Вечные предметы

Точка отсчета

Через тихие воды потерьи гудящие трубы из медичерез километры надеждтуда где солнце лежит на бокуза песчаным Бельмонтомспешу к точке отсчетас нее все начиналосья по ней измеряю континентысвоим тайным масштабомк ее сизому небупровожу параллеликак усталый контрабандиствозвращаюсь к нейс грузом сокровищ

Гнеть‐Ю

На гладком озере Гнеть-Юнам открылось строение мираоно было яснымпотому что пурги отошлиза высокомерно глядящие горыоно имело форму пирамидывид непререкаемыйозеро Гнеть-Ю свивалось в смерчибилось подо льдом от возмущениямы же пришли к согласиюгрея дыханием рукивместе поворачивалихолодный предмет на светуобмеривали граниговорили негромко и вескопотому что итог был решенутилитарные проблемыволнующие все живоенезаметно завеяло рядомв полярных снегах

Пастораль

Коровы устроительницы жизнибродят по мокрому лугуоставляя вмятые копытцаиз которых можно напитьсяпривычно не любят пришельцевщиплют травку трудолюбивоспускаясь с горы Араратпрямиком в зеленые посевына гребне исторического пеплакоровы связные временбодают рогами ненужные им древостоии видят в снах одну лишь Индиюгде смятенные автомобилирасступаются перед задумчивым стадом

На базаре

Хожу вдоль пестрых рядовгде чадно горятгоры фруктов ботинок колбаси прочих заморских товаровмолодые огнепоклонникихитро колдуютнад призрачными весамиувертливыми кошелькамираздувают пламя азартавытирают раскрасневшиеся лицау подножия очередного богарадостно приносят себя в жертву

Буквы

Красивая букваа к ней еще одна букваэто каллиграфиявершина упоениякак быстро она смягчает душучерствую как корка старого батонагордую в глупостибуква возвращаетв стадо послушныха значит счастливыхписать буквыто же самое что искать путьписать буквыто же самое что жить

Полицейская ода

О вездесущая полицияв зеленых курткахсреди листьевсовершенно невидимаотвечает резко в телефонспасайтесь самиполиция стоит на непростых дорогахв строгих неподкупных патруляхполиция ведет лицом к лицубой с вооруженным элементома также в толстых бухгалтерских книгаххранит учет выстрелов и жертвв числе иных заботполиция докладываетза облака на высотызадание выполненоилиготовы приступитьв радио трески голубые огни с громкой музыкойна мгновение вежливо тушатчтобы услышать важный ответ

«Вне и внутри застыла статика…»

Вне и внутри застыла статикасостояние тяжелоекак зимняя водав каждом желаниинамеке или жестебесстрастная бледность зеркалпозволяющая только отражатьсясложный объектизнывший от противоречийпишет углем на стенехоть бы пришел аниматор

Лук

Режу лукпотому что хочу поплакать вволючтобы неостановимые слезыпо сухому лицу в три ручьяо чудодейственныесеребряные кольцав тусклом миркеслепленном из слюныговорливых вождейтолько яростная гордостьспасает от гнусной привычкисоглашатьсяпрозрачна жидкость на щекахподруга кровипотому что так же настоящаживые кольца всё режу и режумоя новая душа благодарна

Ухо

Совершенное уходаже пение тетивы лукаслышит иначеи полет ядовитой стрелыпочти как полет шмеляисполняемый на тонком инструментеоно не хочет огорчатьсяи упорно шифруетзвуки выстрелови надсадные крикина угрожающих нотахв сладкопевныйязык гармонии

Богема

Из пресной заводииз ежедневной забубенностивлечет к отшельникам оригиналамраскладывающим кистирасставляющим инструментынесмотря на намеки небесони ничего не боятсяскверный климатили дурные законыне указбогема ни поза ни схимав кричащих нарядахнесет свою долючерез все скандальные барьерына странном пути

Штиль и дрейф

Ласков шелест словано лучшепульс сердца и волнизысканный способ беседыдуновение ветра неточнокак и шквал меднозвонных фразсметает и путаети затемняет горизонтштиль и дрейф рождают догадкув буром дереве киля и бушпритаопавший парус означает слухмолчание поиск слабых звуковвсё это шорох земныхтонких материй

«Это зулусы подходили уходили…»

Это зулусы подходили уходиликогда в окнах темнело рассветалоэто мавры окружали тихий городкогда зной плыл лавой прямо с небаэто черные угли костровсветили в спиныуходящим от пожарищказалось что они спасутся от бедыза чужими частоколамиза толстыми стенами башенно память мозаика ничтожных эпизодовстреляет без промахабелыми ядрами боли

«В речке Шане Калужской губернии…»

В речке Шане Калужской губерниив завершение громкого спораутонули вопрос частной собственностис национальным вопросомнад Шаней воздух необычно чисти звезды близки и доступнывследствие отсутствия коллизийсквозь щели деревянного мостая вглядываюсь в черную водуона непрогляднатот кто любит страдатьприезжайте нырять в речку Шанюударяться о жесткий каркаслежащих на дне аргументов

«Дует ветер с Полотняного Завода…»

Дует ветер с Полотняного Заводаот этого кожазагорает в два раза быстреетот автобусчто возит меня вокруг светаподнимает тучи пылисловно тучи гневадорога идет под уклонкак всё в этой жизниглядя сквозь пыльтихая Наталья Гончароватерпеливо ждет на остановкеее ноги сильно загорелиот долгих прогулок по перевалу столетий

Малошуйка

В дебрях сердца точкаМалошуйкаэто больше чем КремльВашингтони вместе взятые Сахара с НиагаройМалошуйка царица тайгивенчает душу светомпервобытного богатствавпускает грешникапод царственные сводырубить чеканный лескласть шпалычтоб серебряные рыбы костылейзасверкали в русле старых рельсовМалошуйка невесомая от пьянствавдыхая хвою пробует измеритькрасоту и справедливость мираи смеясь объявляет итогслишком сильно качаетземля сорвалась с якорейи поэтому весам нет веры

Чаепитие

Чайные ложкизвенят о стенки фарфоровых чашеккак будто в южных моряхотбивают склянкизакат кружит головув теплый час на зеленых водахпредмет политикинечаянно задетыйнарушает общее блаженствоэто тропический штормможет быть чай был плохо заваренсдвигая тонкие бровидумает гейша

Письма

письма тупые бурильщики скважинв толще времениобманщики пространстваснуют туда-сюдатянут призрачный неводплоский шлейфс черными вспышками жалоби скользкой слюдой иллюзийна помощь каждомупростой прямоугольникплывет над глубиной стереотипав тине рассудкасудит ссуживает и удиттолстых рыб надежды

«Немного понимания…»

Немного пониманияв общем молчании илив сидении рядомво встрече и в неузнаваниилицо плывет в ночии гинет в полднея протягиваю рукувтайне надеясь на теплоно сейчас осеньпредметы светят но не греютэто преамбула смысламежду всеми намиветер точитнорвежские хмурые фиордылицо плывет в ночии гинет в полдне

«Предпочитаю растительность…»

Предпочитаю растительностьпрочим живым существамчто свои крики ввинчивают в ушипредпочитаю безразличные ирисычто блекнут на солнцеили танцующие ветвиобщеизвестной ивыно та ивавам неизвестнау нее кора шершава как инейна зимнем окнеее голос похож на тоо чем сильно тоскуюмоя ива у мелкой рекиплывущей сквозь полечертит мне портрет водоразделакомментирует зеркальностьзакон Бойля-Мариоттаи разные физические свойствая вооружаюсь всем добытыми прячу за пазуху итоги созерцанийпусть блестят мне во сне

«Жизнь расписана…»

Жизнь расписанана бытовую темурадуги звезды рассветыоставлены слабымнуждающимсяв укреплении духаздоровые обрубкиперенесшие без болиампутацию крыльевточны как часыих верный ходиспугаетнерешительных и чистыхостальных поведет за собой

«Ни к чему возвращаться…»

Ни к чему возвращатьсяв город из которого выростам бодрствуют загадочные башнипостроенные для игры не для войнытам улицы подобно лабиринтамуводят от целитам звучат одни и те же разговорысуть которых грустно экзистенциальнав этом городес несовершеннолетним небомсветит белый прожектор вечностиосвещает путь в никуда

«Затягивает мглой и облаками…»

Затягивает мглой и облакамиясные вещитакие как чистое небоморальный кодекстрезвое видение целиметеорологи в один голос утверждаютчто так и надосначала ясно а потом темно и дождьпротив дождей никто не возражаетвыставляют бочки и кастрюлидля сбора мягкой воды

Время мелочей

Перемена

Закрылась зимавселенская ясностьсгустились темные снызахлопнулась крышкаледяной шкатулкис графикой смертивеличественные линиивыдержанные в простотеположенное времяобросли деталямимелких красотв глубине пейзажапроявилисьнепонятные движенияно срывать у временинезрелые догадкизанятие для безрассудныхлучше спокойно лоб опуститьи ждать

Время мелочей

Чувствую что устаюперехожу на низкие орбитычасами лежу на диванепружины впиваются в бокна столе замшелостьне чищу конюшенне насыпаю горув горсти нахожунепременно какой-то пустякто ключто обрывок письмабулавкуникаких возвышенных предметовпотому что это время мелочей

Тишина

После бурьпосещает нас тишинаприплывая специальноиз Датского королевстваоблачком белым как снегона заполняетпустые руки и ртыа мир вокруг делает объемнымпонукаетнастойчиво толкаетв мягкие спиныкто недогадливспрашиваета что дальшеесли бы за рукупривели и сказаливотно это магиядвижение глазаминеясные жесты плечоммолчнадо самому догадатьсяв эпилогевоздух темнеети ленивые спать ложатсяоблако похожеена профиль принцас презрением удаляетсяна север

«Давайте я вам все это взорву…»

Давайте я вам все это взорвуведь вы недовольнывзорву ваш домон вам не нравитсяваш крепкий счет в банкевы говорите что он слишком малвашу верную любовьс ней порой бывает так скучновашу подлостьо ней вы всегда жалеетевашу красотуее все равно никто не замечаетвашу низостьо ней в конце концов узнают всеи ваше величие тожеего еще нет но вы бы хотели иметьэто даст вам ряд преимуществчистотупрелесть tabula rasaрадость отсчета с нулято есть начало жизнино вы воротите мордудавайтевзорвите меня

Путешественник

Старый сапожник сидит на кроватии чинит обувьдругому всё давно бы надоелодругой бы убежал на все четыреневедомых влекущих стороныискать лучшей долиа этот с гвоздями в зубахне думает о мирене поднимает глази молотком мягко стучит по кожепахнущей потом степейв этой крепости на третьем этажемонолитного домавсе приметы дальних путешествийстолько стоптанных башмаковне имел ни один странникна светесапожник это знаетотпивает укрепляющую жидкость из стаканаи с головой мгновенно полегчавшейпускается в путь за ловким молоточкомоставляя за собой бисер следов

«Под ногтями земля…»

Под ногтями земляа под кожей душаи дни лишь постоят за горизонтоми вновь возвращаютсядаря труды как милостьконь и человек нагружаюти везут свою добычу с поляне ища в том смысл и не ропщасмысла ищут текто дерево с изгибомкто красиво поющая птицакто ветерок поднимающий рябь

Мост

Мост выгнулся в дугуи спаянным хребтомулавливает все вибрациикроме самых тонкихтонкие доступны лишь томукто вечером в печальном одиночествеперегнувшись через перилапристально смотрит на реку

«Настало время наивных лиц…»

Настало время наивных лици зеленых пастбищпоэтому да здравствуют бараныбараны в золотых дужках за ушамибараны на нежных газетных рисункахне спрашивай кто блеет в темнотекто бубнит нам свои особенные песнис высоких холмов они собираютсяв маленький кругсбиваются в кучугде теплее и не угрожает опасностьтам они лелеют свою шерстьза которой не пришел пока пастухпастух забывший свою дорогупастух которого увели собакив другую сторону не вовремяна ночь глядя

Патруль

По дороге ехал патрульи подорвался на минедалеко в деревнеза желтыми подсолнухамислышали взрыва кто-то случайно увиделподняв голову над стогом сеначетыре уходящих в небо теникто этоподумал онища в голубизнеи спокойно решилнаверно ангелы

Брат

Сыпучий песок и обветренный каменьпустыняв которой жалобно кричугде ты брат мойесли бы только рукадобрый взглядили короткое словоживое и теплоекак земляно в пустыне лишь ветеркочевники занятыблужданием в пескахи подсчетом барышейс последнего базаракосят ленивыми глазамии достойно движутся по гребню барханакричичерт с тобой брат

Друзья и враги

У меня мало друзейперечислить можно по пальцамзато много враговсразу всех назвать невозможносамый лучший другдальше всехи я его не знаюсамый страшный врагчересчур близкохрипло дышитгде-то внутри горла

«В гуще полыни…»

В гуще полыниветер небрежно играет на стебляхкак сорванных струнахвоздух чаша горечикоторую следует выпитьрежет хрустальным клинкомнежное горлоно зачем так сильно ощущатьжестокостькасанье природыможет лучше камнем молчать под лунойвидеть слышать знатьвсе пониматьне страдая

День рождения

Ждешь дня рождениячтобы наконец родитьсясладок шум поздравленийрадостно обилие подарковчтобы от всего отдохнутьвечером выйдешь в садпод светом звездзадумаешьсяможет уже свершилосьбыстро начнешь проверятьналичие сердцадушик сожалениювсё в старой упаковкено нельзя спокойно разобратьсяпотому что гостидружно кричатгде именинники рождение откладываетсядо следующего раза

Санитары

После гулких раскатов последнего громапридут санитарыподставят ладонисобирая больдуши готовые к отлетупримут их белые накидкиза крылья ангелови начнут поверятьсвои жалкие тайнысанитары напрягут все силыунесут свидетелей событийв другое местогде электричествоне огоньгде тишинане смертьа времятоже в марлевой повязкепытается влить микстуру согласияв мертвое тело

«Мысли всегда наказуемы…»

Мысли всегда наказуемыкогда ни на чьи не похожиговорят твои учителяжелающие лишь добрау них умные книги с рецептамиот таких болезней как гордостьсложные гремучие смесииз крысиного яда и крокодиловых слезтрудно такое не питьпьяный от случайных заблужденийидешь по зарослям здравого смыслакоторый прорастает сквозь гранит

Учитель

Э. Матулявичюсу

Мой учитель физкультурымолодой энергичный литовецтребовал дисциплиныи давал смешные заданиянапример «кувырок вперед с разбега»мы спешили вернуться назад из холодного залав тесный классгде согласно исторических свидетельствв незапятнанное черной смутой времяжил Дзержинскийпро которого учителя говорили чекиста родители называли палачможет быть на месте моей партыстояла его кроватьи вместо того чтобы слушать как я урокион повторял волнующие именаТиберийНеронли Муций Сцеволаведь что-то его вдохновлялов прошлом году на улице Барборы Радвилайтея встретила учителяи хотела спроситьчто он думает после стольких лет о Дзержинскомно прямой и прыгучий как преждеон пролетел словно теплый ветерне заметив моих приготовленийя осталась стоять и думатьо роли случая в судьбеи не успела даже крикнуть вдогонкучто ставя двойки он был тысячу раз прави в моей жизни все решаеттолько дисциплинаи сильный кувырок вперед с разбега

По эту сторону

По эту сторону взглядая однаостальные запуталисьв средствах навигациипод легкими векамибьются в тине сомненийдолго дрейфую по бесконечным полямплывущим кучевыми островамив раструб закатапосылаю без устали SOSа также звукидля проверки слухас той стороны ответов не бываеттам большая забота о сне и хлебе насущномвытеснила остатки здравого смысланедосуг расшифровывать знаки

Сад

Грация в этом саду это кошкаподсолнух пытливость в чистом видесчастлива козароза сложналепестками заносит дорогуее белый дыми вступаю как в небо полночькак старый визирь в свой золоченый Багдадв садгде голоса наиболее способныхвечно поют нежное «ми»вхожу чтобы только сказать имдоброе утроили добрый вечерв зависимости от времени душичтобы сложить дары покояи увидеть силуэты согласияразве этого мало

Алкоголики

Надломленный взглядслепой что лиухо красивоетугоевряд ли слышиткто смотрит в их лицаспешит скорей отвернутьсябыстро пройти мимоне запомнитькак отчаяние водит их рукамив ночные часысозревают их урожаиисчезает пора долгих буденналивают полные стаканызаливают черные пожары

«У обреченных внутри тишина ожидания…»

У обреченных внутри тишина ожиданияслова для них ничего не решаютодни ладони еще могут задержатьскользящую нитьзавязать слепой узелоксамозабвенно строят нежные пальцыхрамы в пустынях больших больничных палатуставших от зноявсе знаютвремя истекаети слова зайдут за горизонтыи любые строенияисчезнут в мягких песках

Сон

Отдаленное гиблое местоболотоВьетнам или Лаосмонотонность широкой рекипустота берегаглаза в ожидании вечерапустота глазбезветренно тихои я на берегу ем риссозерцаю спокойные водыне желая замечать водоворотыно прямо перед носомпеременчивость водыона стоит в глазахкаждый миг другаяэто можно проверить рукойпод ногой хлюпает вздохтакова пресыщенность берега жизньюею переполнено пространствооно молча кричит молчит кричаВьетнам после войныили Лаос накануне

Офицерское

Воспевайте мужество и доблестьважные как гуси офицерыс уверенностью родомиз лаборатории министерства обороныповторяют непонятные словаофицеры по четкой командекричат га-га-гарадостно становятся под флагии смотрят только впередтам впереди их ожидает славагромкие слова и блеск наградтрубит трубачи ноги просятся в бойвпередза бритой шеей командираофицеры любители кашиготовы жизнь положитьсмотря по обстановкелибоверные полученной шифровкесдаться без боя

Ночью

Воры выйдут из укрытийкогда совсем стемнееткогда попрячутся звездыа честные стражи порядкалягут спатьзвякнет заслонка луныскроет лицаэлектросети выключатвсе остальноеспящие послушно вступятво вторую фазу снасогласованность у всехпорядокодна компания

Цок

Цокпроцокает коньнесведующий в тонкостях жизниострый каблучоквсе повторитцокая громко в толпеостальные же мягко ступаютна толстых спасительных подошвахдля них не цокнет курокуча впредь не цокать

Птицелов

Качается тень птицеловав веселых и непроходимых лесахон любит темные ходы и тупикии путает следыон крадется с сачками силкамиза слабой добычейменяет лицоговорит чужими голосамион дивный рукодельникплетет ажурную сетьв глубокой холодной тенигде отдыхает уставший грибники любая безумная мысльстановится послушноймучительно громко шуршаон умело приближается к целиотличник тайных науктревожныйон не одинмного птицеловов на свете

Колоратура

Колоритная колоратура кола и заборамакроцимбалыинструмент неленивых прохожихутоляет жажду гармониикол и заборправда этой минутыточный звук жизниполной ударовходя вдоль забороввсегда найдешь средстводля возврата в реальность

Шутка

Я пошутилаи все покатились от смеханеожиданнобыстропо гулкому полупо темной лестницепо теплому от солнца тротуару

Двадцать первое

Двадцать первоевечерсубботавсе часы считают для менявспышки мгновенийнадежность и точностьнастоящий Цюрихвсе слова имеют истинную ценус достоинством киваютсогласны заключить со мной контрактно меня занимает иное искусствосклеивание осколковпросеивание воспоминанийтерпеливо сижу с удочкой в рукенад вязкой трясиной беспамятстваночной герб всплываетчеканя свой медный профиль прямо в окнеслишком яркий пустой светвстану его занавешу

Равель

Издалекабудто орды монголо-татарзловещие звукистаи грехов сели рядомискусительное вороньепо спине трудолюбиво поползлимурашки страхатут же мелькнула улыбкавыгнала остатки опасенийправо чего боятьсяумер шум машин за окномза стеной смущенно замолчали соседикрасота побеждает всехосталось стаккато дождясвет теплый рубинэто Равельочищение жизнив миг полного счастья

Боец каратэ

Любые враги побегутзавидев его силуэтбоец каратэ упрощенкак экзотический японский интерьерхитрость легкостьизворотливость бонзаявот точем владеет каратистон поклоняется богуживущему в недрах горы Фудзиямахотя и ничего о нем не знаетон молится мышцамточному ударукоторый пробиваетокно в бездну

Самолеты

Вот-вот самолеты сядут на лугаи станет тихосатанея в шумеони долго бомбилибедные головынеспособные справлятьсяс умственной работойне надо их больше боятьсясамолеты сели на лугаи больше не взлетяткругом туман

Вступление в зиму

Бесконечные обозы осени прошлипо дождям и туманампо дням золотым от листопадараскисшим от грязискитальцы в тряской каретеочарованные ликами пейзажейсами не заметиличто все плохое уже одолелидальше розовый кокон зимней аврорывстающей из океанов снегадальше безопасная ровная поездкапо умиротворенным дорогама в конце хриплый голос объявит всей деревнечто привезли каких-то декабристовно при чем здесь декабрьникто не пойметчто этоцирк или бродячий зверинецприкованных цепьюполузамерзшихтихих как татиможет сумасшедшихна вечное поселениетак они пожелалина вечной мерзлотетак они заслужили

Голландский пейзаж

Покой и безмятежная расслабленностьэто портреты мельниц и каналовв туманной дымке как в линзеэто речь неторопливаясостоящая из постулатови простых изящных аксиомлюди говорят негромкои прихотям умело потакаютходят слухичто скоро здесь наступит райс повсеместной гармониейне согласен только еврейшлифующий вздорные стеклакажется его зовут Спинозав тени проходящих эпохвызывая припадки раздумийэтот тип своим хоббиподрывает устои покояветер бунта летит над водойво избежание бедстроятся дамбыи предусмотрительно укрепляются берега

Перпетуум мобиле

Коню надо поестьподковать уязвимые копытаконя надо препроводить на дорогудать первый толчоки готов перпетуум мобилечалый едет до мерцания в глазахи пусть хозяин кричитуже приехали стойперпетуум ржет

«Жирный обед в готическом городе…»

Жирный обед в готическом городегде мысли из-под глыбы лбачуть пробиваютсягде поклоняются старым деревьямвопреки новой вере жгут кострыгде терпеливо ждут когда огонь потухнети торжествуя выгребут из пеплаголовешки прошлого

«Хрупкая цепь сугробов и вьюг…»

Хрупкая цепь сугробов и вьюгхранилась плохои потому перешла в состояниевоска с размякшей свечиушла отвагасердце стало нежнымкак пух ольхичто с таким сердцем можно совершитьтолько глупости и добрые делато есть смешить окружениезмеи уползли в пещерыспрятались в тучи орлыхрабрости больше нетгде звон морозов и льдовгромкий голосгде решительностьс которой затаптывалоськаждое утро всечто происходило наканунеи жизнь ковалась как сталь

Закономерность

Распростерлась крона сомнениякрылья совы шумят не о любвикто обожатель светаживущего на вершинахне устает штурмовать вертикализабывая их сосчитатьпотому что он вдохновленя проникаю в темные глубиныгде хранится молчаниетам нет свиста ветрав ушах боль от медленного погруженияисчезает все что мешалокогда приближаюсь к намеченной точкеапогею горизонту зенитуисполнению мечтыв усталые зрачки ненавязчиво светитядовитый цвет флагов на чужих высотах

Общение

Меряем друг друга взглядомдва интеллигентных существаразговоры излишникогда есть тонкость интуицииа также культура видамы равны в томчто каждый серьезно делает свое делоно никто не скажет что похоживечером сидим напротивследим друг за другомя у столамуха передо мной на стене

Колокола

Давно убитые колокола Борис и Глебнапоминают чугунным голосомдремучим гуломо забытом и потерянномо том что еще не окреплозвон проникает в твое ранимое детствов тонкий зеленый стебелеки что-то будитбудит будоражитнесет какую-то правдукто близко стоиту того страдают перепонкикто подальшеу того страдает душа

«Ты хорошо потрудился…»

Ты хорошо потрудилсяи вот тебе хлебыеще хорошо потрудилсяхлебы тебе сновано вот ты потрудился хорошои ничего тебекроме спокойного видаземли и небапочему твой сон тяжелпотому что завтра снова трудили потому что безмятежныземля и небо

«Вот славный гегемон…»

Вот славный гегемонон гедониста вот аристократ аскетчто чистит ногтии водки в рот не беретаристократ с плутократоми гегемон (всего лишьс гормоном адреналином)устремлены тудагде льется розовый светцвет роз блеститна плодородном небекаждый ребенок знаетчто там нет грустии гедонист с аскетомчадной думы не оставляютповорачивают оглоблик бутону бледного утра

Цапля

Белаятихая цаплясклонив голову набокпримеряет перчаткив ее тонком горлевздохи удивлениямолчатмягко дышатжеланияперчатки впоруона платит в кассуи тихо шуршит веерами крыльевсложенных сбокуее увлекает толпаперед ней открываются дверисейчас вверху оглушительно хлопнутее снежные перья

Провинциальная идиллия

Пусто кислоа в столице жизнь кипити разъезжаются с пышных раутовв блестящих и просторных лимузинахтихо сероиз главных событий после обедатриумфальное шествие коровв ореоле солнечной пылипомойся под рукомойникомчистый и безгрешныйсадись хлебать ложкой щивот и идиллияданная намнеразумным

Рисунок

Образ простоты рисую в пространствевот мой домрядом речка детстваа это ядальше образ хочет усложнитьсяпоявляются стрелкинапример вектор желаний