Взгляд сквозь время. Сборник

– Я не уйду, – Владимир стоял напротив нее.

И она со всей злостью за полученное от худрука унижение влепила пощечину Владимиру.

– А так?! – прокричала Катя, таращась бешенными глазами на оторопевшего парня.

С ней случилась истерика.

– Я не уйду, пока ты в таком состоянии, – повторил Владимир как можно спокойнее.

Так они и стояли друг напротив друга под дождем. Вова молча смотрел на нее, а она смеялась и плакала одновременно. Наконец совладав с собой, Катя молча отвернулась и спокойным шагом пошла в сторону дома. Он так и шел за ней чуть позади, как баран на веревочке. Дойдя до подъезда, она обернулась и виновато произнесла:

– Извини, я не хотела. И спасибо. – И зашла в подъезд.

Теперь по воскресеньям Катерина полностью свободна.

Следующую неделю никто из них друг другу не позвонил. Катерина страшно смущалась пощечины и истерики, а Владимир не понимал, хочет ли он после произошедшего хоть каких-то отношений. Катерина ничего ему так и не объяснила. Катерина вообще никому ничего не сказала, она чувствовала стыд, как будто это она сотворила что-то недостойное. И стараясь побыстрей стереть воспоминания о случившемся, она с утроенной силой занялась игрой на фортепиано.

Ну что вы, не стоило

Учебный год подходил к концу. И мама Катерины, как и всегда к праздникам и перед летними каникулами, поехала к преподавательнице музыки отблагодарить ее за занятия дефицитным набором. Набор состоял из флакона французских духов, коробки шоколадных конфет, баночки с красной икрой и бутылки «Советского шампанского». А под приятный повод обсудить летние занятия и перспективы будущего поступления.

Преподавательница встретила ее очень доброжелательно, пригласила пройти и присесть, предложила воды. Мама перегнулась через стол и поставила сумку с благодарностью между столом и окном так, чтобы ее было не видно от входа.

– Вероника Петровна, это наша скромная благодарность за ваш нелегкий труд. Вы столько для нас делаете, – сопроводила мама стандартной речью передачу сумки.

Вероника Петровна, скромно опустила глаза, как и всегда, произнесла:

– Ну что вы, что вы, не стоило, это моя работа.

– Каждый труд должен быть достойно оплачен, – сказала мама, соблюдая ритуал, и продолжила: – Вероника Петровна, ну что, как мы с Катериной моей поступим, как она заканчивает? Вы ею довольны? Как вы летом – сможете с ней позаниматься? Последний год остался?

– Катерина прекрасная ученица, показывает постоянный рост, и, конечно, мы ждем ее в нашем институте, – обнадежила маму учительница и, немного понизив голос, добавила: – За дирижерский пять, за исполнительский восемь.

Мама недоуменно смотрела на преподавательницу, она правильно расслышала? Вероника Петровна продолжила:

– Желательно бы еще рекомендациями пары преподавателей заручиться и институту чем-то помочь, но это не так важно, если я порекомендую, то, конечно, возьмут, но я же не одна буду решать…

– Восемь чего? – чувствуя себя крайне глупо, уточнила мама. Вероника Петровна нарисовала на листе бумаги цифру восемь с тремя нулями и значок американского доллара. Потом разорвала лист на мелкие кусочки и положила их в карман.

Для Катиной мамы сумма была космическая. Взять такие деньги, конечно, было негде. Квадратный метр в новых домах в их районе стоил тогда триста долларов, получалась почти цена однокомнатной квартиры. Мама еле сдержалась.

– Хорошо, – спокойно произнесла она, – скажу вам честно, для нас это огромные деньги.

Вероника Петровна пожала плечами и понимающе развела руками, мол, что делать, не мы такие, а жизнь такая. Мама понимала, что юлить нет смысла, и задала преподавательнице прямой вопрос:

– Вероника Петровна, а без этого у Катерины есть хоть какой-то шанс на поступление?

– Ну, шанс есть всегда, – затянула учительница, нетерпеливо перекладывая на столе ноты с места на место, – но он крайне мал, вы же сами знаете, конкурс у нас огромный. Катерина способная девочка, но все же только способная и отстает по сольфеджио.

– А с ней вы об этой проблеме говорили? – спросила мама.

– Вы мама, вы и поговорите, – сияла добродушием учительница.

Мама встала и пошла к двери:

– До свидания, – попрощалась она с учительницей вежливо.

– Ждем вас на вступительных экзаменах, – широко улыбалась преподавательница.

Катерине мама решила пока ничего не говорить. Все равно впереди лето, отдохнет, а там десятый класс, пойдет на подготовительные в другой вуз.

Нормальный парень

Подошло новое воскресенье, чтобы не провоцировать дома неприятных для себя вопросов, Катерина, как обычно, собралась и сделала вид, что едет на занятия. Ей надо где-то пробыть три с половиной часа. Погода стояла замечательная, и казалось, что все высыпали на улицу. Значит, надо уйти за пределы микрорайона, иначе кто-то да скажет, что видел ее или сестре, или маме, а она не хотела объясняться и врать. Но куда пойти, она не спланировала. Выйдя из подъезда, Катерина направилась в сторону метро, доехала до центра города, погуляла в одиночестве и вернулась домой. Прогулка ее вымотала, одной гулять скучно и некомфортно. Бесцельно побродила Катерина по улицам, посматривая каждые пять минут на часы и подгоняя время. Денег на кафе у нее не нет. Попробовала зайти в магазин. Но продавщицы, так высокомерно ее осматривали, словно у нее на лбу ярким фломастером написана фраза: «Денег нет!» Цены в магазине зашкаливали, а покупателей по пальцам пересчитать, каждый из них на виду. Катерина буквально заставила себя пройти по отделам обуви и косметики и вышла на улицу. Уши ее пылали после косых взглядов модных продавщиц дефицитных товаров. Наконец-то подошло время ехать обратно. Домой Катя вернулась против обыкновения грустная, даже поникшая. Мамы дома не не оказалось, у нее был период развода со вторым мужем, и она глубоко погрузилась в связанные с этим заботы и переживания. Дочерей она считала достаточно взрослыми, чтобы свои бытовые проблемы они решали сами. К тому же Катерина – дочь ответственная и исполнительная, всегда присмотрит за младшей. Маша почему-то скучала дома.

– Как занятия? – спросила она старшую сестру.

Обычно Катерина на ее вопросы отвечала охотно и подробно, так как занятия ей очень нравились, и она любила делиться своими успехами. Она взахлеб рассказывала, что и как они пели, играли, про что разговаривали. А сейчас прозвучало короткое «Нормально».

– Что-то случилось? – догадалась сестренка.

– Я не хочу ничего обсуждать, – отрывисто произнесла Катя, зазвонил телефон.

– Сними, – бросила она Маше.

– Тебе надо, ты и сними! – ответила та.

– Я же тебя попросила! – вспылила Катерина.

– Я ничего не хочу обсуждать, – повторила ее слова сестренка. Телефон замолчал на пару секунд и зазвонил снова.

– Пожалуйста, сними телефон, – пересилила себя Катя.

– Хорошо, – смилостивилась сестра и подошла к трубке.

– Але? А, привет! Да, да, дома, даю-даю…

Катерина выкатила глаза и руками показывала перед собой крест, мол, меня нет, ты что?

– На, тебя, это Татьяна, – успокаивающе произнесла Маша.

– Фу, – выдохнула Катя и взяла протянутую в ее сторону трубку.

– Привет, – поздоровалась она.

– Ты как? Куда пропала? – спросили в трубке.

– В смысле? Я не пропадала, – ответила Катя.

– А чего не звонишь? – в шутку упрекала Таня.

– Да я только с занятий! – оправдывалась Катерина.

– Слушай, разговор есть, – услышала Катерина и напряглась.

– Что значит – есть разговор? О чем? – казалось непривычным слышать это выражение от подружки, обычно так говорили враги.

– Да все нормально, не стремайся, просто не хочу по телефону. Пойдем погуляем, я с тобой новостями поделюсь?

– Не-е, я нагулялась, – чуть не выдала себя Катя.

– Когда успела-то? Ты ж только пришла? – поймала ее Татьяна.

– Ну я просто так сказала, чего ты цепляешься к словам? Заходи к нам, гулять мне неохота.

– Окей, пять сек.

Катерина положила трубку.

– Сейчас Танька придет, – сказала она сестренке и пошла на кухню ставить чайник.

Пока Катерина переодевалась в домашнее, чайник закипел.

– Чай будешь? – спросила она у сестры.

– Угу, – подтвердила та, сверля глазами Катерину. – Не-е, чего-то ты грустная, – начала она было заново выяснения, но Катя зыркнула так многозначительно, что младшая решила не нарываться.

В дверь позвонили.

– Открой, это Татьяна, – попросила она сестренку, а сама поставила на стол трех литровую банку с земляничным вареньем, батон крупно нарезанного белого хлеба и пепельницу для Татьяны…

– Привет, – раздалось из коридора.

– Хай энерджи, заходи, – как можно веселей отозвалась Катерина.

Татьяна как всегда при полном параде прошла на кухню и уселась на табуретку. Катерина разлила чай в три разномастные чашки, одинаковых в доме не осталось.

– Ну, чего там? Что случилось-то? – спросила она Таню.

– Ты с Вовкой давно виделась? – начала Татьяна.

– Ой, блин, – нахмурилась Катерина, – он-то сейчас при чем?

– Ну, мне Василий сказал, что ты его типа бросила, а он с горя бухать начал.

– Я его бросила? – взвилась Катерина. – Как я могла его бросить, если у нас ничего не было?

– Что, прям совсем-совсем ничего? – лукаво щурясь и расплываясь в улыбке, переспросила Татьяна.

– Совсем-совсем, – с серьезным лицом ответила Катерина.

– Ладно, – протянула Таня, – но я тебе дословно говорю, что мне Васька сказал. Тебя все стервой называют…

– Кто все? – уточнила Катерина.

– Ну все – это все его друзья, их родители, мол, довела ты бедолагу до алкашки.

Катерина скривилась, как от зубной боли. Алкоголизм ей отвратителен. Она считала его пороком, а не болезнью. Ее родители, как рассказывала мама, расстались именно из-за того, что отец начал пить. И превратился в алкаша довольно быстро, где-то за год. Когда родители разошлись, отец не помогал им ни вещами, ни алиментами, никак. Сестры отца не знали совсем, кроме того, что он козел, а через это козлы и все остальные мужчины. И представляли отца чем-то вроде монстра, истязающего молодую жену и маленьких детей.

Но Владимир, нормальный парень, превращается в алкаша из-за нее?! Что-то близкое к чувству вины опять неприятно зашевелилось у нее в груди.

– Кошмар! – сказала она вслух. – А мне-то что делать? Бежать с ним расписываться, что ли? – защищалась Катерина.

– Ну чего ты сразу начинаешь? – пыталась понизить градус беседы Татьяна. У нас же компания, я с Васей, ты с Владимиром, никто ж тебя не заставляет за него замуж выходить, вы как-то общались, и ничего? Почему, дружеские-то отношения нельзя поддерживать?

Голос подала тихонько сидевшая младшая сестра:

– А он к тебе приставал, что ль?

– Нет! – прикрикнула раздраженная Катерина. – С чего ты взяла?

– Да ни с чего, а зачем ты тогда от него прячешься?

– Ну уж ни твоего ума дело! – ответила она Хвостику, но про себя уже сдалась. В голове всплыла история с пощечиной, и действительно чего она?

– Ладно, чай остыл, пейте, – добавила Катя примирительно.

Татьяна зачерпнула ложкой варенье прямо из банки и густо намазала им хлеб, девчонки последовали ее примеру.

– Класс, – смакуя ягоды сказала Хвостик, – обожаю земляничное, спасибо бабушке.

– Давай, зайдем к нему? – негромко спросила Татьяна и исподлобья глянула на жующую Катерину.

– Ну, а что я ему скажу? – спросила Катя. – Да и как-то, ну не знаю… что я с ним с пьяным делать-то буду?

– Да не переживай! – обрадовалась Татьяна. – Я сейчас Ваське позвоню, он с пацанами к нему зайдет, а может, он и так не один, и скажут, что мы собираемся зайти. Они его и встряхнут, ты ж не одна к нему пойдешь, мы с Васей с тобой, – суетилась подруга. – Тем более раз вы не ругались, то вам и мириться не надо, он сам приглашал тебя и звонить, и заходить, так что чего тебе? Типа гуляли вместе и зашли к другу, и все! Катерина согласилась и пошла переодеваться. Таня пошла звонить. Сестренка навострилась с ними.

– А ты куда собралась? – строго спросила ее Катерина.

– Пойду погуляю, – огрызнулась сестренка, поняв, что ее с собой не берут.

Почти пожертвовала собой

Они вышли из подъезда, и Хвостик, делая вид, что ей очень куда-то нужно, пошла сделать круг вокруг дома, чтобы, обойдя его, вернуться в квартиру, а девчонки пошли к Владимиру. Катерина страшно переживала: пьяных она видела только на улице и, брезгуя и побаиваясь их, всегда старалась подобных личностей за километр обходить.

У подъезда их встретил Василий. Они поздоровались.

– Ну что? – спросила у него Татьяна.

– Нормально, у него сейчас Длинный, пошли.

Когда они подошли к Вовиной квартире, у Катерины подкашивались ноги. Василий позвонил.

– Кто? – спросили из-за двери.

– Хрен в пальто, – ответил за всех Василий. Дверь открылась. В дверях стоял по виду прилично выпивший Длинный.

– О-о-о, какие люди-и-и! – произнес он, подпирая косяк двери. – Проходим, проходим, сильвупле, мадмуазель… – и сделал приглашающий жест.

Василий вошел первым, за ним Татьяна, таща за руку Катерину. Длинный уперся руками девушкам в спину и подтолкнул их в комнату. В комнате висел плотной завесой сигаретный дым, но все стояло на местах, никакой разрухи или особенной грязи не было. Подняв глаза на входящих, Владимир встал им навстречу, но его качнуло, и он плюхнулся обратно в кресло, в котором сидел, не бритый и почему-то с мокрой головой.

– Привет! – сказал он и, отведя в сторону свободную от стакана руку, добавил: – Мы с пацанами немного выпили, воскресенье сегодня.

У Катерины отлегло, она боялась, что все выглядит гораздо хуже. А он ничего, ну да, пьяный, но вполне соображает.

– Проходим, проходим, не стоим, – подтолкнул Длинный девушек к дивану и пошел, открыл окно. Владимир со второй попытки встал и извинившись, шатающейся походкой вышел из комнаты, объявив, что он на минутку. Послышался звук воды в ванной.

– Пойду гляну, – сказал Василий.

Девчонки смущенно переглядывались, сидя на диване как два воробышка. Вернувшись через полминуты, Василий объявил:

– Все нормально, сейчас побреется и придет.

Татьяна заулыбалась:

– Ну видишь, доброе дело сделала, парня в себя привела.

Катерина распрямилась, закинула ногу на ногу и бессмысленно посмотрела в окно, в котором ничего, кроме пустого неба, не видно. Остальные дружно чокнулись и, чтоб врагам не досталось, выпили по полстаканчика винца. Длинный засобирался домой.

– Ладно, без меня дальше, – сказал он и ушел, тихо прикрыв за собой дверь.

Уже веселенькая Татьяна спросила:

– Наверно, мы тоже пойдем? – и посмотрела на Катю.

– Нет, – испуганно вскочила Катерина, – я одна с ним не останусь.

– Да ладно, я пошутила, – рассмеялась подруга.

В комнату вошел Владимир, он был гладко выбрит и раздет до пояса, извинился, достал из шкафа чистую футболку, натянул ее на себя и произнес все еще нетрезвым голосом:

– Пойдем проветримся?

Все поддержали. На прогулке Татьяна потихоньку посвятила Катю в серьезность ситуации.

Оказывается, Владимир начал пить еще в среду, чего с ним никогда раньше не случалось. Друзья звонили отцу, ну в смысле его любовнице, он приезжал и пытался поговорить с сыном. Владимир послал его с нравоучениями куда подальше. Отец сказал что-то вроде того, что сын уже не маленький, чтоб его пасти, и уехал восвояси. И только в пятницу Василию удалось выдавить из друга причину запоя.

– Видишь, как мужик страдает? Цени, – шептала Татьяна.

В целом прогулка получилась веселая, они шутили, подначивали друг друга, давали поддатым ребятам всякие задания на равновесие, например, пройти по бревну, те смешно спотыкались и иногда падали, а девчонки смеялись. Катерина почти гордилась, тем, что она чуть ли не пожертвовала собой, чем спасла человека от алкоголизма.

Поддержать коллектив

Девятый класс подходил к концу. На улице стояла теплая и солнечная погода, ходить в школу хотелось все меньше. Экзаменов в школе за девятый класс нет, а до десятого, казалось, еще целая вечность и все еще успеется и выучится.

В школе начались традиционные весенне-летние совместные выезды и мероприятия. На очередном классном часе приняли решение пойти на майских праздниках в поход. Катерина пыталась отказаться, она не любила ходить толпой куда-либо, но ее не поняла ни классная руководительница, ни девчонки, с которыми она начинала вести разговоры на эту тему.

– Как можно, – недоумевали они, – не пойти с классом в финальный поход?

– Нужно поддерживать коллектив, это так сплачивает! Чем тебе одноклассники нехороши?! – спрашивала классный руководитель. – Смотри, Катерина, тебе все-таки еще десятый класс вместе ними учиться, – внушала она.

В поход они собирались с ночевкой. Ехать в подмосковные леса около ста пятидесяти километров. В первый день по прибытии планировалось провести соревнования на ориентирование с поиском спрятанных личных вещей по карте и всякие конкурсы по отпиливанию медали от бревна, продуванию макарон, установки палаток и разжигания костра на скорость. Затем приготовление шашлыков и вечер под гитару у костра. На следующий день: завтрак, сбор грибов и ягод и возвращение домой. Встречались на вокзале в шесть сорок утра.

Катерина договорилась с двумя одноклассницами, что до вокзала они поедут вместе, чтоб не бояться по одиночке ранним утром. В шесть ноль-ноль они встретились на автобусной остановке и на маршрутном такси доехали до метро. Выходя из маршрутки, одна из девчонок спрыгнула, и из рюкзака раздался звон.

– У тебя что-то звякнуло, – заметила Катерина.

– Бухло, – весело ответила приятельница, – что же еще? Батя дал пару винишка, сказал, что чем я отраву куплю, он лучше сам хорошее даст, вот и дал какого-то легкого фруктового, в нем всего градусов пять, но ничего, кто-нибудь все равно и водки прихватит – разбавим, будут коктейли.

И девчонки дружно засмеялись, а Катерина поморщилась, представляя тот балаган, который будет на стоянке от подвыпивших однокашников. Настроение у нее резко упало. Катерина спиртного не пила.

Подойдя к стоящей на перроне группе одноклассников из двадцати семи подростков и двух учителей, Катерина расстроилась еще больше. Все уже были навеселе, то есть и леса ждать не стали. Учителя – молодые женщины – никак не реагировали на происходящее. Группкой подростков по кругу передавалась бутылка вина, завернутая в модный тогда целлофановый пакет с надписью на иностранном языке. Увидев вновь прибывших, вся эта гоп-компания издала приветственные звуки и новеньким предложили по штрафному глотку. Катерина отвела подставленную к ее рту бутылку рукой в сторону и единственная из троих отказалась пить.

Отличный племянник

– Ты что, особенная? – услышала она вопрос откуда-то из-за спины и обернулась.

Вопрос прозвучал грубо и задали его немиролюбивым тоном. Оборачиваясь к наглецу, Катерина думала, кто это и куда его послать, но слова так и повисли у нее на языке, а сердце приятно екнуло. Перед ней стоял не одноклассник, а высокий, с крупными черными кудрями и голубыми глазами красавец-парень.

– Вы ко мне обратились? – спохватившись, в привычной для себя надменно-вежливой манере спросила она.

– Да, тебе… Вам… – он запнулся.

– Тогда смотря, что вы под этим словом подразумеваете, – холодно произнесла Катерина.

Вокруг засмеялись. Парень пробурчал:

– Дура, что ль, – и отошел в сторону.

Катерина углядела невдалеке отдельно кучкующихся двух одноклассниц из состава тех, с кем у нее имелись наиболее близкие отношения, и направилась к ним.

– Девчонки, привет!

– Ба-а-а, какие люди в Голливуде, сама Катерина Великая пожаловали, – высказалась, как всегда с издевкой, Светка. Хоть они и считались почти подругами и время от времени сидели за одной партой, но без подколок у них не обходилось, девчонки не упускали любую возможность.

– Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи, я ль на свете всех милее? – парировала Катерина.

И сделав па, покружилась, изображая руками юбку бального платья. Вся троица дружно засмеялась.

– Ну уж нет, тебе и титула «Великая» достаточно, а то что-то треснет, нет? – в прозе ответила Светка, кося взглядом на стоящую рядом Машу и как бы вопрошая у нее поддержки.

– Ладно, – миролюбиво отозвалась Катерина. – Вы лучше скажите, что это за Митхун Чакраборти (индийский актер, популярный в СССР в 1990-е годы. – прим. автора) нарисовался?

– Кто? – прыснули девчонки.

– Ну вон тот черный пудель с голубыми глазками? – продолжала язвить Катерина.

Подруги, не переставая смеяться, согнулись пополам.

– Пудель? Ну ты даешь!

– Ничего я не даю, я жадная, – серьезно ответила Катя, – самой мало.

Неожиданно раздался голос их классной преподавательницы:

– Если тебе так интересна личность моего племянника, можешь задавать вопросы мне! – Катерина поперхнулась, а девчонки, гогоча и глотая слезы, на полусогнутых ногах поползли по перрону.

Взяв себя в руки, Катя повернулась.

– Да ладно, Марьванна, я ж по-доброму, отличный племянник.

Мария Ивановна несколько секунд смотрела на нее с задумчивым выражением лица, видимо, не зная, как поступить. Она подумала отчитать ученицу за некорректный поступок, но они не в школе и сейчас не учебное время, да и атмосфера не подходящая. И решив не портить себе настроение, ограничилась советом:

– Впредь думай, что говоришь!

– Обязательно буду думать! – в своей манере ответила Катерина и уловила запах спиртного от классухи.

«Ну блин, они все, что ль, уже набухались?!» – с неприязнью подумала она.

Хотя, объективно говоря, пьяных среди них не было, и подвыпившими-то их сложно назвать, кроме запаха и утрированного веселья, выпил каждый подросток по паре-тройке глотков легкого вина, ничего особенного. Но Катерина воспринимала все слишком обостренно. И возможно, что решилась бы повернуть домой, но пришла электричка. Толкаясь и галдя, все полезли внутрь. Мест в вагоне оказалось предостаточно. Скамейки располагались вдоль стен вагона парами, лицом к друг другу, каждая для трех человек. Племянник втиснулся на лавочку напротив трех подружек, в руках он держал гитару. Дорога прошла незаметно и весело под пение полублатных песен вперемешку с частушками и «Ласковым маем».

Не отставайте, женщина!

Племянника звали Дима. Катерина непроизвольно заглядывалась на него. Неприятный осадок от первой перепалки быстро улетучился. Дима вел себя вполне достойно, красиво пел, слегка наклонив голову и картинно взмахивая кудрями. Исподлобья он бросал взгляды на Катерину. Остальные участники поездки с интересом следили за их переглядыванием и потихоньку шептались. К концу дороги всем рядом, сидящим и стоящим стало очевидно, что что-то между ними да происходит.

На выходе из вагона Дмитрий, как галантный кавалер, подал Катерине руку, она приняла ее и, опершись, почувствовала его силу, сердце екнуло. На платформе учителя попросили их построиться парами, как когда-то в младшей школе. Катерина встала в пару со Светкой. Она обратила внимание, что отдельно от них стоят не только преподавательницы, но и два молодых парня, в том числе и Дмитрий. Мария Ивановна подняла руку, прося тишины, и ребята стали галдеть потише.

– Так, ребята, давайте помолчим! – хлопнула она в ладоши, привлекая внимание особо разговорчивых.

Стало достаточно тихо, чтобы говорить, не перекрикивая учеников.

– Мы со Светланой Александровной, как вы все уже, наверное, поняли, взяли с собой помощников. Знакомьтесь, мой племянник Дмитрий, – Дима кивнул, – и его друг Виктор, – Виктор выразительно моргнул глазами.

Катерина внимательно разглядывала второго парня. «Ну так, ничего особенного», – решила она для себя.

Учительница продолжала:

– Ребята учатся в спортивном институте, и оба имеют спортивные разряды и удостоверения туриста СССР, – после этих слов раздались смешки и комментарии, но Мария Ивановна продолжила: – Они будут нашими проводниками и старшими в этом походе, а мы со Светланой Александровной малость отдохнем от великовозрастных деток, – закончила она довольно улыбаясь. И поспешно добавила: – И со всеми вопросами касательно быта, еды, палаток и прочего, пожалуйста, обращайтесь к ним, – указала она рукой на ребят, – все к ним, мы только для экстренных ситуаций, коих, надеюсь, не произойдет.

Поняв, что речь окончена, школьники вновь расслаблено загалдели.

Раздался командный голос Виктора:

– Внимание, все по парам, идем за мной, Дмитрий замыкающий. Подтяните рюкзаки, носки, штаны, наденьте головные уборы и включайте мозги, советую проверить и затянуть шнурки, иначе сотрете ноги до … – и он показал на попу.

Кто-то неприлично заржал, но Виктор невозмутимо продолжил:

– Ну-ну, потом смеяться буду я над вашими кровавыми мозолями. Так, – продолжал он командовать, – идем быстрым темпом около десяти километров.