Взгляд сквозь время. Сборник

Пацаны включили телевизор, начистили воблы и, делясь новостями, принялись пить прямо из бутылок. По их меркам пить-то особо и нечего – всего три ящика на четверых. Владимир сидел хмурый. Друзья это заметили, но спрашивать в лоб, что произошло, они не стали. Характер у друга замкнутый, и из него сложно что-то вытянуть силком. Тем более после трех бутылок пива Владимир легко заводился, если что не так. Друзья дождались, пока Владимир не пошел в туалет, и насели с вопросами на Василия.

– Чего Царь сегодня смурной?

Василий быстро поделился всем, что знал.

– Ничего себе, – присвистнули товарищи, – Царь подружку завел, да еще малолетку, ну дает стране угля – мелкого, но много! В комнату вернулся Владимир. Всех интересовали подробности, и друзья начали перемигиваться, подначивая друг друга начать разговор о новой пассии Владимира.

– Хватит в моргалки играть! – обрезал Владимир довольно резко.

– Да ладно, не буксуй, – вступил Василий, – я пацанам рассказал, что мы с девчонками классными познакомились, чего ты, мы ж все свои, с одной компании.

– Я не буксую. Да, познакомились, – подтвердил Владимир. Поднялся гвалт, посыпались вопросы:

– Кто такая? Где снял? Почему молчал?..

В коридоре зазвонил телефон. Наверно родители кого-то из них разыскивают, решили друзья и не думая подходить. Но телефон продолжал настойчиво звонить. Владимир встал и пошел к красному дисковому аппарату, который стоял на тумбочке, в углу, в конце коридора.

– Я слушаю, – произнес он в трубку. В трубке послышалось неуверенное сопение:

– Кать, ты? – в волнении спросил Владимир, но в ответ услышал:

– Вов, это Татьяна, а Василия у тебя случайно нет? А то мы договорились в пятницу созвониться, а его мама сказала, что его нет дома и, наверное, он с тобой, – выпалила она.

– Привет, случайно есть! – ответил Владимир.

– Васек, тебя! – позвал он друга, положил трубку рядом с телефоном и направился обратно в комнату.

Василий подскочил как ошпаренный и побежал к трубке.

– Блин, вот неудобняк, забыл совсем, – сказал он, вылетая из комнаты.

Часы показывали около половины одиннадцатого вечера, Татьяну, по пятницам, отпускали гулять до двенадцати. В коридоре Василий остановил Владимира и тихо сказал:

– Вов, на пару слов. – Владимир отступил обратно в глубь коридора. – Слушай, у меня, кажись, чего-то с ней наклевывается, можно я ее к тебе позову? А пацаны пусть в другое место валят, а? – Владимир в ответ только махнул рукой.

– Спасибо, – буркнул Василий и снял трубку. – Але? Василий на проводе, – слегка заплетающимся языком произнес он.

– Это я, – неуверенно назвалась Татьяна. Она первый раз звонила Василию сама.

– Кто я? – специально спросил Василий, чтобы она еще больше растерялась.

– Таня, – ответила девушка.

– А Танюха, вот я осел, забыл совсем про тебя, извини, – весело объяснил он.

По коридору мимо него протиснулся Владимир в охапку с двумя друзьями, насильно провожая их к выходу. Те шуточно упирались и говорили, что им тоже любопытно посмотреть, с кем тусует их друг. Василий зажал трубку ладонью и огрызнулся:

– Вы что, кретины?! Напугаете мне ее!

– Все, все, уходим, но за тобой подробности, – и они смеясь вышли на лестничную клетку.

– Пока-пока, – Владимир закрыл дверь в квартиру.

– Извини, – услышала Татьяна слова Василия, – друзья отвлекли.

– Я не вовремя? – волновалась Татьяна, уже готовясь бросить трубку.

– Не-ет, что ты, для тебя у меня всегда время найдется. Ну чего? – начал он. – Давай заходи к нам? Пивка попьем немного? Или ты как?

– Да нет, это, наверное, неудобно, – ответила Татьяна, а сама от радости широко улыбалась.

– Спроси, Катерина с ней? – сказал другу Владимир.

– Катерина с тобой? – переспросил Василий Татьяну.

– Не-е, – протянула Татьяна, – а что?

– А что? – переспросил Василий у Владимира.

– Ничего, просто уточнил, – бросил тот.

– Ничего, – ответил Татьяне Василий.

– Ну что, придешь? – снова задал свой вопрос Василий.

– А сколько вас? – уточнила Татьяна, как и положено порядочной девушке.

– Да двое: я и Царь, – отвечал Василий. – Сидим скучаем без женского общества. Приходи, родаков нет. В картишки, на гитаре побренчим, телек посмотрим.

– Ой, на гитаре! – воскликнула Татьяна. – А кто из вас на гитаре играет? Ты мне еще не говорил, – заинтересовалась она.

– Кто, что, приходи и узнаешь, никто тебя не съест, ну?

– Хорошо, говори точный адрес, – согласилась Таня.

Василий сказал адрес и добавил:

– Жду как соловей лета!

Он положил трубку.

– Ништяк, – произнес он, поворачиваясь к Владимиру. – А ты чего сам своей не позвонишь?

– Она не пойдет, – отрезал Владимир.

– Да ты попробуй, – уверенно сказал друг.

– Она не придет, – повторил Владимир.

– Ну лады, тебе видней, а я бы хоть попытался.

Владимир с Василием немного прибрались, то есть собрали в один угол пустые бутылки и стряхнули с табуретки, служащей им столом, в стоящее здесь же посреди комнаты помойное ведро очистки от воблы и опустошили пепельницы. Владимир зашторил окно, в комнате осталась гореть только настольная лампа в глубине открытого секретера и мерцать экран телевизора. Поправил в секретере пустые бутылки с иностранными названиями, их было три, в одной из них болталась какая-то жидкость, из чего намешанная, Владимир и сам не помнил. Только в то время очень ценилось все иностранное, и парни часто сами смешивали разные напитки и потом угощали ими девушек как чем-то загранично-дефицитным. Все равно в их кругу практически никто не знал, каковы эти напитки на вкус в реальности, да и бутылки сами по себе считались ценным приобретением и украшением серванта модного парня. А если на двери в комнату с внутренней стороны висел плакат заграничной рок-группы, это был высший пилотаж. У Владимира висел плакат группы «Kiss». Еще одним элементом «шикарной» жизни считались сигареты «Мальборо». У Владимира также хранилась одна пустая пачка, он поставил ее к бутылкам, дополнив дизайнерскую композицию. Воткнул в розетку двух кассетный магнитофон и поставил кассету с популярнейшей в среде подростков группой «Ласковый май».

– Фу-у-у, гадость – сказал Василий, – сделай пока потише, – и перестелил покрывало на диване, стряхнув крошки на пол. Владимир уменьшил звук.

– Ну кажись все, не стыдно и даму принять, – Василий удовлетворенно оглядел комнату, – принесу даме стакан с кухни.

В дверь позвонили. Владимир немного неровной походкой пошел открывать, предварительно сделав музыку снова погромче. К двери подскочил и Василий.

– Привет, – сказал Владимир и отступил, давая возможность ей войти. Татьяна робко ступила в квартиру.

– Танюша, молодец, что пришла, – запел Вася, ласково глядя на девушку.

– Вы вдвоем? – строго уточнила она.

– Ну я ж тебе говорил, – подтвердил Василий, разводя руки в стороны.

– Хорошо, – констатировала Татьяна и начала разуваться. Василий галантно помог снять пальто.

– Прошу, – Владимир жестом руки показал на дверь в свою комнату.

Сила воли

«Да, бедненько, – подумала Татьяна. – Интересно, как Вася живет?»

– Садись, – Василий показал на старенький диван.

Татьяна присела. Из магнитофона звучало: «…Белые розы, белые розы, беззащитны шипы…»

– О, откуда у вас «Ласковый май»? – блестя глазами, спросила она. – Обожаю их, – и начала подпевать.

Пела она мимо нот, но так самозабвенно, что ребята еле сдерживали смех.

– По пивку? – потер ладоши друг об друга Василий. – Воблочку? – протянул он чищенный хвост девушке.

Владимир разлил пиво по граненым стаканам. Он сел отдельно на обшарпанное кресло с обломанной деревянной ручкой.

– Мне только чуть-чуть, – пролепетала Татьяна.

– Да чего тут пить-то? – смеялся Вася. – Все свои, не боись, если что, доставим домой в лучшем виде, – и для пущей убедительности добавил: – Я помню, что тебе к двенадцати плюс-минус пятнадцать минут.

Татьяна взяла стакан и отпила. Пиво оказалось холодным, свежим и горьковатым.

Первый раз алкоголь она попробовала, когда ей исполнилось двенадцать, на дне рождения бабушки, пока отец с матерью выходили курить, дед налил ей стаканчик пивка.

– Пусть при нас пить научится, – сказал он Таниной бабушке, и та одобрительно кивала. Таня залпом выпила стакан, и дед переставил его к себе, чтобы никто ничего не заподозрил.

В первый раз вкус пива Тане не понравился. Но так как это был самый доступный, из недорогих, слабоалкольный напиток, вино и шампанское покупали к праздникам, а водку приличные девушки не пьют, Таня постепенно втянулась. В их компании во дворе считалось вполне обычным делом вечерком раздавить по паре-тройке бутылочек на человека. Столько Таня не пила, но стаканчик пропускала не без удовольствия. А где пиво, там и сигареты. Она достала одну из лежащей на тумбочке пачки и, глядя на Владимира, спросила:

– Можно?

– Можно, – ответил он, и Татьяна закурила.

Василий держал руку на Танином колене с того момента, как только они уселись на диван, и подавал ей зажигалку с пепельницей одной лишь левой рукой, правая словно приросла к месту. Пиво быстро ударило Тане в голову, и она расслабилась. Но мысленно держала внимание на Васиной руке. Рука не шевелилась. Василий рассказывал Тане какую-то очередную байку. Владимир молча пил пиво.

– Вов, ты в порядке? – спросила она участливо. – Что ты все молчишь?

– Да, все нормально, – отвечал он.

Владимир все же нравился ей больше. Он выглядел посолидней, покрупней Василия, да и глаза у него необыкновенные, карие, большие и с пушистыми ресницами, сильные руки, уверенный голос. Она была бы не против перетянуть его внимание с Катьки на себя. Так и сейчас, обращаясь к нему, она намеренно глубоко вздыхала, показывая, как он ей небезразличен. Владимир не реагировал.

– По Катьке сохнет, – вставил Василий.

Владимир сверкнул на него глазами, намереваясь что-то сказать, как в дверь позвонили. Татьяна вздрогнула и сжалась. Владимир пошел открывать, недоуменно поводя плечами.

– Кого еще принесло? – произнес он.

За дверью в глазок он увидел их общекомпанейскую подругу, тоже Таню – Подстилку.

– Подстилка! – крикнул он Васе, одновременно открывая девушке дверь.

– Чего тебе? – спросил он у плохо стоявшей, подвыпившей Тани.

– Пивом угостишь? – спросила она у Владимира. – Я ребят встретила, они сказали, у вас пивасик есть, и вы их выгнали, а бог велел делиться, – и, отодвинув хозяина в сторону, смело ступила в квартиру.

Уверенно и не разуваясь, прошла в комнату, по дороге скинув куртку на пол.

– Таня, – неловко плюхнувшись на диван рядом с Василием, представилась вошедшая.

– О, еще одна Татьяна пожаловали, так мне теперь в пору желание загадывать, – шутил Василий.

– Ты тоже Таня? – спросила вновь прибывшая у испуганной девушки. – Не боись, я их подруга, и всего-то, мы с детства вместе. Да, пацаны? – развязно уверила Таню Подстилка.

Пацаны утвердительно кивнули.

– Ну бокал-то даме дадите, или из любого пить? – она, покосилась на Васину руку на коленке новенькой, и потянулась к пиву, стоящему на табуретке.

Владимир шлепнул ей по руке. Подруга встала с дивана и, надув губки, со словами: «За что?» – подошла к креслу, в котором он сидел, и попыталась усесться к нему на колени.

Но он вытянул ноги. И Подруга шлепнулась на пол, чуть не снеся табуретку и все, что на ней находилось. Младшая Татьяна автоматически вскочила, боясь забрызгать одежду. Но на удивление, Подруга почти ничего не задела. Василий от души смеялся, глядя, как та корячится на полу, делая неловкие попытки встать.

– Подруга, ты где так набралась? – спросил он у нее и, весело поглядывая на младшую – Таню, потянул ее за руку вниз к дивану: – Садись, не бойся, Подстилка безвредная.

Младшая Таня медленно и неуверенно села на место.

А старшую произошедшее нисколько не смутило. Наконец она поднялась, наклонилась к креслу, в котором сидел Владимир, и, предварительно обвив его шею руками, сделала вторую попытку. Со второго раза усесться на колени ей удалось. Владимир скривился, как от назойливой мухи. А довольная удачей подруга уткнулась лбом в лоб и промычала заплетающимся языком:

– Чего грустишь?

– Да по малолетке своей сохнет, – вставил явно не к месту уже порядком пьяненький Василий.

Татьяна с замиранием сердца следила за действиями новой знакомой. «Ничего себе подруга, на колени к Владимиру своей толстой жопой уселась и грудью ему голову сейчас раздавит», – думала она, не сводя с нее глаз.

Владимир резко встал, и девушка опять чуть не слетела на пол, повиснув у него на шее.

– Ты че, ва-а-аще охренел? – взвизгнула она. – Я к нему с добром да лаской, а он…

Владимир схватил ее под руку и потащил в коридор.

– Ой больно, больно, ты че взбесился! – кричала она. – Вася! Скажи ему!

Вася только хохотал. Владимир открыл перед подругой входную дверь:

– Вали! – сказал он грубо. – Там допьешь, – и вытолкнул ее из квартиры, кинув куртку на площадку рядом с ней.

Татьяна (младшая) пребывала в восхищении. «Ничего себе сила воли, – думала она, – сидит страдает, а утешиться не захотел».

Владимир снова плюхнулся в кресло, вид у него стал еще более смурной, чем в начале вечера.

– Хочешь, я с Катей поговорю? – вкрадчиво спросила Татьяна. – Мы все-таки подруги.

Из магнитофона неслось: «…И снова седая ночь и только ей доверяю я…»

Васина рука снова лежала у нее на коленке.

– Потанцуем? – поинтересовался Василий у Тани и, не дожидаясь ответа, потащил ее за руку на свободное пространство комнатки.

– Да не, неохота, да и места маловато, – попыталась отнекиваться она. Но Вася уже вытащил ее и всем телом изображал танцевальные движения.

– Поговорить? – оглянулась на Владимира с надеждой в глазах Таня, как бы давая ему последний шанс отбить ее у Василия.

Владимир пристально посмотрел на нее. Поддатый друг прижимал девушку к себе, пытаясь сделать танец парным. Со стороны это выглядело смешно. Владимир первый раз за вечер улыбнулся и вышел из комнаты, так ничего и не ответив. Татьяна и хотела отказать Василию, а вроде бы и не хотела. Голова кружилась от выпитого пива. В комнате было душно, а из магнитофона лились слезливые песенки о несчастной любви. Как только дверь за Владимиром закрылась, Василий ее поцеловал.

«А, черт с ним, – только и подумала она, – будь что будет.»

Владимир включил телевизор в комнате отца и врубил звук на полную мощность.

С этого дня Татьяна стала официальной девушкой Василия.

Мама правильно говорит

Катерина еще немного постояла в подъезде и пошла домой злая на весь мир и на себя. Ну на кой ей сдался Владимир, если уж она от Константина отказалась. Зачем она его поцеловала? Что за идиотский характер! – ругала она себя снова и снова. Еще додумает, чего не надо.

Сестренка сидела дома одна.

– Привет, как дела? – спросила она.

– Зашибись! – злобно ответила та.

– Ну-ну. Я вижу. Только я-то при чем? Чего ты мне-то так грубо отвечаешь? – пристыдила Маша сестру.

– Ну извини, не хотела, – оправдывалась старшая. – Идиотский день, и все. Знаешь, ты больше Вовке не звони, и я не буду, и меня к трубке не подзывай, ну типа меня дома нет и так далее.

– Чего это? – удивилась младшая. – Поругались, что ли? Когда успели, только пятница? И Катерина рассказала ей о событиях сегодняшнего вечера, утаив свои сомнения и переживания. Сестренка была в восхищении.

– Ну ты крутая, и букет отдала! Ну отпад, ну молодец, и Царя при всех, ну вообще мать… – затараторила Маша.

– В общем, все, – подвела итоги Катя, – все мужики козлы, правильно мама говорит.

– Ну и ладно, забей на них, – улыбалась сестренка. – Кино будешь смотреть? Сейчас детектив какой-то покажут по телеку.

– Да, сейчас руки только помою и переоденусь, – ответила Катерина.

Девчонки, несмотря на мамин запрет есть перед телевизором, пошли в большую комнату, уселись на диван, поставили перед собой по табуретке с чаем и бутербродами и, весело болтая, принялись смотреть кино.

В воскресенье Катя не позвонила Владимиру, хоть и обещала, а он не позвонил ей.

«Ну и чудесно», – решила она.

Тебе ведь есть шестнадцать?

На неделе Катерина Володе не позвонила. Вообще в этот период времени она усиленно готовилась к поступлению в музыкальный институт. Блата у нее не было, но ей как талантливой ученице обещала оказать протекцию ее основная преподавательница музыки, она преподавала и студентам института. Казалось, ее слово незыблемо. И Катерина старалась. Она могла прогулять школу, но занятиям музыкой отдавалась всей душой, это ее сказочный мир, мир, навеянный историями из множества прочитанных ею романтичных книг.

Да и в ансамбле дел сейчас по горло, они готовили отчетный номер для руководства, чтобы отчитаться, чему их научили за прошедший учебный год. Занятия ансамбля проходили весело. Их команда состояла из худрука – веселого молодого мужчины с чертовщинкой в глазах, двух парней примерно возраста Катерины и двух девушек. Вторая девушка пришла в ансамбль первой и уже солировала, когда там появилась Катерина. Катю поставили за клавишные и на бэк-вокал. Приближалась теплая пора, а там и летние каникулы.

В это солнечное воскресенье Катерина находилась в прекрасном настроении и принарядилась с особой тщательностью. Легкая и веселая впорхнула она на занятие.

– Отличный наряд, – сделал комплимент ей худрук.

– Спасибо, – смутилась она с улыбкой удовольствия на лице.

– Какие у кого планы на лето? – спросил худрук у подопечных. Ребята загалдели, кто-то поедет в деревню, кто-то на дачу, потом на море и наоборот. Катерине не доступен ни один из этих вариантов, она стояла за синтезатором и молчала.

– Ну, а ты куда? – обратился он лично к ней.

– Не знаю, – пожала Катя плечами.

– Тебе ведь есть шестнадцать? – почему-то спросил он.

– Нет, только летом исполнится.

– А когда?

– Шестого, в июле.

– Отлично, как раз паспорт получишь.

– Да, – зачем-то подтвердила она.

– Ну хорошо, давайте репетировать, – закончил опрос худрук и взмахнул руками, они заиграли. Как всегда, полтора часа занятий промчались незаметно. После урока Катерина собиралась домой. Она аккуратно убрала ноты, накрыла чехлом синтезатор и собралась уйти, но худрук попросил ее задержаться по какому-то важному делу. Заинтригованная, она осталась.

– Проходи, – показал он на каморку без окон, в которой располагался склад старых, разбитых или не нужных инструментов, его рабочий стол и два крутящихся офисных стула. Он прошел внутрь, она осталась стоять в дверях.

Это может оказаться стартом твоей карьеры

– Видишь ли, дело в том, что мне сейчас крайне нужны бэк-вокалистки. Но условие, чтобы не моложе шестнадцати лет.

Глаза девушки загорелись. Он улыбнулся и дружелюбно махнул ей рукой, мол, войди уже, и показал на стул. Катерина впорхнула в каморку и взволнованно уселась на предложенное место.

– Так, о чем бишь я…? А… ну да, – продолжил руководитель, – этим летом я буду сопровождать на гастролях по южным землям нашей Родины известного певца… – он сделал паузу. – Владислава.

Рассказывая, он взял стоящую у стены гитару и понес ее перекладывать на полку за спиной у Катерины. Гитара не хотела помещаться, и ему пришлось освобождать для нее место. Катерина даже дышать боялась, она ликовала и ждала продолжения, чтобы согласиться.

– Ну так вот, – он встал у нее за спиной, – надеюсь, ты понимаешь, что такое предложение бывает раз в жизни и его нужно заслужить.

Катерина почувствовала что-то неприятное у себя внутри. Он положил руки ей на плечи и слегка сдавил их пальцами.

– Конечно, ни о какой оплате и речи быть не может, – добавил он, – но содержание, ночлег и питание – все за счет организаторов гастролей. – Он снова слегка сжал ее плечи, как бы делая акцент на своих словах: – Ты с такими условиями согласна?

Катерина растерянно и тихо произнесла: «Да». В ней боролось два намерения: первое – как можно быстрее скинуть его руки и уйти, и второе – остаться, чтобы не выглядеть психичкой, из-за непонятно откуда возникших страхов, и принять его заманчивое предложение.

– Я редко делаю подобные предложения, для тебя оно вполне может стать стартом твоей карьеры, пропуском в шоу бизнес, согласна?

– Да, – подтвердила Катерина, но радость куда-то улетучилась из ее души.

– Вот и отлично, – худрук хлопнул ладонями по ее плечам и убрал с них руки.

Катерина выдохнула, мысль, что она чуть не предстала ненормальной истеричкой, успела промелькнуть в ее голове, а он уже крутанул стул, разворачивая Катерину лицом к себе. Все произошло очень быстро, так, что она не успела ничего осмыслить. Секунда – и он коленом надавил ей на ноги. Прижимая их к стулу, а голову, схватив за волосы, откинул назад. У нее помутнело в глазах, дыхание перехватило, сердце стучало так, что вот-вот выпрыгнет из груди.

– Будь благодарной девочкой, – услышала она странным образом изменившийся голос худрука. Одной рукой он продолжал держать ее за волосы, а второй расстегивал ширинку брюк. Откуда у нее взялись силы, она не знала. Но так толкнула его руками, что он, потеряв равновесие, отлетел к полке, где только что пристраивал гитару. Одновременно с этим Катя вскочила и лишилась пучка волос, запутавшихся за его часы. Находящиеся на полке инструменты посыпались на пол, раздался грохот падающего стула. Катя рванула вперед, споткнулась, падая налетела лбом на косяк двери, но удержалась на ногах и под громкий мат преподавателя пулей вылетела из каморки. Она бегом пронеслась по коридору и выбежала на улицу.

По ее щекам катились крупные слезы, тело била мелкая дрожь, на ноге от удара об упавший стул через дыру в колготках сиял приличных размеров синяк, на лбу росла шишка, волосы не опрятно торчали. Прохожие с удивлением смотрели на рыдающую девушку. Катерина постаралась взять себя в руки. Она забежала в ближайший подъезд, зашла под лестницу и рыдая стянула порванные колготки. В крайней степени возбуждения и стыдясь своего внешнего вида, зашла она в метро. На входе через турникеты стояли два милиционера. Катерина, чтобы ни с кем не встретиться взглядом, понурила голову и не поднимая глаз прошла их. В спину она услышала, как один милиционер сказал другому:

– Наркоманка, что ль? Смотри какая-то шальная.

– Да плюнь, – ответил второй, – малолетка – возни больше. Катерина, пылая от стыда, бросилась бегом вниз по эскалатору. Ей казалось, что все тыкают в нее пальцами. Благо в вагоне поезда она смогла сесть на крайнее место в самом хвосте вагона. Она жила на конечной и из поезда вышла последней.

Мне не нужны няньки

У выхода из метро, на ее автобусной остановке, стоял Владимир. Он знал примерное время, когда Катя возвращается с занятий, и ждал ее так, словно случайно оказался в нужное время в нужном месте. Когда Катерина его увидела, слезы побежали с новой силой. Владимир сразу же перестал маскироваться и подскочил к ней с испуганным лицом. Пытаясь взять девушку за руку, он обеспокоенно выкрикивал:

– Что случилось? Что с тобой? Говори же? Что?

На них стали оглядываться люди.

– Ничего, – Катерина сдерживала слезы, – пойдем отсюда.

Пошел дождь, людей на улице было немного, и теперь ее слезы стали незаметны. Владимир молча шел с ней рядом. Катерина всеми силами пыталась успокоиться.

– Что случилось? Откуда синяк? – сделал вторую попытку Владимир.

– А, так под ноги не смотрю, споткнулась о бордюр и чуть столб не снесла, да еще не выучила домашку, и из ансамбля выгнали, – рассказать правду язык у Катерины не повернулся.

– Ну ты даешь! Стоит плакать, – неуклюже топчачсь вокруг нее, успокаивал он.

Катя молча зыркнула на него глазами.

– В другой пойдешь, – не зная, что еще сказать, произнес Владимир и снова попытался взять Катю за руку.

Катерина отскочила как ошпаренная.

– Отвали со своей жалостью, – бросила она ему и ускорила шаг. Дождь тек вперемешку со слезами. Но Владимир не отваливал, а продолжал идти за ней. Не выдержав, она резко остановилась и, со всей накопившейся обидой и злостью спросила:

– Ну что ты привязался? Чего-тебе-то от меня надо? Не видишь, у ребенка горе? – прорыдала она и с издевкой добавила: – Идите-ка, дяденька, домой, пока воспаление легких не подхватили.

– Я никуда не пойду, – своим противно-спокойным голосом произнес Владимир, – тем более пока ты в таком состоянии.

– Мне не нужны няньки, – злобно огрызнулась Катерина. «Ну что за идиот, – думала она, – и поплакать спокойно не даст».

Но случившееся с ней потихоньку отступало на второй план, ее мозг и чувства переключились на Владимира.

– Ну что мне сделать, чтобы ты оставил меня в покое?! Ты меня достал! Понятно тебе?! – вздрагивала всем телом насквозь промокшая Катерина.