Принцесса Диана. Жизнь, рассказанная ею самой

– О, Чарльз, у меня самой так никогда не получится!

Не называть же его Вашим Королевским Высочеством, если мы только что препарировали большую муху, надевая ее на крючок, и он охватывал мои плечи, помогая правильно размахнуться удилищем?

Это было здорово! Принц учил меня ловить форель! С супругом королевы мы жарили бифштексы! Ее Величество принимала из моих рук чашку с горячим чаем, сидя на складном стульчике на пикнике!

– У Дианы уже неплохо получается забрасывать удочку…

– О нет! Разве можно научиться делать это так, как вы, сэр?! Если мне что-то и удается, то только с вашей помощью! А я так неуклюжа…

Я смущалась, Чарльз обещал, что у меня все получится, все были в восторге. Надо мной посмеивались из-за моего откровенного обожания и восхищения принцем.

– Вас послушать, так лучше моего сына рыбака нет!

– Да, Ваше Королевское Высочество, для меня нет.

Меня опекали, как школьницу, прощали мелкие оплошности и учили, как не только стрелять или забрасывать удочку, но и как вести себя в более официальной обстановке. Я чувствовала, что понравилась. Конечно, мы бывали с принцем даже наедине, но все это в пределах приличий, если объятья, то только когда забрасывалась удочка, если лишнее прикосновение, то только привалившись от хохота к его плечу… Нет, нет, что вы, я не подружка на вечер. Да, я влюблена в принца, очарована им, но это не значит, что я доступна.

Дальше приглашения следовали одно за другим. Меня позвали в Биркхолл. Королева-мать лично внесла мое имя в список приглашенных! Теперь предстояло не ударить в грязь лицом перед бабушкой Чарльза.

Биркхолл – место рождения Роберта Бернса, его именем проникнуты, кажется, все окрестности. Пришлось срочно сменить романы Барбары Картленд на томик Роберта Бернса. Хотя я и признавалась, что тупая как бревно (просто так было принято между теми, с кем я общалась вне королевской семьи), но таковой совсем не была и прекрасно понимала, что для себя можно читать дамские романы, а для принца нужно нечто поумней.

В Биркхолле он был мною очарован.

Тогда мне немало помог камердинер принца Стивен Барри, который позже стал почти моим врагом. Пока я была просто подружкой принца, его камердинер легко рассказывал забавной глупышке о предпочтениях принца, а когда я стала претендовать на более заметное место в жизни Чарльза, хорошее отношение ко мне со стороны Стивена быстро закончилось.

Но тогда он еще помогал мне, подсказывая, когда следует умерить свой пыл и отойти в сторону, потому что принцу хочется посидеть молча, когда он расположен шутить, а когда, напротив, не в настроении. Я обожала Чарльза (я и сейчас его люблю, что бы там ни было в моей жизни и что бы ни говорили недоброжелатели), а потому следовать желаниям моего кумира было очень легко. Если он хотел веселиться, я смеялась, он хотел тишины, я превращалась в невидимку с книгой в руках. Конечно, в королевских замках не было романов Барбары Картленд, потому мне поневоле пришлось переключиться на другую литературу, и это понравилось. Правда, я так и не научилась любить философствования Лоуренса Ван дер Поста или Карла Юнга, которых обожал Чарльз.

Я обожала принца, училась, стараясь во всем ему нравиться. А сердце сладко млело: вот если он влюбится в меня, женится на мне, то предпочтет меня всем, даже своим многолетним друзьям, и тоже будет стараться соответствовать мне.

Сейчас я понимаю, что нужно было быть такой глупой восторженной девятнадцатилетней девчонкой, какой была я, чтобы надеяться, что Чарльз даже после свадьбы переключит свое внимание с Ван дер Поста на меня, будет придавать моим словам больше значения, чем мнению многолетних приятелей по поло или охоте, и тем более перестанет спать с Камиллой! Он и не собирался ради какой-то там Дианы, пусть и влюбленной в него, пусть даже родившей двух прекрасных сыновей, отказываться от любовницы или своих занятий.

Дети? Камилла важней! Нет, если бы ему пришлось открыто выбирать между мальчиками и любовницей, тогда он выбрал бы сыновей, но Чарльз достаточно умен, чтобы избегать таких ситуаций, он выбирал только между мной и ею, и всегда в ее пользу.

Мне бы понять это раньше… Боюсь, что в глубине души я понимала, но надеялась, что все переменится после свадьбы. Ведь я берегла для Чарльза самое важное – саму себя, я была неприкосновенна для других в те времена, когда отсутствие секса у незамужней девушки казалось чем-то ненормальным. Но мне не хотелось растрачивать себя, давным-давно, еще со времени охоты в Элторпе влюбившись в Чарльза, я не мыслила принадлежать никому другому. Обидно, что этому он предпочел потрепанную временем и многочисленными любовниками Камиллу…

Даже в последний день перед нашей свадьбой он поступил так же – сбежал от меня и гостей к любовнице.

Но до этого еще произошло немало всего…

С одной стороны, все неумолимо двигалось к помолвке, ни с кем из прежних подружек принца не обращались так, как со мной. Правда, никто из них, включая мою собственную сестру Сару, не вел себя похоже на меня. Все его любовницы прыгали в постель по первому требованию, а Камилла не пожалела даже собственного мужа Эндрю, которого по-настоящему любила. Но меня соблазнить свиданием наедине не удалось. Нашлись идиоты, написавшие о том, что я тайно посещала поезд Чарльза. Это смешно, потому что тогда я лишилась бы главного своего козыря – невинности и недоступности до брака. Не затем я столько лет себя оберегала, чтобы вот так легко это потерять.

Поцелуи не в счет, это признак влюбленности… и даже самые страстные, они все равно достаточно невинны…

Я понимаю, что на Чарльза давили со всех сторон. Бабушка королева-мать, отец принц Филипп и, наверное, сама королева требовали, чтобы он решился наконец. Друзья, наоборот, всячески убеждали не торопиться, потому что я слишком молода и из совершенно другого мира. Друзья были правы, но как же я тогда их ненавидела! Каково было по уши влюбленной девушке, которая в шаге от исполнения романтической мечты всей жизни, понимать, что кто-то убеждает ее возлюбленного не делать предложение.

Я не подозревала, что моей неожиданной сторонницей стала… Камилла. Просто ее вполне устраивала молодая влюбленная девочка в качестве жены любовника, Камилла надеялась, что я не смогу конкурировать с ней в постели и буду вести себя тихо как мышка. Моя соперница называла меня серой мышкой!

Легко представить мое состояние, когда Чарльз вместо того, чтобы провести Рождество со мной, вдруг отправился с визитом в Индию! Крушение моих надежд, всей моей жизни было так близко, что я не выдержала и отправилась в Элторп. Если честно, мне в ту минуту очень хотелось поплакать на груди у своей мачехи Рейн, если бы она сделала хоть шаг навстречу, я бы так и поступила. Но Рейн всегда была сгустком энергии, вместо того чтобы просто пожалеть меня, мачеха старалась подбодрить совершенно неуместными фразами. Я даже не помню, о чем она говорила, но точно знаю, что невпопад.

Папа болел, Чарльз уехал, и я снова была совершенно одна…

Меня не пригласили праздновать Рождество с королевской семьей, я еще была никем, мне просто не с кем оказалось встретить Новый год! Хороша ситуация для той, вокруг которой толпами вьются репортеры, стараясь запечатлеть каждый шаг, каждый жест, старательно выпытывая:

– Принц намерен сделать вам предложение?

Сара послала бы всех к черту или… к самому принцу. Очень хотелось так и поступить. Чарльз просто ломал мне жизнь, ввергая в настоящий ад неизвестности и крушения надежд.

Конечно, можно сказать, что меня никто не заставлял надеяться, но ведь тогда честнее было просто дать понять, что роман закончен… Позже я поняла, что это цветочки, настоящий ад меня ожидал впереди!

Когда в начале февраля Чарльз все же позвонил мне с предложением встретиться, я была настолько измучена ожиданием и самыми разными слухами и предположениями, что не сразу поняла даже то, что он делает мне предложение! Чарльз твердил, кажется, о необходимости понимания, что я со временем стану королевой, а я, влюбленная дурочка, отвечала ему, что люблю. Разве могло быть что-то важнее любви моей к принцу и его ко мне?!

Почему-то мелькнула мысль, что никакой королевой я никогда не стану, но я отогнала ее как нелепую. Чарльз наследник престола, значит, будет королем, а я его супруга, значит, буду королевой! Но это было совершенно не важно, главное – принц, в которого я по уши влюблена, предлагал мне стать его супругой!

– Да! Да! Да!

Подружки дома визжали от восторга, Рейн, которой я сообщила по телефону, чтобы она передала отцу, сказала нечто вроде «наконец-то!», зато большое ведро ледяной воды вылила мне на голову мама. Она попыталась остудить мое разгоряченное воображение, а я не могла понять, чего она боится. Принц сказал, что очень скучал без меня, что хочет, чтобы я стала его женой! Маме бы радоваться, а она была почти в ужасе.

– Диана, кого ты любишь, Чарльза или принца?

Я не понимала:

– Какая разница, он же принц!

Много позже я поняла, чего именно боялась мама: что я влюбилась в образ Чарльза как принца, а не в него самого. Но здесь она была не права, я действительно обожала своего жениха, просто не разделяя его и его статус. Я интуитивно понимала то, чего не понимали многие своим разумом: Чарльз неотделим от своего статуса, он родился принцем и вырос наследником престола, без этого статуса, без сознания своего положения Чарльз не был бы Чарльзом. И нельзя полюбить Чарльза, не полюбив принца.

Куда лучше было бы объяснить, что меня вообще ждет в семейной жизни, приучить к мысли о супружеской неверности, к тому, что у него есть и будет любовница, что все увлечения женщинами никуда не денутся после женитьбы, просто вместо множества разных теперь будет одна Камилла. Меня нужно было подготовить к реалиям жизни, помочь заранее подготовиться к войне с любовницей, помочь завоевать сердце мужа настолько, чтобы его не тянуло к другой.

Мама этого не могла, Рейн могла, но не сделала. Хотя, думаю, если бы она и стала что-то объяснять, я бы не послушала, решив, что это зависть. И Сара могла, но не нашла нужным, в этом тем более играла роль зависть.

И вообще, влюбленная Диана едва ли услышала бы чьи-то советы: я летела, как мотылек на огонь, зажмурив глаза и не чувствуя беды… Нет, что-то я чувствовала, у меня всегда заранее предчувствие неприятностей, но я так хотела выйти замуж за принца, что отгоняла любые сомнения. Принц полюбил меня, иначе просто быть не могло, так всегда происходило в романах Барбары Картленд, скромных девушек всегда оценивали высоко именно принцы!

Все будет хорошо – это я твердила себе, как заклинание. Меня поддерживала бабушка, а уж она-то точно знала, как надо жить при дворе.

А ведь отрезвляющие моменты были, но тогда уже было поздно. Пока мы просто ездили в Хайгроув и соседнее поместье Боулхайд, где Камилла, то и дело напоминая, что они с Чарльзом старинные друзья, а она сама счастливая жена Эндрю Паркер-Боулза, советовала, как вести себя с принцем (чаще всего намеренно говоря неправильно), я просто морщилась. Ничего, придет время, и я удалю всех подруг вроде этой старой ротвейлерши, обойдусь без ее советов.

Потом состоялась официальная помолвка и объявление о ней журналистам. Для этого мероприятия мне был куплен «подобающий» костюм – голубой с дурацкой блузкой, делавший меня старше лет на десять. Выбирали костюм придворные дамы соответственно своему вкусу. Я не удивилась бы, узнав, что принимала участие Камилла, но обошлось. Когда я вижу фотографии или съемку этой встречи с журналистами, меня коробит не ответ на вопрос, что мы чувствуем, а именно то, что меня совершенно намеренно состарили.

Интервью тоже получилось ужасным. При упоминании о любви мой будущий супруг умудрился перед всем миром заявить: «что бы ни подразумевали под этим словом». Мне бы обратить внимание, поскольку оказалось, что мы действительно подразумеваем разное: Чарльз – светскую любезность по отношению ко мне, а я – настоящую влюбленность.

Но даже если бы я поняла, повернуть назад нельзя. Даже до помолвки нельзя! Девушка, которую несколько раз пригласили в королевские резиденции, которая столько времени провела в королевской семье, должна либо выйти замуж за принца, либо вообще исчезнуть. Если бы Чарльз не сделал мне предложение, представляю, сколько и какой грязи вылили бы на меня во всех газетах.

Едва ли я понимала это тогда, просто летела, как влюбленный мотылек на огонь. А Чарльз явно понимал, он-то сознавал, что ошибаться нельзя, что берет на себя слишком большую ответственность, выбирая по сути будущую королеву для Англии. Никто же не подозревал, что наша семейная жизнь может закончиться разводом.

Протестовали его друзья, они-то видели, что мы совсем разные и моя влюбленность ничего не спасет. Удивительно, но с таким выбором была согласна Камилла: как потом оказалось, ее вполне устраивала в качестве супруги Чарльза «серая мышка», как звала меня ротвейлерша. Камилла считала, что сможет быстро поставить меня на место, что я подобно своей бабушке буду терпеливо сносить измены мужа и делать вид, что ничего не происходит.

Потом я узнала, что человек, в которого я была влюблена по уши, просто очень хотел совершить правильный поступок во имя страны и королевской семьи, но очень боялся, что даст обещание и будет всю жизнь жалеть об этом! Чарльз оказался прав: он дал обещание у алтаря и жалел об этом. А ведь нужно было всего-навсего отказаться от Камиллы.

Узнала не только я, это стало известно всему миру, потому что Чарльз позволил Димблби заглянуть в свои дневники. Если бы он написал о своих чувствах через несколько лет после пережитого, это выглядело бы как попытка оправдаться или отомстить, но в дневник записывалось в то время, когда думалось…

Глупая яркая бабочка летела на ледяной свет, чтобы погибнуть. Неожиданность только в том, что я не погибла, умудрилась уцелеть, когда меня пытались лечить от паранойи, умудрилась выстоять, когда была унижена любовницей, сумела найти себя и даже в какой-то степени противостоять фирме под названием «королевская семья».

Удивительно, но я сумела.

Однажды я задумалась, что было бы, представляй я свою будущую жизнь? Нет, то, что со мной произойдет, не несколько попыток суицида, даже не рождение двух моих замечательных мальчиков, а просто жизнь, которая меня ожидает в золотой клетке.

Что бы я сделала – отступила, бежала сломя голову, покорилась заранее… И вдруг поняла, что ничего, все прошла бы снова.

Во-первых, просто не поверила бы, потому что все связанное с Чарльзом видела сквозь радужные очки, была влюблена, а потому не слушала никого и ничего, даже собственное сердце, которое подсказывало, что я никогда не стану королевой, что ничем хорошим это замужество не кончится.

Во-вторых, выбора у меня просто уже не было, с той минуты, как я оказалась в королевском кругу, не было. Сара встречалась с Чарльзом, но не стала принцессой, выйдя замуж за скромного сквайра. Нельзя попасть в орбиту принца и не поплатиться за это. После того как я побывала в Балморале в качестве гостьи принца, у меня не было обратного пути, только замуж!

Но главное – я свято верила, что предназначена для Чарльза, недаром он столько лет не женился! Верила, что если я влюбилась в него по уши, то и он ответит мне тем же. Я же не знала о Камилле, вернее, не хотела знать (что совсем не одно и то же), считая сердце моего принца свободным, а значит, предназначенным для меня. Я столько лет просто берегла себя для него, Чарльз обязательно должен оценить мою недоступность для других.

Была где-то в глубине мысль, что именно в этом мое преимущество перед Камиллой.

Своим сыновьям могу посоветовать: прежде чем делать предложение, убедитесь, что у вашей избранницы нет на глазах радужных очков, что она все видит в истинном свете, иначе самая искренняя любовь может принести беду.

Чарльз виноват в том, что, будучи много старше меня и опытней, видел эти самые радужные очки на моих глазах, понимал, к чему это приведет, но не снял их. Лучше бы он честно рассказал все до свадьбы, до помолвки, я бы все равно вышла за него замуж, но уже не пряча голову в песок и не закрывая глаза перед трудностями. Принц поступил наоборот, он сам спрятал голову в песок, и мы поженились, словно несясь на огромной скорости с закрытыми глазами. Аварии не быть не могло.

Но я не виню Чарльза, он меньше всего интересовался тогда мною самой, куда больше выполнением долга перед Британией и устройством жизни, и после женитьбы мало отличающейся от прежней холостяцкой.

Виновата… Камилла, именно она ошиблась, выбирая меня в качестве глупой подсадной утки, именуемой супругой принца Чарльза, она подсказала Чарльзу неверный ход, а он, как послушный мальчик, выполнил указание двух мамочек – королевы и секс-мамочки Камиллы, превратив нашу совместную жизнь в ад.

И все равно я благодарна, потому что у меня есть мои мальчики – Уильям и Гарри! Мои два чуда, моя вечная и нерушимая, ни с какой другой не сравнимая любовь, ради которой стоило пережить все, что пережито, и выстрадать то, что выстрадано.

Сейчас я надеюсь только на одно: развязавшись с королевской семьей, я должна суметь найти свой путь, за который моим мальчикам не будет стыдно за свою маму, как было, когда звучали гадкие записи подслушанных телефонных разговоров, когда газеты пестрели множеством не менее гадких статей о наших с Чарльзом делах.

Я постараюсь, мальчики, я очень постараюсь. Я исправлю все ошибки, которые натворила, и вы еще сможете гордо сказать:

– Наша мама – принцесса Уэльская.

Остановить меня может только гибель, которая уже столько времени снится мне и видится почти наяву. Я не параноик, я просто предвижу…

Супруга принца

Состоялась помолвка, объявлено о свадьбе, причем я не могла понять, почему принц тянет теперь-то. Для меня каждый день, каждый шаг был мучителен, хотя я уже жила в Кларенс-Хаус у королевы-матери.

Начали прибывать свадебные подарки. Это нелепо – получать подарки задолго до свадьбы, но королевская свадьба необычна, а потому я ничему не удивлялась. Однако я страшно скучала. У всех свои дела, все заняты либо чем-то серьезным, либо привычным бездельем, но бездельем в своем окружении, ведь даже раскладывать пасьянс или что-то наигрывать на рояле у себя дома – это одно, а в чужом доме, страшно боясь сделать что-то не то, – совсем другое.

Почти пять месяцев сидения в своей комнате с редкими выездами на примерки платья, и скука, скука, скука… К принцу нельзя, он все время занят, поговорить не с кем, звонки из королевской резиденции прослушиваются…

Чарльз часто уезжал, потому что для него дела – самое важное. Наверное, таким и должен быть будущий король, но в таком случае следовало бы просто поторопиться со свадьбой и все, а не заставлять меня маяться без дела пять месяцев. К тому же мой жених умудрился сокрушенно намекнуть, что я слишком полненькая! Никто не может понять, каково это, кроме тех, кто прошел через такое. У меня начались приступы булимии. Как следствие, я начала худеть, даже свадебное платье пришлось несколько раз ушивать в талии.

Неудивительно, что я просто прилипла к секретарю Чарльза Майклу Колборну, разбиравшему подарки. Кстати, Майкл сказал мне просто изумительную вещь! Я спросила его, изменюсь ли я со временем, ожидая услышать, что стану взрослее и сумею наконец запомнить всю эту чертову прорву официальных вещей. А услышала… Майкл обнадежил, что я превращусь в настоящую стерву, поняв, что люди ради меня готовы пойти на все!

Я была настолько потрясена обещанием превратиться в стерву, что даже не поинтересовалась, что это за «все» и кто эти люди.

После очередных посиделок в кабинете Колборна разразился скандал. Нет, с Майклом у нас ничего не было, я даже в мысли не допускала никого, кроме Чарльза, напротив, неприятность исходила от моего будущего мужа! У Колборна на столе лежал очаровательный пакет, какие во множестве приносили в последние месяцы во дворец, решив, что это еще один подарок от тех, кто приехать не сможет, да и не был приглашен на свадьбу, но «отметиться» хотел бы, я решила сверток вскрыть. Майкла в это время куда-то вызвали. Он отсутствовал недолго, но я успела открыть пакет. То, что я увидела, повергло в шок.

Нет, это не был свадебный подарок, это был подарок Чарльза… Камилле! За две недели до нашей свадьбы мой будущий супруг делал подарок своей любовнице! Я с трудом справилась, чтобы не порвать в ярости этот браслет. Даже сейчас, через много лет у меня темнеет в глазах и их застилает туман. Так унизить меня можно было, только пригласив ее третьей в нашу постель. Тогда я не знала, что и это будет.

Я метнулась к Саре, больше не к кому, мама никогда меня не поняла бы, Джейн тоже. Сара только усмехнулась:

– А чего ты ждала? Я тебя предупреждала.

– Я не выйду за него! Это просто немыслимо!

Сестра пожала плечами:

– Теперь поздно. Вашими портретами полон Лондон и вся Англия. Ты сказочная принцесса и не можешь обмануть всеобщие надежды. Это жестоко по отношению к людям.

Я не простила Чарльзу такой подлости по отношению к своей будущей жене. Можно не любить меня и любить другую, но надо быть добросердечным и чутким, понимая, какие раны наносишь своим поведением.

При нашей первой встрече очаровательная Грейс Келли «ободрила» меня:

– Не бойтесь, дорогая, дальше будет еще хуже.

Как часто в последующие годы я вспоминала ее слова!

Но я впрямь не могла обмануть надежды множества людей. Конечно, далеко не все в Британии и в мире желали этой свадьбы, вернее, меня в качестве невесты, но большинство все же желало. Я продолжила подготовку к свадьбе…

В Букингемском дворце устраивали предсвадебный бал, на который были приглашены восемьсот гостей, в том числе представители всех царственных домов Европы, весь цвет высшего общества Британии и Европы. Больше могло собраться только на само венчание.

Я очень переживала, чтобы не ошибиться в выборе наряда, но, слава богу, этого не произошло. Всем понравилось мое платье цвета фуксии и ожерелье из жемчугов и бриллиантов. Когда Мэри Робертсон увидела меня в таком наряде, она воскликнула:

– Великолепно! Ты самая красивая невеста на свете!

Мне были так нужны слова поддержки!

Очень хотелось увидеть восторг и в глазах будущего супруга, но Чарльз был серьезен и чем-то озабочен. Позже я поняла, чем именно, вернее, услышала, как один из гостей с усмешкой сказал другому:

– У несчастного принца последнее вольное свидание…

Я пришла в ужас, но Чарльз действительно исчез, и довольно надолго. На предсвадебном балу мой жених покинул меня, чтобы повеселиться… и с кем?! Я вдруг почувствовала, что со страшной скоростью падаю, качусь куда-то вниз и остановиться невозможно. Вокруг были веселые лица, я все время танцевала, улыбалась, старалась не думать о Чарльзе, просто чтобы не расплакаться. Хотя, если бы это и произошло, все приняли бы мои горькие слезы за слезы счастья. Сейчас мне кажется, что я чувствовала, будто засунула голову в петлю, которая с каждым годом станет затягиваться все туже.

Но, наверное, я сомневалась недолго, завтра моя свадьба с принцем, самым завидным принцем на Земле! Так не хотелось думать о его прошлых любовницах, казалось, что завтрашний день отсечет все прошлое, мы останемся на свете вообще одни – только я и он. Я готова была преподнести себя Чарльзу на блюде в любом виде – жареной, пареной, разделанной на куски… Я была без памяти влюблена в принца Чарльза. Даже если больше в принца, чем в самого Чарльза, которого, по сути, почти не знала, то все равно в него и только в него!

Я оглядывала огромную толпу радостных, возбужденных гостей, каждый из которых старался улыбнуться мне как можно шире, подбадривая. Все они искренне веселились, и никто меня не ненавидел, среди приглашенных не было Камиллы Паркер-Боулз, ее вычеркнули по моему настоянию. И я не позволяла мыслям о проклятой сопернице омрачить мои счастливые мгновения. Чарльз отправился к Камилле? Тем хуже для нее, потому что он должен сказать бывшей любовнице последнее «прощай» в преддверии завтрашнего венчания со мной.

Тогда мне казалось, что их свидание действительно последнее, что я победила, с завтрашнего дня Чарльз будет принадлежать только мне. Ну, еще королевской семье и короне, но это как принц, а как мужчина – только мне.

Как же я ошиблась! Он и не собирался принадлежать только мне, Чарльз не намеревался бросать Камиллу и говорить ей последнее «прощай», что бы они там позже ни твердили. Сейчас я понимаю, как эти двое любовников смеялись надо мной, пока я улыбалась толпе восторженных гостей в зале, смеялись над моей глупой наивностью, и принц наверняка обещал своей любовнице почаще охотиться, чтобы видеться с ней…

Наивная девушка полагала, что, став супругой принца Чарльза, получит и его самого? Ничуть не бывало, я была просто выполненным долгом. Конечно, Чарльз относился ко мне тепло, по-своему даже любил, как любил определенные вещи или даже слуг, но не больше.