Любовь есть. Ясно?

– Гера, она в Елабуге.

– А где это?

– Под Казанью.

– Как она там оказалась? – недоумеваю.

– Что-то у неё там вроде экскурсии. Сегодня выезжает домой.

– Владимир Андреевич, я встречу её!

– Приедет она завтра ночью. Я сам привезу её на машине.

Навязываться в компаньоны я не стал, но сердце радостно запрыгало: послезавтра увижу Светку! Светка, Светик, Свет Очей моих!

…Встретила меня она в постели, с компрессом на горле, с красным распухшим носом.

– Привет, – прохрипела она.

Я положил на стол коробку конфет, которую принёс, подвинул стул к её кровати, сел на него.

– Привет, – говорю. – И как же это тебя так угораздило?

– В Елабугу ездила, – отвечает, – на могилу Цветаевой.

Я удивлённо посмотрел на неё и снял очки (что обычно выказывает моё чрезвычайное волнение).

– Там простыла?

– Угу, – кивнула она. – На кладбище сугробы выше колен. Мы не ожидали, что «народную тропу» к Цветаевой так засыплет снегом. Но не зря же мы ехали. Розы ей положили. – Света раскашлялась, и тут же появилась её мама с микстурой, которую налила в столовую ложку и дала проглотить застонавшей больной.

В таких ситуациях я чувствую себя абсолютно беспомощным: вроде бы и посочувствовать надо, и ободрить, а я верчу в руках очки и не знаю, что сказать. Елена Владимировна поставила Светлане градусник, обратилась ко мне:

– Гера, давай я тебя чаем напою, с пирожками.

– Нет-нет, спасибо. Я позавтракал. – Мне трудно отделаться от ощущения, что я здесь некстати, но и уйти так, сразу, неудобно.

– Свет, ты с кем ездила? – спрашиваю, когда Елена Владимировна вышла из комнаты.

– С Сашей, – прохрипела она в ответ.

Я надел очки и вполне серьёзно спросил:

– С каким?

– С подружкой.

– Вроде меня?

Светка слабо улыбнулась.

– Нет, она девочка.

– Хорошо, что хоть меня девочкой не считаешь.

– Не смеши. Когда я смеюсь, я кашляю.

– Извини, я не нарочно. Вот сейчас узнаю, какая у тебя температура и уйду.

– Да я не к тому. Сиди. – Светка не говорит, толкает слова. Видно, что общение даётся с трудом.

Наконец она вынимает градусник и сообщает:

– Тридцать восемь и две.

– Бедняжка… – я не нахожу ничего лучшего сказать в ответ. Светка шмыгает носом, готовая заплакать. – Хочешь, я тебе песню спою, колыбельную? – пытаюсь из всех сил пошутить.

– Спой, – соглашается она.

И я пою своим никудышним голосом при абсолютном отсутствии музыкального слуха:

– Спят усталые игрушки, книжки спят…

Светка поморщилась и попросила:

– Не пой, пожалуйста. Без обид, ладно?

– Я знаю, – говорю. – Тогда спи без песен. Я пошёл, да?

– Угу…

Через несколько дней у меня закончились каникулы, а Светланка всё ещё болела. Я заходил к ней не часто и не надолго. Неудобно как-то даму в будуаре посещать, к тому же в не лучшей её форме. Да и отдалились мы несколько, не получается общаться так запросто, как раньше. Как будто приноравливаемся друг к другу. Может быть, это из-за её болезни, а может, мы сами изменились. Едва у Светланы стабилизировалась температура, она улетела в Москву в сопровождении мамы, взявшей короткий отпуск, чтобы проконтролировать здоровье дочери. Я её не провожал, сидел на занятиях. Словом, не успели мы укрепить наши отношения, а мне не удалось покорить Ковалёву новыми ботинками и шапкой.

4

Потекли обычные студенческие дни, ставшие привычными. Весной во мне проснулся закономерный человеческий инстинкт, который прежде особенно не докучал, а тут заявил о себе мощно и нагло.

Говорю Заку:

– Так что там за подруга у Ники твоей была?

– Да, есть, – отвечает, – родственница какая-то, дальняя.

– Знакомь!

Собрались у Валерки, в субботу, когда его родители уехали на дачные весенне-огородные работы. Подружка – аналог Ники! Даже губы такие же широкие, ярко накрашенные.

– Рисовать любишь, да? – спрашиваю.

– Нет, не люблю, – она непонимающе уставилась на меня. – А чё?..

– Так, просто, ничего. Думал, учишься с Никой.

– Нет, я медик.

– Учишься в мединституте?

– Нет, заканчиваю медучилище. А потом поступлю в мединститут.

– Молодец, врачом будешь, – я многозначительно закивал и без всякого перехода спросил: – А почему ты – Алёна? Мне кажется, что Елена – поэтичнее. Например, Елена Прекрасная!

– Нет, мне больше нравится Алёна, хотя по паспорту я – Елена.

Я подумал, что как не назови, мне она сама не очень-то нравится. И эта её своеобразная манера каждую свою тираду начинать со слова «нет»! Сейчас, с учётом моих намерений, я хотел бы слышать преимущественно «да».

Спрашиваю:

– Ты девочка по имени Нет?

– Нет…

– Тогда скажи «да».

– Да.

Углубляться в смысл моих умозаключений она не стала: то ли постеснялась, то ли не догадалась. По-моему, второе. Признаться, я рад, что не задаёт лишних вопросов. Меня не интересуют её мозги, пусть она будет глупенькая, лишь бы не «ужас, какая дура».

Пока мы знакомимся с неотразимой Алёной, Валера с Никой снуют из кухни в комнату, выставляя всё, приготовленное Валерке родителями на два дня, плюс то, что мы сами прикупили по пути к Закам. На столе оказались котлеты, рис, консервы, розовые круги нарезанной колбасы и венец меню – огняк фруктяка, яблочного вина, самого популярного спиртного напитка советского студенчества (в силу дешевизны, конечно). От Валеркиного супа все отказались.

Едва усевшись за стол и глянув на свою тарелку, Алёна заметила:

– А где ножи?

– Зачем? – удивилась Ника. – Тут резать нечего.

– Всё равно ножи надо подавать. Вот когда я была в Европе… – И она стала учить нас политесу.

Она действительно ездила с народным хором в какую-то восточно-европейскую братскую страну соцлагеря и насмотрелась там кое-чего. Я за границей не был, но мои родители говорили, что там даже отварной картофель в гарнире режут. Алёна решила покорить всех своей культурностью.

– Так чего тебе надо? Нож? – спросил Зак.

– Да, – сказала она.

– О! Наконец-то я услышал «да!» – негромко, но многозначительно сказал я, наклонившись к Алёне.

Зак принёс большой кухонный тесак и положил рядом с её тарелкой. Понятно, что прикололся, но её это не смутило. Она взяла нож и порезала сразу весь кусок колбасы в своей тарелке. В Европе она, видимо, не заметила, что отрезают по одному кусочку и сразу кладут его в рот. Да и вряд ли воспитанный человек потребовал бы нож, если хозяева не предусмотрели этот прибор. Вообще-то самый простой способ узнать получше человека – это отобедать или поужинать с ним. То, о чём он говорит в этой ситуации и как он ест расскажет о нём больше, чем кто-либо или он сам о себе. Я, конечно, не такой уж дока и денди, но элементарным правилам меня родители научили. Например, обнаружить свою невоспитанность можно, если облизать пальцы или положить хлеб на скатерть. Вот, пожалуйста: Алёна засунула палец в рот, положила возле тарелки надкусанный в нескольких местах кусок хлеба и поставила локти на стол. Букет! Компания у нас, конечно, простецкая, и всё же тот, кто не позволяет этого никогда, не сделает нигде, автоматически. Не займись подруга наша поучениями, я возможно, и не заострил бы внимание на её манерах, а то ведь выставляет себя леди, а сама – заурядная снобиха, что, кстати, освобождает и меня от необходимости изображать джентльмена.

Каждый раз, когда наполняли хрустальные фужеры фруктяком, Алёна горячо протестовала, будто ей льют за шиворот:

– Хватит, хватит! Ох, куда столько! – И неизменно выпивала до дна.

Наконец я не выдержал и сказал ей:

– Пусть льёт, сколько хочет, а ты пей, сколько можешь. Ферштейн?

После моего замечания она протестовать больше не стала, но и меньше пить не изволила. Подогретая вином Алёна перешла к следующей части своей программы – обольщению. Она обняла меня за одно плечо, потёрлась о него головой и сказала:

– Мне говорили, что я похожа на Саске.

– Как две капли воды! – восхищённо согласился я и обнял её за талию.

– Когда тебе это сказали, ты была хотя бы брюнеткой, – ехидно заметила Ника.

– Это не важно! – скороговоркой парировал я и погладил подругу по спине. По правде сказать, я и не знал, кто это такая Саске, но сделал умный вид.

Моя новая знакомая почувствовала поддержку и прониклась трогательным доверием. Она положила руку на мою коленку и стала поглаживать её под столом, чем вызвала у меня чрезвычайное возбуждение.

– Я ошибался. Ведь ты не девочка по имени Нет… Да? Да? – прошептал ей на ухо.

– Да, – чуть слышно сказала она.

И тогда мои страстные губы… И так далее по той же схеме. Я услышал, будто в розовом облаке, слова, прозвучавшие сверху:

– Можете закрыть дверь изнутри. Мы пошли! – Этот голос принадлежал Заку.

Они удалились, а я, не отрывая вожделенных губ, потащил трепещущую Алёну на диван у противоположной стены.

Впервые я возвращался домой утром. Свою милодору я провожал до троллейбуса. В ожидании нужного маршрута она обняла меня и, дотянувшись на цыпочках, целовала подбородок, щёки. Я с опаской поглядывал по сторонам: остановка находится рядом с моим домом, поскольку Зак живёт по соседству. Думаю, что прекращать отношения с моей «Саске» я не стану, но и углублять тоже. Выясняется, что мне действительно нравятся девчонки без комплексов и без заморочек. Я даже склонен теперь понять Валерку с его любовью к Нике – тоже отвязной, но не глупой. Эти подружки старше нас на два года и, наверное, уже замуж собираются. А нам ещё – гулять и гулять! Мне недавно исполнилось только восемнадцать, а у Зака днюха через месяц.

– Мы с тобой ещё увидимся? – в голосе Алёны почти просьба. Она преданно заглядывает мне в глаза.

– Конечно, – говорю я. – Скажи твой номер телефона.

– Ты забудешь.

– У меня память хорошая.

Она называет цифры, и я знаю, что запомню их, но во взгляде и упавшем голосе Алёны угадывается недоверие. Наверное, её бросали, и не один раз. Она трётся головой о мой подбородок – ласковая, наивная. Ей хочется любви. При этом она одинока, и я наверняка понимаю причину, но не мне же учить её, если она не умеет хотя бы набить цену себе. Говорят, нет такой женщины, которая никому не была бы нужна. Найдёт и Алёна мужа: в лучшем случае лопуха или, что вероятнее – какого-нибудь дурака, или старого бабника, прельщённого молодым телом. Глупенькая, нежная…

Мне вдруг стало пронзительно жалко эту незащищённую, послушно прильнувшую ко мне девчонку. Я прижал её к себе и поцеловал не возбуждающе и страстно, как ночью, а тепло и нежно.

В этот же день неожиданно для меня позвонила из Москвы Светлана. После каникул я ничего о ней не слышал. А тут – ба, собственной персоной!

– Бабушка Оля уехала в Тулу, к подруге, – сообщила она радостно. – Целую неделю буду принадлежать себе! Купила талончик и могу звонить из дома кому хочу, сколько хочу и приходить домой, когда хочу, и делать, что хочу. Вот! Здорово?

– Свет, ты меня пугаешь. Что ты собралась делать? – осторожно спрашиваю.

Она на секунду задумывается:

– А и правда… Не знаю, – говорит.

– Хочешь, я к тебе в гости приеду?

– Ты что! – Её реакция – испуг. – Это уж слишком. Всё равно она узнает: тут кругом «глаза и уши» у неё.

– Как хочешь, – отвечаю разочарованно и тут же спрашиваю: – Ты любовь свою ещё не нашла?

– Да ну! Попадаются то дебилы, то хамы. Как говорит про себя моя подружка, «к чужим берегам всё корабли до баржи, а к моим – г… и щепки»! Вот и у меня примерно так же. А у тебя?

Я расхохотался.

– Классно сказано. Твоя подружка, наверное, оптимистка. У меня та же фигня. То есть, не в смысле оптимизма, а про дерьмо.

– Не будем унывать. Какие наши годы! Да? – успокаивает Светлана.

– Кстати, кто такая Саске? Знаешь? – спрашиваю, вспомнив новую пассию.

– Знаю. Жена и муза Рембрандта, – отвечает.

– А она красивая?

– Нет. Она гениальная.

– У тебя есть?

– Есть, в альбоме.

– Покажешь?

– Покажу.

Взбудораженный Светкой я больше не могу продолжить сон, о котором мечтал утром, после изнурительной ночи. Позвонила б она вчера, возможно, не случилось бы и моего «романтического» знакомства с новоявленной Саске, потому что даже сейчас мне совсем не хочется ни думать о своей новой связи, ни тем более анализировать её. Все мои мысли – только о Ковалёвой. Я буду ждать её всегда, даже отвергнутый, до тех пор, пока она не выйдет замуж и не расплодится. Подумал об этом и сам себе удивился: это что – приступ верности или ликование такое?

Всю неделю я от души названивал Светлане. Наконец она сказала:

– Гэ Фэ! Завтра приезжает баба Оля. Увидимся летом.

Вот и всё. До каникул аж три месяца.

Об Алёне я вспоминаю вскользь и, неохотно, да и то преимущественно в связи со своим самочувствием. Зарекался же: никаких скороспелых связей. Оказывается, следовать этому табу не так-то просто. Приходится рисковать. Но прошло две недели – и, вроде бы, всё спокойно. Как-никак, Алёна медик. Надеюсь на её компетентность. Валерка сказал, что она без меня скучает, тоскует. Этого только не хватало! Меньше всего я хотел бы завладеть её сердцем и мыслями. Тут же всплыла душещипательная сцена на остановке – девушка с нежными объятиями и взглядом, в котором читается просьба: «Не бросай меня!» Но не могу же я быть в ответе за всех, кого нечаянно приручил.

Всё-таки отголосок вспыхнувшего тогда умиления напомнил и о моей мимолётной жалости, и об обещании позвонить.

Я набрал номер её домашнего телефона. Трубку подняла, судя по всему, мать.

– Леночка ещё не пришла, – говорит она. – Ей что-нибудь передать?

– Передайте, что звонил Герман. Пожалуйста, – отвечаю я и кладу трубку с чувством выполненного долга.

А через пару часов сама Алёна объявилась. Звонит:

– Гер, я уж и не надеялась услышать тебя. Мама сказала, что ты звонил, и я узнала твой номер через Нику у Валеры. Может, погуляем? Пойдём? – спрашивает она радостно.

Мне не хочется её расстраивать, поэтому не остаётся другого выхода, кроме, как сказать:

– Да, но… понимаешь ли, не сегодня. Времени нет. Я позвоню тебе. На днях. Ладно?

Обещания я всегда стараюсь выполнять. К тому же нужно организовать и продолжение этой прогулки. Разумеется, наедине. Как бы я ни любил Светку, всё-таки я не евнух.

Вот так продолжились наши встречи с Алёной. Виделись мы не часто. Однажды я пригласил её в кино, несколько раз ходили в кафе, но после – обязательно отправлялись куда-нибудь, где можно уединиться. В свои компании, в круг моего общения я Алёну не вводил, а она и не требовала, покорно приняв отведённое ей место в моей жизни. Иногда у меня возникал вопрос: а не сволочь ли я? И успокаивался тем, что по крайней мере она не обманывается, не строит иллюзий. У неё есть возможность выбирать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.