Полная версия
История Запада. Колониальная эра. Том I
Королевским актом об ограничении апелляций в 1533 году английская церковь была выведена из под юрисдикции папы. Согласно принятому в следующем, 1534 году Акте о супрематии, главой английской церкви объявлялся непосредственно сам король. Папа римский Климент VII отлучил Генриха VIII от церкви в 1533 году, но самого Генриха такие вещи совершенно не волновали. В 1533 году он, наконец-то женился на Анне Болейн, к тому времени уже носившей под своим сердцем его ребенка. Анна благополучно разрешилась от бремени, но и она родила девочку, которую назвали Елизаветой. Брак короля с Екатериной Арагонской был признан незаконным, а дети, рожденные в этом браке, незаконнорожденными. Старшая дочь Генриха – Мария Тюдор, таким образом, потеряла права на престол.
Анна Болейн вскружившая голову Генриху VIII, потеряла собственную голову уже через три года. После рождения дочери король недолго сохранял к своей новой жене нежные чувства. К 1535 году его вниманием завладела молодая фрейлина самой Анны, робкая и незлобивая Джейн Сеймур. После того как Анна Болейн вошла в опочивальню короля, до власти наконец добралась ее многочисленная родня. Возвышение Болейнов у многих вызывало зависть и раздражение, и сама Анна, в итоге, стала жертвой придворных политических интриг. Причин ее падения, скорее всего, было несколько, и в их ряду та, что король просто напросто охладел к Анне как к женщине. После того, как королева не смогла родить во второй раз (в начале 1536 года у нее случился выкидыш) против Анны были выдвинуты обвинения в колдовстве, инцесте и государственной измене. После короткого процесса суд счел доказанным, что Анна Болейн с помощью приворота овладела умом и помыслами короля. Далее, что она имела неоднократные сексуальные связи со своим родным братом, а поскольку отцом ребенка, которого она потеряла, был не Генрих VIII, королева поставила под угрозу продолжение династии. Это была уже государственная измена. Сожжение живьем, которым в Англии традиционно наказывались женщины за государственную измену, было из милости заменено обезглавливанием. 19 мая 1536 года, в пятницу, на рассвете, во внутреннем дворе Тауэра, напротив Белой Башни, специально приглашенный из Франции палач, отрубил голову Анне Болейн.
Второй брак Генриха VIII, как и первый, был объявлен незаконным, а принцесса Елизавета, «дитя любви», соответственно, была объявлена незаконнорожденной. Надежды короля на продолжение рода должна была оправдывать теперь Джейн Сеймур. Третья супруга Генриха была тиха как овечка, и в отличие от своих предшественниц, действительно произвела на свет наследника мужского пола. Мальчика назвали Эдуардом. Однако сама Джейн плохо перенесла роды, и чуть более чем через неделю, скончалась. Генрих, по-видимому, уже не имел фавориток, которых бы он захотел сделать женой, и следующий его брак носил все черты политического союза.
Четвертой женой Генриха VIII стала Анна Клевская, дочь герцога Клевского, правителя небольшого немецкого княжества. По правде говоря, для английского короля это был такой же мезальянс, как и два предыдущих брака. Возможно по совету первого министра, Томаса Кромвеля, Генрих попытался создать своего рода протестантский противовес враждебным Англии католическим державам, Испании и Франции. Однако, герцоги Клевские были очень незначительными монархами и кроме того они не был в подлинном смысле слова протестантами, придерживаясь скорее, реформаторского направления в католичестве. Генриху VIII был показан красиво выполненный портрет Анны Клевской, кисти Ганса Гольбейна Младшего. Художественный образ девушки королю очень понравился. Договор о брачном союзе был вскоре подписан, но, когда невеста прибыла в Англию и у жениха появилась возможность сравнить портрет с оригиналом, наступило горькое разочарование. Английский король привык руководствоваться при выборе жен личным вкусом, а не политическими интересами и соображениями морали. Анна Клевская ему не понравилась. Говорят, своему ближайшему окружению король объявил, что от немецкой принцессы «исходит вонь, словно от лошади, и что никакая сила не заставит его разделить с ней ложе». Многое свидетельствует о том, что близости между Генрихом и Анной Клевской действительно не было. Чтобы поправить ситуацию и сгладить обиду, Анне было даровано почетное звание «сестры короля» (1540), и назначено государственное содержание ее небольшого двора.
Пятой супругой Генриха VIII стала вновь его подданная – Екатерина Говард. Через два года молодой женщине отрубили голову по обвинению в государственной измене. В отличие от Анны Болейн, Екатерина, по всей видимости, действительно изменила уже стареющему королю, вступив в интимную связь с другим мужчиной. Шестой и последней супругой Генриха была Екатерина Парр, женщина, которая прежде чем выйти замуж за английского монарха, уже схоронила двух мужей. Эта сильная дама похоронила и третьего. Сильно располневший, неспособный к самостоятельному передвижению, и по некоторым источникам, покрытый зловонными опухолями, 28 января 1547 года, в возрасте 55 лет, Генрих VIII скончался в Уайтхолле.
Предсмертными словами короля как свидетельствуют очевидцы, были слова: «Монахи, монахи, монахи…». Всматриваясь в изображение Генриха VIII Тюдора, кисти неподражаемого Ганса Гольбейна Младшего мы видим на полотне восхитительную, подлинно царственную фигуру. Перед нами предстает богато одетый, здоровый, широкоплечий мужчина, средних лет, с серьезным, и как кажется слегка недовольным выражением прямоугольного лица. Маленькие глазки короля не излучают ничего: в них не заметно ни чувства, ни проницательности, ни какого-то особенно большого ума, но нет и той ограниченности, которую мы видим на портретах монарших особ у Франсиско Гойи. Генрих VIII выглядит на полотне Гольбейна так, как выглядел бы средний человек, не гений и не дурак, но при этом его осанка и мясистое, очерченное аккуратной бородкой лицо, несомненно, исполнены властности и внутренней силы. Человек инфантильный, то есть оставшийся в душе избалованным ребенком, но при этом имеющий взрослый ум и практически неограниченную власть – таков был Генрих VIII.
К неограниченной власти второй по счету Тюдор пришел не без помощи его ближайших сподручных. Сын мясника Томас Уолси был ненавидим народом и знатью, но этот слуга короля, в том случае, если он не мог противодействовать опасным прихотям его величества, хотя бы не выходил за рамки очерченные законом. Томас Уолси настаивал на участие папы в бракоразводном процессе и пытался, как мог, испросить у Парламента согласие на повышение налогов. Уолси плохо относился к Парламенту, но стремился соблюсти все традиционные процедуры, полагая себя помимо воли короля связанным еще и духом английских законов. Приемником Уолси стал Томас Кромвель: с 1532 года канцлер казначейства, с 1533 года – государственный секретарь, с 1536 года – лорд хранитель Малой Печати. Томас Кромвель взобрался на самый верх благодаря бракоразводному процессу Генриха и Екатерины Арагонской. Взяв в свои руки юридическую сторону вопроса, и осуществив незаконный развод, Кромвель, таким образом, дал Генриху VIII то, чего не смог дать Уолси.
О том кем был этот человек, ведутся споры. В окружении короля Томас Кромвель появился уже в зрелые годы. Человек этот не был знатен, это известно абсолютно точно, поскольку знатность позволила бы отследить его родословную. Скорее всего, он происходил из семьи кузнеца из Путни-Хилл, одного из самых криминальных пригородов Лондона. Интересно, что сам Томас Кромвель, достигнув высот и ощущая себя, по-видимому, неподвластным закону, рассказывал многим из своего окружения, что в юности был головорезом и разбойником. Известно, что он оставлял Англию, и принимал участие в итальянских войнах как наемник. Из Италии Кромвель вернулся пропитанный всеми миазмами итальянской политической культуры: скрытный, двуличный, жестокой. Привезя с собой в Англию «Государя» Макиавелли, он, как говорят, сделал эту книгу настольной.
Так чем же отличался Томас Кромвель от Томаса Уолси? – Тем, что он не только не препятствовал проявлениям деспотических черт Генриха VIII, но напротив, всеми силами им потворствовал. Хладнокровный и расчетливый от природы, этот новый канцлер стремился всегда к результату, средства его не интересовали. Эффективность решения стоявших перед правительством задач, зависела от возможностей короля. Возможности короля ограничивались его прерогативами. Чтобы власть была по-настоящему эффективной, по мнению Кромвеля, следовало добиться диктатуры, то есть такого состояния, при котором Генрих VIII не был бы связан ни законом, ни волей Парламента. Слабости, капризы, сердечные склонности монарха, были использованы Кромвелем для выстраивания правительственной диктатуры, то есть в интересах самого Кромвеля. Средства достижения абсолютной власти были в духе Макиавелли: обман и тонкое манипулирование людьми, перемежавшееся с насилием.
Нужно заметить, что Кромвелю потребовалось произвести достаточно много политических расправ, прежде чем привести систему английской власти к искомому состоянию. Но результат стоил того. Традиционные английские свободы были задушены. Уолси боялся Парламента, как гнезда вольнодумства и источника сопротивления монаршей воле. При Кромвеле необходимость королевской власти считаться с Парламентом отпала. И Парламент, и суды превратились в политические инструменты правительства, безгласные и безвольные, и то какой акт или какое решение им следовало принять, зависело уже не от них, а всецело от воли, или даже от прихоти Генриха VIII. Древние английские законы, учреждавшие представительный характер правления не были отменены, они были сохранены, но сохранены, единственно, как декорация, как ширма для ничем не сдерживаемого и фактически ничем не ограниченного произвола Генриха VIII Тюдора.
Говорят, что все время правления Кромвеля, балом в Англии правил террор. Если это так, то к этому следует добавить одно замечание. Королевский террор при Кромвеле не был террором ради террора, как в революционной Франции при якобинцах, безумным и неизбирательным, он не был также безудержным кровавым запоем далекой Московии, замешанным на психическом расстройстве русского царя. Нет, это был совсем другой террор: избирательный, осмысленный, эффективный, отмеченный административным гением его идеолога. Влияние итальянской культуры ощущалось в тонких, изящных, скрупулезно просчитанных политических комбинациях.
Уничтожение оппозиции лицемерно связывалось с искоренением религиозного инакомыслия, начало которому было положено церковной реформой. Церковная реформа была инициирована в Англии бракоразводным процессом Генриха VIII. Протестантизм был использован не только как способ избавить Генриха от переставшей представлять для него интерес супруги, но и как способ поставить вне рамок закона тех, кто по своим убеждениям противодействовал воле короля.
За актом о запрете апелляций и актом о церковном верховенстве английского монарха, последовал акт (1534), объявлявший государственной изменой не только поступки, но и слова, и в частности отрицание новоприобретенных титулов Генриха VIII. На вид самые безобидные фразы, брошенные в дружеской кампании, которыми, однако, ставилось бы под сомнение право короля устанавливать обязательные для его подданных религиозные формулы, объявлялось тягчайшим преступлением. В это время, в Англии, была создана чрезвычайно эффективная система шпионажа. Доносы сыпались как из рога изобилия, а королевские суды были скоры на расправу. Изуверские наказания за государственную измену, предписанные законами старой доброй Англии – для мужчин потрошение, для женщин сожжение, по утилитарным соображениям, из-за большого числа преступников, заменялись повешением и обезглавливанием.
Выставлявшиеся на Лондонском мосту головы политических и религиозных оппонентов Генриха VIII не успевали по традиции сгнить, как их сбрасывали с их мест, чтобы установить новые. Самым известным участником парламентской оппозиции, обезглавленным в ту пору, был, конечно же, Томас Мор. Знаменитого на всю Европу гуманиста, философа и ученого казнили в 1535 году. Его отрубленная голова простояла на Лондонском мосту месяц, пока подкупленный дочерью Мора человек, не помог женщине ее похитить.
Основную часть казненных составляли представители сохранившего верность католицизму английского клира. Среди служителей церкви верность папе в основном демонстрировало черное духовенство. Монастыри были уничтожены в два этапа. Вначале были присуждены к закрытию небольшие обители, чей годовой доход не превышал 200 фунтов. Через несколько лет, упразднили крупные монастыри. Процедура была очень болезненной. К строптивым монастырским служителям применялись пытки и казни, а не строптивые были просто разогнаны, пополнив ряды бродившей по английским дорогам армии нищих. Доходы и земли монастырей либо отбирались в казну, либо распределялись королем среди его новых приближенных. Большинство великолепных монастырских строений было разрушено, их наводящие тоску каменные остовы можно увидеть в Англии до сих пор.
Беда не обошла стороной и сливки старой английской аристократии. Поводом к новому витку репрессий послужило восстание, вспыхнувшее на севере королевства. Волновались графства Линкольншир и Йоркшир, а в Норфолке возник заговор Уолсингема. Восставших было много и они под руководством местной знати оказались неплохо организованы. Люди при этом не были настроены против короля. Они выдвигали требования удалить от короля «злых советников» (то есть Томаса Кромвеля), примириться с Римом, и восстановить право наследования английского престола дочери Екатерины Арагонской – Марии Тюдор. Правительственные войска оказались слишком слабы, чтобы подавить это выступление, поэтому власть пошла на хитрость. Восставшим было объявлено об удовлетворении их требований. Но когда аристократы и крестьяне возвратились в свои дома, маски были сброшены. Королевские войска вступили в северные графства. Вожди восстания были схвачены, земля покрылась виселицами. Лорд Дарси, предводитель знати Йоркшира, лорд Гессэ, предводитель знати Линкольншира взошли на эшафот. Появившийся в Линкольне со своими канониками в полном вооружении аббат Бэрлингский был повешен вместе с тремя другими аббатами. Аббаты Фаунтенский и Жеворский были повешены в Тиберне, бок о бок с представителями рода Перси.12 Сэра Роберта Констебла прямо в цепях повесили перед воротами Халла, леди Бусемер сожгли на костре.
После замирения севера правительство принялось «наводить порядок» в других областях Англии. Наконец-то обратили, внимание на Куртенэ и Поулов, критиковавших советника короля и не признавших развод Генриха и Екатерины Арагонской. Маргариту, графиню Солсбери, дочь герцога Кларенса и наследницу графа Варвика, представлявшую род Невиллов и в то же время приходившуюся племянницей Эдуарду IV заключили под стражу. Третий ее сын, Реджинальд Поул успел бежать в Италию. Томас Кромвель слал ему письма, в которых угрожал тем, что у него и «в Италии достаточно средств, чтобы избавиться от изменившего королю подданного».13 При этом другие Поулы оставались заложниками в руках короля. Генри Куртенэ, маркиза Экзетера, внука Эдуарда IV, вместе со старшим братом Реджинальда Поула, лордом Монтегю обезглавили на Тауэр-Хилле. Через некоторое время на эшафот была отправлена и леди Солсбери. Так, Генрих VIII избавился от части своих строптивых родственников.
В 1540 году пришло время Томаса Кромвеля. Нет никакого смысла доискиваться причин немилости короля, главным было то, что по решению все чаще впадавшего в хандру, стареющего Генриха, Кромвель должен был умереть, чтобы освободить место для нового временщика. На королевском совете герцог Норфолк, которому было поручено арестовать первого министра, сорвал с шеи последнего орден Подвязки. Лорды, присутствовавшие на совете, разразились в адрес Кромвеля проклятиями. Заслушав стандартные обвинения в измене, и поняв, что все кончено, Кромвель попросил лишь о том, чтобы его не держали в тюрьме слишком долго. Через полтора месяца после ареста, 28 июля 1540 года на Тауэр-Хилле Кромвеля обезглавили. Первый министр так и не признал своей вины в измене королю, несмотря на то, что его долго и изощренно пытали.
После падения Томаса Кромвеля первым человеком в правительстве Генриха VIII стал герцог Норфолк. Следующая после Анны Клевской супруга короля, Екатерина Говард, приходилась Норфолку родственницей. Успех Генриха благодаря деятельности Кромвеля был грандиозным, монарх не знал ограничений ни в чем, достигнув к тому времени наивысшей степени могущества. Король был властителем жизни своих подданных: жить или умереть тому или иному человеку зависело исключительно от него. Парламентом был издан эдикт, приравнивавший королевские указы к законам. Королевские «одолжения» по мере необходимости дополняли введенные парламентом налоги. Формы богослужения и религиозные обряды, устанавливались по капризам короля, Генрих единолично решал, что есть правильное в духовной сфере, а что есть ересь. На заседаниях парламента при каждом упоминании имени монарха депутаты дружно вставали и кланялись пустому трону.
Падение Кромвеля, послужило предвестием существенных изменений в религиозной политике Генриха VIII. Эти изменения можно было охарактеризовать как «антипротестантскую реакцию». Еще в 1539 году по инициативе короля был издан Акт «О шести статьях» направленный против крайних проявлений протестантизма. Король посчитал, что пришло время вернуться к активной международной политике. Англия вновь начала сближение с католическими странами. На континенте католические силы, в то время олицетворял, прежде всего, испанский король. Хрупкий политический союз между Генрихом VIII и Карлом V был, в скором времени достигнут. Англия возобновила боевые действия во Франции.
Начало преследований английских протестантов было предопределено, таким образом, изменением внешнеполитического курса Генриха VIII. А юридическим основанием для новых религиозных репрессий послужил упомянутый выше Акт «О шести статьях». Первая его статья подтверждала католическое учение о пресуществлении. Пресуществление (лат. transsubstantiatio) – это богословское понятие, используемое в таинстве Причастия для описания превращения хлеба и вина в Плоть и Кровь Христову. Протестанты это учение отвергали. Отрицание пресуществления теперь было провозглашено ересью и за него начали сжигать. Следующие пять статей, возвращали в религиозную практику английской церкви различные католические обряды (безбрачие духовенства, исповедь и т.д.). В случае, если их нарушение носило повторный характер, оно, как и однократное нарушение статьи о пресуществлении наказывалось сожжением.
В последние годы жизни Генриха VIII в Англии пылали религиозные костры. Вначале пытали, и затем сожгли Анну Эскью, вместе с тремя ее товарками. Заключили в тюрьму Хью Латимера, епископа Вустерского, одного из наиболее влиятельных в Англии протестантских проповедников. Грозовые тучи сгустились даже над Томасом Кранмером, архиепископом Кентерберийским, примасом английской церкви. Но все же религиозные гонения на протестантов не отмечались последовательностью, в их основе не лежало того универсального порядка и той идеальной системы уничтожения людей, которую можно было наблюдать в Англии при Томасе Кромвеле. В одном только Лондоне было привлечено к суду более 500 протестантов, но после разбирательства почти всех их отпустили.
Очередная английская война во Франции также зашла в тупик. Реанимация союза с Карлом V не давала Генриху никаких преимуществ. Постановления открытого по инициативе папы Павла III в 1545 году Тридентского собора, положившего начало Контрреформации, Генрих исполнять отказался, и согласился на предложение Кранмера заменить католическую мессу причастной службой. Непосредственно перед смертью король провел последнюю политическую чистку, заключив герцога Норфолка в тюрьму и обезглавив его сына. Лежа на смертном одре, он учредил, как ему самому казалось, сбалансированный регентский совет при малолетнем наследнике. Главные роли в этом регентском совете должны были играть Сеймуры – родственники матери принца, имевшие протестантские убеждения.
Протестантизм и появление «новых людей» были двумя главными следствиями правления Генриха VIII. Эти два следствия во многом предопределили будущую историю Англии, они же оказали знаковое влияние и на колонизацию англичанами Америки. О протестантизме и «новых людях» следует говорить как о взаимосвязанных явлениях. «Новые люди» – это новая знать, сформировавшаяся при Генрихе VIII. Различные выбившиеся из грязи в князи Расселы и Кавендиши, а также возвысившиеся из худородных дворян Спенсеры, и многие, многие другие, им подобные. Благодаря королевским пристрастиям они потеснили на государственном поприще древние аристократические роды: Перси, Невиллов, Вудвиллов. Закат старой аристократии в Тюдоровскую эпоху, сопровождался рождением аристократии новой, лучше адаптированной к современным экономическим условиям, более предприимчивой, более активной на деловом поприще. Эта новая знать до кризиса британской аристократии конца XIX – начала XX веков олицетворяла собой лицо Соединенного Королевства. Даже низложенный и казненный Томас Кромвель оставил после себя потомство. Один из членов его рода, правнук его старшей сестры, Оливер Кромвель, сыграет далеко не последнюю роль в английской истории.
Появление общества «новых людей» было связано самым непосредственным образом с переделом церковной собственности. Монастыри были крупнейшими землевладельцами в Англии, и отнятые у них земли король щедрой рукой распределял среди своих приверженцев. По самым скромным подсчетам при Генрихе VIII переделу подверглась пятая часть земельного фонда королевства. Бывшие монастырские земли пускались в коммерческий оборот. «Новые люди» были более склонны проявлять экономический прагматизм, а экономический прагматизм состоял в следовании всеобщему тренду эпохи – в изменении характера сельскохозяйственного использования земли. Материальной причиной изменений произошедших в английской экономике была овечья шерсть. Цены на овечью шерсть на мировом рынке постоянно росли и узкая специализация на овцеводстве, сулила землевладельцам сравнительно большую прибыль, чем передача этих земель в аренду крестьянам. Последние, кормившие с арендованной земли свои многодетные семьи, были способны выплачивать аристократам лишь небольшую ренту. Овцеводство в отличие от зерновых не требовало большого числа рук. Овцы паслись и обрастали своей шерстью сами, без помощи человека. Все что требовалось от землевладельца – это огородить участок, на котором бы его овцы паслись. Огораживания год от года сокращали в Англии долю пахотных земель. И год от года, все большее число крестьян становились безземельными.
Англия, несмотря на некоторое развитие промышленности в XVI веке, продолжала оставаться сельскохозяйственной страной, крестьяне составляли большинство ее населения. После того как крепостничество изжило себя, английское крестьянство оказалось разделено на фригольдеров и копигольдеров. Фригольдерами назывались крестьяне, владевшие собственной землей, копигольдерами – те, кто арендовал землю у дворян, либо иных землевладельцев. Большинство английских крестьян не имели своей земли, то есть относились к числу копигольдеров. Обогащение через огораживания крупных землевладельцев – новой и старой аристократии, а также «рыцарей пера», как называли скупавших свободные участки предпринимателей и представителей нарождающегося промышленного класса, сопровождалось массовым обнищанием копигольдеров. В некоторых случаях копигольдеры насильственно сгонялись с земли, но в большинстве случаев они уходили сами, будучи не в состоянии уплатить хозяину постоянно растущую земельную ренту.
Канула в Лету благословленная для сельских тружеников эпоха позднего Средневековья. После того как пандемии чумы (XIV в.) сократили население Англии, рабочих рук в стране остро недоставало. Крестьянский труд ценился дорого, земельная рента, напротив, стоила очень дешево. Быстрый рост численности населения в Тюдоровскую эпоху, ухудшение качества монеты, подстегивавшее и без того высокую инфляцию и массовые огораживания, привели к тому, что значительная часть крестьянства, распродав свои пожитки и домашнюю утварь, с маленькими детьми на руках снималась с насиженных мест и уходила на поиски лучшей жизни. На самом деле они уходили скитаться по английским дорогам. При большой доле везения эти бездомные, обессилевшие от постоянного голода, кутавшиеся промозглыми ночами в свои лохмотья, перебивались случайными заработками. В большинстве случаев они нищенствовали, а когда лишались последней надежды выжить, перед лицом голодной смерти, принимались воровать. К последнему занятию, а также к разбоям и грабежам были особенно склонны невостребованные и пополнившие ряды бродяг солдаты, а также члены распущенных аристократами за ненадобностью военных свит. Ужасное питание подрывало физические силы людей, ослабляло их сопротивляемость болезням. Случаи голодной смерти, особенно детской, среди английских нищих были весьма многочисленны.
