Чёрный остров

Борис Калашников

Чёрный остров

© Калашников Б.А., 2019

© ООО «Издательство «Вече», 2019

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2019

Сайт издательства www.veche.ru

1. Операция «Сакура»

Семнадцатого марта 1944 года в ноль часов тридцать две минуты по местному времени японская подводная лодка всплыла в трех километрах от западного побережья США неподалеку от рыбацкого поселка Роквэлл. Вместе с капитаном на палубу поднялся похожий на большого черного муравья человек в каучуковом гидрокостюме.

Ночь была звездная, на небе светился тонкий серп молодого месяца, впереди темнела громада берега. Слева, там, где береговая линия изгибалась, образуя овальный выступ, россыпью золотых огоньков светился поселок. Однако, прямо по курсу, глазу не за что было зацепиться – сплошная, не нарушаемая ничем темнота.

– Ну, вот, лейтенант, вышли точно к району пляжа, – с удовлетворением сказал капитан, обращаясь к человеку в гидрокостюме. – Место в это время тихое и безлюдное, то, что тебе нужно.

У борта лодки уже покачивался на мелких волнах «Дельфин» – темная торпеда с короткими, скошенными назад крыльями. На каждом из них было установлено по гребному винту. В конце обтекаемого сигарообразного корпуса из воды выступал руль, напоминающий мотоциклетный. «Дельфин», изначально предназначенный для поражения надводных кораблей противника смертниками-камикадзе, был переоборудован для высадки диверсанта. В носовой части, освобожденной от боевого заряда, помещался рюкзак с радиостанцией, одеждой и револьвером «смит-вессон».

– Главное не забыл? – спросил капитан.

– Это при мне, – лейтенант разведки Императорской армии Онода Ватанабэ похлопал по топорщившейся на груди черной прорезиненной ткани.

– Там, на берегу, придется трудновато. Удачи тебе!

– Не волнуйся, все будет в порядке, – разведчик пожал подводнику руку. – Пора.

Он застегнул резиновый шлем под подбородком, надвинул на глаза очки и соскользнул в воду. Вынырнув из темной глубины, ухватился двумя руками за руль, оттолкнулся ногой от субмарины. Зафыркал двигатель. «Дельфин» медленно отошел от борта подводного корабля, под его крыльями вскипели буруны, и он понесся вперед, рассекая темные, мерцающие в лунном свете волны.

Как только торпеда, унесшая лейтенанта к американскому берегу, растворилась в темноте, капитан спустился внутрь лодки, приказал задраить люк и приготовиться к погружению.

Ночное десантирование – дело рискованное, и операция «Сакура» могла закончиться провалом уже на начальном этапе: мчавшаяся на полном ходу торпеда едва не врезалась в риф, неожиданно выросший из воды. Онода Ватанабэ, чудом избежав столкновения, отругал себя за неоправданный риск и сбавил скорость, пенные буруны под крыльями исчезли. У самого берега японец выключил гребные винты, и «Дельфин», по инерции продолжая движение, медленно вполз на мокрый песок.

Осмотревшись, лейтенант извлек из носового отсека рюкзак, отнес его от линии прибоя, затем столкнул торпеду обратно в море и, двигаясь по пояс в воде, развернул носом в открытый океан. Под крыльями вновь ожили винты, и «Дельфин» стал неспешно удаляться от берега. Топлива в баке оставалось еще на полчаса хода, после чего торпеда должна была затонуть на глубине.

В кустарнике, темневшем на краю пляжа, японский лазутчик переоделся. Теперь оставалось избавиться от гидрокостюма: лейтенант отстегнул от рюкзака саперную лопатку и с размаху вогнал ее в песчаный грунт.

Для лейтенанта Императорской армии Оноды Ватанабэ Америка не была какой-то неведомой страной. Он родился в штате Аризона в семье проживавшего в США японского бизнесмена. Летом 1941 окончил колледж, в конце ноября вместе с родителями вернулся в Токио, а через десять дней после возвращения семьи на родину сотни самолетов, взлетев с палуб японских авианосцев, нанесли сокрушительный удар по американским кораблям в бухте Перл-Харбор, и началась жестокая схватка двух титанов за господство на Тихом океане.

Успех внезапной атаки на Перл-Харбор, в результате которой Тихоокеанский флот США за два часа потерял основу своей боевой мощи, во многом обеспечили точные донесения японской разведки.

В Вашингтоне сделали соответствующие выводы: все японцы, остававшиеся на американской территории, были выселены в закрытые резервации, и шпионская сеть Страны восходящего солнца, развёрнутая в Штатах, с началом боевых действий перестала функционировать.

В этой ситуации Онода Ватанабэ, владеющий английским, как родным, знающий американские реалии, оказался находкой для японской разведки. Он был призван в армию, прошел обучение в разведывательно-диверсионной школе Накано, получил звание лейтенанта.

Маршрут выпускника разведшколы в страну назначения был сложным. Вначале на истребителе его переправили на Окинаву, откуда допотопный пароходик с одной коптящей трубой и двумя невысокими мачтами доставил Оноду на затерянный в просторах Тихого океана остров Ликпо, на котором небольшая группа японских специалистов работала над выведением нового вида биологического оружия.

Старая развалина приблизилась к цели путешествия, когда солнце закатилось за океан. С палубы Онода увидел только тёмные скалы и тусклые огни в тёмной пасти громадного грота, куда два катера поспешно перевозили ящики, бочки с горючим и мешки с рисом. Пароход разгрузился и отошёл от острова до рассвета, но молодой офицер уже не слышал прощального грохота якорных цепей и надрывного пыхтения изношенных машин, его сопроводили в дом под кроной гигантского баньяна, где проживал и работал начальник секретного объекта.

В комнате, освещённой электрическим светом, Оноду встретил коренастый мужчина лет пятидесяти в круглых очках, усатый, с короткой бородкой. Его густые, давно нестриженные волосы были небрежно разделены на косой пробор, высокая щетина на щеках говорила о том, что бритва не касалась их, по крайней мере, неделю. Из-за спины небритого из деревянной рамки на стене, выглядывало странное существо с выпуклыми, величиной с блюдце коричневыми глазами.

Мужчина в очках представился:

– Начальник научной лаборатории 733 Сиро Машимото, а это результат наших многолетних усилий.

Хозяин кабинета отступил в сторону, и лейтенант увидел помещавшуюся в деревянной рамке фотографию мухи, увеличенную до гигантских размеров. Молодого офицера поразили хищные волосатые лапы насекомого и редкие, острые, как пики, чёрные волоски на спине. На прозрачных крыльях чернели три креста. Исполненные в традиционной японской каллиграфической манере иероглифы называли имя героини изображения – «Тэнгу».

«Тэнгу» – «Небесная собака» – летающий злой маг, который вызывает пожары и подстрекает к войнам, знал Онода из сказок. Фотография в рамке совсем не походила на знакомые молодому человеку с детства рисунки небесной собаки, но что-то злобное и свирепое в обличье обоих роднило эти два существа.

– Впечатляет? – с нескрываемой гордостью спросил Сиро Машимото. – Это портрет нашего научного свершения, увеличенный раз в двести.

Офицер неприязненно поёжился.

– Ты думаешь, наверное, какая наука, когда страна воюет?! А наука на войне – первостепенное дело. Чтобы вывести из строя всего лишь роту противника, нужно произвести тысячи выстрелов, сбросить на вражеские окопы сотни килограммов взрывчатки. А наука, – Сиро поднял вверх указательный палец, – наука может уничтожить миллионы без единого выстрела.

Начальник лаборатории повернулся к сейфу. Звякнули ключи, тяжёлая бронированная дверца открылась. В руках у Сиро Машимото оказалась латунная коробочка размером с сигаретную пачку. В её правом верхнем углу стояла цифра «12», в середине была выгравирована муха, слева чернела вертикальная надпись «Дзагараси-яку» – «Яд, убивающий на месте».

– Вручаю тебе этот контейнер. В нём двенадцать тэнгу – сила страшная. Если она сработает в нужном месте и в нужный момент, Америке будет нанесён урон, почище, чем на Пёрл-Харборе.

Мурашки побежали по коже лейтенанта. Он поклонился и двумя руками принял коробочку.

«Вот оно, настоящее задание! Он, Онода Ватанабэ, поможет Родине в момент, когда она нуждается в нем!»

Помимо латунного контейнера начальник лаборатории вручил разведчику короткоствольный револьвер Смит-вессон, портативную радиостанцию и документы на имя Ли Хоа – американского гражданина китайского происхождения.

– Твоя задача, – Сиро Машимото заходил по кабинету, – заложить кортейнер в окрестностях Вашингтона, поблизости от какой-либо мусорной свалки, а самому осесть в пригороде, неподалеку. В радиостанцию встроен блок дистанционного управления. При получении команды «Сакура» достаточно нажать красную кнопку на боковой панели и мухи получат свободу. И помни, что бы с тобой ни случилось, эта коробочка ни в коем случае не должна попасть во вражеские руки!

Онода закопал гидрокостюм, проверил, насколько удобно пристроен револьвер в кобуре под мышкой, вышел на дорогу и решительными шагами направился в сторону поселка.

К рассвету он оказался на маленькой пустынной улочке, пропитанной йодистыми запахами морских водорослей и вяленой рыбы. Отсюда открывался вид на необъятное водное пространство, раскинувшееся до самого горизонта.

Лейтенант остановился у кирпичного строения с широкими гаражными воротами. Под фронтоном висела изъеденная солеными океанскими ветрами вывеска: «Джеф Эртон. Продажа и ремонт автомобилей».

Хозяин гаража, разбуженный настойчивым стуком, зевая, спустился со второго этажа и позволил раннему клиенту войти.

– Я хочу купить машину, – сказал японец, обшаривая глазами закопченное помещение с темной конторкой в правом углу.

На цементном полу, испятнанном машинным маслом, стояли три легковых автомобиля. У первого были распахнуты дверцы, у второго – открыт капот, третий со снятыми колесами, как подстреленная птица, лежал на брюхе.

– Могу предложить этот фаэтон, – хозяин показал на автомобиль с открытым капотом.

Это был темно-зеленый «линкольн» с выгоревшим брезентовым тентом.

– Осталось поменять глушитель, подкрасить, и через пару дней, если сойдемся в цене, ласточка ваша.

– Сколько? – спросил клиент, разглядывая поржавевшие стальные спицы в колесах «ласточки».

– Четыреста.

– Не подведет? – покупатель облизал сухие губы.

– Что вы?! Машинка надежная. На внешний вид не смотрите. Подмажу, подкрашу и вокруг света можно ехать!

– Мне вокруг света не надо, – лейтенант Ватанабэ замолчал, размышляя о том, выдержит ли это старье три тысячи километров, которые ему предстояло преодолеть, чтобы перебраться с западного побережья на восточное. Но другой вариант в этой глуши отыскать непросто, а следовало, как можно скорее, уходить от места высадки.

«На первое время её хватит, а если что случится по дороге, куплю другую», – решил он.

Хозяин мастерской по-своему истолковал молчание покупателя.

– Ну, ладно, так и быть. Только для вас, в убыток себе. Триста восемьдесят. Меньше никак нельзя. Пятьдесят баксов задаток, и заходите послезавтра, будет, как новенькая.

– Послезавтра не получится. Я беру сейчас.

– Но ведь… – Джеф Эртон запнулся, он хотел сказать, что ему нужно время, чтобы довести машину до кондиции, но не стал. В конце концов, китаец сам должен думать, как он поедет, а триста восемьдесят – очень даже неплохие деньги за такую рухлядь.

В то время, когда Онода Ватанабэ устраивался в кабине «линкольна», катер американской береговой охраны обнаружил в километре от берега крылатую торпеду. Морским течением её снесло на отмель, где она застряла и, выработав топливо, осталась на мокром песке. Во время вчерашнего утреннего дозора отмель была пуста.

Катер приблизился к песчаному лоскутку, командир выслал шлюпку, и через некоторое время на палубе уже лежало похожее на небольшой самолет темно-серое тело торпеды. О находке капитан доложил на берег.

Поисковые группы приступили к прочесыванию побережья и во второй половине дня в районе пляжа Грэйстоун нашли закопанный в песке гидрокостюм японского производства.

Лейтенант свернул с трассы, когда стало смеркаться, укрыл автомобиль в лощинке, утыканной редкими деревьями, перекусил закупленными в рыбацком поселке продуктами и заснул на переднем сиденье.

Проснулся разведчик, когда в лощине еще лежал белесый туман. Он натянул между двумя деревьями тонкую проволоку антенны и отправил сообщение: «Солнце светит. Паруса поставил». Эти две, адресованные Сиро Машимото условные фразы, означали: «Высадка прошла нормально. Приступил к реализации намеченного плана». Закончив сеанс, лейтенант свернул рацию, завел автомобиль и выехал на трассу.

Служба радиоперехвата береговой охраны засекла работу неизвестной радиостанции. Высланная на задержание радиста группа не нашла в запеленгованной точке ничего, кроме следов протектора легкового автомобиля, отпечатков ботинок тридцать восьмого размера и смятой банки из-под рыбных консервов.

Контрразведчики пришли к выводу, что в ночь с шестнадцатого на семнадцатое марта на побережье высадился оснащенный радиостанцией японский лазутчик, который на автомобиле движется в юго-восточном направлении.

При опросе жителей рыбацкого поселка агенты вышли на владельца авторемонтной мастерской Джефа Эртона, и по вероятным направлениям движения японца ушли телеграммы с требованием задержать темно-зеленый «линкольн». В ориентировках давался номерной знак машины и приметы диверсанта.

На дорогах, ведущих на юг и восток от точки, с которой японец вышел в эфир, были выставлены посты. На маршруты выехали патрульные автомашины.

Первые шестьсот километров «линкольн» преодолел без проблем, но, миновав по узкому объездному шоссе городок Гринхилс, зафыркал, задергался и выпустил за собой облако черного дыма. Раздался стук, скрежет железа об асфальт. У машины отвалился глушитель. Пришлось остановиться.

Поросячий визг, доносившийся из длинных низких строений, и густой аромат свиного навоза, исходивший от серых курганов за деревянной оградой, говорили о том, что поломка случилась вблизи свинофермы, принадлежащей, как гласила табличка на воротах, некоему Тому Бутману.

Метрах в пятидесяти от владения Бутмана стоял, раскинув ветви, могучий дуб.

Онода Ватанабэ еще не решил, что ему делать дальше, как вдруг из-за холма вынесся военный джип с брезентовым верхом и резко затормозил рядом с «линкольном». Распахнулась дверца, из машины выскочил человек в камуфляжной форме и наставил на разведчика ствол винтовки:

– Военная полиция! Выйти из машины! Ваши документы!

Водитель тем временем развернул джип поперек дороги, лишив японца возможности ехать дальше. Онода Ватанабэ не зря провел два года в диверсионной школе и сразу понял, что это не рутинная проверка документов, а попытка задержания.

Уверенные в своем превосходстве патрульные не ожидали сопротивления от маленького, тщедушного азиата. Но в Накано с разведчиком отработали десятки вариантов выхода из подобных ситуаций. Главное в его положении – отвлечь внимание противника и на мгновение опередить.

Японец вылез из кабины и, притворившись, что ищет бумажник, сунул руку под куртку.

– Документы… документы… – нарочито растерянно начал он, нащупывая в кобуре под мышкой ребристую рукоятку револьвера. – Да, они в машине…

Онода Ватанабэ повернулся, сделав вид, будто пытается открыть дверцу «линкольна», выхватил «смит-вессон» и выстрелил в грудь военному, наставившему на него винтовку. Патрульный осел на землю, не успев осознать, что произошло. Вторая пуля срезала выскочившего из кабины водителя. Действуя, как на тренировочных занятиях, Онода Ватанабэ двумя контрольными выстрелами добил обоих.

Лейтенант понимал, что американская контрразведка не простит ему расстрел наряда. На поиски бросят все, что можно, и уйти от преследователей будет трудно. Онода был готов пожертвовать жизнью, но не имел права рисковать контейнером. Он подбежал к одиноко стоящему на пустыре дубу. Отмерил от дерева десять шагов в сторону фермы, саперной лопаткой вырезал во влажной почве кусок дерна, положил в образовавшуюся ямку контейнер.

Земляной квадрат, густо переплетенный травяными корнями, был возвращён на место и притоптан. Теперь тайник выдавала только примятая прошлогодняя трава, которая, как знал разведчик, распрямится после первого же дождя.

Мотор патрульной машины продолжал работать, ее капот слегка вздрагивал, из выхлопной трубы выбивался синеватый дымок. Японец перенес в армейский джип рацию из ставшего бесполезным «линкольна», уселся за руль и нажал на педаль газа.

Минут десять он мчался по пустой, извивающейся между холмами дороге и, вынырнув из-за очередного поворота, увидел впереди на обочине грузовик и нескольких солдат. Один из них подал знак остановиться. Онода сделав вид, что подчиняется команде, замедлил ход, но, перед самым грузовиком, рванулся вперед. Военный едва успел отскочить в сторону. Треснул выстрел, в ответ на который разведчик только стиснул зубы и прибавил скорость.

Винтовки затрещали вразнобой. Японец, побледнев, пригнул голову к рулю. В кабине раздался щелчок, на ветровом стекле образовалось отверстие с паутинкой трещин по окружности. Стрельба продолжалась, но Оноду спасло то, что дорога петляла, и стрелки не могли поймать в прорези прицелов быстро удаляющийся от них маленький военный джип.

Грузовик развернулся и ринулся в погоню, но скорость автомобиля, которым управлял японец, была выше. Преследователи стали отставать. На длинном крутом подъеме они совсем исчезли из виду, и у лейтенанта появилась надежда, что ему удастся уйти.

Однако когда дорога взобралась на перевал и с высоты открылась долина с пологими склонами, Онода заметил далеко внизу другой военный грузовик, застывший посередине узкого шоссе. Косые лучи показавшегося из-за туч солнца блеснули на касках и винтовочных стволах суетившихся около машины солдат.

Джип свернул с шоссе, с натужным воем переполз через кювет и, переваливаясь на рытвинах, двинулся к видневшемуся метрах в двухстах полуразрушенному дому, но на половине пути уткнулся носом в глубокую колдобину и заглох. Спотыкаясь о кучи муравейников и проваливаясь в ямы, Онода побежал через заросший высоким бурьяном пустырь, но подвернул ногу. Превозмогая острую боль, он с трудом дотащился до развалин, повалился на мокрую землю и достал револьвер.

Всё окончилось очень быстро. Подъехали еще два грузовика, набитых военными. Дом окружили. Кольцо стало медленно сжиматься. Взглянув последний раз в проем окна и увидев в двадцати шагах от себя солдат с винтовками наизготовку, лейтенант Ватанабэ понял, что выбора у него не осталось. Он приставил холодный ствол к виску и нажал на спусковой крючок.

Гибель японского разведчика означала провал операции «Сакура». Для американских специалистов, обследовавших радиостанцию японского диверсанта, осталось загадкой предназначение блока, способного выдавать импульс только на одной частоте. О контейнере, заложенном Онодой неподалеку от свинофермы, американская контрразведка не знала. Латунную коробочку не искали.

Спустя несколько десятилетий беспокойное хозяйство Тома Бутмана унаследовал его внук Дин. Планируя расширение производства, энергичный продолжатель семейного бизнеса приобрел территорию вокруг старого дуба. Гринхилс дорого заплатил за смерть Оноды Ватанабэ: через семь с лишним десятков лет спрятанный японцем контейнер был раздавлен тяжелым ножом бульдозера, управляемого нелегальным мексиканским рабочим Раулем Вирджилио, и бедствие, предназначенное Вашингтону, обрушилось на этот маленький городок.

Но обо всем по порядку.

2. Адмирал Кондраки

Багряный диск горячего тропического солнца, выплывший из безбрежных просторов Тихого океана, рассеял утренний туман над гаванью, золотистые блики заиграли на мачтах и орудийных башнях стоящих на рейде кораблей. С ревом взлетели два истребителя и, развернувшись над морем, взяли курс на северо-запад к китайским берегам. В казармах прозвучал сигнал «Подъем», и бетонные дорожки военного городка загудели от топота ботинок морских пехотинцев. В небольших одноэтажных офицерских домиках захлопали двери. На главной базе Восточноазиатской группировки США на острове Руам начинался обычный день.

Шумы утреннего пробуждения гарнизона почти не долетали до виллы командующего группировкой, отделенной от аэродрома и порта цепью высоких холмов. Завернувшись в темно-синее махровое полотенце, адмирал Кондраки в пляжных тапочках прошлепал по холлу. Стеклянные двери с тихим шелестом раздвинулись, в помещение ворвался пряный аромат тропического сада.

Стивен Кондраки сбросил полотенце на шезлонг и хотел уже прыгать в бассейн, как вдруг услышал где-то над собой возню и сладострастное постанывание. Казалось, что какие-то личности, обманув охрану, проникли в адмиральский сад и занялись любовью, пристроившись почему-то на верхушке пальмы. Стивен поднял голову и увидел двух больших белых попугаев с хохолками на головах. Птицы, прикрыв глаза в эротической истоме, с увлечением целовались, сцепившись черными кривыми клювами. Заметив хозяина виллы, любовники расцепились, потоптались на ветке и разорались такими противными скрипучими голосами, что у адмирала резануло в ушах.

– Заткнитесь! – крикнул Кондраки.

На наглецов это никак не подействовало. Чихать они хотели на чины и звания, на всю Восточноазиатскую группировку с ее авианосцами, ракетными крейсерами, атомными подводными лодками, морской пехотой и Стивом Кондраки, вообразившим себя пупом земли.

Да что им, глупым пернатым, какой-то командующий. Их предки жили на острове Руам задолго до того, как люди создали здесь базу. Военные рано или поздно уйдут, а попугаи останутся. Так, наверное, думали птицы и, не обращая внимания на недовольство адмирала, в зоне ответственности которого от Аляски до Африки проживает более половины земного населения, опять перешли к поцелуям.

Чтобы, не видеть этой вызывающей наглости, Кондраки опустил голову, надвинул на глаза очки для плавания и нырнул. Кристально чистая водная гладь вскипела белыми пузырями, волны выплеснулись через бортик. Попугаи, захлопав крыльями, снялись с ветки и улетели.

Две рассорившиеся белки выскочили из густой листвы старого мангового дерева и стали носиться друг за другом, перескакивая с одной ветки на другую.

Серый адмиральский кот Бэзил с серебряной медалью на кожаном ошейнике, вышел из-за угла виллы и, усевшись под кокосовой пальмой, стал сосредоточенно вылизывать лапу. Делая вид, что занят исключительно проблемами кошачьей гигиены, Бэзил тем не менее внимательно следил за белками. Бывали случаи, когда в запале ссоры, какой-нибудь из хвостатых зверьков, не рассчитав прыжок, падал с высоты на бетонную дорожку, вьющуюся среди сочного травяного газона, и, не успев прийти в себя, оказывался в кошачьих когтях. Бельчатину Бэзил обожал. Но в это утро ему не подфартило.

«Еще чуть-чуть баттерфляем, – думал про себя адмирал, мощно выбрасывая обе руки из-за головы и врезаясь ладонями в прохладную воду, – потом еще пятьсот метров кролем и можно выходить».

Ежедневный утренний заплыв был правилом, которому Стивен Кондраки неукоснительно следовал уже много лет. Однако на этот раз ему не удалось выполнить обычную норму. Подняв на очередном гребке голову, Стивен, сквозь запотевшие стекла очков, заметил на бортике два темных пятна. Он подплыл к лестнице и, зацепившись рукой за перила, сдвинул очки на лоб: темные пятна оказались до блеска надраенными штиблетами его помощника майора Энрике Гонсалеса. Тот, вытянувшись в струнку, стоял на краю бассейна и что-то докладывал, но до адмиральских ушей, заткнутых силиконовыми затычками, долетали только неразборчивые звуки.

– Что вы там лопочете?! – раздраженно закричал Кондраки, освобождая слуховые проходы от упругого силикона.

– Вам звонил сенатор Ферри, сэр. Сказал, что перезвонит через полчаса. Просил быть у аппарата.

Сообщение помощника заставило Кондраки прервать утренний моцион. Он быстро вылез из воды и, оставляя за собой мокрые следы, прошел на виллу. После душа, на ходу застегивая пуговицы белой форменной рубашки, он вошел в кабину лифта. Двери бесшумно затворились, и лифт, мягко тронувшись, стал набирать ход, опуская адмирала все ниже и ниже.

Под двухэтажной виллой на глубине ста семидесяти метров размещался рабочий кабинет, из которого командующий мог управлять подчиненными ему кораблями и самолетами даже в случае ядерного удара по острову. В помещении все было сделано так, чтобы адмирал не ощущал себя в подземелье. На фальшивых окнах слегка шевелились занавески с океанскими пейзажами, оттенки цветов на которых менялись в зависимости от времени суток на поверхности.

В ожидании звонка Кондраки открыл папку новостей, подобранных для него помощником. Его внимание привлекли сообщения с Филиппин о начале эвакуации населения из-за угрозы извержения вулкана Майон.