не могла поделать, а до лжи просто не могла позволить себе опуститься. Правда же была настолько очевидна, что сейчас, пока я смотрела на занятого оплатой счёта Дариана, она резала мне глаза… Это не любовь. Я так и не полюбила его. Даже не постаралась.

Напротив моего дома мы остановились в начале четвёртого. До рассвета ещё было далеко, но я не чувствовала тяжести ночи, не смотря на то, что последние двадцать часов, казалось бы, должны были меня к этому времени уже свалить с ног.

– Мне нужна моя машина, – тяжело выдохнула я, посмотрев на спичечный коробок, который уже больше года представлял мой дом. Впервые за всё это время в моей голове яркой молнией промелькнула мысль о том, что мне можно было бы сменить место жительства: с Коко я всё реже пересекаюсь, из-за наших разнящихся графиков работы, а Нат и вовсе стала появляться здесь пару раз в неделю проездом и пару раз в месяц с ночёвкой. Однако я отмела эту мысль даже быстрее, чем она успела у меня возникнуть. Но сам факт того, что она у меня появилась, словно вдавил в мои лёгкие галлон чистого воздуха, без которого я загибалась. Кажется, я подсознательно начинала ворочать перемены в своей жизни, но пока что не подозревала об этом.

– Твоя машина будет у тебя к десяти часам. Сразу после того, как Крис появится на рабочем месте, я отошлю его к тебе.

– Отлично, – прикусила нижнюю губу я.

– Я могу тебе ещё чем-то помочь? – постучав пальцами по рулю, посмотрел на меня Риордан.

– Нет… – уверенно произнесла я, но сразу же запнулась. – Дариан, – на сей раз я обратилась к собеседнику по имени, что обычно делала крайне редко, отчего Дариан сразу же замер. Он сверлил меня взглядом, а я смотрела вперёд перед собой, не желая со своим вопросом заглядывать ему в глаза. – У меня к тебе вопрос. Ты можешь пообещать, что ответишь на него честно?

Дариан медлил с ответом. Он был не из тех, кто даёт столь опрометчивые обещания, перед этим здраво не взвесив своё решение. И всё же его интерес к моей просьбе перевесил, и он наконец произнёс то, что я хотела от него услышать:

– Обещаю.

Я приглушённо выдохнула.

– Хьюи очнулся. Теперь моя жизнь изменится. И раз уж прошедшие сутки стали для меня рывком… Я хотела бы для себя кое-что прояснить. Заранее предупрежу тебя о том, что я знаю правильный ответ, а о своём презрении к лжи даже говорить не стану, чтобы не наговорить лишнего… – я повернула голову в сторону собеседника и, встретившись с ним взглядом, наконец задала свой вопрос. – Ты тайно “достал” обо мне информацию?

Дариан, не отводя взгляда, прищурился.

– Да, – наконец ответил он.

Странно, но от его ответа мне стало немногим легче.

– Зачем?

– Легче всего победить противника, когда ты имеешь о нём представление.

– И много ты обо мне знаешь?

– Почти всё.

– Почти?

– Невозможно узнать о человеке всё, лишь заглянув в его досье.

– У меня есть досье? – мои брови в удивлении поползли вверх.

– Теперь есть. И, поверь мне, оно внушительное.

– И кто я по той информации, которую ты на меня откопал?