Со дна

Александр Громов

Со дна

Глава 1

Превратности жизни

«Ни за кого не ручайся», – предостерегал античный мудрец. Следовало бы уточнить: и за себя тоже. Валентин Ферфакс Эрик Исиро Прямухин и помыслить не мог, что имидж баловня судьбы однажды сыграет с ним злую шутку. А как хорошо все начиналось! Как ровно и поступательно шел Валентин по жизни, как легко поднимался со ступени на ступень!

Он происходил из старинной семьи, уважаемой не только на Терре, но и в доброй половине обитаемых миров. Его родословная по отцовской линии прослеживалась на две тысячи лет, а по материнской – и того дальше, вплоть до окутанного дымкой легенд земного периода истории человечества. Он был отдаленным потомком Данилы Прямухина, великого первопроходца, солдата и администратора, основавшего первую колонию на Терре и увековеченного в многочисленных скульптурах и живописных полотнах. Многие века предки Валентина поставляли Империи удачливых предпринимателей, храбрых воинов и толковых управленцев, а когда Терра, отколовшись, возглавила Лигу Свободных Миров – поставляли их Лиге.

И не зря, как видно. После долгого периода дипломатических, торговых, холодных и горячих войн Империя была вынуждена признать независимость Лиги. Это случилось почти тысячу лет назад. Галактическое человечество раскололось на две части, а с возникновением Унии и на три. В дальнейшем Империя мало-помалу ветшала, тогда как Лига только усиливалась. Валентин мог с гордостью сознавать, что процентов на десять Лига была обязана своим могуществом его, Валентина Прямухина, предкам.

Он был знатен, красив и не беден. В его жилах смешалась кровь многих народов, и казалось, что от каждого народа он взял только лучшее. Генетический разбор выявил в нем гены древних римлян и норманнов. Присутствовали германцы, бритты, славяне и венгры. Одним из его предков по материнской линии был японец Исиро Томита, знаменитый командир Молниеносной эскадры и главный автор победы в Битве шести флотов. В великую толпу других предков затесалось на удивление мало одиозных фигур и пустых прожигателей жизни. Природа сработала Валентина из качественного материала и на совесть.

К тридцати годам он дослужился до поста дипломатического советника второго ранга и уже выполнял ответственные поручения на второстепенных планетах Лиги. Он умел быть жестким, умел и обворожить. И то и другое получалось у него естественно, как дыхание. Стройный, высокий, с мускулистым торсом и копной золотистых волос, унаследованных от предков-викингов, Валентин привык, что на него оглядываются повсюду, где бы он ни появился: на дипломатическом приеме, на улице, на пляже. Он шел, а позади него женщины вздыхали и строили планы. Какая чушь!.. Толпе охотниц не по зубам такая дичь. Да он и не дичь – он сам охотник. Он всегда знал, чего хочет от жизни, и его недавняя помолвка с прелестной Вивьен Лоусон, дочерью финансового магната, должна была помочь ему подняться еще на одну ступень.

Он твердо знал, что достоин этого. Как и многого другого. В тридцать лет жизнь только начинается, впереди еще десятилетия больших дел и дальнейшего восхождения. Но тот, кто думает, что можно расслабиться хоть на год, хоть на день, никогда не поднимется к вершинам. И это правильно. Можно родиться в хорошей семье и с удачным набором генов, но это означает лишь занять удобное место на старте. Остальное в твоих руках.

И этого остального, признаться, до черта!

Когда Пегий Удав вызвал его к себе, Валентин насторожился, но то была приятная настороженность. Конечно, беседа могла сулить все что угодно, но сам по себе интерес первого вице-министра по делам Лиги к Валентину Прямухину говорил о многом. Немного неожиданно, но очень кстати! Пора, пора подниматься на новую ступень. Самое время.

Как всегда, Пегий Удав выглядел так, будто хотел наброситься на собеседника, стиснуть его в объятиях и отъесть голову. Несведущие пугались до впадения в ступор. Неоперившиеся дипломаты испытывали робость. Валентин держал себя корректно и бесстрастно: мол, школа у меня есть, и ты это видишь, что дальше?

– Гхм, – кашлянул наконец Пегий Удав, почувствовав, что затягивать паузу бесполезно. – Я ознакомился с вашим личным делом…

«Не сейчас ты с ним ознакомился и не вчера, – подумал Валентин. – Не твой стиль. Ты еще год назад, лысина пятнистая, положил на меня глаз. А если не год назад, то два. И таких, как я, у тебя на примете не один десяток, но выбрал ты меня».

Сделав на пробу еще одну паузу и посверлив Валентина взглядом, Пегий Удав дождался лишь легкого почтительного кивка: понял, мол. Жду, мол. Всегда, мол, готов.

– Отзывы о вашей работе в основном хорошие, – брюзгливо продолжил первый вице-министр. – Они вынуждают меня предложить вам проявить себя в сложном деле. Согласны?

Слово «вынуждают» он произнес с отвращением. Валентин внутренне улыбнулся и ничем себя не выдал. Старую гвардию не столкнуть с убеждения, что молодежь ни на что не годна, и старая гвардия с удовольствием демонстрирует это: пусть-ка молокосос заметит пренебрежение и в лепешку расшибется, дабы переломить негативное мнение о себе. Древний и пустой трюк.

– Согласен, – молвил Валентин.

Пегий Удав ввинтил в него взглядом еще один шуруп.

– Предупреждаю: дело не из легких. Речь идет о специальной миссии на планете Трон Аида, иначе называемой просто Дном. Не думаю, что вам известно о существовании этой планеты…

Пегий Удав ошибался: Валентин что-то слышал о Дне, но лишь краем уха. Кажется, среди миров, колонизированных людьми, этот был одним из самых дискомфортных. Что было логично: порядочную планету Дном не назовут.

Да и Троном Аида тоже.

– Советую вам подробно изучить материалы, – продолжал Пегий Удав, – а пока кратко введу вас в курс дела. Дно – поганый мир, возможно, самая поганая планета из населенных людьми. Это дно настоящей гравитационной ямы. Планета велика, масса ее огромна. Вы весите около девяноста килограммов?

– Примерно, – кивнул Ватентин.

– Там вы будете весить двести двадцать. Весь персонал нашего торгпредства на Троне Аида пользуется экзоскелетами с гель-капсулой, и вам тоже придется. Иначе вы не продержитесь там и двух недель: либо сердце откажет, либо кости и суставы не сдюжат. Не переоценивайте свою физическую форму. Аборигены – жилистые коротышки, за тысячи лет там вывелась совершенно особая человеческая порода. Полутораметровый туземец – гигант по местным меркам… Что еще? Атмосфера под стать планете – плотная, как желе. Одно хорошо: не жарко и не холодно. Но ураганы такие, что скалы летают. Плюс землетрясения. Плюс вулканизм. Плюс местные формы жизни – по отзывам, совсем не подарок… Напугал?

Валентин позволил себе легкую, чуть-чуть пренебрежительную улыбку и смолчал.

– До сих пор вы работали на развитых планетах. – Тут Пегий Удав скривился так, будто сама мысль о том, что планета Лиги может быть развитой и благоденствующей, была ему отвратительна. – Вы вправе спросить, почему я посылаю на столь паршивую планету именно вас. – Он сделал паузу и не дождался ответа. – Вы не хотите задать мне этот вопрос?

– Полагаю, у вас имеются веские основания, – сдержанно ответил Валентин.

– Даже не сомневайтесь. Во-первых, вы молоды, сильны и спортивны. Кто же и выдержит условия Дна, как не вы? А во-вторых, и это главное, вы неплохо показали себя в работе. У вас талант добиваться своего, не особенно раздражая оппонента. В-третьих, для того чтобы рекомендовать вас на более ответственный пост, мне не хватает сущей малости: по-настоящему трудного задания, с которым вы справились бы блестяще… Между прочим, я хорошо представляю, что вам предстоит, если вы согласитесь отправиться в этот ад, и даю вам право передумать и отказаться. Что скажете?

Кто бы отказался? Как всегда: толика лести и обещание перспектив… Начальство вечно ловит подчиненных на примитивную наживку – и те неизменно ловятся. Да еще подчас не без радости.

Никаких гарантий, если поймаешься. Но если откажешься клюнуть на приманку – проиграешь наверняка. Разве есть выбор?

– Я согласен, – подтвердил Валентин.

– Тогда слушай дальше. – Пегий Удав внезапно перешел на «ты», что кого угодно наполнило бы гордостью. Подобно монархам древности вице-министр по делам Лиги «тыкал» лишь тем, кого полагал доверенным лицом. – Дно – сырьевая планета. Четыреста пятьдесят лет назад по условиям Фомальгаутского трехстороннего договора между Лигой, Землей и Унией она отошла к нам в качестве доминиона Терры. Земляне боролись за нее скорее ради проформы и в конце концов уступили: мир был нужен им сильнее, чем нам. С тех пор и по сей день Дно поставляет нам кое-какие металлы, ювелирные алмазы и биоматериалы естественного происхождения. Почти все это можно произвести и у нас, выйдет только чуть дороже. По сути дела, нас интересует не та небольшая прибыль, что дает нам Дно. Нас интересует сохранение статус-кво. Проблема обозначилась четыре года назад, и тогда мы не обратили на нее должного внимания. Дело в том, что почти на самом экваторе планеты торчит гора, самая высокая среди тамошних гор. Действующий вулкан. Носит веселенькое название Клоака Сатаны – и не без причины. Почти пять километров высоты. Ты, вероятно, хочешь спросить, почему высочайшая вершина планеты имеет столь скромную высоту?

Ни о чем подобном Валентин спрашивать не собирался, но изобразил на лице заинтересованность.

– Потому что она вовсе не скромная, если вспомнить о силе тяжести на Дне, – пояснил Пегий Удав. – Гравитация просто плющит горы, а ураганы норовят сгладить все, что торчит. Пять тысяч метров – это очень много для Дна. Однако дело не в том. Четыре года назад туземное правительство втайне от нас начало работы по прокладке на западном склоне горы канала громадной электромагнитной катапульты. Туземцы много на себя берут. Они в космос хотят выйти, в космос! – Последние слова вице-министр почти выкрикнул.

Валентин иронически приподнял бровь, в то время как мысль его напряженно буравила глубинные слои памяти. Что-то тут было не так… Вспомнил!

Дополнительный протокол к Фомальгаутскому договору, принятый в качестве подачки гнилым либералам. Параграф, согласно которому народ любой планеты, независимо от того, под чьим патронажем она находится, самостоятельно осуществивший выход в космос, автоматически обретает право суверенности. Этакий тест на зрелость нации. Чтобы его пройти, достаточно иметь нуль-передатчик и вывести его на высокую орбиту, где гравитационное поле планеты и ее магнитосфера не внесут в сигнал-заявку характерных искажений. Разумное условие. Без него было бы куда как просто украсть или тайно купить нуль-передатчик и послать сигнал прямо с поверхности…

Насколько помнил Валентин, на практике этот способ достижения независимости за четыре с половиной столетия сработал трижды… или четырежды? Нет, все-таки трижды. Не много. Что вполне понятно: большинство старых планет-колоний добилось независимости еще во время Первой галактической войны. И Земле, и Унии, и Лиге выгодно было тогда иметь сознательных приверженцев вместо озлобленных недоброжелателей. Кто мечтал о формальной, хотя и очень иллюзорной независимости и мог ее добиться, те и добились. После войны колониальные империи превратились в соперничающие блоки. В ранге колоний, протекторатов и доминионов остались лишь совсем никудышние миры…

Слаборазвитые. Либо бесперспективные, колонизированные когда-то по ошибке, либо населенные ленивым народцем или сектантами с неисправимым мозговым вывихом, либо очень сложные, обещающие хоть что-то лишь в отдаленной перспективе.

Видимо, Дно – из числа последних?

Никаких поспешных выводов Валентин делать пока не стал. Да и некогда было.

Усеянная старческими пигментными пятнами лысина Пегого Удава блестела от пота. В разговоре с молокососом, пусть даже подающим надежды, он мог позволить себе не сдерживать эмоции.

– Должен сознаться: своевременно получив информацию, мы проявили беспечность, почти преступную беспечность! – рычал он. – Во-первых, мы недооценили технический уровень аборигенов, а ведь он примерно соответствует техническому уровню Земли в начале космической эры. Во-вторых, мы чересчур понадеялись на природные факторы Дна. Да, атмосфера плотная, а планета тяжелая – забросить на орбиту даже маленький спутник не так-то просто. Да, аборигенам дважды пришлось, по сути, начинать все сначала: в первый раз их работу уничтожило землетрясение, во второй раз – ураган. Но они учли ошибки и теперь близки к цели. Пройдет месяц, самое большее два – и эти обезьяны добьются своего! А добившись независимости де-юре, они примкнут не к Лиге, а к Унии или, хуже того, к Империи землян!

Валентин внимал. Он уже понял, что от него требуется, но, конечно, помалкивал. Поставить задачу должен был Пегий Удав, это его прерогатива. На то начальство и существует – ставить задачи.

Внезапно вице-министр вновь замолчал. То ли успокаивался, бормоча про себя специальные мантры для аутотренинга, то ли изучал реакцию Валентина. А скорее всего, занимался тем и другим сразу.

– Вы должны сделать так, чтобы никакой спутник никогда не был запущен с той катапульты, – сказал наконец он ровным голосом. – И постарайтесь, чтобы никто не обвинил в этом ни Терру, ни вообще Лигу. Это трудно, понимаю, но попытайтесь. Главное, конечно, результат. Не выйдет сработать тонко – работайте грубо. Не мне вас учить. Вам окажут всемерное содействие. Срок подготовки очень краток. Могу дать пять-шесть дней, не больше. После чего вы отбудете на Трон Аида, постараетесь там адаптироваться и выполните вашу работу. Понятно или надо повторить?

– В этом нет необходимости, – улыбнулся Валентин.

– Вопросы?

– Мой официальный статус?

– Третий секретарь торгпредства. Вы не должны чересчур высовываться. Но, разумеется, можете рассчитывать на всемерное содействие персонала. Торгпред получил соответствующие указания. Еще вопросы?

– Пока нет. Но по изучении материалов, думаю, появятся.

– Вижу, вы не из тех, кто порет горячку, – ворчливо одобрил Пегий Удав. – Тогда ступайте. И помните: важнее всего вывести из строя катапульту, по возможности навсегда. Пусть выбросят из головы мысль о суверенитете…

Все-таки повторил. Все старики считают молодых несмышленышами. Стоит ли удивляться тому, что молодые считают стариков унылыми занудами?

«Сегодняшнюю встречу с Вивьен придется, пожалуй, отменить», – подумал Валентин, покидая кабинет.

«И завтрашнюю», – подсказал ему внутренний голос.

Глава 2

«Вспучилось и полезло»

К вечеру Валентин знал о Троне Аида все, что следовало знать. Он ввел себе базовые сведения через ментограф, после чего с удовольствием поспал три часа, чтобы не выглядеть ошалевшим от мозговой перегрузки. Но перед этим он провел короткую, но интенсивную тренировку в спортзале – сначала при нормальной тяжести Терры, а затем в гравикамере при полуторном весе. Врач настойчиво рекомендовал привыкать к тяготению Дна постепенно.

В многочисленных документах, поглощенных извилинами Валентина, планета чаще фигурировала под официальным названием Трон Аида, но встречалось и Дно. Обычная история: официально признанное, хотя и мрачноватое название, по мнению многих, недостаточно отражало суть, и авторы документов вольно или невольно сбивались на просторечие. К тому же сами аборигены весьма откровенно именовали свой мир Дном, а себя – донниками.

Самоуничижение? Похоже, да. Но само по себе оно еще ни о чем не говорило. Бывает привычное самоуничижение покорного раба – и бывает самоуничижение демонстративное: мол, считайте нас кем угодно, хоть глистом полосатым, мы не станем возражать, мы даже изобразим, будто нас и не могут звать иначе, но сами-то мы лучше вас знаем, кто мы такие, и однажды заставим считаться с нами… Переварив информацию, Валентин решил, что правящая верхушка, пожалуй, придерживается второй линии поведения, основная же масса населения – первой.

Тупы. Невежественны. Слишком поглощены примитивной борьбой за существование, чтобы развить в себе амбиции. Рядовому доннику незачем рваться в космос; подари ему экзоскелет с гель-капсулой – он по гроб жизни будет счастлив. Ясно, что с вербовкой агентуры на Дне не должно быть проблем.

О том же говорили и донесения. Однако к подбору агентуры рекомендовалось подходить с особым тщанием: агенты из донников, как правило, получались вполне лояльные, но при том безынициативные и на редкость тупоумные. В разработанные для Дна принципы вербовки Валентин не стал вникать – не его это дело. Агентурная сеть на Дне уже существовала и была достаточно разветвленной, чтобы не ветвить ее дальше.

Он проглотил колоссальное количество информации о планете. Дно сравнивали с Ураном – сноска уточняла, что речь идет о том Уране, что бродит по орбите в системе Солнца, или с более привычным для жителя Терры Асмодеем, если только допустить, что орбиты Урана и Асмодея проходят поближе к своим звездам. Планета имела крупное железное ядро, средняя плотность ее была высока. Магнитное поле заставляло заметно отклоняться подброшенный вверх стальной шарик. Пять шестых поверхности занимал океан, суша ограничивалась одним гигантским материком сложной конфигурации и несколькими вулканическими архипелагами. Содержание кислорода в воздухе было небольшим, но при огромном атмосферном давлении вполне достаточным, чтобы дышать без маски. Местные формы опасных для человека микроорганизмов отсутствовали. («Уже легче», – подумал Валентин.) Зато – не соврал Пегий Удав! – присутствовала чрезвычайно разнообразная макрофауна, бегающая, ползающая, плавающая и летающая. Бегающие и ползающие твари не отличались гигантизмом, зато в океане водились организмы колоссальной величины, а плотный воздух легко держал тоже немаленьких и притом зловредных летунов. Валентин лишь хмыкнул, уяснив себе, что хищники Дна чем-то напоминают освоивших планету людей: такие же примитивные, безмозглые и прямолинейные в своих устремлениях.

Но главное, конечно, тяжесть – неподъемная, нестерпимая для человека с Терры. Дураку понятно, почему столь жалкий мир удостоился статуса доминиона, а не прозябает в рядовых колониях: никакая присланная из метрополии колониальная администрация не выдержит длительной работы на Дне. Проще сформировать правительство из влиятельных и лояльных туземцев…

Не очень-то лояльных, как выяснилось.

Никогда еще Валентину не приходилось работать в столь поганых мирах. До сих пор руководство сектора задействовало его энергию и интеллект лишь на развитых планетах. Разумеется, не на таких развитых, как Терра, но все же полноправных членах Лиги, гордящихся своей кажущейся свободой. Напыщенность туземцев забавляла молодых дипломатов. Поначалу Валентин с трудом сдерживал улыбку, беседуя с очередным местным прыщом, пытающимся казаться горой. Потом привык и хорошо изучил провинциалов. Ему начали поручать ответственные задания. Лишь за последний год он успешно провел переговоры с Эолом о новом торговом соглашении, свалил правительство на Тангейзере и много способствовал нейтрализации агентуры землян на Лиловой Кляксе. Чего ж еще?

Трон Аида, вот что еще! Это задание – барьер, фильтр для непригодных. Это стена, которую надо проломить. Известно: вице-министр не жалует молодых да ранних. Либо он хочет как следует пошлифовать перспективного молодого дипломата, сунув его на адскую планету и рассудив, что хуже не будет, либо надеется, что чересчур прыткий молокосос сломает там себе шею.

Валентин задумался лишь на несколько секунд. Нет, второе вряд ли: высоковаты ставки. Если донники запустят спутник, то его нуль-сигнал будет принят во всех уголках Галактики спустя считаные минуты. Анализ сигнала и определение галактических координат источника также не займет много времени. Максимум через десять часов на орбите планеты повиснут крейсеры Земли и Унии – поди, тронь их!

И тогда придется отступить, стерпев щелчок по носу. Лиге не нужен военный конфликт, Лига не готова, а Империя землян давно оправилась от той взбучки, что дала ей Лига в последней войне, и охотно подгребет под себя еще одну планету потенциального противника, будь то полноправный член Лиги или жалкая колония. Курочка по зернышку клюет.

Позвонило непосредственное начальство, посоветовало зайти в стационар. Валентин зашел – и в первую минуту не узнал Дональбайна Прусиса. Старый приятель и однокашник выглядел так, будто его совсем недавно старательно молотили кулаками, топили и пытались четвертовать лошадьми, причем проделывали все это одновременно, а перед экзекуцией неделю мучили бессонницей. Но бывший резидент Терры на Дне был счастлив, как мышь в сыре, поминутно подпрыгивал на койке и болтал без умолку.

– О! – закричал он, увидев Валентина. – Кого я вижу! Представляешь, эти вредители мне вставать не велят! Связки, говорят, лечить надо, позвонки и требуху. Пользуются тем, что я дисциплинированный пациент. Дурни! Да я сейчас летать готов! Я бы со штангой в руках в высоту прыгал!..

– Давно со Дна? – спросил Валентин, присаживаясь.

– Вчера. Последнее время дни считал, клеточки зачеркивал… А ты, как я слышал, меня заменишь?

– Похоже на то.

– Не кисни, выдержишь. Ты здоровый. Но качайся, пока еще здесь. Там пригодится. Большие у меня мешки под глазами?

Мешки были огромные, пугающие, все в мелких красных жилках, Валентин никогда таких не видывал, но решил не огорчать Дональбайна:

– Умеренные.

– Врешь. Я-то знаю. Планета меня недожевала, теперь тебя жевать станет. И у тебя такие же мешки будут недели через две-три, готовься. А лучше сделай дело раньше. Я вот не успел… и не жалею! Лавры пожнешь ты, а я не жалею, понял? Нет? Там поймешь…

– Настолько плохо? – осторожно спросил Валентин.

– Ну, если тебе удастся не вылезать из гель-капсулы или бассейна, то, в общем, терпимо. Только ведь не удастся! Вот тогда и пожалеешь, что на свет родился…

– А хорошего о планете ничего не скажешь?

Дональбайн задумался. Хмыкнул:

– Там замечательно красивое солнце.

– И только-то?

– А что, мало? Оно желтовато-зеленое. И еще луны, много лун. Штук пятнадцать, наверное. Очень, знаешь ли, красиво бывает, когда они выстраиваются в ряд в ночном небе. Только ничего этого простым глазом не видно: на Дне всегда облачность в десять слоев.

– Тогда зачем ты рассказывал о солнце и лунах, черт бы тебя побрал?

– Ты спрашивал о хорошем.

– Ладно, – проворчал Валентин. – Язык тебе, я вижу, лечить не надо. Давай о плохом. Тебе велено ввести меня в курс дела, ну так вводи.

Половину из того, что рассказал Дональбайн, Валентин слушал уже по второму разу, но не перебивал. Торгпредство находится в столице. Врата нуль-канала – одни, на территории торгпредства. Свирепые меры безопасности. Без пропуска, заверенного на самой Терре, никакой туземец сквозь Врата не пройдет. Экспортируемые со Дна грузы проверяются крайне дотошно, да и невелики те грузы… Означенный вулкан – в трех тысячах километров к юго-западу от столицы. Активен. Лавовые потоки и пирокласты сходят по преимуществу с восточного склона, реже с северного, западный же склон относительно безопасен. Там-то аборигены и строят свою электромагнитную катапульту…

Дональбайн углубился в технические подробности. Диаметр катапульты – девять метров, длина превышает пятнадцать километров, столько-то титанических электромагнитов установлено, столько-то гигаватт энергии можно подвести по линиям электропередачи, такую-то скорость на выходе может развить тысячетонная ракета, прежде чем включатся ее маршевые двигатели, угол вылета такой-то…

– Скажи проще: у них получится? – спросил Валентин, слегка заскучав.

– Откуда ж мне знать? – удивился Дональбайн. – Разве я инженер или баллистик? Наши специалисты считали и говорят: у них может получиться. Может. А получится на деле или не получится – это уж не в их власти. Но если и получится, то лишь при большом везении и на самом пределе…

– Это точно?

Дональбайн отчего-то развеселился.

– На Троне Аида ничего не может быть точным, – захихикал он. – Там поймешь. Главное – что? Теоретически донники могут запустить спутник. А надо, чтобы они не могли его запустить ни на практике, ни даже в теории. Всего-то. Знаешь, у всякого порядочного народа все главное либо впереди, либо позади, но только не у туземцев Дна. Оно у них сбоку. Все вехи истории проплыли мимо донников, а те их даже не заметили. Вот пусть и дальше не замечают.

В другой раз Валентин осадил бы Дональбайна – ишь, взялся поучать и ставить задачи, словно имеет на это право! – но сейчас смолчал и виду не подал. Пусть болтает. Пусть даже в полной мере ощущает свое превосходство над тем, кто еще не побывал на Дне. Все равно лавры пожнет тот, кто завершит миссию, а не тот, кто сломался перед финишем.

– Очень хорошо, – сказал он. – А откуда у них нуль-передатчик?

– Неизвестно, – пожал плечами Дональбайн. – Наверное, украли, а потом скопировали. Их уровень это позволяет. Но какая, скажи, нам теперь разница?