Безымянный. Антимаг-1

Простой люд там какой-то странный. Не поверите, но тех магов-аниматоров они чуть ли не за богов держат. Те из них верёвки вьют и всякие гадости богопротивные вытворяют, а люди им в храмах молятся, себя в жертву предлагают. Сплошная мерзость.

Вначале мы разбили их первую армию. Тысяч двадцать человек и орда нежити. Потерь среди нас почти не было, меньше сотни. Вояки, как я уже говорил, они никудышные. Аниматоры попрятались в свои замки, штурмовать мы их не стали. У нас был другой приказ. Мы двигались дальше, к Великим горам.

Когда дошли до предгорий, на нас напала вторая армия. Около ста тысяч людей, раза в два больше скелетов и несколько сотен закенов. Толпа большая, а толку мало. Наш военачальник, Страж Викос, покоя ему на той стороне, разместил наши порядки в начале горного перевала, ширина между двумя стенами ущелья не превышала полмили.

Они подымались по склону, осыпаемые дротиками и стрелами, и натыкались на стену из щитов и копий. Так мы развлекались почти двое суток. Защищать такую узкую горловину не составляло труда, резервов хватало, и Викос заменял передовую линию каждые два часа. Аниматоры потеряли около двадцати тысяч людей, почти всю нежить и отступили. Наши потери составили две с половиной сотни. Склон горы был устлан человеческими телами вперемешку с костями.

Мы собрали трупы чужаков и скелеты в большие кучи и сожгли, чтобы не оставлять свежий материал для аниматоров. На это ушло почти целые сутки. Тела своих павших мы забрали с собой, решив похоронить их где-нибудь в горах. И пошли дальше горными тропами.

Те горы не зря называют Великими. Пики такой высоты, что вершин даже и не видно за облаками. Бывал я возле гор Западного Предела, так те восточным и в подмётки не годятся. Одно радовало, местные дикари были пожиже западных горцев.

Они пару раз напали на нас. Метали копья и скатывали камни нам на головы. Но получив по зубам, пришли мириться. Мы преподнесли местному царьку сотню мечей, десятка два комплекта доспехов и кучу всяких дрянных побрякушек – всё, что было не жалко. Вождь, старый пердун в дурацкой шапке и меховой шубе, был на седьмом небе от подвалившего счастья.

Так что по горам мы прошли с относительным комфортом, если не считать одного обвала, который унёс жизни тридцати людей. С ними погиб и первый Страж среди нас, по-моему, его звали Сантос, или что-то вроде этого. Он командовал когортой в Седьмом легионе. Потом Стражей погибло намного больше. Мне кажется, что Императора это разозлило сильнее всего. Очень уж вы, антимаги, ценный товар.

Полторы декады мы потратили на переход через горы. Прошли бы ещё быстрее, но три дня простояли лагерем возле горного озера. Отдыхали, торговали с местными, пополняли запасы, лечили раненных. Воздух там, я вам скажу, как поцелуй молодой девки, хочется ещё и ещё. На семнадцатый день мы вышли на равнины.

Разница, как между небом и землёй. Высоченные горы, перевалы, ущёлья такие, что и дна не видать, горные реки, водопады. А потом бах, и ровная как стол степь. Ни холма, ни деревца, только трава зелёным ковром, местами выше человеческого роста.

Зверьё там странное, у нас такого нет. Какие-то трёхрогие лошади, без хвостов и с длиннющими ногами. Зверьки размером с кошку, только все в чешуе. Двухметровые хищные ящеры, те ёще твари, им порвать человека, что мне курицу разделать. Жуки по полметра в длину, птицы размером с меня, всяких чудес хватало. Наши лупоглазы чуть с ума не посходили, бегали по равнине как ошпаренные, пену со рта от счастья пускали.

Но самое большое чудо – это стада мороготов. Так их кто-то из лупоглазиков назвал. Мол, такие животные и у нас были, только вымерли давно. Ну, у нас-то вымерли, а там их тьма тьмущая.

Взрослый самец-морогот вырастает до трёх метров в холке, метров пять в длину и больше десяти тонн весом. Страшная махина. Всё тело в костяных пластинах и шипах, только на брюхе толстая кожа. Но брюхо возле самой земли, да и кожа такая толстая, что копьём не пробить. Два шипа метровой длины растут из загривка и торчат над головой как рога. Самки раза в три поменьше будут, да и брони на них почти нет, зато гораздо резвее и злобней самцов.

Стада этих тварей бродят по всей равнине, жрут траву и топчут всё на своём пути. Один раз мы почти полдня шли мимо такого стада. Сколько там голов было, не знаю, я до столько считать не умею.

Шёл четвёртый день нашего похода по равнине, когда мы встретили первых туземцев. Трое всадников на самках мороготов. Мы попытались завязать с ними контакт, но они держались на приличном расстоянии и отъезжали дальше, как только кто-то из нас приближался к ним. Лошадей у нас не было, так что догнать мы их не могли. Всадники сопровождали нашу армию целый день, а потом ускакали прочь.

На шестой день мы вышли к покинутой стоянке большого лагеря. Следопыты облазили его вдоль и поперёк, разведчики прочесали всю местность на несколько миль вокруг. Никого. По размерам лагеря, следам и количеству мест для шатров выходило, что там было тысячи две-три людей и около тысячи мороготов. Туземцы использовали их как домашних животных.

Мы пошли дальше. Разведчики докладывали о небольших группах дикарей, до десяти человек, которые на своих тварях постоянно крутились вокруг нас.

Поход по равнине продолжался ещё дюжину дней. Мы прошли мимо двух покинутых стоянок, одна из них была совсем большой, тысяч на десять человек. До побережья оставалось четыреста миль неразведанной территории. На картах это было сплошное белое пятно.

На семнадцатый день пути по степи на нас напали. Разведчики прибежали ночью и доложили, что на север от нас, милях в десяти, расположилась огромная орда туземцев. Сколько – неизвестно. Викос поднял всех на ноги, и мы начали строить защитный периметр вокруг лагеря.

За шесть часов мы успели выкопать сплошной ров с милю в диаметре, глубиной три метра и шириной в четыре. За рвом возвели насыпь из выкопанной земли. Мы продолжали углублять траншею, когда почувствовали дрожь земли. Горнисты протрубили сбор, солдаты вылезли из рва, побросали лопаты и надели доспехи. Невыспавшиеся, уставшие, мы выстроили порядки вдоль насыпи и стали ждать.

Дрожь земли нарастала, вскоре послышался монотонный гул. На горизонте, вместе с первыми лучами восходящего солнца, показалась орда туземцев. Около тридцати тысяч всадников на самках мороготов и почти столько же самцов, бежавших впереди орды. Всадники были вооружены пиками, до четырёх метров в длину, и метательными копьями. Их копья были легче и длиннее наших пилумов. Метали их с помощью специальной палки с выемкой на конце. Дикари могли поражать цель такими копьями метров за семьдесят.

Лавина огромных туш приближалась. Впереди бежали самцы без всадников на спинах. Тяжёлая пехота стояла вдоль насыпи, держа наготове щиты и копья, сзади натянули луки лёгкие манипулы. Прозвучал сигнал, над нашими головами поднялась туча стрел и упала на врага. В ответ они метнули свои копья. Мы подняли щиты, и дождь из дерева и железа забарабанил по ним.

Наши стрелы были для самцов-мороготов, что слону дробинка, зато всадникам и самкам пришлось несладко. Несколько сотен легко одетых дикарей послетали со своих сёдел. Раненные самки пришли в ярость и начали крушить всё вокруг. Услышав крики самок, самцы взревели от ярости. Первые десятитонные туши обрушились на ров и упали вниз, другие по их спинам, раздирая животы об шипы своих же сородичей, полезли на вал.

Мы начали бить их копьями, но толстая костяная пластина на лбу надёжно защищала их головы, глаза располагались по бокам черепа, попасть в них было очень трудно. Единственный действенный метод был сбрасывать их с вала назад. По пять, по шесть человек, мы упирались щитами в их туши и сталкивали их вниз.

Разъярённые мороготы мотали головами, круша своими передними шипами нашу броню как скорлупу. Закованные в сталь тела пёрышками взлетали в воздух. Стоял такой рёв, что аж уши позакладывало. Десятка три самцов прорвали нашу переднюю линию в нескольких местах и перебрались через вал.

Получив пространство для разбега, они начали давить людей, носясь по лагерю как катки. Солдаты били их копьями, стараясь попасть в глаза и промежутки между костяными пластинами. Я видел как трибун нашей когорты, Страж Ринал, пробил голову твари одним ударом копья в глаз и прикончил её.

Дикари продолжали забрасывать нас копьями, наши лучники тоже не сидели без дела, воздух то и дело рассекали их залпы. Перед земляным валом образовался второй – из туш мороготов.

Атаковать дальше стало невозможно и они отступили. Загудели рога, орда развернулась и начала уходить, самцы послушно развернулись и потрусили следом. Только некоторые из них продолжали в ярости бросаться на нас. Лучники выбежали на вал и стреляли дикарям вдогонку. Прорвавшихся внутрь тварей наконец-то добили.

Мы перевели дух и подсчитали потери. Тяжелой пехоты погибло около двух тысяч, легкие манипулы недосчитались около полутора тысяч. В тот день погиб мой отец, морогот насадил его на передний шип как бабочку, не помогла и броня.

Всадники так и не добрались до нашего вала, но стрелы собрали хороший урожай среди них, да и собственные обезумевшие зверюги подавили многих из них. Около трёх тысяч дикарей в кожаных юбках остались лежать на поле, компанию им составили две тысячи мороготов. До самого вечера мы добивали их, даже искалеченные и умирающие самцы представляли серьёзную угрозу.

Мы взяли в плен несколько раненных туземцев, оставшихся на поле боя. Правда, толку от них не было никакого. Их кваканье не мог понять никто, даже лупоглазые.

На следующий день к дикарям подошло подкрепление, ещё около десяти тысяч всадников и столько же самцов-мороготов. Мы расширили ров до шести метров и углубили до пяти. Насыпь выросла до семи с половиной метров. Викос также приказал срезать шипованные пластины с трупов самцов и разместить их на передней стенке вала.

Через два дня они напали на нас снова, в этот раз с двух противоположных сторон. Теперь наши укрепления были гораздо лучше, и мы отбили атаку почти без потерь. Проблема была в другом. Сколько нас могли держать в осаде – не знал никто. Еды нам хватало, мясо мороготов оказалось съедобным, даже вкусным. Мы могли засолить и закоптить его хоть на год вперёд. Вода у нас тоже была, на территории лагеря вырыли три колодца. Но мы не могли сидеть тут вечность. Выйти же в чистое поле против этой орды – самоубийство.

Ещё пять дней наша армия просидела в том лагере. Варвары больше не совались, но никуда и не уходили. Ждали пока мы сами выйдем.

Викос приказал срезать костяные пластины с туш мороготов и делать из них ежей. Мы связывали пять-шесть штук в кучу, а спереди цепляли шейную пластину с двумя метровыми шипами. Внизу мы прикрепляли самые большие ребра из костяка, делая что-то вроде салазок. Получались здоровенные конструкции, высотой в человеческий рост. Тянуть их по земле могли только по трое человек.

Остатки туш начали гнить, больше оставаться в лагере мы не могли. Викос собрал военный совет и было принято решение возвращаться назад. Все вздохнули облегчённо, даже лупоглазикам больше не хотелось новых открытий. Кстати, они заметили, что у мороготов очень плохое ночное зрение, в темноте от них не было никакого толку. Передвигаться решили по ночам.

Мы покинули лагерь вечером с последними лучами солнца. Почти всю ночь мы тянули ежи и прошли двенадцать миль, а под утро принялись вновь обустраивать защитный периметр. С первыми лучами солнца на нас снова напали дикари. Ежи сделали своё дело, самцы мороготов напарывались на них своим незащищенным животом, и вскоре перед нашим строем образовалась целая куча раненых и мёртвых, ревущих от боли и нападающих друг на друга тварей. Атака захлебнулась. Дождавшись вечера, армия тронулась дальше.

Больше трёх декад мы шли назад к горам. По ночам тянули эти проклятые ежи, днём отсыпались и отбивали атаки варваров. Они поменяли тактику. На нас уже не гнали стадо самцов. Всадники на самках кружились вокруг нас отрядами по три-четыре десятка человек, забрасывали нас копьями и сразу отступали. Мы отвечали им стрелами. Кавалерии у нас не было, поэтому ничего больше мы сделать не могли.

Наша армия таяла на глазах, каждый день погибало несколько сотен людей. Варвары тоже теряли своих, но никак не успокаивались и гнали нас до самых предгорий. Когда мы покинули равнины, оставив дикарям на память проклятые ежи, нас было чуть больше половины. Из двадцати пяти тысяч легионеров и десяти тысяч сопровождения до гор дошли меньше двадцати.

В горах нас ждал ещё один сюрприз. Местные сволочи решили что наших подачек мало и захотели забрать себе всё. Они неплохо подготовились. Обвал за обвалом, постоянно летящие сверху копья и камни. Нам пришлось ой как несладко, а мы ещё собирались передохнуть. Какой там.

Горцы атаковали и днём и ночью, один раз им удалось затопить водой ущелье, в которое мы вошли. Утонуло с полтысячи людей. Мы вырезали несколько их поселений и они чуть успокоились. Когда армия вышла из гор, нас оставалось меньше тринадцати тысяч, из них одиннадцать тысяч солдат. На переход мы потратили пятнадцать дней.

В горах погиб Викос, новым военачальником выбрали Лирия, легата Седьмого легиона. К тому времени, из пятидесяти восьми Стражей, с нами в живых осталось только двадцать два. Погибшим – покоя на той стороне, выжившим – всех благ тут. Если б не антимаги, не дошли бы мы домой, не сидел бы я сейчас тут и байки не травил бы.

До того проклятого похода я вас больше боялся, после – уважение добавилось. Один Страж в бою стоит десятка три простых солдат, сильны немеряно и быстрые как молнии. Да и командиры из вас толковые, не зря вас в Академии по пятнадцать лет штаны заставляют просиживать. А про то, что магов можете как блоху ногтём, то даже и говорить не надо. Империя без вас вовсе и не Империей была бы. Думаете, я вам просто зад лижу? Что есть то и говорю.

Земли аниматоров мы пересекли быстрым маршем, не разбивая лагерей и отдыхая ночью всего по шесть часов. Они собрали армию, но мы смогли уйти от неё. Несколько отрядов кавалерии догнали нас, но нападать не решились. Погода испортилась, всё время шли проливные дожди.

Мы подошли к Мёртвым топям, аниматоры наседали на пятки. В прошлый раз, когда мы пересекали эти болота, всё было по-другому. Было время на подготовку, погода стояла сухая, разведчики обшарили топи вдоль и поперёк. Теперь же уровень воды поднялся, старых бродов мы не нашли.

Мы вломились, как пьяный папаша в сени после трактира, и здорово поплатились за это. Дождь лил как из ведра, твёрдой земли почти не осталось, да и ту твёрдой я так назвал, по привычке. Местами нужно было плыть по полчаса. Доспехи и оружие пришлось оставить на одном острове, потом их через девять декад забрали.

Много тогда людей утонуло в воде и в болотной жиже. Для меня это самая страшная смерть, лучше уж мечом в брюхо. Когда мы уже почти дошли, разразилась такая буря, что мама не горюй. Словом, выбрались мы с тех болот мокрые, полуживые, ободранные и безоружные. Не армия, а толпа голодранцев.

Назад, на имперскую землю, вернулись меньше восьми тысяч легионеров, восемьсот человек сопровождающих и двадцать один Страж. До восточного побережья мы так и не добрались. Что дальше было, сами знаете. Вот вам и весь рассказ.

Глава 5.

Дорога стала получше и я перебрался на своего коня. Два легионера в телеге бросили играть в карты и делились воспоминаниями о прошлых кампаниях. Сержант изредка вставлял саркастические фразы. Я размышлял о его рассказе. Умник беспокойно шевелился внутри, как голодная собака, почуявшая запах мяса. Новая информация всегда возбуждала его.

Стоило чуть прикрыть глаза, отодвинуть своё собственное Я, и вот он – Образ Умника. Мир сразу превратился в огромное дерево с логическими ветвями-цепочками и плодами-фактами на них. Новые ветви стали вырастать со скоростью света, переплетаясь со старыми и рождая новые плоды. Всего пару десятков секунд и я остановил Умника, не желая больше нагружать свой разум. Он ушёл, оставив в моей голове интересные выводы и боль. Я невольно поморщился и потёр пальцами ноющие виски. Всегда так.

Лекарь пришёл почти незваным, наполнив сознание своим недовольством. Он очень не любил когда телу наносили какой-то вред. Вскоре боль сменилась лёгкой расслабленностью, от контраста у меня даже повысилось настроение.

Этим летом вернулся из командировки мой бывший однокашник, Рикос Вередел. Как то в одной из припортовых таверн Крайканы, будучи сильно выпившим, он полушепотом, путая слова и икая, рассказал куда ездил.

В трёхстах милях от столицы, в уединённой и крепко охраняемой долине, организовали ферму. Три года назад туда завезли полсотни телят странной, невиданной породы. За это время они сильно подросли, тёлки так себе, а бычки набрали по шесть-семь тонн веса и покрылись костяными пластинами с шипами. Летом появился первый приплод.

Подозреваю, что это и есть мороготы с восточных равнин. Если удастся вырастить их в нашей местности, то наступит новая волна экспансии, я уверен в этом. Стоит усилить природную броню мороготов-самцов сталью, и мало какая армия сможет противостоять им.

А ещё последние перемещения легионов по Империи указывают та то, что вскоре девять из них окажутся на восточной границе, в провинции Караган. Возле самых Мёртвых топей. Построят дорогу через топи – государству аниматоров конец. Судя по словам сержанта, противостоять имперским легионам они не смогут. Так что зря он думает, что люди умерли ни за что.

Сержант окликнул меня и указал пальцем вперёд. Мы приближались к поместью барона. Кровавый холм, довольно большой. Дорога петляла между холмов поменьше и поднималась к постройкам наверху.

– А отчего холм называют Кровавым? – спросил я у него.

– Пятый день девятой декады двести тридцать …

– Заткнись, – оборвал я начавшего бубнить Умника.

– Да лет триста назад там Пятый легион отбивался от кочевников. Положили тогда несколько тысяч варваров, – ответил сержант, – о, смотрите, нас заметили.

Вверх по склону холма, за полмили от нас, бежали три человека. Они то и дело оглядывались назад и тыкали пальцами в нашем направлении. Всю вершину холма охватывал каменный забор, дорогу преграждали ворота. Бегуны добрались до забора, их впустили, ворота снова закрылись.

– Не слишком тёплый приём, – сказал я.

– Я же говорил – будет драка, – сержант щёлкнул кнутом, подгоняя лошадей.

Легионеры в повозке надели шлемы, достали щиты, копья и дротики. Мы доехали до холма и начали подниматься в гору. Я рассматривал забор. Явно выше двух метров, барон нарушает параграф о запрете постройки укреплений гражданскими лицами. Ясно куда смотрит префект – в зад барону. Сержант прав.

По обеим сторонам ворот стояли вышки. На одной из них стоял бородатый мужик в шлеме и кожаном доспехе. Когда мы подъехали, на вышки взобралось ещё четверо человек, один составил компанию бородатому, трое влезли на другую.

Сержант остановил повозку в двадцати метрах от ворот, я натянул поводья и остановил своего коня рядом.

– Кто такие? – бородатый высунулся по пояс, разглядывая нас.

Я дал знак. Трое легионеров слезли с повозки и выстроились в ряд, держа щиты и дротики в руках. Копья они прицепили к спинам в специальные зажимы.

– Судья-исполнитель первого ранга Чёрной Канцелярии, Никон Кроуд. Требую открыть ворота и впустить меня внутрь, – сказал я.

Мужик почесал бороду большим пальцем и ухмыльнулся. Ещё двое поднялись к нему на вышку. Все они были в шлемах и с луками в руках.

– Требует он. Зря вы в такую даль припёрлись, не велено вас пущать, – сказал он.

– За оказание сопротивления всех вас ждут исправительные работы, если повезёт. Может и не повезти, – я достал из-за спины меч палача, пару раз взмахнул им и засунул назад в ножны. Исполнитель гудел, рассекая воздух. Довольно неприятный звук.

Он расхохотался, деланно вытирая слёзы руками. Затем оглянулся на других.

– Слышите, ребята? Нам может не повезти. А может и повезти. Как удача повернётся. А вы, господин судья-исполнитель, как, на удачу не жалуетесь?

– У тебя слишком длинный язык. Как бы это всё не закончилось – ты заплатишь за неуважение.

– Какое неуважение? Очень даже уважаю. А теперь залазьте назад в свою телегу и катитесь в город. Со всем уважением, – бородач сложил руки на груди и нагло уставился на меня.

– Смотри, Груд, играешь с огнём, – сказал сержант из-за моей спины.

– Ты меня, Вио, не учи. Мне барон деньги платит, ему и указывать, – ответил мужик.

Странно, но я до сих пор не разозлился. Может быть, потому что ожидал такого? Ладно, попробую в последний раз.

– Сходи к барону. Скажешь ему: даю десять минут, если через это время ворота не откроют – я войду сам и убью всех, кто будет держать оружие в руках.

Он опять расхохотался. Какой весельчак.

– А если они будут не только держать оружие, но и чего-нибудь вам сделают? Этим самым оружием? – бородач поднял лук и постучал им по своему шлему, – больно ведь будет. А к барону я не пойду. Чего лишний раз таскаться? Он ясно сказал – всяких проходимцев не пущать. А то украдут ещё чего.

Всё. Поговорили и хватит. Я выхватил кинжал и метнул его в наглеца. Он не успел даже дёрнуться, лезвие пробило шею и по рукоятку вошло в бороду. Тело перевалилось через край и упало вниз. Легионеры метнули дротики, я пришпорил коня, чтобы подъехать к забору и уйти из зоны обстрела.

Два дротика попали в цели, в ответ выстрелили лучники. Я уклонился от одной стрелы, остальные и так летели мимо, и подскакал к воротам. Теперь они не могли попасть в меня. За спиной я услышал, как стальные наконечники стрел защёлкали по щитам легионеров.

Я оглянулся на солдат. Они наглухо прикрылись щитами и тоже шли к воротам. Одна из запряженных в повозку лошадей встала на задние ноги и била передними копытами воздух. Из её плеча торчала стрела. Вторая лошадь в испуге рвала упряжь, пытаясь освободиться. Я подъехал вплотную к забору возле правой вышки и прикинул высоту. Должен достать. Встал ногами на седло, подпрыгнул вверх метра на полтора, уцепился за край, подтянулся и взобрался на забор.

Внизу, по другую сторону, никого не было. Только вдалеке, возле главной постройки, копошились люди. Стрелки на вышках меня не заметили, продолжая стрелять в легионеров. Я спрыгнул вниз, с четырёхметровой высоты, и поднялся по лестнице на вышку.

Двое лучников стояли у бойниц, третий лежал на боку без движения, в его груди торчал дротик. Я достал палаш. Один из стоявших что-то услышал и начал поворачиваться в мою сторону. Не успел. Я ударил его остриём в висок. Сила удара вытолкнула человека наружу и он с воплем полетел вниз. Рубящий удар наискось сверху вниз. Второе тело упало на пол с перерубленным позвоночником.

Меня заметили на другой вышке. Я пригнулся, стрела пролетела над моей головой и вонзилась в деревянную балку. Там их осталось двоё. Я приподнял голову и сразу опустил. Одна стрела ударила в стену вышки, вторая пролетела выше. Точно двое. Я метнул кинжал и снова спрятался. Кажется, попал в голову. По крайней мере, на этот раз одна стрела.

Я приложил пальцы к шее тела с дротиком в груди. Мёртв. Не церемонясь, я упёрся ногой в труп и выдернул дротик. Затем встал. Лучник на противоположной вышке выстрелил в меня. Я поймал стрелу в воздухе и отбросил в сторону. С такого расстояния мне было видно, как расширились его глаза. Я метнул дротик. Вот и всё. Хотя вторую вышку проверить не помешает.

Я спустился вниз, снял брус, запирающий ворота, и открыл одну створку. Внутрь сразу же вломились трое легионеров, гремя доспехами и ругаясь на чём свет стоит.

– … его мать, доберусь до барона, пожалеет что сынка своего на свет родила, – сказал сержант.

– Кого-то из вас задели? – спросил я.

Легионеры отрицательно покачали головами.

– Проверьте там и принесите мой кинжал, – я ткнул пальцем в сторону левой вышки и вышел наружу, чтобы привязать лошадь к воротам и забрать второй кинжал.

Когда я выдернул лезвие из бородача и вытер его, с вышки высунулся Галлий.

– Тут все уже на той стороне, – сказал он.

– Кинжал нашёл? – спросил я.

– Да, – он бросил его, кинжал перевернулся в воздухе и вонзился в землю.

Я вошёл через ворота, вставляя кинжалы в ножны. Поместье занимало всю вершину холма, около мили в длину и почти столько же в ширину. За стенами располагались разные постройки: амбары, склады, конюшни, жилые дома и чёрт его знает что ещё. Дорога вела от ворот прямо к главному зданию, высокому, трёхэтажному, с островерхой крышей, крытой черепицей. Перед входом уже собралась приличная толпа людей, человек сорок.

– Ну что, продолжим? – спросил я.

Сержант покачал головой.

– Не знаю, откуда у них столько смелости набралось. Они всерьёз собираются драться с нами. Эти, – он ткнул пальцем за спину, – хоть воинами были. Дерьмовыми, но воинами. А там одни слуги, – он сплюнул себе под ноги, – даже стыдно таких под меч пускать.