Чёрный остров

– Согласна?

От такого предложения невозможно было отказаться.

– Да, – радостно закивала Нимфа, которой безразмерная, мужеподобная Ребека показалась в этот момент ангелом, сошедшим с небес.

«Через месяц вышлю пятьсот долларов родителям на обустройство на новом месте, – пронеслось в голове Нимфы. – Затем смогу помочь Хосе с Серией».

– Подпишем контракт, и я выдам подъемные, – толстые пальцы Ребеки с неожиданной проворностью забегали по клавиатуре.

Через несколько секунд пискнул принтер, помолчал немного, словно что-то соображая, задрожал мелкой дрожью и выплюнул листок бумаги с английским текстом. Нимфа, которая знала на английском всего лишь несколько слов, подписала документ, не читая. Тут же на краешке стола перед ней, как по волшебству, нарисовались три бумажки по сто долларов. Девушка завороженно смотрела на них, еще не веря, что на нее обрушилась такая удача.

– Бери, твои, – словно с неба донесся до нее хриплый голос благодетельницы.

Нимфа дрожащими руками схватила купюры и сунула в сумку.

– Ты со всеми условиями согласна?

– Конечно, конечно, – закивала Нимфа, торопливо закрывая сумку.

– Там, в пятом пункте, мелким шрифтом оговорка, на которую такие, как ты, иногда не обращают внимания, а потом задают дурацкие вопросы: «А зачем?», «А почему?». Пока ты не доберешься до места работы, тебе запрещены контакты с Филиппинами, включая почтовые, телефонные и через Интернет.

– А почему так? – удивилась Нимфа.

– Вот и ты с этим «почему», – тяжелый взгляд Ребеки, словно придавил девушку. – Не я выдумала. Таковы условия хозяев. Наша фирма выполняет посреднические функции: богатой арабской семье нужна работница – «Блювотер» нашла. Тебе нужна работа – «Блювотер» её предлагает. Не нравится требование хозяев, откажись. Уверяю, завтра же сюда примчатся сто двадцать безработных, и тогда у тебя шансов не останется. Если не согласна, гони обратно триста долларов.

Вернуть триста долларов?! Три новенькие зелененькие с хрустом бумажки! Такое богатство, о котором еще вчера Нимфа не могла даже мечтать! Отдать деньги обратно было совершенно невозможно!

– Удостоверение я оставлю пока у себя, – сказала представительница фирмы, и документ исчез в ящике стола. Ребека назвала дату и время отъезда.

– С вещами будешь ждать у заднего входа в «Пасифик стар». Провожатых быть не должно.

– Но у меня же еще нет заграничного паспорта и медицинской справки, – забеспокоилась Нимфа.

– Не волнуйся, у «Блювотер» хорошие связи. Все будет готово ко дню отъезда. Там, где живешь, о контракте молчок, трепачей фирма не любит и, если проколешься на болтовне, договор будет расторгнут. А теперь садись на тот стул, – лапища Ребеки Цезарио показала в угол. – Я тебя сфотографирую.

Нимфа не помнила, как выскочила из здания. Это была какая-то фантастика. На автобусной остановке она быстро, чтобы никто не обратил внимания, заглянула в сумку. Зеленые бумажки лежали на дне. Заметив вывеску пункта обмена валюты, зашла.

Парень с одутловатым лицом, которого она увидела в зарешеченном окошке кассы, развалившись на драном стуле, смотрел по телевизору новости из Вашингтона. В его глазах отражались мигалки полицейских машин, в ушах завывали сирены. Девушка неуверенно постучала, парень лениво поднялся, ощупал клиентку подозрительным взглядом.

Включив настольную лампу, он долго рассматривал переданную ему купюру. Поцарапал ногтем лысеющий лоб изображенного на банкноте длинноволосого дядьки, чем-то напомнившего Нимфе сильно исхудавшую Ребеку, и сунул деньгу в стоявший на столе прибор. Когда машинка, не обнаружив признаков подделки, с тихим шелестом вытолкнула зеленовато-серую бумажку на грязный пластиковый лоток, одутловатый, поплевав на пальцы, отсчитал четыре тысячи семьсот двадцать песо, скрутил пачку тонкой резинкой и бросил на прилавок.

Проделав это, парень утратил интерес к Нимфе и опять уставился в телевизор, на экране которого президент США Ларри Гровер в сопровождении охраны и многочисленных журналистов входил в госпиталь, чтобы лично вручить высокую награду Дэю Финчу за подвиг, который министр сельского хозяйства, не щадя живота своего, совершил для блага американских свиноводов.

14. Синтия Круз в Субике

Над филиппинским портом Субик еще только вставало солнце, когда маленькая серая «тойота» остановилась у шлагбаума на въезде в охраняемую зону. Полицейский тщательно проверил документы и спросил, пристально вглядываясь в глаза женщины за рулем:

– А вам, мам, собственно, зачем в порт?

– Мне нужно по делам бизнеса, в чем вопрос?

– Знаете, мам, вам лучше приехать через недельку. У нас сейчас ввели ограничения на пропуск посторонних, – сказал полицейский, возвращая документы.

– Я не посторонняя, я еду по вызову представителя «Мэритим сервис» Билла Вольфа, – не моргнув глазом соврала Синтия. – Вам он известен, надеюсь?

– Да, но у меня нет на ваш счет никаких распоряжений.

Злые огоньки заплясали в глазах женщины.

– Тогда так, звоните Биллу Вольфу прямо сейчас! Доложите, что я прибыла, и получите распоряжение!

– Но еще очень рано, мам! Это будет не совсем удобно.

– Тогда, если вам неудобно, открывайте! У меня срочные дела, я опаздываю.

Полицейский вернулся в будку, и полосатый шлагбаум медленно пополз вверх, открывая Синтие путь в Субик.

Всю первую половину дня серая «тойота» металась по городу. Ее можно было видеть у ресторанов и гостиниц, а также у тех домов в примыкающем к порту городке Олангапо, в которых размещались красавицы, готовые за умеренную плату скрасить вечерок соскучившимся по женской ласке морякам. К полудню Синтия Круз располагала уже достаточной информацией об объекте своего интереса.

Вечером, когда Билл Вольф сидел за кружкой пива в ресторане «Пирс», к его столу подошла симпатичная филиппинка. Длинное темно-синее платье облегало ее стройную фигуру, колье из крупного жемчуга поблескивало на смуглой шее.

Она обеим руками поправила волосы и обратилась к американцу:

– Мистер Билл Вольф?

– Билл, – подтвердил тот, ставя на стол недопитую кружку.

– Моя знакомая мадам Лили просила вам передать, что не сможет прислать Марису сегодня, а только завтра, если вас это устроит.

– Не устроит. Завтра мне уже будет не до Марисы. А что случилось?

– Я не в курсе. Просто случайно встретила Лили, и она меня попросила передать.

– Да вы присаживайтесь. – Вольф оценивающим взглядом окинул незнакомку.

Судя по манере держаться, она была не из тех девушек из Олангапо, услугами которых Билл регулярно пользовался.

«Интересная залетная птичка», – подумал америкнец, а вслух спросил:

– Вы из Манилы?

– Да.

– И когда приехали?

– Сегодня.

– Вам не скучно здесь?

– По правде сказать, соскучиться еще не успела.

– Кружечку пива?

– Нет, лучше бокал красного вина.

Билл поднял вверх указательный палец, подзывая к себе официантку.

Через несколько минут бывший военный атташе уже знал, что девушку зовут Синтия Круз, она занимается недвижимостью.

– А откуда вы знаете Лили?

– Она хочет купить виллу в Маниле, я ей помогаю найти.

– Ну и как успехи?

– Вариант сложный. Лили хочет дешевле и непременно в Дасмариньясе. А это поселок миллионеров. Иметь там виллу, конечно, престижно, но надо выложить сумму, которую Лили выкладывать не хочет.

Официантка расставила бокалы, принесла укутанную белой салфеткой бутылку, показала этикетку Биллу, тот кивнул. Негромко щелкнула пронзенная штопором пробка. Темно-красная жидкость до половины наполнила бокалы.

– За знакомство, – предложил американец.

Синтия сделала глоток и отставила бокал.

– Извините, – сказала она, вытирая губы салфеткой, – но я женщина деловая. Вас или вашу фирму, случайно, не интересует недвижимость в Маниле или где-нибудь в районе Субика? – она указательным пальцем нарисовала круг над головой. – Могу предложить неплохие варианты, как в городе, так и на побережье, в соответствии с вашими запросами и толщиной кошелька.

– Очень интересует, – с готовностью отозвался Билл. – Запросы у нас высокие, а кошелек толстый.

При этих словах в глазах филиппинки что-то блеснуло. Она взяла бокал и торопливыми глотками отпила половину содержимого.

«Заглотила наживку, – отметил про себя американец, – дальше немного техники – и девочка наша».

– Давайте так, сейчас воздержимся от деловых разговоров, спокойно поужинаем, а после этого проедем ко мне в офис и поговорим конкретнее. Хорошо? – Билл поднял свой бокал, приглашая новую знакомую сделать то же самое.

– Договорились. Ни слова о бизнесе, пока не поужинаем.

За час до полуночи Синтия вошла вместе с Биллом Вольфом в гостиницу, в которой представитель «Мэритим сервис» снимал большой номер, и вышла оттуда в сопровождении Билла только утром.

– Помни, о чем договорились, – говорил ей американец, пока они шли к его машине. – Главное, мне нужны факты о коррупции в окружении вашего президента Эмилии Лоренсо, и не забывай «Викторию». Умение этой организации баламутить воду может скоро потребоваться.

– Я поняла, – кивнула филиппинка и предложила: – Может, позавтракаем вместе?

– Не получается. У меня дела в Анджелесе.

– Какие дела могут быть у представителя «Мэритим сервис» так далеко от берега моря? Небось опять девочки? – Синтия шутливо погрозила пальцем.

– Нет, что ты. Сегодня не до девочек. Полиция Анджелеса разыграла партеечку и взяла одного моего соотечественника, как говорится, «на даме». Придется подсуетиться, чтобы вытащить парня из тюрьмы.

– А-а, – протянула филиппинка, – дело житейское, только не понимаю, зачем тебе в него встревать, когда в Маниле сидит американский консул?

– Нет, консула сюда впутывать мне не с руки. Я сам побегаю, но парнишка, который вляпался, за мои хлопоты заплатит по полной… Короче, тебе это совсем не нужно. До Анджелеса едем вместе, а дальше уже по своим маршрутам. Вот, возьми, – Билл протянул визитку. – Можешь звонить в любое время. Деловые вопросы по телефону обсуждать не следует, но, если они возникли, всегда можно договориться о встрече.

Американец подвез женщину к стоянке, на которой она ночью оставила «тойоту». Перед тем как расстаться, поцеловались.

Две машины долго мчались одна за другой по ленте пустынного шоссе, соединяющего Субик с трассой на Манилу. После того как с правой стороны, за серыми заборами, показались ржавые крыши Анджелеса, Билл, помахав на прощанье, взял правее, Синтия, не сбавляя скорости, пронеслась дальше.

– Хорошо сработала, – похвалила Ани Ламерт помощницу.

Особое внимание журналистки привлек интерес Билла Вольфа к окружению президента Эмилии Лоренсо и к организации «Виктория».

«Уж не готовит ли адмирал Кондраки “цветную революцию” на Филиппинах? – подумала она. – Надо бы слетать туда, как представится возможность».

15. Яхта «Калифорния»

– Эта «Блювотер» похожа на фирму-призрак, – обеспокоенно сказал Хосе, узнав, что в офисе компании у Нимфы забрали удостоверение личности, не выдав взамен расписку. – Обманут тебя и испарятся. Придешь туда еще раз, а там ни вывески, ни фирмы, ни этой твоей толстой, только рабочие красят стены для нового съемщика. Придется заявлять в полицию и оформлять новое удостоверение. У тебя должны были остаться расписка, экземпляр контракта, который ты подписала… хоть что-то реальное.

– А это, по-твоему, нереально? – Нимфа бросила на стол пачку, песо и две зеленые купюры.

Против этих доказательств у Хосе не нашлось аргументов. Такие деньги никакой идиот просто так выбрасывать не станет.

– Может, ее в проститутки вербуют или куда еще в нехорошее место? – предположила Серия, когда они остались с мужем вдвоем.

Хосе озабоченно посмотрел на жену.

– Я попрошу Нимфу, чтобы по прилете на место сразу нам позвонила.

– Конечно, она должна нам обязательно сообщить, – согласилась с мужем Серия, – чтобы мы не волновались. Все-таки фирма эта странная.

В названный Ребекой день Нимфа Санчес явилась к зданию «Пасифик стар» за час до назначенного времени. Поставив на ступеньки потертый чемодан, стала ожидать. Через некоторое время подошла маленькая плотная женщина лет сорока с сумкой на плече. Остановившись неподалеку, она искоса взглянула на Нимфу и отвела взгляд.

«Наверное, еще одна работница», – подумала девушка.

Помня инструкции Ребеки не болтать лишнего, Нимфа знакомиться не стала, однако само присутствие другой кандидатки успокаивало. Затем появился стриженный наголо худощавый мужчина с чемоданом, к нему подошел другой, небольшого роста, коренастый, с усами. Оба пришедших закурили и заговорили о чем-то между собой. Остановился джипни. Из него вышла тоненькая, совсем молоденькая девушка и стала в сторонке.

К месту сбора подкатил микроавтобус, за рулем которого сидела Ребека. Все загрузились. В салоне познакомились. Женщину, подошедшую к «Пасифик стар» вслед за Нимфой, звали Аналин, тоненькую девушку – Тереза. Усатый крепыш представился Ноэлем, другой мужчина – Эрвином.

К удивлению пассажиров, автобус направился не в международный аэропорт, а свернул на бульвар Рохас.

– В морской порт везут, – повертев по сторонам головой, сказал Ноэль.

Он оказался прав. Промчавшись мимо утопающей в зелени гостиницы «Манила», автомобиль свернул с бульвара налево. Микроавтобус без проблем миновал два поста портовой охраны. На первом Ребека что-то сказала часовому, на втором показала какую-то бумагу.

У пирса покачивалась моторная яхта метров двадцати длиной с надписью «Калифорния» на борту. Изящный стройный корпус судна был выкрашен в великолепный темно-синий цвет, надстройки сияли ослепительной белой краской. Скошенные надпалубные сооружения и овальные иллюминаторы с затемненными стеклами придавали кораблику хищный и стремительный вид.

У борта судёнышка прохаживался высокий блондин в темных очках. Заглушив двигатель, Ребека подошла к нему, о чем-то переговорила, передала серый бумажный пакет и, обернувшись к автобусу, дала команду на выход.

– Поплывете на этой яхте. Мистер Лем будет вас сопровождать.

Тот, кого она назвала Лемом, ухмыльнулся, обнажив два выступающих вперед, как у кролика, зуба, и жестом показал филиппинцам подниматься за ним по трапу. На чистой дощатой палубе стояли двое мужчин европейской наружности.

Один среднего роста со стянутым на затылке резинкой пучком русых волос и с серебряной серьгой в ухе, другой худой, с курчавой рыжей шевелюрой и такой же рыжей козлиной бородкой. Как только все филиппинцы оказались на борту, эти двое сбежали вниз и стали отвязывать швартовочные канаты от причальных тумб.

– Этот с серьгой моряк, – глядя на быстрые и уверенные движения одного из парней, – прошептал Ноэль, оказавшийся рядом с Нимфой. – Настоящий моряк. А тот рыжий, видно, не так давно пристроился на яхту, навыка никакого.

– Вы, что же, моряк? – спросила девушка.

– Десять лет отплавал. Все океаны прошел кроме Ледовитого, – с гордостью признался Ноэль.

– А я садовник, – сказал Эрвин. – Не знаю, что буду делать в Эмиратах. Там же, говорят, пустыня и ничего не растет.

– Дубай стоит на песках, но деревья и трава выращиваются на искусственном поливе, – возразил ему Ноэль. – Если фирма тебе денежки заплатила и везет, значит, знает, что работа найдется.

Возвратившись на яхту, парень с серьгой скрылся в рубке. Его напарник втащил трап.

– Боцман, поехали! – махнул рукой Лем.

Застучал двигатель, и «Калифорния» стала медленно отходить от пирса. Остались позади портовые причалы с громадными судами и ржавыми буксирами, обвешанными стертыми автомобильными шинами. За кормой яхты вспенились белые буруны, и она, набирая скорость, взяла курс в открытое море. Предзакатный смог, окутавший столицу, размыл силуэты удаляющихся высотных зданий.

– А где наши документы? – забеспокоилась Аналин.

Лем поднял над головой серый пакет.

– Документы здесь, вы их получите по прибытии. Мобильные телефоны на время путешествия сдайте Чарльзу, – он показал на человека с рыжей шевелюрой, который уже стоял наготове с черной кожаной сумкой в руке. – Сейчас вас расселят по каютам. Багаж пока оставьте на корме, вам его принесут после размещения.

Рыжий собрал телефоны и вступил на узкий трап, ведущий вниз. Филиппинцы двинулись за ним. Последнее, что увидела Нимфа, – багровый диск солнца, уже наполовину провалившийся в океан.

В числе пассажиров яхты оказался и Дэн Ливингстон, которого часом ранее доставил в порт сам Билл Вольф. Когда филиппинцы спустились в тесный, освещенный лампами дневного света коридор, они услышали хриплый голос.

– Ты, шестёрка, сколько можно держать меня в этой клетке?! Открой, рыжий козёл, я хочу на палубу!

– Успокойся, Дэн, слишком рано, – ответил ему Чарльз. – Мы пока еще в филиппинских водах.

Аналин, бросив быстрый взгляд на Нимфу, недоуменно пожала плечами и покачала головой.

В каюте, в которой разместились Нимфа, Аналин и Тереза, не было иллюминатора, но ярко светили круглые, встроенные в потолок лампочки. На стенах висели три откидные койки. Восемнадцатилетняя Тереза впервые надолго расставалась с семьей и выглядела подавленной. Опытная Аналин, которая уже в третий раз выезжала на работу за границу, дружески похлопала Терезу по хрупкому плечику и сказала, что в Эмиратах такую молодую и симпатичную обязательно заметит богатый принц, возьмет девятой женой и будет содержать, как принцессу.

Главным на яхте, команда которой состояла из трех человек, был Лем, управлял суденышком Арнольд, тот самый по кличке Боцман, которого Ноэль назвал «настоящим моряком». Чарльз исполнял роль прислуги за всё.

– Тот, который плывёт с нами в другой каюте, точно определил место рыжего в команде. Так оно и есть, «Козёл», «Шестёрка», – сказала как-то Аналин и презрительно сплюнула.

Кормили неплохо. Трижды в день козлиная бородка Чарльза просовывалась в дверное окошко. Серые глаза ощупывали каюту, после чего он передавал внутрь поднос с едой. Ноэля и Эрвина на протяжении всего путешествия женщины не видели.

16. Капитан Пакман

Командир подводной лодки «Страйкер» Генри Пакман проснулся в спальне скромной одноэтажной виллы, одной из тех, в которых проживают на острове Руам семьи офицеров среднего звена.

Через желтые занавески пробивался солнечный свет. Под потолком слегка посвистывал кондиционер. Катрин в комнате не было, из кухни доносилось шипение чайника. Генри с удовольствием потянулся всем телом, вспомнив вчерашнюю ночь.

Ему привиделось лицо Катрин, как всегда в моменты близости озаренное изнутри каким-то блаженным светом, полуоткрытый рот, чуть прищуренные глаза. «Сладенький мой, Сладенький мой!» – шептала она в жаркой истоме.

Катрин заглянула в спальню.

– Иди сюда, – поманил ее Пакман.

Она приблизилась к кровати и, наклонившись, поцеловала мужа в губы. Халатик на груди разошелся. Генри обнял жену за талию и, ощущая сквозь ткань гибкое теплое тело, притянул к себе.

– Нет, не сейчас, – прошептала Катрин, высвобождаясь из его объятий. – Потом, ты ведешь себя не как джентльмен.

– О чем ты? – удивился Генри.

– Ты меня еще за вчерашнее не поблагодарил, – рассмеялась Катрин, запахивая халатик. – К тому же Эллин придет с минуты на минуту. Хорошую же картинку мы ей покажем.

– Эллин, слава богу, уже трех детей родила и знает, что муж, возвратившись из недельного похода, укладывается с женой в постель не для того, чтобы обсуждать политические новости. Кроме того, у нее много другой работы, и она не будет первым делом совать нос в хозяйскую спальню.

– Нет, я, правда, не могу. Приходи, лучше завтракать. Мне надо на йогу. Неудобно, если женщины придут, а я опоздаю.

Катрин вела занятия йогой для жен офицеров и относилась к этому чрезвычайно серьезно.

– Ты, знаешь, – сказала она, наливая мужу чай в фарфоровую чашечку с драконами, – сегодня увидела в Интернете, что с тобой в Даляне был адмирал Кондраки. Он встречался с каким-то русским и китайцем. Почему же ты мне этого не сказал?

– Во-первых, не адмирал был со мной, а я при адмирале, так будет точнее. А во-вторых, с кем он встречается и о чем разговаривает – это военная тайна, которую я – офицер флота, согласно подписанному мною контракту не имею права доверять женщине, для которой какая-то дурацкая йога дороже любящего мужа.

– Никакая она не дурацкая, – обиделась Катрин за йогу. – А контракт твой истекает через полгода, и я бы очень хотела, чтобы ты его не продлевал. Надоело так жить. Никогда не знаешь, что будет через час. Ничего нельзя спланировать, хотя бы на день вперед. И о дочери пора подумать. Ей уже двенадцать лет. Три года живет у мамы в Ричмонде, три года без родителей. Брать ее сюда? Что девочка увидит на этом Руаме кроме матросов, кораблей, да пушек?

– Я моряк, вопрос этот для меня давно решен! Не будем переливать из пустого в порожнее!

– Какой ты моряк?! Как бруклинский таксист перевозишь с места на место этого надутого индюка в адмиральских погонах, а ему наплевать на всех кроме собственной персоны. Чихать он хотел на тебя и твои заботы, тем более на интересы жены и дочери.

– Я и в самом деле моряк, хороший моряк и служу не Кондраки, а Америке. Решение для себя принял и с лодки уходить не собираюсь.

– Ну, давай, моряк, рули только без меня! – хлопнув дверью, Катрин выскочила из спальни.

Генри слышал, как она раздраженно двигала стулья, открывала и закрывала шкафы в соседней комнате. Через две минуты возвратилась обратно с покрасневшими глазами. Наклонилась и поцеловала его в губы.

– Извини за то, что я наговорила. Просто устала ждать тебя из походов. Ты выходишь в океан, а я, такая дура!.. У меня одно в голове: вернется или не вернется твоя железная скорлупка обратно. Наверное, я слишком тебя люблю.

Катрин отошла от кровати и, обернувшись, с порога помахала ему рукой:

– Чао, «хороший моряк», я пошла.

Генри слышал, как завелся ее «форд» и, поскрипывая шинами, покатился по бетонной дорожке. Потом стукнула дверь в прачечной. Значит, Эллин пришла и занялась глажкой.

Филиппинка была хорошей помощницей. Ранее она два года отработала в Кувейте, откуда привезла с собой на родину семь тысяч долларов.

Вечером мечтали с мужем, как купят дом в своей деревушке на острове Миндоро, переедут туда с детьми и с такими-то деньгами заживут, как белые люди.

Утром, пока Эллин спала, муж взял доллары и пошел на петушиные бои. Вернулся через три дня, проиграв все. Эллин выгнала гуляку. Пришлось опять оставлять детей на попечение матери и наниматься на работу за границей. Так она оказалась на Руаме.

Пакман вышел из дома, посмотрел на газон и торчащие на нем две жиденькие пальмы, которые совсем не давали тени. Солнце уже поднялось высоко и припекало. Постояв немножко под навесом, Генри возвратился в помещение.

Воздух на вилле, как всегда по утрам, пропитался запахами моющих средств. Маленькая филиппинка с остервенением драила шваброй кафельные полы в холле. Она все делала энергично, но с выражением какой-то ненависти на лице. Увидев Пакмана, женщина чуть посторонилась.

– Добрый день, сэр, – вежливо, но строго приветствовала она хозяина.

Опущенные в вечной печали уголки рта Эллин никогда не поднимались при встрече с Генри, и, как думала Катрин, филиппинка, наученная на собственном горьком примере, презирала всех мужчин.

«Страйкер» проводил больше времени в походах, чем у своего причала, и капитан Пакман не так часто бывал дома. Подлодка выполняла особые поручения адмирала. На ней Кондраки посещал разбросанные от Аляски до африканского побережья базы подчиненной ему группировки, наносил тайные визиты лидерам государств региона, руководителям военных ведомств.

Выполнив очередное задание, лодка, не всплывая, приближалась к острову Руам и по проложенному для нее фарватеру скрытно входила под своды подземного убежища.

Здесь, невидимая для посторонних глаз, она поднималась на поверхность и, пришвартованная к причальной стенке, ожидала новых адмиральских заданий.

Из кабинета Кондраки к гавани, укрытой толщей земли, вел тоннель, длиною в двести пятьдесят метров, по которому адмирал мог в любое время добраться до субмарины. «Страйкер» был оборудован по последнему слову техники, и Кондраки, находясь в плавании, мог поддерживать непрерывную связь с кораблями и береговыми объектами. Командующий не любил предупреждать подчиненных о своих планах заранее. Он мог вызвать Пакмана в любое время дня и ночи и отправиться на «Страйкере» за тысячи километров от Руама.

Щелкнул пульт, и загорелся плоский телевизионный экран. Генри обычно не включал телевизор по утрам, но за неделю полной информационной изоляции он соскучился по новостям.

Показывали громадный, под завязку набитый народом спортивный дворец, украшенный гирляндами шаров и плакатами в поддержку Майкла Ферри. В центре импровизированной сцены перед микрофоном стоял сам Питон – невысокий, широкоплечий человек с орлиным носом и кривыми кавалерийскими ногами, справа, чуть позади, находилась его жена Элизабет, далее человек двадцать ближайших помощников и крепкие ребята из охраны.