Дух северного волка

Ксения Мирошник

Дух северного волка

Первая глава

Страх. Страх и отчаяние гонят меня вперед. Я несусь через лес, выбиваясь из сил. Я ненавижу свой страх, я ненавижу себя за этот страх. Раненная рука утратила чувствительность, кровь, смешанная с дождем заливает лицо. Мои сапоги наполнились водой и куртка отяжелела. Бежать становится все труднее, но лай собак, идущих по пятам, подгоняет меня. Как можно было умудриться вляпаться в такую передрягу?

Я бегу уже около часа и если в ближайшее время не смогу перевести дух, то рухну прямо в грязь. Резко свернув к участку плотно стоящих деревьев, падаю в мокрую листву у подножия одного из них. У меня нет другого выхода, мне просто необходимо немного времени на отдых. Пытаюсь собраться с мыслями и придумать выход. Что я могу сделать, чтобы остаться незамеченной и спасти свою жизнь? Нужно вспомнить курс капитана Элтона по выживанию в критической ситуации. «Я должна стать невидимой, стать невидимой, невидимой…». Времени совсем нет, я уже слышу голоса, они все ближе и в шуме дождя звучат зловеще. Мои преследователи приближаются медленно, внимательно всматриваясь в предрассветную тьму. Ужас заморозил конечности, и я никак не могу выйти из оцепенения. Точно знаю, что ждет меня, когда я буду поймана. Если меня изувечат или даже убьют, это еще не самое страшное. Гвардийцы народ жестокий и несговорчивый, они не дадут мне возможности оправдаться.

Грязь, вот мое спасение. Капитан Элтон говорил, что все, что я вижу вокруг, можно использовать во благо. Я сбросила сумку и начала кататься в грязи, зарываясь в верхние слои мокрых листьев. Все, они уже рядом. Я задерживаю дыхание и лицом погружаюсь в это месиво.

Мне холодно и страшно как никогда. Ни малейшего понятия не имею, кому молиться и есть ли в этом хоть какой-то смысл. Я не очень – то верю в богов. Ни один бог, ни разу мне не помог, всегда приходилось справляться самой. И сейчас я либо выстою, либо попадусь. Помощи ждать неоткуда. Дождь льет беспощадно, но теперь это мне на руку, благодаря его потокам не видно не зги, небо почти черное, тяжелое. Да и собакам сложнее идти по следу. Я затаилась и жду.

– Девчонка не могла далеко уйти, – голос настолько близко, что от ужаса, хочется вскочить и броситься бежать. Но это было бы самой большой и вероятно последней моей ошибкой.

– Шон, дальше идти нельзя. Мы итак зашли слишком далеко, в этот чертов лес. Ты же знаешь, что кроме ессенианцев здесь никто не может хорошо ориентироваться.

– Брось Кром, мы часто таскаемся сюда за дичью. Зашли сегодня чуть дальше – это ничего не меняет. Я не могу позволить ей уйти. Эта маленькая тварь слишком много видела, и мы не можем отпустить ее, – говорившего узнать было не трудно, это именно он метнул нож в мое плечо.

– Мы никогда не заходили так далеко, брат. Это опасно. Я даже не могу определить как близко ессенианская школа рекрутов. Дождь сбивает меня с толку. Ты прекрасно знаешь, чем грозит нам встреча с патрулем.

Во мне зародилась надежда. Быть может этот гвардиец прав, и мы недалеко от моего спасения. В панике я не слишком – то смотрела куда бегу, и это минус моим способностям в ориентировании. Мне знаком этот лес как никому другому. Я часто сбегаю сюда, чтобы побыть одной и скрыть ото всех свою горечь. К сожалению, сейчас у меня нет возможности осмотреться. Я уже не чувствую ног и задница одеревенела. О небеса, может, в этих двух еще есть остатки здравого смысла, и они отступят?!

– Кром, не дрейфь. Мы найдем ее, это всего лишь девчонка. Она одна в лесу, и ей должно быть очень страшно. Мне кажется, я чувствую запах ее страха. – Даже отсюда мне хорошо слышно, что это животное улыбается.

– У нас нет времени слоняться здесь. Не глупи, лес большой, а она лишь девчонка. Может она и не поняла ничего. А если и докумекала, то кто ей поверит? В рекрутскую школу она не сунется, девчонок там не жалуют, это знает каждый. Родителям расскажет, ну и что? Кто станет нас искать? Ей скажут, что дело это гвардийцев и ессенийские власти не станут соваться к нам, – Кром пытался образумить брата, и я с замиранием сердца ждала его решения. – Я знаю, что если ты втемяшил что-то в свою упрямую голову, это не даст тебе покоя, но сейчас не время охоты. На сегодня хватит! Услышь меня Шон, пойдем назад. Нужно вернуться в деревню и убрать за собой. Скоро рассвет и не хочется оказаться здесь, как на ладони.

– Хорошо, будь по-твоему. Но я ее запомнил, попадись она мне еще хотя бы раз…, и я не отпущу ее больше, – он засмеялся, каким-то нервным смехом, жутким и неестественным, а потом я услышала, как они удаляются.

И тут меня прорвало, я разрыдалась. Мне показалось, что тело мое сбросило оковы, давившие на меня с нечеловеческой силой. Я будто во сне, никак не могла поверить, что все закончилось, и я могу больше не бояться. Лицо этого борова еще долго будет преследовать меня, и шрам наверняка останется на брови, но это мелочи. С рукой все обстояло гораздо сложнее, я уже не чувствовала боли в том месте где торчал его нож, а это плохой признак. И все равно, я отделалась легко.

Мне пришлось унять дрожь, прежде чем отправиться в путь. Этот громила Кром прав, скоро рассвет и мне необходимо вернуться в казарму. Если кто-то заметит мое отсутствие, наказание будет не просто суровым, меня лишат всего, что я достигла за годы обучения. Потерять это место – было бы настоящим крахом для меня. Девушек в расположении всего пять и то, что мы вообще там находимся само по себе большая честь, тем более, что это часть эксперимента. Нам приходится нелегко, и сказать так, означает значительно приуменьшить давление, которое оказывают на нас. Каждый божий день, я и остальные девушки ощущаем ненависть рекрутов и даже инструкторов, которые призваны помогать нам повсеместно. Все они ждут наших промахов, чтобы отчислить и доказать дочери генерала Кастол, что девушки не могут сражаться наравне с парнями. Изо дня в день мы доказываем обратное, каждая по-своему. Продержавшись три с половиной года и почти завершив обучение, глупо вот так всё потерять.

Я встала и огляделась. Меня поразил тот факт, что до казарм рукой подать, а я даже не заметила. Этот проклятый дождь. Я вздохнула с облегчением, успею.

Минут через десять дождь внезапно прекратился, и стало светать, но я знала, как вернуться незамеченной. Мне удавалось делать это сотни раз, правда, никогда не затягивая до рассвета. Я вышла из-за группы деревьев на небольшую поляну с озером, которое часто служило мне утешением. Я убегала сюда, чтобы поплакать и побыть с собой наедине, собраться с силами и спрятать боль. Здесь мое пристанище. Нужно обогнуть это маленькое озеро и пройти сквозь рощу, а за ней расположение нашей школы. Я совсем успокоилась и утратила бдительность, а зря.

Погрузившись в мысли о сухой одежде и завтраке, я не заметила, как передо мной появился волк. Я застыла на месте не в силах пошевелиться. Он был огромным. Мне никогда раньше не приходилось видеть этих животных так близко, но я не думала, что они могут выглядеть так. То, что это был именно волк я не сомневалась, но меня смутило то, что он выглядел каким-то слишком сытым, слишком спокойным. Он просто смотрел на меня… с любопытством?! Волк не скалился и никак не проявлял агрессию, но одного его вида мне было достаточно, чтобы замереть. Пока я заворожено смотрела в морду этому созданию природы, позади него словно из ниоткуда вырос человек, и этот человек тоже показался мне огромным. Волк подошел к нему и сел у ног, и мой ужас сменился крайней степенью удивления. Эти животные не живут с людьми, их невозможно приручить, но этот самец, видимо и не подозревал об этом.

– Кто ты? И что делаешь здесь?– голос мужчины был глубоким, уверенным, сразу видно, что он привык к подчинению своей воле. Сложно было определить возраст, поскольку на нем был капюшон.

– Я не знаю вас и не обязана отвечать первому встречному. Отойдите с моей дороги, и я продолжу свой путь. – Время неустанно сочилось сквозь пальцы и если я задержусь еще, хоть ненадолго, мне не удастся миновать наказания.

–Я задал тебе вопрос, и не буду долго ждать ответа, – все так же сурово проговорил мужчина. Да что он о себе возомнил? Кто наделил его властью беспокоить людей без повода?

– Это не вашего ума дело. – Я сделала шаг вперед, собираясь идти дальше, но он грубо схватил меня за руку как раз там, где сегодня побывал нож. Оказывается, я еще способна почувствовать боль в этом месте. Я с трудом подавила вопль, но слезы предательски брызнули из глаз. Человек отшатнулся и одернул руку. Казалось, он сбит с толку, моя одежда была настолько грязной, что он не заметил кровь, и теперь ему было неприятно, что он вымазался в ней. Не скрывая отвращения, мужчина обтер руку о штаны и свистнул.

– Ты сама не захотела по-хорошему, – сказал он и за его спиной появился патруль.

Вот черт! Это плохо, очень плохо. Что со мной сегодня? Промах за промахом. Как будто и не училась столько лет бдительности и собранности. Вот теперь я точно пропала. Этих патрульных я очень хорошо знала, и встреча с ними отнюдь не обрадовало меня. Один из них подошел ко мне и присмотрелся:

– Вот это встреча! Аддарио, ты как здесь оказалась? Выглядишь как кусок дерьма. Ну, это и неудивительно, если тебя постоянно с ним смешивают,– и он засмеялся, громко и мерзко. Брай был тем, кого я презирала изо всех своих сил. Его издевательства и побои были особенно жестокими. Этот рекрут ненавидел меня с первого дня моего появления в школе и очень умело выражал свою ненависть. Мерзавец унижал нас всех, но я, почему – то стала любимицей. Каждый раз, увидев его, я вспоминаю свою пятую ночь в казармах и то чем она для меня обернулась.

Гнев затопил меня, и я среагировала молниеносно. Мой кулак достиг его лица, прежде чем он прекратил смеяться. Кровь хлынула из носа сплошным потоком, заливая рот и шею. Он согнулся и завопил:

– Чокнутая! Ты сломала мне нос! Ты совсем спятила, тварь… – Брай замахнулся на меня, и я внутренне подобралась, зная, какими тяжелыми могут быть его кулаки. Но он внезапно остановился, так и не обрушив на меня свою ярость. Что заставило его передумать? И тут я услышала глухое рычание, от которого волосы встали дыбом, и тело покрылось ледяными мурашками. Судя по округлившимся глазам Брая, такую реакцию этот рык вызвал не только у меня. Волк медленно втиснулся между нами, вынуждая моего обидчика попятиться назад, и оскалился на него.

– Интересно… – сказал его хозяин и щелкнул пальцами чуть слышно. Волк тут же подошел к нему и снова сел у ног. Голова, покрытая капюшоном, чуть приподнялась, и меня прошиб озноб от ощущения, что этот человек очень внимательно меня изучает.

Второй патрульный смотрел на меня полными холодного презрения глазами. Он был лучшим другом Брая и соратником во всех его гнусных делах.

– Ты же знаешь, чем это кончится для тебя, мелкая? Этот козел может и заслужил, но тебе подобного точно не спустит,– Дейт говорил очень спокойно, в обычной своей манере, он вообще был крайне уравновешен. Иногда его ледяное спокойствие означало прямую угрозу, как раз как сейчас.

– Вы знаете ее?– подал голос человек в капюшоне, который все это время не участвовал в разговоре, а лишь наблюдал.

Парни словно очнулись, вспомнив, что мы не одни. Лица их изменились, как будто они изо всех сил хотели выслужиться перед этим человеком. Это не могло не насторожить меня.

– Да, сэр. Это рекрут четвертого года Эйвери Аддарио,– сказал Дейт.

– Интересная у вас тут дисциплина. Итак, рекрут четвертого года Аддарио, повторю свой вопрос. Что ты здесь делаешь?

– То, что вы говорите со мной, не снимая капюшона и не представившись, уже само по себе говорит о вашем воспитании. По ливитийским законам, я могу уклониться от ответа, если человек, задавший вопрос не называет себя.– Меня понесло. Я отдавала себе отчет в том, что если эти два говнюка говорят ему «сэр», то это не мясник из лавки, но сегодняшняя ночь и унижение совсем лишила меня мозгов. Я всегда была дерзкой и неуправляемой, чаще всего именно эти мои черты провоцировали драки. Сама удивляюсь, как меня не выперли еще на первой неделе обучения.

– Знание законов, делает тебе честь, но в данном случае не поможет избежать моих расспросов. – Строго сказал мужчина с волком, а потом развернулся к патрульным. – Отведите ее в камеру, но сначала к лекарю, она ранена. Я поговорю с ней завтра, о том, что она делала в лесу ночью и почему пришла со стороны гвардийских равнин.

Мужчина подошел максимально близко, и я ощутила мощную энергию, силу и власть, исходящие от него. А когда он снял капюшон, я вздрогнула. Узнав его мужественное, рассеченное шрамом лицо, я поняла, что могу не пережить завтрашний день.

Вторая глава

Мы вышли из рощи и оказались у восточных ворот. Постовые, увидев нас, встали по струнке, и кажется, перестали дышать. Такая реакция не удивила меня, ведь человек, который возглавлял наш маленький отряд, был легендой и рядом с ним даже наши инструкторы вели себя скромнее. Он известен не только в Ессении, но и во всех землях необъятной Ливитии.

Прошествовав между зданиями казарм и, обогнув столовую, мы вышли к дому командования. Здесь жили инструкторы, и мой надзиратель направился именно туда. Когда я смотрела на его удаляющуюся спину, то в полной мере осознала, что он крепко держит меня в своих исполинских руках.

– Сегодня у меня полно дел, а завтра, я жду ее у себя. – Сказал человек с волком, обернувшись у порога.– А ты хорошенько подумай, что скажешь в свое оправдание. Только учти, ложь я чувствую на расстоянии.

Его последние слова были обращены ко мне, но напугали меня вовсе не они. Полный равнодушия и льда взгляд невероятно синих глаз, пробирал до дрожи. Репутация этого человека не обещала мне ничего хорошего.

Мой конвой сопроводил меня в грязную камеру, на полу которой лежала солома и больше ничего. С крыши все время капало, и импровизированная постель была совсем мокрой и в ней уже завелась всякая живность. Я так устала и замерзла, да еще и рука постоянно ныла, а рана на брови начала пульсировать. Опустившись на пол, я обдумывала положение, в котором оказалась. Меня выкинут из школы, не дав закончить учебу – это факт. Я выдержала три с половиной года унижений и постоянной борьбы, ради того, чтобы улучшить положение своей семьи.

Я выросла в Орсии, богатой лесами и горами. Орсия – это Ливитийская провинция к западу от Ессении, в которой я сейчас находилась. С детства я была непоседливой и непослушной. Моя старшая сестра в семнадцать лет вышла замуж, и меня ждала та же участь. Но я никогда не стремилась из родительского дома сразу попасть под опеку мужа, да и мужчину такого, я пока не могла себе представить. Я дорожила свободой и любила бегать по бескрайним полям, а еще лазать по деревьям. С семи лет я изучила все возвышенности, что находились в поле моего зрения.

Замужество сестры немного улучшило нашу жизнь, но Алессандра рожала детей, одного за другим, и скоро все стало как прежде. Мне было почти четырнадцать лет, когда объявили набор девушек по всей Ливитии. Это был, своего рода, эксперимент. Дочь генерала Кастол захотела, чтобы ее охраной занимались девушки, и твердо отстаивала свою точку зрения в совете. Она старалась выглядеть независимой. Ее отец, любящий и заботливый человек, позволил ей эту шалость, в надежде на то, что наше пребывание в казармах сломает нас, и она откажется от этой затеи. Но прошло больше трех лет и вот мы уже на грани выпуска.

Если бы я доучилась и меня назначили на службу при Амалии Кастол, то моя семья получала бы значительную помощь, в виде ежемесячного жалования. Это невероятный шанс оказаться при дворе и защищать члена королевского совета. Однако сейчас эти мечты рухнули.

Когда я захотела стать рекрутом, моя семья отчаянно возражала. Мама говорила, что это блажь и нужно думать о браке и детях. Братишка сам мечтал о такой возможности, но ему приходилось помогать отцу, без еще одной пары мужских рук, нам было бы совсем туго. Никто не верил, что я смогу попасть в эту школу и уж тем более продержаться почти до выпуска. Разве что отец. Он поддержал мое решение, давным-давно поняв, что я буду скверной женой. Он ужасно волновался, когда я проходила испытания.

Сотни девушек пытались попасть в эту школу, понимая, что это прекрасная возможность улучшить свою жизнь. И мне пришлось нелегко. Состязания сложные и при моей комплекции порой практически невыполнимые, заставили нас здорово попотеть. Конкуренция среди девушек, была значительно жестче, чем ежегодно у юношей. Большинство претенденток пришли из Гвардии, где даже женщины рослые и сильные. Крепкие и выносливые от природы они с легкостью преодолевали препятствия. Но последнее испытание на ловкость и сноровку, расставило все по своим местам и подарило мне шанс стать одной из победительниц. Нас осталось пятеро, помимо меня четыре девушки из Гвардии, три из которых и сейчас держались особняком даже друг от друга. В Гвардии люди недоверчивые и нелюдимые. Четвертая Клай, моя подруга. Она была сильно ранена, когда закончила последнее испытание, но прошла отбор и осталась с нами. Клай и меня распределили в одну комнату, и я ее выхаживала. Именно с тех пор она стала самым близким человеком для меня. Клай была наполовину гвардийкой, что делало ее крепкой и выносливой. А вот вторая ее половина происходила из Ессении и подарила ей мягкое сердце и добрые глаза. Мои приключения разобьют ей сердце. Каждый раз, когда я уходила в лес она волновалась, и каждый раз говорила, что это плохо кончится. «Прости Клай» – с сожалением подумала я.

Мне даже в голову не приходило, что моя ночная выходка сойдет мне с рук. Глупо, как глупо. Лучше бы я погибла от кулаков Шона и его брата, чем согласилась пережить этот позор. Как объяснить мое пребывание в лесу после отбоя? Я специально ушла еще до наступления темноты, чтобы зайти подальше в лес и исследовать те его части, которые еще не видела. Я понятия не имела, что окажусь в гвардийском поселении и увижу то, что мне не следовало. Как бы я не объясняла свой проступок, он все равно нарушает правило, самое главное правило: Не покидать расположение школы.

Мы уже двадцать три года не ведем военных действий с соседними провинциями, но у границ часто бывают стычки. Недовольные люди есть всегда, безоблачного счастья не способно создать ни одно государство. Гвардийцы частенько охотятся в богатых дичью лесах Ессении, но ессенианцы обычно закрывают на это глаза, если они действуют разумно и не попадаются. Все жители Ливитии свободно передвигаются из провинции в провинцию. Если ты поступаешь на службу или выходишь замуж за жителя соседнего государства, то ты становишься его гражданином.

Теперь мне придется вернуться домой, и снова быть обузой для семьи. От отчаяния и стыда я закрыла глаза. Изменить что-либо уже невозможно. Меня выведут к столбу возле здания командования и отберут форму публично, а потом отправят в Орсию с позором. Я видела такое не раз, это унизительно. Могу себе представить, сколько будет злорадных лиц, я ведь буду первой отчисленной среди девушек.

Сидя в своей камере, я слышала, как просыпается школа. Рекруты сновали туда – сюда, выполняя свои обычные утренние обязанности. Клай уже в столовой, мы сегодня должны подавать завтрак. Она наверняка места себе не находит от беспокойства, но новость разлетится быстро. Брай расскажет о случившемся всем, кого встретит на пути и проследит, чтобы через час о моем падении узнала каждая собака в школе.

Я провалилась в сон, тяжелый и тревожный. Во сне я снова бежала сломя голову, постоянно спотыкаясь и падая. Мне снилась та сцена, которую я застала в гвардийской деревне, кровь и крики были такими натуральными, словно я снова проживала все это на яву. Когда я проснулась, уже стемнело. Грязь, что покрывала меня засохла, и рука окончательно онемела. Брай и Дейт не выполнили приказа и не отвели меня к лекарю, такое пренебрежение к приказам, может привести к тому, что я потеряю руку. Тело промерзло до костей, и я ужасно проголодалась, а в камере была лишь кружка с водой. Охранники видимо принесли. Я жадно выпила всю воду и ощупала лицо. Глаз заплыл, и кровь запеклась, возможно, будет заражение. На руку было страшно смотреть. Такого желания помыться я еще никогда не испытывала. Мне кажется, окажись я в купальне прямо сейчас, буду сдирать грязь вместе с кожей, только чтобы избавиться от всего, что произошло со мной этой ночью.

Когда прозвучал отбой, двери моей камеры открылись, и вошел Брай. Этого мне только не хватало. Видимо, они с Дейтом напросились охранять меня, это единственное чем я могу объяснить их пребывание здесь после отбоя. Дейт не заходил в камеру, но я знала, что он рядом.

– Справедливость! Вот как это называется, маленькая тварь. Помнишь, еще на первом году твоего обучения я сказал, что ты уползешь отсюда с позором. Девкам не место среди нас. Я вбивал тебе эту мысль день за днем, и оказался прав. Я уже боялся, что ты продержишься еще полгода, но ты порадовала меня. – Он подошел ближе и опустился на корточки напротив меня. Его довольное лицо было таким мерзким, что мне непреодолимо захотелось плюнуть в него, что я и сделала. Мне уже нечего терять, ибо мое дело гиблое, но сделать это я хотела все эти чертовы три года. Ярость полыхнула в глазах Брая, и он ударил меня кулаком в лицо. Падая, я ударилась головой о стену и задохнулась от боли.

– Что у вас тут происходит? – голова Дейта просунулась в дверь.– Брай, дружище не перестарайся, нам влетит за дополнительные увечья.

– Расслабься Дей, все под контролем. Она уже, никому не нужный, кусок мяса и завтра ее вышвырнут за ворота, а потом и не вспомнят.

– Ну как скажешь.– И Дейт исчез так же быстро как появился.

– Ну вот, мы снова одни. Я бы напомнил тебе ту прекрасную ночь, когда ты была еще соплячкой, но ты настолько грязная, что противно даже смотреть. Наконец-то, ты нашла свое место. – Сказал Брай и ударил меня ногой в живот.

Я была в ступоре, такое редко со мной случалось, но напоминание о том, что произошло более трёх лет назад за казармами, ошеломило меня. Конечно, я никогда не забывала, что пережила в ту ночь и то, как хотела сбежать после случившегося, но я зацепилась тогда мыслями за Клай. За то, что мне нужно было выходить ее, что она нуждалась во мне. И я осталась. Я никому и никогда не рассказывала, что Брай и Дейт сделали со мной, потому что боялась показаться слабой девчонкой, которой, по сути, и являлась тогда. Но его издевательства заставили меня стать лучшей среди одногодок. Я всегда побеждала его в поединках один на один, и это выводило его из себя. Поэтому почти каждый раз после проигрыша он со своими прихвостнями подкарауливал меня и бил, пока они меня держали.

Я хорошо дралась и была ловчее и проворнее чем он, но сейчас ужас той ночи застал меня врасплох. Только бы Брай не передумал и не решил повторить. Теперь я была рада, что они не отвели меня к лекарю, ведь старик Бриан заставил бы меня сначала помыться, и тогда я не смогла бы избежать этой пытки.

Тем временем, пока я пребывала в шоке, Брай наносил мне удар за ударом. Вся сила его ненависти обрушилась на меня. Рука совсем повисла и пару ребер сломано точно. По лицу ударил лишь раз, хитрый. Так бывало и раньше, он старался не оставлять следов, видимых по крайней мере и всегда вовремя останавливался. Так что завтра, когда меня вызовут на допрос, никто ни о чем не догадается. На то и был расчет.

– Брай! Брай! – Дейт, пятясь, зашел в камеру, не спуская глаз с того, что было за дверью. Лицо его было похоже на белое полотно. – Посмотри сюда. Он что пускает его шляться по территории без присмотра?

– О чем ты Дей?– обернувшись, недовольно процедил Брай.

– О нем!!!

Мы все посмотрели в ту сторону, куда указывал на смерть перепуганный Дейт. Волк вошел в камеру и двинулся прямо ко мне. Парни медленно попятились и вжались в стену, схватившись друг за друга в поисках поддержки. Зверь подошел ко мне, посмотрел прямо в лицо и спокойно улегся в ногах. Мы все не в силах были сказать ни слова. Дейт и Брай, пятясь назад, вышли из камеры и больше не появлялись.

Волк до самого утра лежал у моих ног, и сначала я боялась даже дышать. Собаки порой могут быть непредсказуемы, но волк это умное и хитрое животное, и смертоносное. Когда все тело затекло, я пошевелилась и попыталась сесть, но он даже не поднял головы и не посмотрел на меня. Это было как сигнал к действию. Я села, положив локти на колени, и уронила голову на сцепленные руки. Волк поднялся и потянулся, а потом просто подошел ближе и уткнулся мокрым носом в мои руки. Я в ужасе замерла и просидела так несколько долгих секунд. Мой защитник, похоже, не хотел ничего плохого.

– Ты бродишь совсем один? Где же твой хозяин? Он не будет тебя искать?

Конечно, волк не ответил мне, но я и не ждала, я еще не совсем чокнулась. Просто сейчас мне было так страшно и так одиноко, а рядом был только он, живой и дружелюбный.