Кафкинская стейшн

Дважды два… сколько? Согласно герою Оруэлла, право ответить: «Четыре» есть свобода в глобальном понимании и чистом виде. Для Дмитрия Ивановича ответ был очевиден, и никто ему не мешал высказывать свое мнение. Но, вот беда: следственные органы этого мнения не разделили, настаивая, что правильный ответ – пять, о чем и указали в обвинительном заключении. Доводы же Дмитрия Ивановича обозвали попыткой избежать уголовной ответственности.

Несколько раз предлагали признать вину, взять особый порядок и отсудиться за один день, без разбора доказательств. Взамен обещали снисхождение и условный срок. Разумеется, такое предложение он воспринял как издевательство и решительно от него отказался.

Да, Дмитрий Иванович попал. В отношении него возбудили уголовное дело, а вопрос о виновности решался как раз операцией умножения двух двоек. Четыре – невиновен. Пять – преступник и негодяй!

Поскольку решение задачи было очевидным, Дмитрий Иванович не парился. Конечно, настырное невежество следствия его обескуражило. Ну, да что с ментов, взять? В суде-то, пади, не дураки сидят. Развалится дело, как пить дать.

И адвокат ему вторил, мол да, развалится. Но, похож он при этом был на одесского юмориста. Вроде и смеется, а в глазах какая-то печаль потаенная: Может, просто, в фамилии его дело, как раз подходящей для одесского юмориста…

Сам адвокат был из местных, еще совсем молодой. Но, поскольку он длительное время провел в областном центре, своим его здесь не считали, что было взаимно.

Уголовной практики у адвоката было немного и складывалась она пока удачно. Оправдательных приговоров, он, конечно, не видел (интересно, кто их вообще, когда-либо, видел?), но, серьезного снижения срока, против запрошенного прокуратурой, добивался.

За дело Дмитрия Ивановича защитник взялся с готовностью и энтузиазмом. Шансы на оправдание зашкаливали, что очень серьезно для резюме любого юриста.

А, вот, печаль в его глазах объяснить не могу. Может, правда, фамилия виновата. Хотя, есть такое выражение: воспоминание о будущем…

И вот, дожил Дмитрий Иванович до суда. Дожил дома, на подписке, которую особо и не соблюдал: Ну не арестуют же, в конце-то концов, за дважды два пять!

Начался суд, как положено, с чтения обвинительного заключения. Много чего там было накручено-наверчено: многословно, протокольно. И не шел Дмитрий Иванович, а направлялся, не ехал, а передвигался, не жил, а проживал. И все это реализуя преступный умысел, осознавая общественно-опасный характер своих деяний, предвидя противоправный результат и желая его наступления.

Для справки сообщу, что происходило разбирательство в суде города Кавки N-ской области.

Слушал Дмитрий Иванович, будто не про себя. Все сурово и, по-своему, даже красиво. Эдакой брутальной, справедливой красотой, за которой возмездие, столь же брутально-справедливое. Одно нарушало гармонию: уверенно подходила судья к тому месту, где дважды два было пять. И место это, как неприличный звук во время литургии. То ли заржут все, то ли смутятся. Но, что бы ни случилось, рухнет словесный храм. Без вариантов. Так думал Дмитрий Иванович, прикидывая, как ему себя повести? Решил: Поведу как все, хотя, рассмеялся бы он с наибольшим удовольствием.

Вот уже три абзаца до собачьей чуши осталось, два, один… Вот, вот уже, сейчас…

Все тем же монотонным голосом, не дрогнув, зачитала судья математический нонсенс и продолжила далее: Исследовалась личность подсудимого, у нарколога и психиатра на учете не состоит. По месту работы и жительства характеризуется положительно и бла-бла-бла.

О-о! Да вы сами, Ваша честь, давно ли к наркологу с психиатром заглядывали, – подумал несчастный обвиняемый.

– Слушайте, а ее что, вообще ничего не смутило? – прошептал Дмитрий Иванович адвокату.

– А что ее должно смутить? Она просто заключение оглашает. Смущение потом начнется, когда доказательства разбирать будут.

–А-а…

Окончив чтение обвинительного заключения, судья обратилась к подсудимому:

– Ваше отношение к обвинению?

– Не признаю, Ваша честь. Я и в школе хорошо учился и по жизни еще не спятил…

– Я вас поняла. Можете не разъяснять.

Далее последовали процедурные вопросы. Надо сказать, процессуальные требования исполнялись здесь не слишком строго. Город небольшой, почти все друг друга знают. К чему излишний формализм? К нему прибегали, когда кого-то нужно было поставить на место. А так, действо напоминало семейный совет, где родители отчитывают сына-шалопая, а добрая бабуля незаметно гладит его по торчащим вихрам.

Правда, этот совет излишней демократией не страдал. Стол прокурора был придвинут с судейскому и образовывал с ним одно целое. Поведение обвинителя было соответствующим: не равноправной стороны, а острого языка и карающей длани правосудия.

Адвокату, напротив, отводилось место в отдалении, за столом неприлично малого размера. Сидя за ним, вместе с подзащитным, он не мог толком пристроить ни локти, ни колени. Все здесь говорило ему: Ты не сторона и даже не пасынок правосудия. Ты чужеродный, жутко раздражающих всех элемент.

– Позиция подсудимого ясна. Вы что скажете, товарищ адвокат? – обратилась к защитнику Ее честь.

Защитник решил не размениваться на мелочи и сразу вдарить из главного калибра: пройтись по основному доказательству обвинения – тезису что дважды два, оказывается, пять. Апеллировал он к школьной программе по математике, здравому смыслу и судебной практике, которая неоднократно подтверждала прописную истину.

Лихой адвокатский наскок привел к выбросу желчи у прокурора:

– Вы, господин защитник, по-моему, перепутали суды. Вам бы в Америке выступать. Это там прецедентное право. А здесь, у нас, континентальная система. Принцип свободной оценки доказательств, знаете ли. Так что, если кто-то там когда-то посчитал, что дважды два четыре, так для этого суда оно не указ!

– Чертова пятая колонна, – чуть слышно прошипел судебный пристав у двери и машинально потянул руку к резиновой дубинке на поясе.

– Товарищ прокурор, вам, конечно, спасибо за заботу о суде, но, вы уж давайте как-то, в рамочках. Суд сам в состоянии разъяснить. – сделала замечание судья, сверкнув очами сквозь стекла. Но, видно было, что это так, любя…

– А кроме того, суд оценивает доказательства не сами по себе, а в совокупности. Так что, вы погодите на дважды два упирать. Тут других доказательств предостаточно. – добавила уже сама судья.

– Каких доказательств, Ваша честь?

Вместо Ее чести ответил прокурор:

– В деле имеется распечатка биллинга телефона подсудимого. Телефон с номером таким-то, ваш?

– Мой…

– И что этот биллинг доказывает? – с вызовом спросил адвокат.

– Он доказывает, что ваш подзащитный хитрец. Весь день, когда было совершено преступление, телефон находился у него дома. Знал, что по геолокации его можно вычислить и нарочно оставил телефон, чтобы обеспечить себе алиби. Думал, всех надурить сможет. Известный прием!

– Но, он действительно весь тот день провел дома.

– Да, ну надо же, как интересно! За день до этого биллинг показал передвижение, через день – тоже. А вот именно в этот он решил побыть дома. Какое удивительное совпадение! Может и свидетели найдутся, чтобы это подтвердить?

– У него выходной был. И он реально живет один. Кто это должен подтвердить?

– На все-то у вас готов ответ. Выходной, живет один! Очень удобно! И кстати, о свидетелях. У вас их, я так понял, нет. А у нас есть. Вот показания жителя дома, где произошло преступление, гражданина В. В тот день В. видел, как из подъезда, быстрым шагом, вышел мужчина в ярко-красной куртке и направился на северо-восток. Как раз там живет подсудимый.

– Так место преступления находится на юго-западе. Оттуда только на северо-восток и уходить. Там всего одна дорога. И кто сказал, что преступник отправился домой, и что это вообще был преступник? Свидетель не смог назвать ни одной приметы уходившего, кроме этой куртки. Как это связано с моим клиентом? У нас в стране сто сорок миллионов проживает, и каждый может купить себе красную куртку.

– Ну-ну. Сто сорок миллионов. Они что, по-вашему, все в этот день в Кавки решили приехать? – задала судья каверзный вопрос.

– Угу. И все, как один, в красных куртках! – подпел ей прокурор.

– Почему все? Из ста сорока миллионов достаточно одного. И с чего вы взяли, что это мой подзащитный? У него проводили обыск и никакой красной куртки не обнаружили.

– Понятно, что не обнаружили. Что ж он, телефон оставить дома догадался, а выбросить куртку не сообразил? Разумеется, выкинул где-то. Я бы удивился, если б у него ее нашли!

– Ну и логика у вас…

– Это не у меня, а у преступников. Беда ваша, что все эти уловки нам давно известны. Вы, кстати, знаете, зачем преступники яркую одежду надевают?

– Зачем?

– Чтобы очевидцы ничего кроме нее не запомнили. Так ведь и получилось. Психология!

– Но позвольте! По делу допрошены родственники и коллеги подсудимого. Все они показали, что красной куртки у него никогда не было.

– Ой, вот только не надо! Все они допрошены по вашему ходатайству. Что еще они могли показать? Грош цена их словам. Ясно – выгораживают!

– Еще доказательства? – спросила судья государственного обвинителя.

– Да, конечно. В деле имеется акт освидетельствования обвиняемого. Установлено, что физически он развит удовлетворительно. Мог и руками действовать и на ногах уйти беспрепятственно.

– Ба, да это просто царица доказательств! – воскликнул адвокат: А то, Андрей Януарьевич, собственное признание таковой считал. Жаль, не дожил старик до истинной императрицы!

– Перестаньте язвить! – одернула его судья: У вас ничего не доказательство. То не доказательство, это не доказательство. А по совокупности-то уже и набирается…

– То есть, по-вашему, выборка из физически здоровых граждан мужского пола, не имеющих красной куртки и чей телефон не обнаружен вблизи места преступления, сузил поиск подозреваемого до личности моего подзащитного?

Прокурор, по лицу было видно, сначала пытался вникнуть в смысл адвокатских слов, но на середине упустил нить рассуждений и, поморщившись, отвернулся. Ее честь тоже оставила сказанное без ответа, заметив лишь, что Дмитрий Иванович уже подсудимый, а не подозреваемый.

Судебное следствие подошло к главному и самому проблемному доказательству.

– Что ж, товарищ адвокат, давайте разбирать вашу экспертизу.

– Мою?!! – изумился защитник.

– Я зачитаю, Ваша честь. – с печальной готовностью откликнулся прокурор.

– …вывод по первому и единственному вопросу: дважды два пять. Число, подпись, круглая печать.

– Ну, и что вас не устраивает? – спросила судья у адвоката с притворным равнодушием.

– В том, что дважды два теперь пять? Я бы спросил, что здесь может устроить! Ходатайствую о вызове в суд и допросе эксперта.

– Ну, вопросы тут, пока, задаю я! – отчеканила Ее честь с ударением на «я»: Подсудимый, вам тоже что-то не ясно в заключении эксперта? Ходатайство своего защитника поддерживаете?

– Да, поддерживаю.

– Что скажет обвинение?

– Не вижу смысла в допросе. Исследование проведено, вывод категоричен, об уголовной ответственности за заведомо ложное заключение эксперт предупрежден. Подписка в деле имеется.

– Ну, что, защита? Вы настаиваете?

– Настаиваем Ваша честь!

– Хорошо. Объявляется перерыв до послезавтра. Товарищ прокурор, явку обеспечите? Он не в отпуске, не болеет?

– Будет в срок!

И не передать, с каким трудом далось это решение судье. Буквально, изнасиловать себя пришлось. И прокурор ушел явно озабоченный.

В срок эксперт явился на заседание и предстал перед честны́м собранием. Вид у него был подобающий: лысина, очки, все как положено специалисту. Судья и прокурор с опаской поглядывали на него. Обвинение заготовило наводящие вопросы, приготовившись к серьезной спасательной операции. Но, спасаемый, судя по виду, и в ус не дул, чем внушал не столько оптимизм, сколько страх: Сейчас как понесет… О, господи!

Представившись суду, эксперт обвел собравшихся уверенным взглядом: Ну, у кого тут вопросы возникли?

– Давайте, защитник. Просили – допрашивайте. – обреченно предложила Ее честь.

– Даже не знаю. Ну, расскажите, как же вы так два на два перемножали? У вас ведь, наверное, техническое образование за плечами. Сопромат, высшая математика. Как же пять вышло?

– А я не перемножал.

– Как так?

– Да вот так! Следствию был известен результат и что сложился он умножением друг на друга одинаковых чисел. Мне поручили выяснить, каких.

– И?…

– И вот! Извлекаем квадратный корень из пяти с использованием технического средства «Колькулятор Casio fx-83es plus».

– И что получилось?

– 2,23606797749979

– Но, это же не два!

– В строгом математическом смысле – нет. Но, математика, наука точная. Через чур точная для повседневной жизни. В обиходе такими числами никто не оперирует. Знаете, например, сколько знаков после запятой открыто на сегодняшний день в числе π?

– Не знаю. Только 1416 помню. А так, сотни, тысячи…

– Пять триллионов! Суперкомпьютер, величиной с этот зал, неделю вычислял. Энергии потребил, как наш город за три года. Очень полезное знание, не правда ли? При том, что для корректного решения любых задач хватает тринадцати, вычисленных еще в семнадцатом веке. И в масштабах вселенной хватит, и на уровне нейтронов. А в быту его можно за простую тройку принять. И все сойдется.

Любой физик вам подтвердит: Планковские величины предельны и объективные расчеты на них заканчиваются. Но, кто запретит математику делить или умножать их дальше? На два, десять, миллион!

– Зачем вы мне это объясняете? – осторожно спросил адвокат. Мощь математических познаний полицейского эксперта из районного ЭКО его очень удивила: По-моему, до постоянных Планка, ваш калькулятор, все-таки, не дотянул.

– А надо было? Я объясняю, что бы вы поняли, где необходимо сказать математике: Стоп! Что бы вся жизнь не превратилась в дорогой неразрешимый ребус. Ладно. Бог с ним, с Планком. Вы вот, например, можете купить в магазине килограмм сахара?

– Э-э, вроде мог, до сегодняшнего дня…

– Сразу видно – гуманитарий. Не можете вы его там купить. Купить можно только килограмм железа, хранящийся в палате мер и весов. Если продадут.

– Да?

– Да. В магазине всегда будет или чуть больше, или чуть меньше. Обычно меньше, но не суть. Округляется все до целых чисел и вот ваш килограмм сахара. Условный с точки зрения математики, но реальный для вас.

– Так вы округлили? – с облегчением выдохнул защитник, интеллектуальные возможности которого уже были на пределе.

– Разумеется. До целого числа. Двойка получилась.

– Хорошо, но можно результат перепроверить. Умножить два на два с использованием технического средства «Колькулятор Casio fx-83es plus». Не хотите попробовать? – с вернувшейся уверенностью спросил адвокат.

– Прекратите паясничать, не превращайте допрос в балаган! – гневно прорычал прокурор, приподнявшись со стула и став визуально шире в плечах.

– Да. Вы бы… – начала судья.

Но эксперт благодушно посмотрел на них и махнул рукой. Типа, ничего страшного. Говно-вопрос!

– А зачем мне перепроверять результат? Вот, вы слушаете меня неизвестно чем. Я вам говорил и еще раз повторяю: результат был известен изначально. Я множители вычислял. А тут, сколько не проверяй, все равно два получится!

С видом двоечника у доски, адвокат посмотрел на ученого человека. А прокурор – с облегчением и уважением: Молодец! Все четко, по существу пояснил. Отбрил адвокатишку! Сейчас он и сам, на какой-то момент, поверил, что дважды два пять.

– У вас есть еще вопросы к эксперту? – спросила судья.

– У меня есть, Ваша честь! – вскочил с места Дмитрий Иванович.

– Пожалуйста!

– Товарищ эксперт! Вы в своем уме?

Поднявшейся бурей подсудимого чуть не вынесло из зала суда. Резюме же было таким: еще одно подобное высказывание и приговора Дмитрий Иванович будет дожидаться в коридоре.

Может, оно и неплохо, в коридоре подождать? – подумал он и прошептал об этом защитнику.

– Ни в коем случае. Не надо лишний раз бесить суд. И потом, здесь, на минуточку, ваша судьба решается. Давайте посдержаннее.

Адвокат снова принялся рассуждать об экспертизе.

– Товарищ защитник! – обратилась к нему судья: Вы вот все критикуете-критикуете. А процесс у нас, по закону, состязательный. Ваши-то доказательства где?

– Но, бремя доказывания, по закону, лежит на обвинении!

– Хорошо устроились! – проворчал прокурор.

– Вот они и доказывают. А от вас одна критика. Действительно, очень удобно.

Адвокат вдохнул поглубже чтобы припираться далее, но вдруг остановился: А она права! Формально экспертиза проведена, вывод категоричен. Так и до обвинительного приговора недалеко. Похоже, одним разбором чужих бредней не обойтись…

– Ваша честь! Прошу объявить в заседании перерыв сроком на одну неделю.

– Для чего?

– Для представления доказательств защиты.

– Мнение гособвинителя?

Работой гособвинителя было всегда стоять против любых инициатив защиты. Но, сверхудачный допрос эксперта, от которого он ждал больших проблем, расслабил прокурора, сделав податливым и либеральным:

– На усмотрение суда, Ваша честь. Обвинение не возражает.

Судья удивленно посмотрела на него:

– Хорошо. Объявляется перерыв до такого-то числа. Все свободны.

Времени адвокат терять не стал: Не перебьешь экспертизу ни рассуждениями, ни здравым смыслом. Все в формализме увязнет. Нужна еще одна: своя, независимая. И чтоб подписались под ней специалисты, у которых и лысина больше, и линзы в оправе толще. К университетским надо обратиться, в область. Там, как раз, такие водятся.

Прибыв в областной центр, защитник отправился на кафедру прикладной математики NГУ. Мандражировал сильно: Как подойти с таким заданием к светилам науки? Пошлют, ведь!

Не послали. Зав. кафедрой, доктор физико-математических наук, улыбнулся, конечно: Случай крайний, слов нет. Но, вообще, не удивился. Вы бы, говорит, у нас, на ученом совете побывали. Только, наверное, дважды два еще не оспаривали. А так…

Расценка на экспертизу оказалась кусачей. Адвокат позвонил клиенту и озвучил ее.

– Что? Сколько? Вы с ума сошли! За то, что дважды два четыре, я еще и платить должен?!

– Заплатить необходимо, чтобы не сесть в тюрьму за дважды два пять! В этом смысл.

Долго пришлось выслушивать протесты подзащитного, но деньги от него пришли и были оплачены, меньшей частью, в бухгалтерию NГУ, большей – в карман зав. кафедрой.

– Скажите, а можно сделать, чтобы кроме вас еще пара математиков подписалась под заключением. Тоже с регалиями.

– Конечно, молодой человек! Удвоим вознаграждение и, кроме меня, заключение подпишут еще двое докторов наук. Один доцент, второй профессор и действительный член РАН. Устроит такой состав подписантов?

– Более чем. – отозвался защитник, мучительно соображая, как объяснить Дмитрию Ивановичу усугубившуюся расценку. Но, думай – не думай, а делать надо. Объяснил и это в итоге.

– Не забудьте вписать, что предупреждены об ответственности за заведомо ложное заключение!

– Не волнуйтесь, не забудем.

Через день заключение оказалось на руках у адвоката. С ним профессиональное самочувствие определенно улучшилось.

До суда оставалось еще несколько дней, и защитник решил попытать удачу. Поискать свидетелей пребывания Дмитрия Ивановича дома в день совершения преступления. Даже ни на что не рассчитывал, а удача, как улыбнется ему!

Прямо под жилищем клиента нашелся удивительный человек, Михаил Карлович М. Одинокий пенсионер, полностью проживший собственную жизнь и теперь всецело живущий чужими. Чуткий стариковский сон на три-четыре часа отвлекал его от главного занятия. Все остальное время он проводил за ним: наблюдал из своего окна события внешнего мира. Даже питаться умудрялся, не прекращая наблюдения.

Старик оказался общительным и с цепкой памятью. Жутко обрадовался, что его наблюдения кому-то пригодились. Без проблем дал адвокату объяснение и полностью подтвердил алиби Дмитрия Ивановича. Единственно, категорически отказался ходить по судам, поскольку: a) в принципе не любит суды; b) в выходные уезжает на три месяца к племяннице, за границу. Пришлось это принять, как данность. Листок же, с объяснениями Михаила Карловича, сделал профессиональное самочувствие защитника вообще шикарным. К суду он был во всеоружии.

Такое-то число настало, и разбирательство продолжилось.

– Ну-с! Что нам приготовила защита? – оживленно поинтересовался прокурор.

Полный достоинства, адвокат поднялся со стула:

– Стороной защиты проведена независимая экспертиза, порученная троим докторам физико-математических наук кафедры прикладной математики N-ского государственного университета. Вывод экспертов однозначен: дважды два четыре. Использовано шесть различных методик, давших одинаковый результат. Число, подпись, круглая печать. Об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения эксперты предупреждены! – выразительно доложил триумфатор, словно дух Плевако или Спасовича вселился в него.

– Давайте посмотрим на вашу экспертизу. – протянула руку Ее честь. То ли она удачно сыграла, то ли выступление защитника ее и вправду не впечатлило: Та-а-ак. А почему эксперты предупреждены об ответственности в конце заключения, а не вначале?

– Какая разница? Их предупредили, а заключение осталось прежним.

– Разница есть. Ну, да ладно. А кто их предупреждал? Они же экспертизу не по постановлению суда проводили. Вы, что ли, предупредили?

– Я.

– А вас кто уполномочил?

– Разве не все равно, кто предупредит?

– Во, дает! – хохотнул обвинитель.

– Нет, товарищ адвокат, не все равно. Если выяснится, что заключение заведомо ложно, к ответственности их будет не привлечь. Подписка недействительна. Получается, это не заключение, а сочинение на заданную тему. С вариациями.

– Заведомо ложное заключение, что дважды два четыре?! – не выдержал Дмитрий Иванович. Никто на его реплику внимания не обратил.

– Суд посовещавшись на месте определил: В приобщении к делу заключения экспертизы от такого-то числа отказать.

Бравада на лице адвоката уступила место серому унынию:

– Ясно. Ходатайствую о вызове и допросе экспертов.

– Товарищ адвокат! Вы УПК по диагонали читали? Эксперт допрашивается по проведенной им экспертизе. А вашу экспертизу суд отклонил. Какой допрос?

– Прошу, в таком случае, привлечь их в качестве специалистов. – растерянно предложил защитник.

– Хорошо. Они за дверью? Ожидают вызова?

– Нет.

– Ну, вот и все! – почти хором произнесли суд и обвинение.

– Тогда ходатайствую о назначении повторной экспертизы судом. В качестве экспертной организации прошу выбрать…

– У суда нет оснований для назначения повторной экспертизы. Все выводы изложены ясно. Что не ясно – эксперт нам разъяснил. По вашему настоянию, между прочим, товарищ адвокат! Обвинение?

– Поддерживаю, Ваша честь.

– Что-то еще хотите предоставить суду?

С чувством выдохнув, защитник приготовился ко второй части Марлизонского балета:

– Да. Прошу обозреть и приобщить к материалам дела объяснение, принятое мной у Михаила Карловича М, проживающего в одном подъезде с подсудимым. Согласно им, мой подзащитный, в момент совершения преступления, находился по месту жительства. Свидетель видел, как он выходил в магазин, пробыл там пятнадцать минут и вернулся обратно. Больше подсудимый дом не покидал.

– Передайте на обозрение суду. Смотрите, и здесь тоже самое: предупрежден об уголовной ответственности за заведомо ложные показания! Вы допрос от опроса отличаете? Должностным лицом стали?

– Много берете на себя, коллега! – строго заметил прокурор.

– Я такое к делу не приобщу. – отрезала судья: Это не документ, а филькина грамота.

– Правильно! Я вообще не уверен, что этот Михаил Карлович существует. А если существует, то говорил что-то подобное. А если говорил, то сам, а не за деньги и под диктовку господина адвоката! – подало голос обвинение.

– Вы его явку можете обеспечить? – строго спросила Ее честь у защитника.

– Нет. Он уехал к родственнице в Германию. Вернется через три месяца. К тому же сказал, что по судам ходить не станет. Я его принудить не могу, поэтому прошу суд вызвать официально, повесткой, или приводом доставить.

– Смотри-ка! Об уголовной ответственности предупреждать может, а принудить не может. – усмехнулся государственный обвинитель.

– Отклоняется. Он не значится в списке свидетелей, подлежащих вызову. И, к тому же, вы сами сказали, он в Германию уехал. Ему туда повестку отослать?