Амбивалентность власти. Мифология, онтология, праксис

85

См.: Геродот. История (в девяти книгах). Книга VII / Пер. и примеч. Г. А. Стратановского, под общ. ред. С. Л. Утченко; ред. пер. Н. А. Мещерский. – Л.: Наука, Серия: Памятники исторической мысли, 1972.

86

Вообще говоря, Ксеркс, будучи зороастрийцем, и не должен был как-то особо почитать Посейдона. Но, очевидно, греки полагали, что для Посейдона это не аргумент. В любом случае Ксеркс, согласно этой легенде, должен был считать, что ему покоряются стихии. А это уже явное превышение человеческих компетенций.

87

Под легитимностью, как правило, имеется в виду признание власти как правомерной и справедливой со стороны подвластных, принятие господства со стороны тех, над кем это господство осуществляется. Соответственно, легитимация представляет собой способы обоснования и оправдания властных отношений. При этом, как утверждал К. Шмитт, легитимность может существенно не совпадать с легальностью, под которой понимается соответствие действий власти принятым законам. Легальная власть может утратить легитимность, легитимная – суверенным решением установить ситуацию «чрезвычайного положения», выходящего за пределы нормального права и установленных законов. В этом смысле проблематизация «теологического» способа обретения властью легитимности позволяет пролить свет на феномен суверенного решения. См.: Шмитт К. Легальность и легитимность // Шмитт К. Государство: право и политика / Пер. с нем. и вступ. ст. О. В. Кильдюшова; сост. В. В. Анашвили, О. В. Кильдюшов. – М.: Издательский дом «Территория будущего», 2013 – С. 221–306.

88

Как показывает Дж. Агамбен в «Царстве и славе», само понятие иерархии появляется у Дионисия Ареопагита в рамках попытки структурно увязать ангелологию и бюрократию, уподобив церковь как организацию империи Царя Небесного и взяв за основу бюрократический аппарат поздней Римской империи. При этом, безусловно, сакрализованное чинопочитание не замедлило сказаться на возросшем авторитете светского начальства. См. Агамбен Дж. Царство и слава. К теологической генеалогии экономики и управления. М.; СПб.: Изд-во Института Гайдара, Факультет свободных искусств и наук СПбГУ, 2018. – С. 241–278.

89

Пояснение этих понятий см. в предыдущем параграфе.

90

Кайуа Р. Миф и человек. Человек и сакральное / Пер. с фр. и вступ. ст. С. Н. Зенкина. – М.: ОГИ, 2003 – С. 164.

91

«Всякий царь есть бог, потомок бога или царствует по божьей благодати. Это сакральный персонаж. Следовательно, его нужно изолировать, оборудовать между ним и профанным миром непроницаемые перегородки. В его особе кроется святая сила, образующая благополучие и поддерживающая мировой порядок. Он гарантирует регулярную смену времен года, плодоносность земли и женщин. Чудесной силой проливаемой им крови обеспечивается ежегодное воспроизводство съедобных животных и растений. Его поведение регламентируется в мельчайших подробностях: нельзя, чтобы он тратил попусту или некстати свою божественную мощь. На него возлагают ответственность за голод и засуху, за эпидемии и стихийные бедствия. Он единственный обладает достаточной святостью, чтобы совершать необходимое кощунство – десакрализовать урожай, дабы им могли свободно пользоваться подданные. Такая святость делает его опасным. <…> Держателя власти самого держат в великолепно-строгой изоляции. Того, кто неосторожно дотронется до него, это соприкосновение может мгновенно поразить смертью. Тот, кто по неведению или по неловкости протянет руку к собственности вождя, должен немедленно пройти очищение, освободиться от слишком мощного для него флюида; а до тех пор ему нельзя ничего делать руками. Если он голоден, то кормить его должен кто-то другой, или же пусть ест по-звериному, подбирая еду зубами, – иначе с его руки, пропитанной святостью вождя, эта святость перейдет на пищу, а через пищу будет введена в его слабый организм, который не вынесет ее и умрет». См.: Кайуа Р. Миф и человек. Человек и сакральное / Пер. с фр. и вступ. ст. С. Н. Зенкина. – М.: ОГИ, 2003 – С. 212.

92

Дж. Фрэзер приводит очень впечатляющий пример ритуального самоубийства правителя одной из индийских провинций: «Когда этот период (12 лет правления) подходит к концу, на праздник собираются несметные толпы людей, и большие деньги тратятся на угощение брахманов. Для царька воздвигается деревянный помост, задрапированный шелковой тканью. В день торжества под звуки музыки он в сопровождении пышной церемонии отправляется к водоему, чтобы совершить омовение, после чего молится в храме местному божку. Затем царек на глазах собравшихся поднимается на помост, берет очень острый нож и начинает отрезать себе нос, губы, уши и остальные мягкие части тела. Отрезанные куски он поспешно отбрасывает, пока не начинает терять сознание от потери крови. В заключение он перерезает себе горло. Таков обряд принесения жертвы местному божку. Будущий преемник правителя должен находиться в толпе зрителей и оттуда взойти на трон». Фрэзер Дж. Золотая ветвь. – М.: Издательство политической литературы, 1980. – С. 311.

93

Исторический, политический и религиозный контекст этого события подробно анализируется в статье: Бибиков М. В. «Великие василевсы» Византийской империи: к изучению идеологии и эмблематики сакрализации власти // Священное тело короля. Ритуалы и мифология власти / Сб. статей под ред. Н. А. Хачатурян. – М.: Наука, 2006.

94

После 313 года Константин не порвал с язычеством – имело место и поклонение его конной статуе, и организация святилища в честь Флавиев, также он чеканил монеты с изображением римских богов. Только после 326 года, незадолго до того, как перенести столицу в Византий (Константинополь), он принимает христианство сам, крестившись у арианского священника в Никомедии.

95

В 380 году император Феодосий своим эдиктом провозгласил христианство государственной религией, запретил отправление языческих обрядов и повелел всем народам, находящимся под его властью, исповедовать веру по Никейскому символу, принятому на I Вселенском соборе. Таким образом началась кампания по обеспечению единства самого христианства, т. е. борьба с ересями.

96

В идеале, конечно, монистическая логика требует одного наместника божественного присутствия, однако, как мы увидим позже, фигура «викария» (от vicem Dei) начинает двоиться, расщепляясь на светскую и духовную ипостась.

97

Ямпольский М. Физиология символического. Книга 1. Возвращение Левиафана. Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режима. – М.: Новое литературное обозрение, 2004. – С. 156–157.

98

Как мы видим у целого ряда авторов (К. Шмитт, Ж. Батай, М. Фуко, Дж. Агамбен), суверенная власть утверждается прежде всего посредством причинения смерти. Подробнее об этом см. в параграфе «Право на смерть: апология и критика суверенности» Второй главы данной монографии.

99

Спиноза Б. Богословско-политический трактат / Пер. с лат. М. М. Лопаткина, С. М. Роговина, Б. В. Чредина. – М.: Академический проект, 2015. – 486 с.

100

Ямпольский М. Физиология символического. Книга 1. Возвращение Левиафана. Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режима. – М.: Новое литературное обозрение, 2004. – С. 157.

101

Расположение Константина в кругу апостолов символически уподобляет его Христу, в чем можно видеть ритуальное оформление или, точнее, перформативное исполнение идеи божественного наместничества. Подробно об этом, а также о похоронах Константина, приблизительно адаптировавших языческую дивинацию к христианскому контексту, пишет со ссылкой на Евсевия Кесарийского историк Жильбер Дагрон. См.: Дагрон Ж. Император и священник. – СПб.: Филологический факультет СПбГУ, Нестор-История, 2010. – С. 380. Сомнительной символике константинова мавзолея посвящена также статья: Виноградов А. Император и апостолы: храм и мавзолей // Власть и образ. Очерки потестарной имагологии. – СПб.: Алетейя, 2010. – С. 110–124.

102

По этой причине средневековые монархии обзаводятся колоритной фигурой палача. Палач, как об этом пишет М. Ямпольский, представлял собой темное alter ego монарха, концентрируя на себе скверную сторону сакральности власти. Он так же, как и суверен, пребывал в изоляции от общества, вызывал своего рода пиетет, ему приписывали даже целительские способности, а должность имела династический характер наследования. И тем не менее, являясь двойником как царя, так и жреца, палач все же исполнитель, не принимающий суверенное решение. См.: Ямпольский М. Физиология символического. Книга 1. Возвращение Левиафана. Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режима. – М.: Новое литературное обозрение, 2004. – С. 649–669. (Глава «Суверен и палач).

103

Как показывает в своем весьма подробном исследовании А. М. Сморчков, в античном греко-римском мире жречество не представляло собой ни класса, ни касты. Оно было слабо консолидировано, поскольку жрецы закреплялись за храмами, и единой инфраструктуры не существовало, – соответственно, у жречества не было и общекорпоративных интересов. Кроме того, жрецы были стеснены законодательно в вопросах собственности на храмовое имущество и землю. Жреческие обязанности могли исполняться магистратами без отрыва от их основных гражданских функций, жрецами часто на время становились обычные римские граждане, которые, может, и обязаны были вести несколько более аскетический образ жизни, чем обычно, но не более того. Они не удалялись ни от семьи, ни от государства. Как утверждает А. М. Сморчков, такая политика в Риме была целенаправленной, поскольку сначала для республики, потом для империи было важно, чтобы жречество не конкурировало с государством, как это было в Древнем Египте или Иудее. См.: Сморчков А. М. Религия и власть в римской республике: магистраты, жрецы, храмы. – М.: РГГУ, 2012.

104

У Флавия Вегеция Рената можно прочесть, например, следующую впечатляющую формулу: «Они клянутся именем Бога, Христа и Святого Духа, величеством императора, которое человеческий род после Бога должен особенно почитать и уважать. Как только император принял имя Августа, ему, как истинному и воплощенному Богу должно оказывать верность и поклонение, ему должно воздавать самое внимательное служение. И частный человек, и воин, служит Богу, когда он верно чтит того, кто правит с Божьего соизволения». См.: Флавий Вегеций Ренат. Краткое изложение военного дела / Пер. с лат. С. П. Кондратьева // Вестник древней истории. – М., 1940. № 1 (10). – С. 246.

105

Амвросий обращается к императору со следующими словами: «”Ты, как кажется, не ведаешь, Государь, великости учиненного убийства. Разум твой и по успокоении гнева не помыслил об этом с высоты сана, быть может, не позволяя ему осознать грех могущества, напротив, она-то, быть может, и омрачила силу рассудка. Но ты должен знать природу, ее смертность и тленность, должен знать и прародительскую персть, из которой мы сотворены и в которую обращаемся, и, не обольщаясь блеском порфиры, ведать немощь покрываемого ею тела. Ты властвуешь, Государь, над единоплеменными, даже над сорабами, ибо один Владыка и Царь всех Творец всяческих. Какими же очами будешь ты созерцать храм общего Владыки? Какими стонами станешь попирать этот святой помост? Как прострешь руки, с которых еще каплет кровь невинных убиенных? Как этими руками примешь всесвятое тело Господа? Как к этим устам поднесешь честную кровь, когда нисшедшее из них слово гнева несправедливо пролило столько крови? Отойди же и не пытайся прежнее беззаконие увеличивать другими; прими вязание, которое Бог, Владыка всех, утверждает горе: оно целительно и доставляет здоровье”. Уступив этим словам, царь, воспитанный в слове Божием и ясно понимающий, что принадлежит иереям и что царям, со стенанием и слезами возвратился в свой дворец». См.: Феодорит Киррский. Церковная история. Книга 5, Глава 18. О дерзновении епископа Амвросия и благочестии царя. – URL: http://azbyka.ru/otechnik/?Feodorit_ Kirskij/cerkovnaya_istoriya=5_18 (дата обращения 12.09.2014).

106

К примеру, в нартексе Константинопольской Святой Софии над царскими вратами мозаика изображает Льва VI, простершегося перед Христом по случаю наложенного на него патриархом покаяния за заключение четвертого брака с любовницей.

107

Титул pontifex без maximus употреблялся в отношении императора аж до X века включительно, подчеркивая, что император получает свою власть непосредственно от Бога, но, соответственно, он уже не означал священнических в собственном смысле слова функций. После того как иконоборчество, которого придерживались императоры, было все-таки назло басилевсам объявлено ересью, императоры перестают именоваться понтификами окончательно.

108

Даже печально известная инквизиция формально соблюдала этот принцип, поскольку она вела лишь дознание, а для казни неизменно передавала еретиков светским властям.

109

Имеется в виду следующий фрагмент из Евангелия от Матфея, где Христос наделяет Петра высшей духовной властью: «И Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою… И дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф. 16. 18–19).

110

Далее в этом письме: «Тебе известно сие, поистине верный сын, и, хотя через твое достоинство ты поставлен во главе рода человеческого, ты смиренно преклоняешь выю перед иерархами, пекущимися о вещах Божественных, и от них ты ожидаешь средств к своему спасению. И дабы получить небесные таинства и распорядиться ими, якоже подобает, ты признал, что должен подчинить себя правилам правой веры более, нежели распоряжаться ими, и посему ты зависишь от суда (епископов) и не можешь претендовать подчинить их твоей воле. Твое благочестие осознает с очевидностью, что ни один человек ни под каким человеческим предлогом не может вознестись над привилегиями и почитанием того, которого слово Христово поставило во главе всего мира, которого достопочтенная Церковь признавала всегда и почтительно помещала поперед всех…». Цит по: Протоиерей Владислав Цыпин. Церковь во второй половине V – начале VI века. Часть 2 – URL: http://www.pravoslavie.ru/smi/print55328.htm#_ftn3 (дата обращения 25.10.2014).

111

См.: Августин Блаженный. О Граде Божием. – Минск: Харвест. – М: АСТ, 2000. – С. 1034.

112

Документ, говорящий о передаче Константином I после его мифического крещения папой Сильвестром верховной власти над Западной Римской империей главе римской церкви. Предполагается, что «документ» был изготовлен во второй половине VIII или в IX веке во Франции по распоряжению Пипина III (Короткого), желавшего с помощью папы обрести статус франкского короля.

113

Евангелие от Луки (22. 38) «Они сказали: Господи! вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно». И далее 22. 50–52: «Бывшие же с Ним, видя, к чему идет дело, сказали Ему: Господи! не ударить ли нам мечом? И один из них ударил раба первосвященникова, и отсек ему правое ухо. Тогда Иисус сказал: оставьте, довольно. И, коснувшись уха его, исцелил его», Евангелие от Матфея 26. 51–52: «И вот, один из бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо. Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут».

114

О превратностях теократии см.: Герье В. И. Расцвет западной теократии. – М.: Книга по требованию, 2011; Салыгин Е. Н.Теократическое государство. – М.: Московский общественный научный фонд, 1999.

115

Андреева Л. А. Христианство и власть в России и на Западе: компаративный анализ // Общественные науки и современность. 2001. – № 4. – С. 87.

116

Аверинцев С. С. Теократия. София-Логос. Словарь, 2006. URL: http://terme. ru/dictionary/1019295/word/teokratija (дата обращения: 12.10.2014).

117

Дагрон Ж. Император и священник. Глава V. Лев III и императоры-иконоборцы: между Мелхиседеком и Антихристом. – СПб.: Филологический факультет. СПбГУ, Нестор-История, 2010.

118

Цит. по: Андреева Л. А. Христианство и власть в России и на Западе: компаративный анализ // Общественные науки и современность. 2001. – № 4. – С. 94.

119

Агамбен Дж. Homo sacer. Суверенная власть и голая жизнь. Часть первая. Логика суверенной власти. – М.: Европа, 2011.

120

Аверинцев С. С. Теократия // София-Логос. Словарь, 2006. – URL: http:// terme.ru/dictionary/1019295/word/teokratija (дата обращения: 12.10.2014). См. также: Амелина Е. М., Соловьев В. С. Теократическая концепция // Социально-политический журнал. 1993, № 7. – С. 122–128.

121

Бойцов М. Сидя на алтаре // Священное тело короля. Ритуалы и мифология власти / Сб. статей под ред. Н. А. Хачатурян. – М.: Наука, 2006. – С. 190.

122

Эта социальная функция ритуала подробно рассматривается К. Вульфом. См.: Вульф К. К генезису социального. Мимезис, перформативность, ритуал. – СПб.: Интерсоцис, 2009. – 164 с.

123

Канторович Э. Х. Два тела короля. Исследование по средневековой политической теологии. – М.: Издательство института Гайдара, 2005. – С. 22.

124

См.: Харизма королевской власти. Миф и реальность // Средние века. 1995. Вып. 58.

125

Происхождение этого таинства – ветхозаветное. В Библии помазание елеем применялось при возведении на высшее ответственное служение (первосвященника, пророка и царя) и понималось как сообщение «даров». Например, говорится о помазании царей Саула и Давида.

126

Блок М. Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. – М., 1998. – С. 154.

127

Коронации французских королей имели место в Реймсском соборе, поскольку там хранилась так называемая «стекляница» – сосуд, который ангел в образе голубя принес Святому Ремигию, чтобы он крестил Хлодвига. Без участия этого артефакта коронация считалась как бы не вполне действенной. Стекляницу разбили во время французской революции на площади Руаяль о постамент подготовленной к переплавке статуи Людовика XV. Соперничающие с французами англичане изобрели свой вариант святого сосуда – его сама Пресвятая Дева вручила Фоме Беккету. Знаменательно, что при коронации русских царей и императоров во время помазания использовалась так называемая «августова крабица» – сосуд предположительно западноевропейской работы, согласно поздней легенде, принадлежавший римскому императору Октавиану Августу; он был утрачен после Октябрьской революции 1917 года. Таким образом, здесь на первый план вышла легитимация через наследование Имперскому Риму.

128

Надо полагать, что представление о способности королей исцелять имеет в целом дохристианское происхождение, поскольку может быть истолковано как частный случай космогонической мощи правителя, ведь исцеление недуга в теле подданного есть не что иное как возвращение его к состоянию космической упорядоченности. Поддержание мира в состоянии гармонии и считалось одной из ключевых задач царя, сближая его со жрецом.

129

Традиция помазания на царство восходит к середине VIII века, когда Пипин Короткий, отец Карла Великого, сместив последнего короля из династии Меровингов, фактически узурпировал франкский престол. Для придания его власти большей легитимности, Пипина помазали на царство дважды: сначала епископ Бонифаций Майнцский в 751 году, а затем и римский папа Стефан II в 754 году в Сен-Дени. Папа провел обряд не только над Пипином, но также позже и над его сыновьями Карломаном и Карлом (будущим Карлом Великим), заявив при этом, что они помазаны самим апостолом Петром. Такая поддержка объяснялась тем, что папы стремились учредить на Западе подконтрольную им императорскую власть.

130

О коронации и инсигниях См: Польская С. А. «Прими власть как испытание»: королевское помазание и коронация в протоколах франкских коронационных порядков // Священное тело короля. Ритуалы и мифология власти / Сб. статей под ред. Н. А. Хачатурян. М.: Наука, 2006; Федоров С. Liber regalis и английские инсигнии // Власть и образ. Очерки потестарной имагологии. – СПб.: Алетейя, 2010.

131

Блок М. Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. – М., 1998. – С. 345.

132

Там же.

133

Кровь в этом контексте фигурирует отнюдь не случайно. М. Фуко обращает внимание на принципиальную связь суверенной власти и крови. «В течение долгого времени кровь оставалась важным элементом механизмов власти, ее проявлений и ее ритуалов. Для общества, где преобладают системы супружества, политическая форма монарха, дифференциация на сословия и касты, ценность родословных, для общества, где голод, эпидемии и насилие делают смерть неминуемой, – для такого общества кровь представляет собой одну из важнейших ценностей; цена ее определяется одновременно ее инструментальной ролью (возможность пролить кровь), ее функционированием внутри порядка знаков (иметь определенную кровь, быть той же крови, согласиться рисковать своей кровью), а также ее непрочностью (легко проливается, способна иссякать, слишком легко смешивается, быстро поддается порче). Общество крови – я хотел уже было сказать: общество “кровавости” – общество, где в почете война, где царит страх перед голодом, где торжествуют смерть, самодержец с мечом, палач и казнь, общество, где власть говорит через кровь; кровь есть реальность с символической функцией». См.: М. Фуко. История сексуальности. Том первый. Право на смерть и власть над жизнью // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет / Пер. с фр. – М.: Касталь, 1996. – С. 259.

134

Как пишет М. Бойцов, «алтарь едва ли не во всех религиях – место священное, где особенно сильно ощущается присутствие божества, ведь здесь человек вступает с ним в контакт в акте принесения жертвы. Христианство изменило характер жертвы, но отнюдь не отношение к алтарю. Перед алтарем встают на колени и падают ниц, к нему простирают руки, его украшают и обтирают драгоценными маслами. Касаться алтаря можно лишь почтительно, в определенных случаях его положено целовать. Осквернение алтаря – это кощунство и оскорбление не только святых, чьи мощи присутствуют в каждом алтаре, но и самого Бога. Попытка усесться на алтарь воспринималась бы сегодня в церквах большинства конфессий как осквернение священного места». См.: Бойцов М. Сидя на алтаре // Священное тело короля. Ритуалы и мифология власти / Сб. статей под ред. Н. А. Хачатурян. – М.: Наука, 2006. – С. 192.

135

Парамонова М. Ю. Культы святых королей в Западной и Центральной Европе // Другие Средние века: к 75-летию А. Я. Гуревича. – М.; СПб.: Университетская книга, 2000. – С. 267–287. См. также: Калмыкова Е. В. Посмертный культ английских королей XIV–XV вв. // Священное тело короля. Ритуалы и мифология власти. / Сб. статей под ред. Н. А. Хачатурян. – М.: Наука, 2006. – С. 109–139.

136

В частности, ему вменялась в вину утрата территорий в Шотландии, Ирландии и Гаскони. Он допускал к власти своих многочисленных фаворитов и извращал сам принцип правосудия. Кроме того, на всю Европу он был известен как закоренелый содомит. См.: Парамонова М. Ю. Культы святых королей в Западной и Центральной Европе // Другие Средние века: К 75-летию А. Я. Гуревича. – М.; СПб., 2000. – С. 273–274.

137

Смерть Эдуарда отнюдь не была образцом благообразия: ходили слухи, что он был умерщвлен при помощи раскаленного докрасна железного прута, которым убийцы прожгли внутренние органы бывшего короля, введя его в анальное отверстие жертвы через просверленный насквозь рог или трубку (то ли для того, чтобы на теле не осталось никаких видимых следов, то ли намекая на широко известные гомосексуальные склонности Эдуарда). Правдивость этих слухов нельзя ни подтвердить, ни опровернуть, но их широкое хождение непосредственно в те времена было достаточным основанием для дискредитации.