Anthropos phago

– Хипстеры? – спросил Рональд.

– Они, и просто молодежь. Все эти ребята приехали сюда из разных городов.

Три удара барабанными палочками, и пронзительная мелодия огласила окрестности вокруг. Рональд замер. Какое-то время он слушал, ничего не понимая. Это была удивительная мелодия, она проникала в душу, в мозги, помогала оторваться от земли, забыться, словно притяжение исчезло и теперь все эти люди парили в воздухе. Рональд был потрясен. Он никогда ничего подобного не слышал и не видел таких людей. А музыка все продолжала источать звуки божественной мелодии, которая заканчивалась, но начиналась снова. Это был целый концерт. Музыканты пели и играли, делали они что-то невероятное, необычное, и зрители в восторге внимали волшебству. Еще несколько минут назад эта пестрая толпа представляла собой разношерстную неоднородную массу, но теперь их объединяла какая-то волшебная сила. Их глаза – тысячи, миллионы глаз были устремлены туда, где три парня творили чудеса. Так продолжалось какое-то время, солнце успело прикоснуться к земле и на мгновение улеглось на горизонт, отдавая последнее тепло. И вдруг, в какой-то момент, словно брызнуло последними лучами, а длинные волосы музыкантов и зрителей окрасились багряным оттенком. Этот огонь полыхал, а музыка все продолжала звучать. Через несколько минут стало темно, только кровавый закат напоминал об ушедшем дне. Тот день закончился, но у собравшихся начинался удивительный вечер.

Было безветренно, и Рональд заметил, как в руках у многих появились свечи. Они ярко загорались во внезапно наступившей темноте, отбрасывая свет на многие километры. Наверное, если посмотреть сверху, с небес, с тучи, которая улеглась на краю холма и уходить не собиралась, все могло показаться морем огня. Люди начали равномерно в такт музыке, водить из стороны в сторону руками. И теперь это море оживало. Оно огненными волнами накатывало, а музыка, словно неустанный прибой, продолжала звучать.

Рональд был счастлив. В эти минуты он готов был забыть обо всем, снова вспоминать и прощать себе все. Он любил эту музыку, любил Джерри, с которым они так безрассудно веселились, и Тома, и ту первую сигарету, которая спасала его от Вивиан. И Вивиан! Как он любил ее, эти нежные руки, волосы на подушке. Любил последнюю их ночь, и пусть она больше никогда не повторится, но останется в его памяти навсегда! Любил Фила, дьявол его побери, с которым они оказались в одной постели. Он любил музыку, всех этих зрителей и самого себя. И уже ни за что не отказался бы от того, что эти парни принесли в его жизнь. Это была сказка! Вот она сказка! Вот свобода, о которой говорил Майкл, – понимал он. И уже не хотелось ничего, только утопать в этом море огня и слушать волшебную мелодию…

– Это не рок-н-ролл, – сказал Рональд. Они все дальше уходили от площадки. Концерт закончился и теперь сотни людей, сотни черных теней шумно проходили мимо.

– Ты прав, это совсем другая музыка, – задумчиво ответил Майкл. – Рано… Слишком рано… Для нее время еще не пришло. Нужно было подождать несколько лет. Это новая музыка, но уже завтра ее услышат в некоторых штатах… Рональд, теперь ты понял, что нам нужно?

– Кажется да.

– Зато твое время пришло! Ты будешь первым! Твой герой в последней главе не пойдет в церковь, он даже не станет открывать туда дверей, пройдет мимо, завидев жену свою, не станет подходить к ней. Но будет шагать, пока не найдет самого себя, и людей, которые обрели свободу. Тогда он зажжет свечу и будет вместе с ними.

– Хипстеры? В нашем финале мы принесем людям их философию?

– Не совсем так. Хипстеры – это временно. Это короткий эпизод. Потом они будут называться по-другому и снова по-другому. Менять формат, одежды, прически, стиль. Люди должны идти дальше. Главное, что мы позаимствуем у них ту свободу, на которую имеет право каждый человек. Хипстеры или толпы болельщиков на стадионах, шумные демонстранты на площадях или просто одинокие люди, стоящие посреди поля и взирающие на волшебный закат. Главное, чтобы человек был свободен, а больше ничего и нет. Остальное суета… Предрассудки… Фикция! Вот наш финал, Ронни, и ты должен его написать. Теперь ты возьмешь чистый лист бумаги, не станешь посыпать его солью и перцем, поливать пивом, измазывать кровью ягненка, и напишешь последнюю главу. Тринадцатую! Больше я тебе не помощник, справиться с этим можешь только ты. И тогда, Рональд Дойл, эта книга повернет ход истории…

20

– Куда собрались? – воскликнул Дойл, глядя на Франка, который направился к входной двери. Они были на кухне, только что закончив завтракать.

– Мы три дня с утра до вечера сидели за вашим столом, мне нужен перерыв! – воскликнул он.

– Никуда не уходите! – громко возразил Дойл.

– Но я не могу так работать! – вдруг Франк замолчал и внимательно посмотрел на Дойла. Он в первый раз за это утро обратил на него внимание. Тот выглядел уставшим, не выспавшимся, едва стоял на ногах, и только голос его был энергичным и злым.

– Вы заболели? – спросил Франк, – вызвать врача?

– Врача? – зарычал Дойл. – Когда уже все закончится?! Врача!.. Да, я болен! Я давно болен этой жизнью! К черту врача! Пойдемте работать!

Он встал и направился в свой кабинет, а Франк, мысленно проклиная его, поплелся следом.

Рональд Дойл остался один. Больше не нужно было писать, не нужно было приезжать к Майклу, не с кем было носиться по ресторанам и номерам отелей. Жизнь замерла. Майкл уехал. Он сказал, что будет заниматься его книгой, редактировать, печатать, выставлять в магазинах. Позвонив по телефону, он на прощанье говорил что-то еще, но Рональд всего не запомнил. Знал только одно – он снова остался один. Он сразу же забрал из банка, причитающиеся ему, триста долларов и в первое время по привычке продолжал ходить по ресторанам. Заплатил за квартиру на несколько месяцев вперед, и не заметил, как деньги закончились. Оставалось только ждать. Чего ждать – он не знал. Майкл рано или поздно должен был объявиться, позвонить, вспомнить о нем, но пока он исчез без следа. Так прошел месяц, потом второй. Рональд мучительно соображал. Что ему делать дальше, он не знал. Он так привык к той сумасшедшей жизни, но теперь, когда все его бросили, снова должен был искать какую-то работу. Думал даже написать пару рассказов и под старым именем отнести их в местные газеты. Ему срочно нужны были деньги – в кармане оставалась какая-то мелочь, которой не хватило бы даже на пару волшебных сигарет, а на кухне лежали жалкие остатки еды.

Но однажды раздался звонок. Это был Майкл! Конечно, Майкл! Кто же еще! Он снова, как добрый ангел, появился вовремя! Майкл говорил быстро и Рональд не успевал его понимать.

– Ты меня слышишь? – уже кричал тот.

– Да, Майк, слышу!

– Повторяю, купи билет до Нью-Йорка и немедленно отправляйся ко мне. Позвонишь перед выездом, скажешь номер поезда, тебя встретят!.. Еще купи пару приличных костюмов… Ты слышишь меня, черт возьми, Ронни?

– Слышу, Майк, только…

– Что?

– Майк, у меня закончились деньги! – наконец признался он.

– Деньги?! Ронни, деньги есть. Издательство выслало на твой счет несколько долларов за первые проданные книги.

– А книга уже напечатана? – вздрогнул Рональд.

– Да, Ронни. Остальное расскажу, когда приедешь. Жду тебя! И не забудь перед выездом позвонить…

– Майк, но на несколько долларов нельзя купишь костюм, даже на билет может не хватить, – но из трубки уже шли короткие гудки.

Он немедленно отправился в банк. Книга напечатана! – думал он. И сейчас она где-то стоит на полке магазина! Но рядом с ней находятся еще сотни книг, тысячи. А его никто не знает. Кто ее будет покупать? – недоумевал он. Хотя, в эту минуту это было не так важно. Главное, что она напечатана!!!

Так размышляя, он зачем-то остановился у ближайшего книжного магазина и посмотрел на витрину. Оттуда на него смотрели книги, переливаясь яркими обложками. Вдруг он замер. Показалось, что смотрит в зеркало, но отошел в сторону, а видение не исчезало. С обложки одной из книг на него смотрел… Рональд Дойл! Это был он! Ошибки быть не могло! А вот и название “Когда ты свободен”. Эта его книга! Он бросился внутрь и тут же нашел ее на полке. Полез в карман, с ужасом обнаружив, что у него не хватает денег. Он не мог купить собственную книгу! Рональд выскочил из магазина и побежал к банку, который уже виднелся неподалеку. Несколько долларов! Он знал, на что потратит их в первую очередь. А билет? Черт с ним с билетом! Главное книга!

– Сэр, сколько вы хотите снять со счета? – спросила, улыбаясь, работница банка.

– Все! – ответил он. Девушка изумилась и переспросила.

– Вы уверены?

– Конечно. А деньги пришли? Мне должны были выслать несколько долларов.

– Да, пришли! Уже неделю назад.

– Тогда я сниму их, – повторил он.

– Но, такую сумму нужно заказывать. Мы не можем сейчас выдать столько наличными. Может быть чеком?

– Нет. Дайте мне эти несчастные несколько долларов и закончим.

– Несчастные? – воскликнула она. – У господина прекрасное чувство юмора!

И тут он спросил:

– Сколько денег на моем счету?

– Около двухсот тысяч долларов, сэр.

От неожиданности Рональд задохнулся.

– Тысяч?!!!

– Да!

– И это мои деньги?

– Ваши, – удивилась она.

– И я могу их снять?

– Да, только нужно заказать и через два дня их нам доставят. Вы действительно будете снимать все?

Он задумался.

– А если я часть оставлю и приду за ними потом,… позже, я смогу их забрать? – волновался Рональд все больше.

– Сэр! У нас солидный банк! Если вы придете через сто лет – сможете их забрать. И через двести лет тоже! С процентами!

Рональд снял со счета две…, нет, три тысячи долларов и выбежал на улицу. Еще утром он не знал, что будет есть, на что будет жить, а оказывается сумасшедшие деньги уже целую неделю лежали на его счету!

Он стремительно летел по городу. Потом махнул рукой, поймал такси и понесся на вокзал. Поезд уходил вечером. Он взял билет в вагоне первого класса. Нужно купить два костюма! – вспомнил он. Через час справился и с этой задачей, по дороге наспех пообедал в ресторане, примчался домой, собрал нехитрый скарб и снова отправился на вокзал. В Нью-Йорк! Сегодня он едет в Нью-Йорк! – громкими мощными аккордами звучало у него в голове. Наконец занял место в шикарном купе и только сейчас понял, что забыл купить книгу. Свою книгу! Он забыл это сделать! Он пробежал мимо магазина, где она его ждала! Как такое могло случиться, он не понимал.

21

Это был успех! Нет, это была настоящая слава! Нью-Йорк оглушил его пронзительным гулом разбуженной толпы, вспышками фотоаппаратов, криками газетчиков. Они с Майклом целыми днями разъезжали на шикарной машине по книжным магазинам, библиотекам, залам, где собирались сотни людей. Там проходили презентации книги. Все газеты пестрили его фотографиями и длинными колонками интервью, которые он никому и не давал. Обо всем позаботился Майкл, который теперь был его тенью. Майкл снова был рядом – на фуршетах и презентациях, в ресторанах и на конференциях, на приемах в его честь. Выходя на улицу, люди узнавали его, бросались навстречу, радуясь удаче встретить молодого, начинающего, но уже знаменитого, писателя – Рональда Дойла, книга которого покорила их сердца. Он научился писать автографы, но интервью не давал. Майкл все делал за него сам. Заметив смущение и неспособность молодого Рональда выдерживать такой напор, он легко отвечал на каверзные вопросы – о его прошлом и будущем, о творческих планах и гонорарах, о том, кто его девушка или жена. Кто любовница и сколько у него их? Есть ли дети и семья? Где находится его большой дом – в Майями или в столице? А, может быть, сразу в нескольких городах? Миллионы вопросов, автографы, вспышки фотоаппаратов и камер и беснующаяся толпа. Майкл не обманул. Всего за один месяц он сделал то, что обещал – Рональда Дойла читала и знала вся Америка. Это была настоящая слава! Они объехали всю страну…

– К черту славу!.. К черту деньги! – вдруг услышал Франк и с удивлением перестал писать, уставившись на Дойла. Потом спросил:

– Разве не это главное? Разве не ради этого вы писали? Слава и деньги – это единственный стимул для начинающего писателя.

– Поэтому к дьяволу эту главу. Не теряйте времени, Луи. У нас его слишком мало!

– Но почему? Это основное, что движет рукой писателя! Я не понимаю!?

– А вам и не нужно ничего понимать, – на секунду задумался и буркнул, – потом объясню. Давайте дальше! – и снова заскрипел своим противным громким голосом, продолжая рассказывать:

Они объехали всю страну. Побывали во многих штатах, наконец, снова приехали в Нью-Йорк и, наконец, смогли перевести дух. Оставалось еще несколько встреч, презентаций и можно будет возвращаться домой.

– Тебе понравился Нью-Йорк? – спросил Майкл. Наступил вечер, они зашли в шикарный ресторан и теперь ужинали в отдельном кабинете.

– Майк, я не видел его, – засмеялся Рональд.

– Ничего, еще увидишь. Если захочешь, скоро ты сможешь жить в любом городе, в любом штате, где только пожелаешь! Но это будет потом, а пока работать!

– Работать? – удивился Рональд.

– Да! Но, прежде хочу сказать, что за эти два месяца было продано более пяти миллионов экземпляров твоей книги. Как тебе такая новость?

– Это… Майк, спасибо!.. Это твоя заслуга!

– Ну не только моя. Работало целое издательство, – скромно признался он, потом добавил, – но и ты немного приложил руку. Да, Ронни? – и засмеялся. – Теперь мы не только друзья, но и партнеры. Сейчас на твоем счету находится кругленькая сумма. Что будешь делать с деньгами?

Рональд задумался.

– Пока не знаю, – помолчал немного, потом спросил:

– Ты не знаешь, где сейчас Вивиан?

Майкл нахмурил лоб, отхлебнул большой глоток виски и с грохотом поставил бокал на стол.

– Не валяй дурака, Ронни. У нее свои дела, у тебя свои. Да и зачем она тебе нужна? Здесь масса прелестных женщин, обернись – стоит только щелкнуть пальцем! Сегодня же найдем тебе красотку. Хочешь?

– А Вивиан?…

– Забудь о ней! Еще вопросы есть?

– Есть, – с сожалением произнес Рональд, – где в этом городе можно купить сигареты?

– Кури! – и протянул ему пачку.

– Нет, не эти. Другие.

– И об этом забудь. Нам нужны твои мозги. Теперь у тебя будет много работы, Ронни. Больше никаких сигарет. Ты меня понял?

– Да.

– Теперь слушай, – и он снова налил по полному бокалу. – Нет! Сначала за успех! – и они выпили.

– До дна, черт возьми! – засмеялся Майкл. – Разучился?

– До дна! – ответил Рональд, опрокинув бокал и заметно повеселев.

– Другой разговор. К делу, Ронни, к делу!.. Сколько глав в твоем романе?

– Тринадцать, – ответил тот.

– Значит, мы подписывает с тобой контракт ровно на тринадцать книг!

Глаза у Рональда загорелись.

– Ты серьезно?!

– Да! Именно на тринадцать, и я не шучу. Ты будешь обеспечен работой на несколько лет, а деньгами, как я понимаю, на тысячелетие. Устраивает?

– Ну, Майк!.. Да!!! – и оба счастливо засмеялись.

– О чем я буду писать? Почему тринадцать? – все больше заводился Рональд.

– Сначала выпьем! – и Майкл снова наполнил бокалы…

– Тринадцать книг – это тринадцать твоих глав. Каждой маленькой главе теперь мы посвятим целую книгу. Понимаешь?

– Не совсем. Книга уже написана. Будем повторяться?

– Нет! Ты придумаешь новые истории, новые сюжеты. Никто и не внимания не обратит. На самом деле, почти все великие литераторы пишут об одном и том же. Берут разные истории, но суть одна – идея, и то, что они хотят с ее помощью сказать.

Рональд энергично закивал головой, уже мысленно начиная придумывать возможные сюжеты.

– Да! Я понял!

– Вот и получится тринадцать книг!

– Тринадцать! – ликовал Рональд. – Я согласен!

– Еще бы ты не был согласен!

– А идея?…

– Смотришь в корень! Какая у нас будет идея!?

– Снова длинноволосые ребята с их философией?

– Нет, Ронни. Мы пойдем дальше! Намного дальше. Теперь слушай меня внимательно!.. Нет, еще по пятьдесят грамм! – и плеснул виски. Они снова выпили и Майкл горячо заговорил. Он был уже заметно навеселе, глаза его блестели незнакомым огнем, Рональд видел его таким впервые.

– Каждый человек имеет право быть свободным, – энергично продолжал тот, – мы с тобой уже писали об этом. А теперь задумайся, что такое “иметь право”? – и он внимательно посмотрел на Рональда. – Скучные разглагольствования о бесплатном начальном образовании, о семье, о безопасности, о жизни? Абстрактно и неинтересно. Все это прошлый век! Демократия! Права граждан! Вот наша тема! Человек должен с высоко поднятой головой шагать по жизни! Он должен делать то, что хочет – это главное. Он имеет на это право, черт возьми! Имеет право носить длинные волосы, играть ту музыку, которую хочет, одеваться, как хочет. Имеет право курить траву и покупать ее в магазине, а не у торговца на углу.

– Но это запрещено! – удивился Рональд.

– Придет время и многие страны изменят эти законы. Человек самостоятельная единица, нужно к его желаниям относиться с уважением. Он имеет право на уважение! – все громче говорил Майкл. – Он сам решит, нужно ему это или нет! Согласен?

– Наверное.

– Наверное, – проворчал Майкл, – не наверное, а точно! Да что там марихуана! Он имеет право делать все, что хочет. В этом смысл! Нужно оторваться от привычной рутины, стряхнуть серость средневековья. Нужно одеваться по-другому, думать по-другому, любить, относиться ко всему иначе, не слушать никого. В каждом человеке заложены природой и богом непреодолимые желания. Так зачем же их преодолевать? Люди должны свободно выходить на улицы и говорить то, о чем они думают – о власти, о соседе, о сексе, черт возьми. Да, они имеют на это право! Они должны думать своей головой, а не той, которая им брюзжала в школе, наказывая за плохое поведение! Имеют право не надевать на себя наручники, не запихивать себе в рот кляп. А когда человек это поймет, жизнь станет лучше. Только свобода сделает его счастливым. Он сможет позволить себе многое, позволить все! Если ты в толпе, не бойся, иди, круши все на своем пути, жги, уничтожай, но добивайся своего! – Майкл, держа в руке бокал, начал размахивать им из стороны в сторону, проливая. – Если ты на стадионе, вырви с корнем чертово кресло и запусти им в продажного судью, который не засчитал гол! Возьми ракетницу и выстрели в него. В следующий раз он подумает – брать ему те деньги или нет! Дьявол его побери! Если Джерри не будет тупо стоять на сцене, держась за свой микрофон, а в экстазе схватит гитару и сломает ее о голову Тома, он будет прав! Почему нет? Он давно хотел это сделать! А Том в отместку прямо на сцене сожжет рояль, черт возьми. Тогда и только тогда они сыграют новую музыку, настоящую. Чего ты смеешься?

– А Фил?

– Что Фил?

– Что сделает Фил?

Тут у Майкла глаза загорелись.

– А Филу мы отрежем…

– Что? – Рональд захохотал.

– Ты понял, что, Ронни! Да, отрежем! А зачем он ему нужен?

– А потом?

– Наденем на него платье.

– Так…

– Дадим в руки микрофон.

– И…

– И заставим петь сопрано. Женскую слюнявую темку.

– Отлично!

– Нет, не отлично, – фантазировал Майкл. – А еще отрастим ему бороду. До груди!

– Откуда у него грудь?

– Сделаем!

– Ну, Майк!

– Что, Майк? Ты не представляешь, какой будет успех!

– Ты пьян, Майк! – уже хохотал Рональд.

– Не веришь?! Такое время придет! Я уверен. Я знаю это! О чем мы с тобой писали? Какие были главы в твоей дурацкой книге, какие там ходили слоны? Детство? Ты имеешь право на счастливое детство? Отвечай?!! А как ты будешь счастлив, если этот тиран в школе лупит тебя розгами. Так подай на него в суд. Даже, если он косо посмотрел на тебя – в суд! И пусть сидит. Да, что там, жалкий учитель. Если твой отец поднимает на тебя руку или в наказание заставляет драить унитаз – в суд!

– На отца!?

– На него! Черт возьми! И пусть сидит! Ты человек, или ничтожный раб, чужая вещь? Дитя тоже имеет право на свободу и жизнь! Понимаешь, Ронни? Главы? Какие там еще были главы? Семья? Любовь? К черту средневековье! – уже почти кричал Майкл. – Понятие «традиционная семья» безнадежно устарело. Пусть у ребенка будет… два отца! Три отца! Или две матери! А его маму будут звать Сэм! Что ты смеешься!? – гневно воскликнул Майкл. – Да, Сэм! А папу Том! Кто сказал, что ребенок будет несчастлив? Том и Сэм! Сэм и Том! Вот идеальная семья. А если захотят, то Сара и Марта! Например, Марта будет папой!

– Откуда же возьмутся дети в такой семье? – уже не выдерживал Рональд, продолжая хохотать. Сейчас он безумно любил Майкла. Ему было с ним удивительно хорошо, они снова сходили с ума!

– Ты не знаешь, откуда берутся дети? – горячился Майкл. – Неужели трудно заделать ребенка при случае на стороне.

– Мимоходом. Между делом! – кричал Рональд.

– Не это главное, Ронни. Ребенок даже не узнает своего донора, а мать и не вспомнит. Это только физиология! Зато Сара и Марта будут жить в любви! Имеют право! И ребенок будет счастлив! Улыбаешься?

– Право на порок? Это, Майк, запрещено законом.

– Почему порок? Законы эти родом из средневековья! Пора посеять зерно, заставить людей думать и тогда они станут свободными. Больше не будут преследовать этих несчастных. Этих изгоев. А среди них было множество замечательных, великих людей! У них тоже есть права! Мы должны бороться за них! На всех континентах пройдут демонстрации, мы назовем это Гей парадами! Да, черт возьми!

– Но таких меньшинство!

– Станет большинство! Сделаем их большинством! Поможем им! Люди станут счастливыми! Давай, выпьем за них! Наливай!..

Они освободятся от рутины и сбросят цепи! Какие там у тебя еще главы!? – кричал Майкл. – Церковь? – уже рычал он, выпучив глаза. – Когда молодые девки ворвутся в храм, в главный собор страны, сбросят с себя одежды, раздевшись до трусов, и устроят там дикие оргии, будут петь и танцевать, играть на гитарах, сходить с ума – вот тогда мы поймем, что общество свободно! И здорово! Вот будущее демократии! А арестовывать за это будут не их, а охранника, который посмел эти красивые, юные сознания задержать. Он нарушил их права! – Майкл выдохнул, замолчал и оба замерли, представляя себе это зрелище. Наконец Рональд воскликнул:

– Ну, Майкл! Это слишком. Ты малость перебрал.

Майкл пришел в себя и взгляд его на мгновение сфокусировался.

– Ронни, я утрирую, не без этого. Конечно, такого не будет никогда, и все-таки… Вот об этом мы и будем писать! – закончил он. – Понял, Ронни?

Они немного помолчали.

– Майк, а ты уверен, что такое будут читать? – мягко спросил Рональд.

– Нужно бросить зерно, посеять сомнение, зародить интригу. Не сразу, но будут. Ты видишь, как пошла твоя книга? Сначала даже я такого не ожидал. Ты наша козырная карта! Ты талантлив, молод, не вешаешь стариковские россказни и нравоучения, просто пишешь. Пишешь, как это не делал до тебя никто. Конечно, не обошлось без солидных вложений – шумиха в прессе, презентации, встречи! Но каков эффект! Этих длинноволосых, обкуренных парней и девчонок, грязных и нечесаных, с пустой торбой на плече, без цента в кармане, не помнящих, с кем вчера переспали, где были, что делали, теперь боготворят. Понимаешь?

– Да, Майк, я понимаю, – он видел, что его друг пьян, да и сам он отстал немногим, поэтому не мог всерьез воспринимать его слова и с теплотой на него смотрел.

– Нужно все это переварить. Знаю одно – такого еще не писал никто! Кстати, дай мне мою книгу. Так и не успел ее купить.

– У меня ее нет, – равнодушно ответил Майкл.