История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I

Пётр Владимирович Рябов

История русского народа и российского государства (с древнейших времен до начала XX века) в двух томах. Том 1

© Издательство «Прометей», 2015 г.

* * *

I

«Откуда есть пошла русская земля?» (Происхождение Руси: IX – начало Х веков)

Всякое начало в истории – лишь условность, символ, знак. Ведь ему что-то обязательно предшествовало. Как точно определить начало народа или государства? Что считать отправной точкой? Народ складывается постепенно из каких-то предыдущих народов и племен, и не всегда грани между ними достаточно определены и резки. А государство является наследником и преемником других государств (и нелепы все споры о том, кто «изначально» владел той или иной территорией – так можно дойти до Адама). Поэтому вопрос о начале Руси – сложен и неоднозначен. Ведь в истории всё – впервые, и всё уже когда-то было и случалось.

По-видимому, в начале была река. Эллины называли ее Борисфен, а позднее она получила название Днепр. Именно вокруг этой реки стала складываться древнерусская народность и возникло государство Киевская Русь. Около VIII века н. э. на Днепр с Дуная и Карпат пришли славяне. Они начали селиться вокруг Днепра, строить посёлки и городки. И с него они продолжили постепенное неуклонное движение на север и северо-восток в течение последующих столетий.

Почему значение Днепра так велико для первых веков истории Руси? (Знаменитый историк В.О. Ключевский даже называл этот период истории Руси «Русью днепровской»). Дело в том, что в IХ – Х веках эта река была важнейшей частью великого торгового пути «из варягов в греки» – то есть от северных морей до Византийской империи, от Балтики до Средиземноморья, связывая регионы, которые бурно развивались в эту эпоху. Финский залив, река Нева, Ладожское озеро, река Волхов, озеро Ильмень, череда небольших речек и «волоков» и, наконец, Днепр (от истока до устья) и Чёрное море – таков этот знаменитый путь, по которому осуществлялась торговля восточноевропейских племён и народов. В Византию но этому пути везли меха, воск, мёд, рабов, плыли отряды наёмников-викингов (на службу к императору), а из Византии везли украшения, ткани, дорогие вина и предметы роскоши. По словам современного исследователя Б. Кагарлицкого, путь «из варяг в греки» «соединяет Европу в единое целое. По этим торговым путям с юга на север движутся не только товары, по ним же распространяются цивилизация, христианство, ремесленные технологии».

Естественно, вдоль этого пути возникали опорные пункты купцов, перевалочные базы, склады, разбойничьи пристанища (ибо купцы нередко были одновременно разбойниками и грабили местное население, заставляя его откупаться рабами и мехами), города (и среди них Смоленск, Киев и другие). Поэтому очень рано возникла потребность в его защите от степных кочевников. Помимо воинственных купцов и воинов – викингов, на великом речном пути торговали и более мирные армяне, арабы и евреи, заинтересованные в защите торговой артерии. Долгое время такую защиту осуществляло могучее государство тюркоязычного народа хазар – Хазарский каганат, раскинувшийся в низовьях Дона и Волги и наложивший на днепровских славян не слишком обременительную дань. Хазары построили много крепостей и больших городов, которые были населены еврейскими и арабскими купцами. Каганат прикрывал славян и путь из варяг в греки от ударов из степей Востока. Однако в конце IX – начале X века под натиском диких кочевников-печенегов хазарское государство ослабело и не могло быть защитой славянским племенам.

Теперь роль защитников торгового пути и одновременно новых властителей взяли на себя викинги, которых на Руси называли «варягами». Не случайно IX–XI века в Европе именуют «эпохой викингов». Воинственные люди с севера, прекрасные мореходы, ловкие купцы и бесшабашные авантюристы, вышедшие со скудных берегов Скандинавии, опустошали в те века всю Европу (и даже доплыли до Америки). Викинги не ограничивались единичными набегами, но покоряли целые народы и основывали повсюду свои королевства и герцогства. Так возникло Нормандское герцогство, впоследствии подчинившее Англию, и Королевство обеих Сицилий на юге Европы.

В середине IX века дракары – боевые корабли норманнов – появились и на севере земль, населённых славянами. Путь из варягов в греки манил их, а сам этот богатый край они называли в своих сагах «Гардарикой» – страной городов. Так, конунг (предводитель) викингов Рогволд основал своё княжество в Полоцке, а Рюрик (Рёрик, как его называли на Западе) в 862 году появился в Новгороде – центре ильменских славян. По-видимому, сначала он был приглашён славянскими племенами, как наёмный предводитель воинского отряда и третейский судья в межплеменных конфликтах, а со временем расширил свои властные полномочия. Этот год – 862 – с которым древнерусская летопись связывает «призвание варягов» на Русь, и стал условной датой отсчета русской истории. (В 1862 году в России помпезно отметили тысячелетие этого события, а в Новгороде даже поставили памятник «тысячелетию Руси»). «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Придите и владейте нами», – будто бы говорили славянские послы приглашаемым варягам во главе с Рюриком, Очень быстро довольно заурядное по тем временам событие (то ли наём жителями вооружённой дружины, то ли захват викингами власти над Новгородом) превратилось в красивую легенду, ставшую позднее камнем преткновения для многих историков.

Викинги, однако, недолго сидели в Новгороде. То ли новгородцы вели себя не вполне покорно, то ли жажда приключений и богатства толкала неуёмных варягов на юг. И вот в 882 году новый конунг Хельги (на Руси его называли «вещим Олегом», а позднее воспел в известном стихотворении А.С. Пушкин) захватил город Киев и установил контроль над всем торговым путем. Окрестные союзы племён восточных славян: древляне, поляне, радимичи и другие (у них уже появились свои городки, князья и старейшины) охотно признали власть отважных северных пришельцев. Теперь они платили дань не ослабевшему каганату хазар, а викингам Олега. Впрочем, дань была небольшой, скорее напоминая плату за военные услуги, а во внутренние дела славянских племен викинги не вмешивались. За умеренную плату Олег обязался охранять славян от степных набегов.

Другим важнейшим делом нового князя была организация охраны торговых караванов в Византию. Весной в Киеве собирались купцы со своим товаром и под варяжским конвоем отправлялись в Константинополь (славяне благоговейно называли его Царьградом). Чтобы обеспечить безопасность и торговые привилегии купцов, время от времени устраивались набеги на Константинополь. Например, знаменитый поход Олега в 907 году, когда, по легенде, в знак победы над византийцами князь Хельги прибил свой щит на ворота Царьграда, или поход в 943 году, при князе Ингваре (Игоре Старом). Итогом удачных походов были выплаты контрибуции со стороны империи и военно-торговые договоры между Византией и Русью (так стали называть славяне сначала норманнское племя, пришедшее с Рюриком, а потом и всех представителей правящего слоя завоевателей; в X веке уже появилось понятие «русская земля», то есть родовое владение князей-викингов из рода Рюриковичей).

Если весной и летом варяги конвоировали купеческие караваны и совершали военные походы, то зимой князь объезжал подвластные ему племена и собирал дань. Такая поездка по завоёванным и охраняемым землям называлась «полюдье». Часть же дани сами славяне отвозили Руси в Киев, ставший центром складывающегося государственного образования. Такая форма дани называлась «повоз». Когда князь проявлял чрезмерный аппетит и требовал дань выше привычной, он мог поплатиться за это жизнью. Именно это и случилось с сыном Рюрика и преемником Хельги (Олега) норманнским конунгом Ингваром (Игорем Старым) в 945 году. Когда он, один раз собрав дань с племён древлян, попытался это сделать вторично, древляне перебили его отряд, а самого князя казнили жестокой смертью – привязав к двум согнутым деревьям и отпустив их. Вдова Ингвара Хельга (Ольга) беспощадно отомстила убийцам мужа и сожгла столицу древлян город Искоростень, перебив его жителей. Однако затем она провела реформу (вероятно, первую реформу в истории Руси, вызванную первым народным восстанием) и, учтя сопротивление населения чрезмерным поборам, установила фиксированные размеры дани (уроки) и места их сбора (погосты).

Сын Ингвара и Хельги конунг Святослав (Святослейв) был «образцовым» викингом – вечным бродягой и авантюристом. Всю свою недолгую жизнь он, ища славы и добычи, провел в военных походах, по рыцарски посылая врагам вызов: «иду на вы». Святослав покорил вятичей, разбил волжских булгар, добил совсем ослабевший Хазарский каганат (открыв этим степи Причерноморья для вторжения печенегов) и ввязался в долгую борьбу на Балканах – сперва на стороне византийцев против балканских болгар, а затем против Византии за овладение дунайской Болгарией. Пренебрегая интересами киевлян и бросив их перед лицом печенежской угрозы, он даже намеревался перенести свою ставку из Киева на Дунай, в городок Переяславец. Однако, в борьбе с Византией за военно-политический контроль над торговыми путями, Святослав потерпел сокрушительное поражение под городом Доростолом и вскоре, возвращаясь в Киев, был убит печенегами.

Если первые князья Киевской Руси были обычными викингами и воспринимали свое княжество как перевалочный пункт для торговли, военную базу и место для извлечения дани, то очень скоро (спустя столетие) и сами князья и их окружение из числа норманнов клана Руси ославянились и стали воспринимать себя как постоянных обитателей нового государства, ответственных за его судьбу и обосновавшихся в нём всерьёз и надолго. В течение века – от Рюрика до Святослава – сложился очаг древнерусской народности, вокруг которого объединились все славянские племена, жившие возле пути «из варягов в греки» и заинтересованные в защите от набегов извне и в стабильном функционировании этой торговой артерии.

Власть князя отнюдь не была абсолютной – она ограничивалась и волей его дружины (которая была связана с ним договором и легко могла отказать ему в поддержке), и сохранявшимся у восточных славян местным самоуправлением (вечем – сходом всех свободных общинников, народным ополчением («тысячей») и «старцами градскими» – старейшинами племён), и традицией, регламентировавшей размер дани и круг полномочий князя. Киевскую Русь конца IХ – начала X веков трудно назвать «государством» в нынешнем понимании слова, а князя следует, скорее, рассматривать просто как наёмного военного предводителя, обеспечивающего безопасность на торговых путях и организующего грабительские набеги на Царьград и взамен получающего плату-дань, чем как монарха. Население в целом оставалось лично свободным, хотя существовали и рабы – пленники, захваченные на войне. Новое образование представляло собой конгломерат общин, племён и городов, объединённых вокруг пути «из варягов в греки» и вокруг князя-викинга и его норманнской дружины.

Говоря о восточных славянах как основном этносе, положившем начало формированию древнерусской народности (с некоторой примесью варяжского элемента), следует упомянуть и о других народах, живших на восточноевропейской равнине и либо бывших соседями восточных славян, либо племенами, ассимилированными ими. По словам величайшего русского историка В.О. Ключевского, «история России – это история страны, которая колонизируется». Огромные территории, малочисленность населения, особенности ведения восточными славянами хозяйства («подсечно-огневое земледелие», при котором лес выжигался, зола использовалась как удобрение, а через несколько лет, когда земля неизбежно истощалась от такого варварского обращения и переставала давать урожай, славяне переходили на новое место) – всё это вело к непрерывным миграциям, которые определяют собой всю историю Руси на протяжении тысячи лет. Колонизация, непрерывное расширение и освоение новых земель во многом определило характер русской истории: экстенсивный (а не интенсивный) характер экономики, многовековую острую нехватку рабочих рук при избытке земли, ассимиляцию русскими других местных народов.

В своих перемещениях восточные славяне встретились с балтскими, иранскими и, преимущественно, угро-финскими племенами. Поскольку земли хватало всем, племена эти были отнюдь не воинственны, а славяне продвигались вперед постепенно, просачиваясь на новые земли, эти контакты, как правило, приводили не к военным столкновениям, а, напротив, к ассимиляции славянами местных жителей. В то время как часть славян от Дуная и Карпат устремилась на юг – на Балканы, во владения Византии, другая часть с VIII века неуклонно двигалась на север и северо-восток, в сторону глухих лесов и болот восточноевропейской равнины, достигнув сначала Днепра, затем (в XI–XII вв.) Оки и Волги, а позднее (к XV веку) – Урала и Белого моря. Угро-финские племена: меря, весь и мурома (славяне называли их общим именем «чудь») постепенно растворились в славянском населении, оставив после себя множество топонимов (географических названий). Так, река «Ока» по-фински означает «река», а слово «ва» (по фински – вода) стало частью названий многих рек (Москва, Протва). Повлияли угро-финны и на антропологический тип внешности восточных славян, на их говор и на религиозные представления (культ лешего и водяного у славян впитал в себя многие мотивы угро-финских культов).

Итак, если угро-финны в течение пяти-семи столетий были ассимилированы славянами, то викинги (варяги), завоевав их, составили военно-политическую элиту складывающегося государства (в котором они также ассимилировались в течение полутора столетий).

Кроме варягов (викингов) и Византийской империи – великой наследницы античной культуры и оплота восточного (православного) христианства, бывшей в то время наиболее цивилизованной частью Европы, среди соседей Руси следует назвать болгар. Некогда кочевой тюркский народ, болгары разделились на части. Одна из них проникла на Балканы и ассимилировалась местным славянским населением, основав Болгарское царство на Дунае, принявшее православие и ставшее передаточным звеном византийской книжности и культуры на более дикую и варварскую Киевскую Русь. Другая часть болгар приняла ислам и основала Волжскую Булгарию – процветающее купеческое государство в районе средней Волги и Камы. Важнейшим соседом Руси после гибели Хазарского государства в середине X века стали новые кочевые племена, которые поочередно выкатывались из далеких восточных просторов в причерноморские степи. В X–XI веках – печенеги, а позднее (в XI–XIII веках) – половцы (кипчаки) регулярно совершали набеги на своих оседлых соседей. Два типа хозяйства, два типа культуры: Степь и Лес – не могли мирно уживаться рядом, поочередно тесня друг друга.

Таким образом, возникнув для обеспечения стабильности на пути «из варягов в греки», на перекрестке между исламским и христианским миром (а ведь были еще иудеи-хазары и язычники: славяне, финны и балты), древнерусская народность, вобравшая в себя славянский, норманнский, угро-финский, балтский, иранский и тюркский элементы, в свою очередь, позже дала начало трем народам: великороссам, малороссам (украинцам) и белорусам. Сегодня историки ожесточенно спорят: считать ли Киевскую Русь прото-русским или прото-украинским государственным образованием (ведь, с одной стороны, – «Киевская», а, с другой стороны, – «Русь»). Вероятно, этот, во многом политизированный и конъюнктурный, спор бессмысленен и нелеп, тогда как истина состоит в том, что и великороссы (русские), и украинцы, и белорусы сложились как народности лишь через три-четыре столетия после распада Киевском Руси.

Географические факторы в русской истории

Природа страны всегда оказывает огромное воздействие на особенности её исторического развития. Что в этой связи можно сказать о Руси (России)?

Для восточноевропейской равнины характерны суровый континентальный климат, не слишком плодородные почвы (кроме южной степной зоны чернозема), долгая зима и короткое лето (то есть чрезвычайно короткий период сельскохозяйственных работ – 120–130 дней в году, тогда как в Западной Европе – 250 дней). По словам известного американского историка Ричарда Пайпса: «Производительность российского сельского хозяйства… была самой низкой в Европе». Все эти условия превращали данную территорию в зону рискованного земледелия и способствовали прочным формам коллективной жизни, совместного (общинного) выживания: прожить в одиночку здесь было почти невозможно. Отсюда – коллективистская общинная психология, крепкое «чувство локтя», изначально характерные для русского народа.

Русские дополняли скудные продукты земледелия при помощи бортничества (сбора мёда), рыболовства, охоты и различных промыслов. С другой стороны, обилие земли и недостаток населения вели к экстенсивным формам ведения хозяйства, способствовали не интенсификации земледелия, а небрежному отношению к земле и постоянным миграциям. То, что долгое время земли хватало всем, способствовало, вероятно, известной «широте души» и «всемирной отзывчивости» (по Достоевскому) русского человека, аммортизировало конфликты русского населения с другими племенами, смягчая их взаимоотношения и способствуя слиянию племен. Русский человек напрягал все силы на короткий период сельскохозяйственных работ, но при этом не был тщателен и аккуратен в работе, легко «истощал землю», переходя затем дальше. Низкая урожайность, отсутствие излишков продуктов и тенденция населения к «убеганию», вели к тому, что усиливающееся государство стремилось изъять у людей всё, что можно (на содержание войска и чиновников) и закрепить работников за землей, запретив им переселяться. Так, много позднее возникло крепостное право, а бегство от властей стало самой распространенной на Руси формой борьбы населения с государством и правящими классами. Еще одним следствием низкой урожайности было слабое развитие рыночных отношений и долгое господство натурального хозяйства – ведь излишков продуктов на продажу было немного. Обилие же лесов, богатых пушным зверем, надолго сделало Русь европейским поставщиком «сырья»: мехов и леса, мёда и воска.

В русском хозяйстве веками существовал заколдованный круг, так описанный Ричардом Пайпсом: «Неблагоприятные природные условия привели к низким урожаям; низкие урожаи породили нищету; из-за нищеты не было покупателей на сельскохозяйственные продукты; нехватка покупателей не позволяла поднять урожайность».

Важным географическим фактором русской истории было обилие рек, пронизывающих Русь с севера на юг (а их притоки порой текли с востока на запад). Именно реки, снабжая поля водой, а жителей – рыбой, стали главными торговыми артериями страны и в условиях бездорожья связывали различные регионы воедино. Именно вокруг пути «из варягов в греки» возникло древнерусское государство. Именно вдоль рек росли города и посёлки. Днепр, Ока, Волга заменяли на Руси развитую сеть дорог, а речной транспорт до середины XIX века оставался главным. По словам Р. Пайпса: «Россия обладает единственной в своём роде сетью судоходных водных путей, состоящую из больших рек с их многочисленными притоками, соединяющихся между собой удобными волоками. Пользуясь даже примитивным средствами транспорта, можно проплыть через Россию от Балтийского моря до Каспийского». При этом отдаленность от морей и морской торговли сыграла свою решающую роль в культурной и социально-экономической отсталости и обособленности страны. В ХV–XVI веках, когда начала формироваться мировая экономическая система, Русь была задвинута на задворки евразийского континента и не имела доступа ни к Чёрному, ни к Балтийскому морям.

Равнинность, отсутствие гор, ограждающих страну от внешних вторжений, привели к тому, что Русь было трудно защищать, но на нее было легко нападать. Когда же Русь объединилась, на содержание мощного государства и армии, способной защищать такую огромную (и малонаселенную) территорию от внешних врагов, приходилось тратить все ресурсы страны в условиях сурового климата и невысокой урожайности. А это, в свою очередь, способствовало становлению чудовищно авторитарного политического режима и крепостного права, формированию империи, начавшей ожесточенную многовековую борьбу за выход к морям и преодоление экономической и культурной отсталости. Теперь отсутствие внешних природных границ способствовало неограниченной военной экспансии империи, в итоге ставшей крупнейшим государством в мире.

Наконец, положение Руси между Востоком и Западом, между исламским и христианским миром, между феодальной Европой и режимами азиатского деспотизма, обусловило своеобразие её исторического пути, его зигзагообразный, циклический и «пёстрый» характер. Анализируя роль природных факторов и их влияние на русскую историю, современный исследователь Л.В. Милов пишет: «В течение, по крайней мере, четырех столетий русский крестьянин находился в ситуации, когда худородные почвы требовали тщательной обработки, а времени на неё у него просто не хватало, как и на заготовку кормов для скота… Находясь в столь жёстком цейтноте, пользуясь довольно примитивными орудиями, крестьянин мог лишь с минимальной интенсивностью обработать свою пашню, и его жизнь чаще всего напрямую зависела от плодородия почвы и капризов погоды. Реально же при данном бюджете рабочего времени качество его земледелия было таким, что он не всегда мог вернуть в урожае даже семена… Практически это означало для крестьянина неизбежность труда буквально без сна и отдыха, труда днем и ночью, с использованием всех резервов семьи (труда детей и стариков, на мужских работах женщин и т. д.). Крестьянину на западе Европы ни в средневековье, ни в новом времени такого напряжения сил не требовалось, ибо сезон работ был там гораздо дольше…» По словам Л.В. Милова, из-за низкого объема совокупного продукта в обществе господствующий класс создавал «жёсткие рычаги государственного механизма, направленные на изъятие той доли совокупного прибавочного продукта, которая шла на потребности самого государства, господствующего класса, общества в целом. Именно отсюда идет московская традиция деспотической власти российского самодержца, отсюда идут в конечном счете и истоки режима крепостного права в России… Многовековой опыт общинного сожительства крестьян-земледельцев помимо чисто производственных функций выработал целый комплекс мер для подъёма хозяйств, по тем или иным причинам впавших в разорение. Земельные переделы и поравнение, различного рода крестьянские «помочи» сохранились в России… вплоть до коллективизации… Фундаментальные особенности ведения крестьянского хозяйства в конечном счете наложили неизгладимый отпечаток на русский национальный характер. Прежде всего речь идет о способности русского человека к крайнему напряжению сил, концентрации на сравнительно продолжительный период времени всей своей физической и духовной потенции. Вместе с тем вечный дефицит времени, веками отсутствующая корреляция между качеством земледельческих работ и урожайностью хлеба не выработали в нём ярко выраженную привычку к тщательности, аккуратности в работе и т. п. Экстенсивный характер земледелия, его рискованность сыграли немалую роль в выработке в русском человеке лёгкости к перемене мест, извечной тяге к «подрайской землице», к «беловодью» и т. п., чему не в последнюю очередь обязана Россия её огромной территорией, и в то же время умножали в нем тягу к традиционализму, укоренению привычек… С другой стороны, тяжкие условия труда, сила общинных традиций… дали почву для развития у русского человека необыкновенного чувства доброты, коллективизма, готовности к помощи, вплоть до самопожертвования. Именно эта ситуация во многом способствовала становлению в среде «слуг общества», того типа работника умственного труда, который известен как тип «русского интеллигента»».

А Р. Пайпс так подытоживает влияние географических факторов на социальную историю России и психологию русских людей: «В России вся идея была в том, чтобы выжать из земли как можно больше, вложив в неё как можно меньше времени, труда и средств. Всякий россиянин стремился отвязаться от земли: крестьянину больше всего хотелось бросить пашню и сделаться коробейником, ремесленником или ростовщиком; деревенскому купцу – пробиться в дворяне; дворянину – перебраться в город или сделать карьеру на правительственной службе. Общеизвестная «безродность» русских, отсутствие у них корней, их «бродяжьи» наклонности, в основном проистекали из скверного состояния русского земледелия, то есть неспособности главного источника национального богатства – земли – обеспечить приличное существование».

«Норманнский вопрос» в историческом науке

Как только в России стала складываться историческая наука, в центре ее внимания оказался вопрос о происхождении древнерусского государства. Как сообщала летопись, важнейшую роль в этом процессе сыграли «варяги». Именно варяжская дружина, захватившая сначала Новгород, а потом и Киев, стала основой правящей элиты в возникшем территориальном объединении, привнесла в его развитие динамизм и стала организатором ряда военных походов и торговых караванов в Византию. Именно варягом был легендарный Рюрик, чьи потомки семь столетий правили Русью. Но кто такие варяги?