Здравствуй, человек!

Елена Соколова

Здравствуй, человек

Ксения

1

С шестого этажа на седьмой можно было бы, конечно, подняться и пешком, но Ксения всегда вызывала лифт и настойчиво дожидалась его, даже если лифт успевал вызвать кто-нибудь другой буквально из-под носа.

Нина открыла дверь квартиры и крикнула через лестничный пролет:

– Ты долго еще будешь стоять там? Давно бы пешком поднялась.

Ксения вошла в открывшиеся перед ней двери лифта и нажала кнопку седьмого этажа. Лифт вежливо закрыл двери, качнулся, проехав один пролет, подпрыгнул и снова открыл двери.

Ксения вышла из лифта, подошла к закрытой двери Нининой квартиры и позвонила.

– Кто там? – послышалось за дверью.

– Издеваешься? – спросила вместо ответа Ксения.

Дверь квартиры открылась, и Нина раздраженно сказала:

– А ты не издеваешься, когда у лифта полчаса стоишь?

– Ну а зачем тогда он нужен, если пешком ходить? Команда конструкторов разработала такое удобство, а я высокомерно им пользоваться не стану?

Из кухни выглянул папа Нины и крикнул приветливо:

– Ксенечка, ты почему не проходишь? Опять моя Нина ворчит на тебя? Так ты иди со мной в шахматишки сыграй.

Ксения прошла в кухню, поздоровалась и принялась расставлять белые фигуры на доске.

– Садись, садись, мы с тобой чайку еще выпить успеем.

Ксения уселась на табуретку, а Нина вошла в кухню и облокотилась на угол стены:

– Папа, когда ты перестанешь встревать в мои разговоры с Ксенией? Ты мешаешь! Нам с тобой не интересно, ты понимаешь это?

– Нет, – улыбнулся папа Нины, – мне кажется, что со мной очень интересно, а главное, мне с Ксенией очень интересно.

Нина вышла из кухни, сильно хлопнув дверью. Ксении было неловко во время таких, довольно часто происходящих сцен. Неловко было видеть, как взрослого сильного мужчину, капитана дальнего плавания «отфутболивала» дочка-пятиклассница. Ксения росла без отца, и ей нравилось находиться рядом с этим добродушным человеком.

Доиграв партию в шахматы, Ксения извинилась и ушла в комнату за Ниной.

– Наконец-то! – сказала Нина, увидев в дверях Ксению. – Что ты боишься сказать ему, что не к нему пришла?

– Я не боюсь, просто с ним интересно.

– Не ври. Ладно, у меня тут поручение насчет тебя от пионерской организации школьной. Есть подозрение, что ты в Бога веришь. Это так? – при этом Нина просверлила Ксению взглядом. – В общем, ты должна сказать мне, что Бога нет.

Ксения молчала. В школе, в которой она училась, в коридоре на втором этаже, возле учительской и директорского кабинета, вся стена была увешана красочными богохульными карикатурами. На эту стену Ксения, сколько проходила мимо, не взглянула ни разу, и именно этот факт не давал покоя одноклассникам, которые стали рисунки подбрасывать Ксении на парту. Эти рисунки Ксения выбрасывала, не взглянув на них, опасаясь улыбнуться над юмором рисовальщика.

Нина вспылила:

– Это же смешно! В нашем современном мире быть такой глупой, чтобы слушать старушек и верить в Бога, да еще Его бояться!

Ксения ответила:

– Самое глупое – это не бояться Бога.

Нина грозно взглянула на подругу и жестко проговорила:

– Скажи, что Бога нет!

Ксения глубоко вздохнула и, глядя в окно, сказала:

– Скажи, что у тебя нет папы.

– Что? – растерянно спросила Нина.

– Скажи, что у тебя нет папы. А если ты даже скажешь так, станет ли это правдой?

Нина долго молчала, потом подошла к окну и, стоя к Ксении спиной, спросила:

– Как ты думаешь, для чего человек рождается?

– Не знаю, – честно ответила Ксения.

Нина засмеялась и колко, ядовито даже ответила сама себе:

– Чтобы умереть. Говорят, что в двухтысячном году будет атомная война.

Ксения села на диван и сказала:

– Нам с тобой будет почти по сорок лет… Интересно, что будет с нами в сорок лет?

* * *

Ксения шагнула в лес и, оглушенная шумом листвы, с удовольствием, глубоко вдохнула запах и мощь пружинистых ветвей и прямых стволов. Каждый листочек на деревьях таинственно шуршал, спеша о чем-то рассказать этой уже взрослой сорокалетней женщине. А высоко над головой этой женщины, сквозь густые ветви деревьев, проглядывало голубое небо.

Как чудно устроил все Бог! Сотворив небо, и землю, и все, что на небе вверху и что на земле внизу, поэтапно, не в мгновение – хотя мог бы и так, – Бог, любя человека, подарил ему возможность наслаждаться исследованием и познанием Божьего разума, движением Божьей мысли через исследование и познание шагов, этапов и составляющих Его творения!

Ксения, сколько себя помнила, любила приходить в лес и слушать его тревожный шум. Еще совсем маленькой девочкой, однажды на даче, когда мама заплетала ей жиденькие косички, Ксюша приложила пальчик к губам и сказала:

– Тише. Слышишь? Деревья шепчутся…

Ксения улыбнулась этим воспоминаниям и погладила ветку дерева. Под ногами ковром лежали опавшие листья. Они, эти листья, совершили свою миссию и теперь истлевали, став подкормкой для дерева, с которого осыпались.

Ксения просматривала свою жизнь, словно крону дерева, сложившуюся из отдельных малозначащих листочков-событий и переживаний, которые в свою очередь стали подкормкой для ума, пробуждая желание стремиться ввысь и просто наслаждаться каждым днем, подаренным жизнью. Уже не имели значения подвиги и свершения, радовало само присутствие в этом мире, таком простом и искреннем. Радовал каждый человек, пришедший однажды в этот простой и искренний мир, и радовала каждая встреча, соприкосновение с человеком, словно соприкосновение с иным миром, а при встрече радовал взгляд, если не было слов.

Чего же на самом деле искала душа среди всего того, что совершалось вокруг?

Во дворе, в котором Ксения провела свое детство, над подъездом дома был козырек. Козырек этот во время дождя протекал. Однажды пришли незнакомые дяди и аккуратно обложили его железом. Ксения смотрела на сильные руки мужчин. Она была счастлива. Глупо? Но это было так. Что именно давало это самое ощущение счастья? Забота о ней незнакомых людей. Кто-то что-то делал для нее.

Иллюзия заботы рухнула в тот момент, когда Ксения увидела, как жители подъезда рассчитались с работниками водкой. Оказывается, все дело не стоило ее или кого-то другого, оно стоило пары бутылок. Вода во время дождя не капала. Козырек был отремонтирован добросовестно, но не осталось места душе. На высоте, как всегда, оказалась выгода. И так происходило всегда, словно кто-то смеялся над ее наивностью и пытался доказать, что нет в этом мире места ни благородству, ни добродетели. Побеждает расчет, а значит, каждый ищет своего, а не пользы другого. Нет смысла быть благородным. Невыгодно быть добродетельным. Отвоевывай место для себя, иначе потеряешь и то, что имеешь.

Ксения не сдавалась, она искала доказательств того, что добро побеждает зло, что душа дороже денег, что весь мир не стоит одной слезы ребенка.

Лес шумел. О чем он шумел? Ксения тяжело вздохнула и, повернувшись в сторону дороги, направилась к припаркованной на обочине машине, села за руль и выехала на трассу.

Через полчаса Ксения въехала в город. Здесь, в городе, тоже были деревья, но они не шумели. Воткнутые между домами, деревья старались не беспокоить людей, живущих в этих домах. Бог одарил этих людей интеллектом, благодаря которому появилась возможность оценить великолепие сотворенного Богом мира. Интеллектуального человека Бог поставил царем над природой, а человек, погруженный в цивилизацию и увлеченный ею, терял саму жизнь и свою силу. Яркие рекламы на оживленных проспектах выпячивали самые яркие признаки болезней человеческой души. Рекламировалось все то, что могло сделать крутым и недосягаемым для тех, кто еще не заимел того, что сможет сделать крутым и недосягаемым, а значит, нужно поднажать, но обязательно, если не перепрыгнуть, то хотя бы допрыгнуть.

О, где же эта сердечная мышца? Где то самое откровение, которым должно двигаться сердце?

Природа стенала в ожидании откровений, которые человек должен был приносить в этот мир. Деревья в городе, задыхаясь от выхлопов машин, старались выжить от осени до осени. Город с высотными домами встретил Ксению и пробудил в ней желание поднять голову и взглянуть свысока на бедных и старых. Ксения уловила этот поток чувств и «налегла на весла», чтобы не попасть в него. Живой, сильный и настоящий лес оставил в душе и в сердце прочное основание, дающее уверенность, что нельзя сдаваться.

Ощутив ответственность за свое преимущество находиться за рулем, Ксения затормозила и уступила дорогу пешеходам, бегущим на автобусную остановку. Всегда был выбор: продемонстрировать свою силу или дать почувствовать другому, что он важен, и ради него приструнить, ограничить это самое преимущество и силу.

Среди пешеходов была женщина с двумя детьми, которые бежали быстрее своей мамы и тянули ее за руки, словно желая оторваться, как листья на деревьях, рвущиеся к свету с раскачивающихся ветвей. Эти «листья» еще не знали, что скорость их падения прямо пропорциональна силе их рвения. Мама не спешила и, уже зная о чем-то в этой жизни, держала своих малышей крепко за руки, удерживая при себе, пряча от взрослой жизни.

За переходом, не управляемым светофором, а обозначенным только «зеброй», Ксении улыбнулся работник ГАИ. Ксения улыбнулась ему в ответ и поехала дальше, по дороге успевая улавливать выражения лиц водителей машин, идущих навстречу.

Особую группу среди водителей составляли лица со сжатыми губами и напряженными скулами. Эти люди выезжали на дорогу, как на фронт, чтобы доказать свое влияние здесь, на трассе, не сумев, по-видимому, сделать этого в своем доме и на службе. С остервенением выворачивая несчастные колеса и разгоняясь от светофора до светофора, водители эти «строили» тех, кто ехал рядом. А сами машины помятыми боками и растрескавшимися фарами выдавали сущность тех, кто ими управлял. Такие же раны зияли на душах тех, кого бравые вояки оставляли в своих домах.

Чем же движим человек? Или, вернее, что движет человеком?

А ведь не что иное, как убеждение! И сколько людей, столько убеждений. Кто-то убежден, что нужно делать зарядку утром, кто-то убежден, что днем. Кто-то убежден, что не должно быть богатых, что все должны быть бедными. Кто-то убежден, что мужчины и женщины равны и не имеют отличий… Люди умирают за свои убеждения. Все революции, войны происходили под влиянием людей убежденных, а отказаться от своих убеждений для них было равносильно смерти.

И тут перед Ксенией, вокруг нее, осязаемо появились и заискрились слова из Евангелия. Такие привычные и простые: «Кто не берет креста своего и следует за Мной, тот не достоин Меня»! «Крест» – это не трудности в жизни, их мы не выбираем. Крест можно взять или не взять, а за Христом следовать… Отказаться от своих убеждений – это и есть «взять свой крест» и «сораспяться Христу». Это смертельно больно.

Страшно то, что масса людей следуют за Христом, сохраняя при себе свои убеждения, то есть, не беря свой крест, и по этой причине они так и не могут стать Его учениками. Они Его словом отстаивают свои убеждения, отыскивая подходящие фразы.

«Иго Мое легко и бремя Мое сладко»! – почти смеялась от радости Ксения, – конечно, когда человек берет свой крест, то ему становится легко, он освобождается от непосильного бремени пытаться изменить другого или как-то по-своему влиять на других. Каждый человек принимается таким, какой он есть. «Кто-то ест и благодарит, кто-то не ест и благодарит… живем ли умираем ли, все Господни!»

Когда-то пугающие и непонятные слова выстроились и Ксения, перехватив дыхание, прошептала:

– Господи, как все просто!

«И будет Он сетью, камнем преткновения; кто на Него упадет, тот разобьется, и на кого Он упадет, того раздавит…»

«Он» – это не кто иной, как Сам Иисус Христос!

Человек, который убежден, что грешник должен быть непременно наказан, чувствует себя подавленным, когда видит, что Христос этого грешника прощает. Человек, имеющий убеждение, разбивается, когда видит, что Бог есть все-таки любовь, а не справедливость и что милость превозносится над судом. Убежденные люди разбиваются о благодать и подавлены ею.

«Завяжи свидетельство и запечатай откровение при учениках Моих!!!» Открывает Слово Христос только Своим ученикам.

В плотном потоке машин, среди которых двигалась Ксения, справа от нее образовалось пространство, в которое можно было бы проскочить к ближайшему перекрестку. Этим решил воспользоваться водитель обшарпанного грузовика с длинным прицепом, но для грузовика расстояние между машиной Ксении и машинами, идущими справа от нее, было недостаточно, с чем водитель этого самого грузовика считаться не стал, увидев, что за рулем женщина. Он бойко вывернул руль, прогрохотал мимо Ксении, выломав на ее машине зеркало правого вида, и промчался к перекрестку, пытаясь скрыться.

Ксения вывернула руль и помчалась за ним. Водители других машин, оказавшиеся свидетелями этого инцидента, уступили Ксении дорогу.

Уже за перекрестком грузовик с длиннющим прицепом мчался по улочкам, пытаясь отделаться от не отстающей от него машины, с которой он сбил зеркало.

Грузовик мчался к металлургическому заводу, но, когда он готов был проскочить в открывшиеся перед ним ворота, машина без зеркала обогнала его и, преградив путь, остановилась.

Водитель грузовика с перекошенным от злости лицом вышел из кабины и, небрежно глядя на Ксению, спросил:

– В чем дело?

Ксения, не выходя из машины, через опущенное стекло ответила вопросом:

– А ты не знаешь?

Водитель грузовика ухмыльнулся и набрал чей-то номер по сотовому. Ксения в свою очередь набрала номер мастерской, где обычно ремонтировалась, и узнала, сколько будет стоить зеркало.

Минут сорок Ксения сидела в своей машине, а водитель грузовика – в своей. Наконец, подъехала к воротам завода «Нива», и из нее вышли трое мужчин – один здоровенный и двое маленьких.

«Шкаф и две тумбочки», – про себя отметила Ксения и вышла из своей машины.

Те трое подошли к ней. Тот, который «шкаф», заигрывающе улыбаясь, спросил:

– Ну, что у вас случилось?

Ксения, жестко глядя на здоровяка, ответила:

– Случилось то, что водитель твой сместил меня с моего ряда, сбил зеркало и пытался скрыться. Ты объясни ему, что хамство на дороге дорого стоит.

Пропустив речь Ксении мимо ушей, «шкаф» мило улыбнулся и кокетливо спросил:

– А что же вы ГАИ не вызвали на месте?

Ксения всегда ненавидела эти дешевые трюки мужчин, на которые те рассчитывали купить любую женщину, и, поняв к чему все дело клонится в данной ситуации, жестко, не моргая глядя в глаза здоровяку, сказала:

– Ты сюда с ребятами приехал? Ты думаешь, я в этом мире одинока?

«Шкаф», в мгновение ока сменив кокетливый тон голоса на деловой, сдвинул брови и спросил:

– Сколько стоит зеркало?

Ксения, не сводя взгляда со «шкафа», не повышая голоса, ответила:

– Стоит восемь. Мне поставят за пять. Так что пока – пять. Еще пара вопросов – и будет больше.

«Шкаф» молча отошел от Ксении и подошел к водителю грузовика. Там они, уже вдвоем, отсчитали пять тысяч, «шкаф» подошел к Ксении и, с уважением глядя ей в глаза, протянул купюры.

Ксения пересчитала деньги, села в машину и включила зажигание. Отъезжая от ворот завода, она мельком взглянула на водителя грузовика, который смотрел ей вслед не просто растерянно, а совершенно потерянно.

Ксения, держа курс в сторону автосервиса, где ее уже ждали, анализировала приключение. Она прекрасно понимала, что со своими сыновьями, которых у нее шесть, и с их непохожими характерами прошла такую школу в области отношений и психологии, о которой можно было бы только мечтать любому руководителю любого предприятия.

В автосервисе поменяли зеркало быстро, но долго расспрашивали, где она это зеркало умудрилась потерять. Ксению передернуло от насмешек, и она, насколько только могла, кратко рассказала случившуюся историю.

Владелец автосервиса, глядя на Ксению круглыми глазами, сказал:

– А ты знаешь, с кого сняла деньги? Это бандиты, которые нелегальным вывозом металла занимаются. Ими полгорода куплено.

Ксения пожала плечами:

– Мне все равно, мне без зеркала ездить неудобно.

Авторемонтники смотрели на Ксению, пока она не выехала за ворота автосервиса. А Ксения, как всегда, не теряя времени напрасно, рассуждала по дороге домой о том, почему мужчины так усердно подпитывают в себе убеждение, что женщина – существо по всем показателям отсталое и роль ее лишь в том, чтобы с восхищением принимать от мужчины парниковые условия существования, созданные им для нее.

Эти порножурналы, картинки из которых были расклеены по грузовикам и мастерским, выпячивающие огромную грудь и широченные бедра, и есть стремление скрыть за этими объемами внутренний мир женщины, ее интеллект. А причина? Страх оказаться слабее? Или что-то более существенное? Так или иначе, жизнь женщины до сих пор остается ущербной. Все, что может женщина позволить себе на полную катушку, – это дарить свой мир детям, и именно от высокоинтеллектуальных женщин мир получил великих мужчин, таких, как Соломон, сын Вирсавии, Моисей – Иохаведы, Самуил – Анны, да и Сам Иисус Христос был вверен в руки Марии, Благодатной, как назвал ее Ангел, к ней обратившийся.

Ксения, читая библейские истории, восхищалась разумными поступками людей – героев Библии. Однажды она прочитала в книге «Притчи Соломона» о том, что оказывается, разум и мудрость можно у Бога попросить и что Бог дает разум и мудрость без упрека каждому, кто об этом просит! С этого мгновения Ксения каждый день, как голодный просит хлеба, просила у Бога мудрости и разума.

Дома ее мальчишки, восемнадцатилетний Антон и пятнадцатилетний Никита, сидели в кухне за столом, уплетали виноград и смотрели фильм про летчиков.

– Мамуль, привет! Где была? Почему так долго?

Ксения кинула на дверцу шкафа плащ, коротко ответив:

– Привет, родные люди, деньги с бандитов снимала.

Мальчишки уставились на свою маму. Никита, в своей манере говорить прерывисто и ставить точку почти после каждого слова, спросил:

– Подробности нам станут известны?

Ксения ответила:

– Вам – да, – и, подойдя к винограду, рассказала всю историю с зеркалом.

Никита спросил скорее себя самого, чем маму:

– Почему люди бывают злыми и наглыми?

– Знаешь, – ответила Ксения, – Бог не помиловал.

– Как это?

– Помнишь, как о фараоне египетском сказано: «Ожесточил Бог сердце фараона»? Не расположен был Бог к этому человеку, чтобы дать ему доброе, мудрое сердце. За добрые поступки Бог награждает. Быть добрым – это возможность заработать. Не всем Бог предоставляет такую возможность, не всех трудоустраивает, понимаешь?

– Страшно быть злым, – вздохнул Никита.

– Очень страшно! – подтвердила Ксения.

Во входной двери квартиры в замке повернулся ключ. Это пришел с работы папа.

– Ксения, ты когда-нибудь научишься вешать свои вещи на место? – послышались первые слова его приветствия. – Сколько можно говорить?

Андрей вошел в кухню:

– Чьи кроссовки мне под ноги попали? Искать теперь будете их долго! Ты, Никита, посуду так и не вымыл? А я с утра тебя просил об этом.

Говорил Андрей всегда громко, потому как всю жизнь проработал на шумном грузовике и привык перекрикивать его мотор.

Никита ответил:

– Пап, я заботился о своем светлом будущем и в школе добывал знания, только что пришел, как и ты. А мы тут с мамой о злых людях рассуждали, как раз…

– Где ты их видел, злых людей? Меньше у телевизора сиди. А у тебя, – это было к Ксении, – почему «габаритки» в машине не выключены?

Антон поднялся из-за стола и сказал Ксении:

– Мам, давай ключи, я выключу фары. Там в холодильнике тебе салат остался.

Андрей уставился на всех присутствующих и обиженно спросил:

– Я плохой, значит, тут у вас всех, да? Только мне одному порядок в доме нужен?

Ксения поставила перед собой салат. Никита достал из хлебницы хлеб и как бы невзначай сказал:

– Мне сегодня грамоту выдали.

Ксения восторженно взглянула на Никиту и спросила:

– За игру по физике, где ты весь класс на первое место вывел?

– Да.

Ксения отодвинула салат и направилась в Никиткину комнату, по пути спросив:

– Где она?

– На моем столе, – крикнул Никита вслед.

Ксения несколько раз прочитала грамоту с текстом: «За блестящие знания по физике». В комнату вошел Никита:

– Удивлена?

– Нет, – ответила Ксения, – я всегда знала, что ты умный мальчик. Приятно, что это заметили и твои учителя. Андрей! Посмотри, какую грамоту твоему сыну вручили!

Андрей вошел в комнату и внимательно прочитал грамоту.

– Молодец! – сказал он. – Вот если бы еще в школу опаздывать перестал, было бы совсем хорошо.

– Пап, а можно без ядовитых добавок? – спросил Никита.

– Так чем больше яда, химии, так сказать, тем натуральнее цвет и вкус у продуктов, – ответил Андрей. – Ты что, по магазинам не ходишь?

Все долго смеялись, потом вернулись в кухню и продолжили смотреть фильм про летчиков, в котором лица актеров становились величественными в моменты совершения ими подвигов.

Ксения всматривалась в эту жажду мужчины хоть в чем-то для кого-то стать героем. Не важно, какого уровня был подвиг: спасение людей, предотвращение катастрофы, милостивое одолжение денег нуждающемуся, ремонт табуретки, перетаскивание тяжелых сумок… Закрепить бра в своем доме – это рутина, но сделать это же самое одинокой старушке – это поступок!

В своем доме могло не быть ни воды, ни хлеба, но вода и хлеб обязательно были доставлены в чей-то дом, обитатели которого смогут сохранить в себе щемящее душу чувство признательности. Этот обман, называемый широтой души, словно кислота, разъедал души и жизни людей, находящихся непосредственно на попечении героев. Отправляясь за подвигом, мужчина оставлял своих близких, которые вынуждены были ежедневно сами совершать подвиги: спасать свои жизни, предотвращать катастрофы, просить денег в долг, перетаскивать тяжелые сумки…

Ксения смотрела на экран, и слова Христа становились особенно понятными, когда Он говорил о том, что пришел к Своим и не мог отнять хлеб у Своих, и когда учил людей управлять домом своим. Даже совершая величайший подвиг спасения всего человечества, там, на Голгофе, Иисус Христос не оставил Свой дом пустым, поручив Свою мать на попечение Иоанну.

Из школы вернулся младший сын Сережа. Он кинул портфель у двери и махнул рукой:

– Всем привет!

Ксения поднялась от стола и подошла к Сереже, который, вымыв руки, направился к компьютеру:

– Есть хочешь?

– Нет, я в школе поел.

– Ребята салат приготовили…

– Мама, я худею, ты же знаешь.

Ксения села рядом с Сережей возле компьютера и спросила:

– Нас сегодня ругали в школе?

– Сегодня нет, – ответил Сережа, глядя на монитор, – даже четверку получил по русскому!

Сережа принялся быстро перебирать пальцами кнопки клавиатуры:

– Я уже на восьмой уровень перешел!

– А всего их сколько?

– До бесконечности. Только мои приятели на четвертый попасть не могут, а я уже на восьмом!

– Молодец! Я даже помню, как ты в четыре года говорил плохо, читать не умел, а любую игру находил, сам включался, «иссталиловался» и выключался, а однажды загадочно спросил: «Никит, а как мы в компьютер научились играть?»

Сережа рассмеялся:

– Да, потому что я как не помню, когда научился ходить и говорить, так и как с компьютером обращаться.

В комнату вошел Антон и подхватил разговор:

– А я помню, как у нас клуб компьютерный открылся и, когда мы все первый раз пришли туда, Сережа в своей шубке на стульчик забрался, «комп» включил, а к нему администратор подошел и предложил свою помощь, а Сережа сказал: «Не, мне не надо». А когда играть начал, вокруг него собрались взрослые дяди и спрашивали у него, как он перешел на тот или другой уровень, и Серега их учил!

Раздался телефонный звонок. Часть проживающих в квартире людей смотрела фильм, часть следила за игрой на «компе», а телефон все звонил и звонил, в общем-то, мешая всем одинаково. Наконец Никита дипломатично заметил:

– Мама, если снять трубку, он перестанет звонить.

Ксения подошла к телефону:

– Алло!

В трубке раздался голос Никиткиного приятеля:

– Привет, Серый! Никита дома?

– Привет, – ответила Ксения. – Никита, это тебя.

Никита подошел к телефону и после недолгого разговора, положив трубку, сказал:

– Мам, Ванек извиняется, что тебя с Серегой перепутал.