Эндимион. Восход Эндимиона

Архиепископ ТКЦ со временем сделался настолько влиятелен, что начало казаться, будто он бросает вызов Святейшему Престолу. Так продолжалось много лет. Наконец могущество архиепископа достигло пределов, выйти за которые означало навлечь на себя гнев Ватикана – эти пределы были установлены в 2978 году от Рождества Христова, или в 126 году после Падения, когда от Церкви отлучили его высокопреосвященство, кардинала Клауса Кроненберга; итак, могущество достигло пределов и далее распространялось уже в установленных рамках.

Все это капитан де Сойя узнал после прыжка от Возрождения-Вектор к ТК-Центру.

На ТКЦ они пробыли восемь дней. Войдя в систему, «Рафаил» отправил на планету опознавательный код; четырнадцать часов спустя состоялось рандеву с кораблями Ордена, которые несли боевое дежурство на орбите. Восемь часов ушло на торможение, еще четыре на то, чтобы доставить тела в столицу ТКЦ, город Сент-Пол. Так прошел первый день.

Лишь спустя четыре дня (техники настояли на том, что капитану и его спутникам необходим дополнительный отдых) де Сойя встретился с архиепископом ТКЦ, ее преосвященством Ахиллой Сильвацкой. Целый день ушел на всякие формальности. Поскольку де Сойя имел при себе папский диск, то бишь обладал, можно сказать, неслыханными полномочиями, местные церковники решили воспользоваться случаем. Через несколько часов капитан получил в общем-то довольно смутное, но достаточное представление о провинциальных интригах и борьбе за власть: архиепископ Сильвацкая могла только мечтать о сане кардинала, ибо после отлучения Кроненберга было установлено, что духовный лидер ТКЦ, желающий остаться на планете, не может подняться выше архиепископа; тем не менее ее влияние в этом секторе галактики превосходило влияние не только многих кардиналов, но и адмиралов космофлота. Судя по всему, Сильвацкая опасалась, что де Сойя прибыл с проверкой.

Впрочем, капитана нимало не затрагивали ни опасения Сильвацкой, ни провинциальные дрязги. Его заботили только нуль-порталы. На пятый день пребывания на планете он наконец-то одолел пятьсот метров, отделявшие собор Святого Петра и дворец архиепископа от реки – точнее, от оправленной в камень речушки, которая когда-то была частью Тетиса.

Громадные арки порталов (инженеры предупреждали, что любая попытка разобрать их может привести к ядерному взрыву) давным-давно затянули хоругвями, чтобы убрать с глаз долой эти ошметки язычества. Канал тянулся вдоль бывшего Дома Правительства и Оленьего парка; расстояние между порталами составляло около двух километров. В сопровождении своих солдат и архиепископа, за которой следовала толпа охранников, капитан приблизился к первому порталу и встал так, чтобы отчетливо видеть второй, с хоругвью, изображавшей страдания святого Петра.

Поскольку этот участок Тетиса находился ныне во владениях ее преосвященства, вдоль канала и на перекинутых через него мостах стояли часовые. Офицеры службы безопасности заверили де Сойю, что порталы бездействуют и никто из них в последние дни не появлялся.

Де Сойя потребовал организовать круглосуточную охрану порталов, установить поблизости камеры, датчики, сигналы тревоги и ловушки. Посовещавшись с архиепископом, представители службы безопасности неохотно согласились. Они явно воспринимали действия капитана как посягательство на их полномочия. Де Сойя не знал, смеяться ему или плакать.

На шестой день капрал Ки подцепил некую загадочную лихорадку и оказался в больнице. Де Сойя решил, что болезнь – побочный эффект воскрешения: ведь каждому из них пришлось пережить немало неприятных минут. День спустя выяснилось, что Ки уже в состоянии самостоятельно передвигаться; капрал умолял де Сойю забрать его из больницы на «Рафаил», и капитан было согласился, но архиепископ Сильвацкая попросила отслужить мессу за Папу Юлия. Отказаться не представлялось возможным, и де Сойя отслужил тем вечером мессу кардиналам в красных сутанах – стоя под гигантским изображением Тройного Венца и Скрещенных Ключей (то же изображение присутствовало и на папском диске), купаясь в ароматах благовоний, под звон колокольцев и пение детского хора, в котором насчитывалось шестьсот человек, простой солдат-священник с Мадре-де-Диос и утонченная Ахилла Сильвацкая совершили таинство Христова распятия и воскрешения. Сержант Грегориус, как обычно, принял причастие из рук капитана, несколько десятков избранных также получили гостию, а три тысячи прихожан молились и благоговейно взирали на происходящее.

На восьмой день «Рафаил» покинул систему ТКЦ, и капитан де Сойя впервые обрадовался неизбежной смерти.

В следующий раз они воскресли на Небесных Вратах. В эпоху Гегемонии эту планету подвергли терраформированию, после чего засадили деревьями, а ныне она почти вернулась к своему первобытному состоянию: смертоносные болота, ядовитая атмосфера, испепеляющее излучение Веги-Прим… Бортовой компьютер «Рафаила» проявил самостоятельность и вывел последовательность миров Сети, которые, по его мнению, следовало проверить (интересно, спросил себя капитан, на чем строились эти расчеты – ведь кто знает, куда ведет портал на Возрождении-Вектор?); какое-то время спустя де Сойя заметил, что они постепенно приближаются к Старой Земле – та находилась менее чем в двенадцати световых годах от ТКЦ и в восьми с хвостиком от Небесных Врат. Неожиданно для себя де Сойя понял, что хотел бы посетить систему Старой Земли, пускай даже самой Земли давно нет, пускай Марс и прочие населенные планеты, спутники и астероиды представляют собой галактические задворки, глухую провинцию, не заслуживающую, как и Мадре-де-Диос, ни малейшего внимания с точки зрения Ордена.

Но на Старой Земле порталов никогда не было; посему де Сойе пришлось обуздать свое любопытство и удовлетвориться тем соображением, что он приблизится к системе Старой Земли настолько, насколько это возможно.

Пребывание на Небесных Вратах также растянулось на восемь дней, но вовсе не из-за внутрицерковных интриг. На орбите находился небольшой воинский гарнизон, охранявший планету, но практически не ступавший на ее поверхность. В былые годы население Небесных Врат составляло четыре миллиона человек, но за двести семьдесят четыре года после Падения оно сократилось до восьмидесяти безумцев, месивших грязь на поверхности: еще до того как Мейна Гладстон приказала взорвать порталы, на Врата обрушились Бродяги, которые уничтожили планетарную сферу сингулярности, стерли с лица земли столицу с ее чудесными садами и разбомбили аэростанции, строившиеся не одно столетие. Со временем почва окислилась и на ней перестало расти что бы то ни было.

На планете вроде бы имелись полезные ископаемые, но солдатам они были не нужны, поэтому редко кто спускался на поверхность. Де Сойе пришлось долго убеждать начальника гарнизона, майора Лима, в необходимости организовать экспедицию. На пятый день пребывания в системе Веги-Прим де Сойя, Грегориус, Ки, Реттиг, лейтенант Бристоль и десяток солдат облачились в скафандры и поднялись на борт челнока, который доставил их к бывшему руслу реки. Порталов не обнаружилось.

– Я полагал, их невозможно уничтожить, – заметил де Сойя. – Техно-Центр сконструировал порталы таким образом, что они способны выдержать что угодно.

– Но ведь их нет, – отозвался лейтенант Бристоль и приказал пилоту возвращаться на орбиту.

Де Сойя отменил приказ и на основании полномочий, которые давал папский диск, потребовал просканировать русло. Вскоре выяснилось, что порталы на месте, километрах в шестнадцати друг от друга, но погребены под стометровым слоем грязи.

– Вы удовлетворены? – поинтересовался у де Сойи по рации майор Лим. – То ли Бродяги постарались, то ли арки завалило оползнями. Это ведь не планета, а сущий ад.

– Может быть. Я хочу, чтобы ваши люди откопали порталы и установили вокруг атмосферные купола. И не забудьте выставить часовых.

– Вы что, спятили? – рявкнул майор. – Прошу прощения, сэр, – добавил он чуть погодя, вспомнив, видимо, о папском диске.

– Напротив, я в здравом уме, – холодно отозвался де Сойя. – У вас семьдесят два часа. Если не уложитесь, майор, пеняйте на себя – следующие три года вам придется провести не на орбите, а на поверхности планеты.

Майор уложился в семьдесят часов. Порталы откопали, установили атмосферные купола и выставили охрану. Что ж, тех, кто путешествует по реке Тетис, ожидает радушный прием: кипящая грязь, ядовитая атмосфера, солдаты в боевых скафандрах с оружием на изготовку… В последнюю ночь на орбите, уже на борту «Рафаила», де Сойя вознес молитву Господу. Ему очень хотелось верить, что Энея не появлялась на Небесных Вратах. Когда раскапывали порталы, никаких костей не нашли, но почва здесь настолько кислая, что моментально разъедает кости…

На девятый день капитан покинул систему Веги-Прим, напоследок строго-настрого наказав майору Лиму наблюдать за порталами, куполов не убирать и быть в будущем повежливее с гостями.

В третьей по счету системе, которую посетил «Рафаил», их никто не ждал. Авизо вошел в систему NGC-26296, передавая опознавательный код, на который не получил ответа. В системе имелось восемь планет, но только одна из них, известная под прозаическим названием NGC-4BIV, была пригодна для жизни. Данные, которыми располагал бортовой компьютер, свидетельствовали, что нуль-порталы на этой планете – не более чем каприз правительства Гегемонии и Техно-Центра. Планету никогда не терраформировали и не пытались колонизировать, лишь осуществили в начале Хиджры посев РНК; Тетис провели сюда, по-видимому, лишь для того, чтобы туристы получили как можно больше впечатлений.

Тем не менее на планете жили люди, которых компьютер «Рафаила» обнаружил, дожидаясь, пока придут в себя после воскрешения члены его экипажа. Насколько мог судить ущербный – по сравнению с настоящими ИскИнами – искусственный интеллект корабля, население планеты составляли биологи, зоологи, туристы и снабженцы, застрявшие на ней во времена Падения и вернувшиеся к первобытному состоянию. Спаривались дикари часто и охотно, однако в джунглях и высокогорных районах планеты обитали от силы несколько тысяч человек. Все объяснялось очень просто: численность населения регулировали хищные животные, появившиеся на поверхности NGC-4BIV благодаря посеву РНК. Человечина считалась у зверья деликатесом.

Пытаясь разыскать порталы, бортовой компьютер едва не перегрелся от напряжения. В памяти хранились только сведения о том, что порталы расположены в северном полушарии, на реке протяженностью шесть тысяч километров. Корабль вышел на орбиту над громадным континентом в северном полушарии и стал фотографировать и сканировать русло реки. К несчастью, на континенте обнаружилось три крупные реки, две из которых текли на восток, а одна на запад; компьютер не сумел определить приоритеты и принял решение просканировать все три, а общая протяженность рек составляла более двадцати тысяч километров.

Короче, когда к исходу третьего дня начали биться сердца членов экипажа, компьютер ощутил нечто вроде электронного эквивалента облегчения.

Стоя перед зеркалом и слушая, как механический голос описывает планету, Федерико де Сойя ощутил отчаяние. Ему захотелось плакать. Он остро завидовал капитанам Стоун, Буле и Хирну, которые охраняли внешние рубежи и, быть может, в эту самую минуту сражались с Бродягами. Господи, у них там наверняка все просто и понятно!

Поговорив с Грегориусом и двумя другими подчиненными, де Сойя внимательно изучил результаты компьютерного анализа, немедленно отверг реку, которая текла на запад, вдалеке от наполненных жизнью джунглей и болот, на том основании, что для Тетиса она не слишком живописна – сплошные каньоны; вторая река не годилась из-за избытка порогов и водопадов. Оставалась третья – широкая и спокойная. В ходе предварительного сканирования обнаружились десятки, если не сотни объектов, напоминавших порталы, – нагромождения камней и тому подобное, но более тщательный осмотр всякий раз разочаровывал.

Порталы нашлись на пятый день. Их разделяло громадное расстояние, но ошибки быть не могло. На всякий случай оставив на борту «Рафаила» капрала Ки, де Сойя лично повел катер к ближайшей из арок.

События разворачивались по сценарию, которого капитан страшился сильнее всего. Как определить, побывала девочка на этой планете или нет? Расстояние между порталами составляло без малого двести километров; кружить на катере над джунглями можно было сколько угодно – выяснить что-либо не представлялось возможным, да и спросить было не у кого.

Катер приземлился на островке неподалеку от первого портала. Де Сойя обсудил положение дел с Грегориусом и Реттигом.

– Их корабль прошел через портал на Возрождении-Вектор три недели назад, – сказал сержант, не вставая с кресла.

– Если они попали в мир вроде этого, – заметил Реттиг, глядя на свой скафандр, напоминавший вторую кожу, – то запросто могли улететь. С какой стати им и дальше двигаться по реке?

– Верно, – согласился де Сойя. – Но я почти уверен, что их корабль поврежден.

– Мы не знаем, насколько сильно, – проговорил Грегориус. – Может, он заделал пробоину или отправился чиниться на базу Бродяг? В конце концов отсюда рукой подать до Окраины.

– А девчонка не могла бросить корабль? – спросил Реттиг.

– Могла. Но мы не знаем даже, вправду ли порталы работают или это какая-то хитрая уловка.

– Смешно, сэр, честное слово. – Грегориус положил руки на колени. – Уж проще найти иголку в стоге сена… Была такая поговорка.

Капитан поглядел в иллюминатор, за которым бесшумно раскачивались на ветру высокие папоротники.

– Мне почему-то кажется, что порталы действуют. И девчонка, уверен, поплывет по реке. Не знаю на чем – может, на том аппарате, на котором улетела из долины Гробниц Времени, может, на плоту или на лодке, но поплывет.

– А что мы делаем здесь? – поинтересовался Реттиг. – Либо девчонка нас опередила, либо… Ждать можно хоть до скончания века. Вот если бы у нас была сотня «архангелов», можно было бы забросить патрули на все миры…

Де Сойя кивнул. В часы молитвы его не раз посещала мысль, насколько все было бы проще, если бы «архангелы» представляли собой обыкновенные авизо с искусственным интеллектом на борту. Такой корабль по прибытии в ту или иную систему передавал бы местным властям послание Ватикана и, даже не тратя времени на торможение, снова уходил бы в гиперпространство. Однако капитан знал, что Церковь запрещает использование настоящих ИскИнов, да и полагаться на местные власти достаточно рискованно. Насколько было известно де Сойе, авизо класса «архангел» насчитывалось всего три – «Михаил», «Гавриил» (на котором к нему прибыли посланцы Святейшего Престола) и «Рафаил». Находясь на орбите Возрождения-Вектор, он думал о том, чтобы послать на поиски девочки другие авизо, но быстро выяснил, что это невозможно: у Ватикана были другие планы относительно «Михаила» и «Гавриила». Умом де Сойя понимал, почему девочку должен искать только он и никто другой. Умом, но не сердцем. Ведь что получается: они потратили без малого три недели на то, чтобы обследовать два мира. Между тем корабль-робот способен облететь двести миров и передать нужное сообщение меньше чем за десять стандартных дней… Тогда как «Рафаилу» с экипажем, при нынешних темпах, потребуется четыре-пять лет. Капитан с трудом подавил желание рассмеяться.

– Будем искать корабль, – проговорил де Сойя. – Если девочка отправилась дальше самостоятельно, их корабль либо куда-то улетел, либо находится на одном из миров Сети.

– Вы сказали «их», сэр, – произнес Грегориус. – По-вашему, девочка не одна?

– Кто-то же помог ей улететь с Гипериона, – ответил де Сойя.

– Может, ей помогали Бродяги? – предположил Реттиг. – Если так, они наверняка на полпути к своему Рою. И девчонку, кстати, могли забрать с собой.

Эту возможность они обсуждали не раз и не два. Де Сойя поднял ладонь, показывая, что разговор окончен.

– Надо искать корабль. Он может навести нас на след девочки.

– Сэр, мы осмотрели джунгли с воздуха. – Грегориус ткнул пальцем в сторону зеленой стены, проступавшей сквозь пелену дождя. – Корабля там нет. Может, вернемся на «Рафаил»? В конце концов, когда попадем в следующую систему, кто вам мешает отправить сюда военный отряд? Пускай охраняют порталы.

– А сколько этот отряд будет добираться? Восемь-девять месяцев, не меньше. – Капитан посмотрел на капли дождя на лобовом стекле катера. – Надо обыскать реку.

– Не понял, сэр, – проговорил Реттиг.

– Если обстоятельства вынуждают бросить корабль, его наверняка постараются спрятать, так?

Швейцарские гвардейцы уставились на своего командира. Де Сойя заметил, что у них дрожат руки. Видимо, еще не до конца пришли в себя после воскрешения.

– Мы просканируем русло реки и близлежащие джунгли, – подытожил капитан.

– На это уйдет целый день, – заметил Реттиг.

– Передайте капралу Ки, пускай запрограммирует радар на сканирование джунглей в пределах двухсот километров от русла в каждую сторону. А мы осмотрим реку. Наш радар слабее, зато территория меньше.

Гвардейцы молча кивнули.

Они обнаружили нечто со второго захода. Крупный металлический объект находился на дне реки, в нескольких километрах от первого портала. Катер завис над находкой, а де Сойя связался с «Рафаилом».

– Капрал, мы тут кое-что нашли. Если понадобится, будьте готовы уничтожить цель по моей команде. Понятно? Только по моей команде.

– Так точно, сэр, – отрапортовал Ки.

Грегориус и Реттиг, взяв необходимое снаряжение, подошли к открытому люку.

– С Богом, – сказал де Сойя.

Сержант прыгнул. Ранцевый двигатель скафандра сработал за мгновение до того, как ноги Грегориуса коснулись воды. В следующую секунду к сержанту присоединился Реттиг. Оба держали оружие на изготовку.

– Вижу цель на тактическом дисплее, – доложил Грегориус.

– Изображение удовлетворительное, – отозвался де Сойя. – Ныряйте.

Гвардейцы исчезли под водой. Де Сойя опустил катер к самой поверхности и включил носовые прожекторы, лучи которых легко проникли сквозь толщу темно-зеленой воды.

– Глубина около восьми метров.

– Есть контакт! – воскликнул сержант.

На видеомониторе возник металлический корпус, вокруг которого сновали рыбы и клубился ил.

– Воздушный шлюз открыт, – продолжал Грегориус. – Судя по размерам, очень может быть, что мы нашли то, что искали. Реттиг останется снаружи. Я пошел внутрь.

Де Сойе захотелось пожелать сержанту удачи, однако он промолчал. Грегориусу наверняка не требуется никаких пожеланий. Капитан положил руку на панель управления плазменной пушкой, которая составляла все вооружение катера.

Картинка на мониторе оставалась прежней, поскольку изображение на нее теперь передавала камера, установленная на скафандре Реттига. Прошла минута-другая. Потом еще столько же. Де Сойя буквально не находил себе места от беспокойства. Ему казалось, что звездолет вот-вот выпрыгнет из воды и устремится ввысь в отчаянной попытке оторваться от погони.

– Реттиг! – окликнул он.

– Здесь, сэр.

– Что у вас там происходит?

– Не могу сказать, сэр. Наверно, корпус блокирует передачу. Подожду минут пять, потом… Я что-то вижу, сэр!

Де Сойя тоже различил на мониторе шлем сержанта Грегориуса, показавшийся из открытого люка. В объектив камеры Реттига угодил луч фонаря, и монитор на мгновение сделался серым.

– Капитан, – донесся бас Грегориуса, – это не тот корабль. Похоже на прогулочную яхту, такие были в прошлом у толстосумов. Знаете небось, они могли летать и плавать.

– Что с ней стряслось? – осведомился де Сойя, переведя дыхание.

На мониторе было видно, как сержант ткнул пальцем вверх и оба гвардейца устремились к поверхности.

– По-моему, ее затопили, сэр. Внутри с десяток скелетов. Может, и побольше. Два детских. Как я уже сказал, эта штука могла летать и плавать, даже под водой; вряд ли они забыли задраить люки… – На глазах у глядевшего в иллюминатор де Сойи две фигуры в боевых скафандрах взмыли над рекой. – Наверно, застряли тут после Падения и решили не мучиться. Я, конечно, могу ошибаться, но…

– Мне кажется, вы правы, сержант, – откликнулся де Сойя. – Возвращайтесь. – Он нажал на кнопку, приводя в действие механизм люка.

В те несколько секунд, которые он еще оставался в одиночестве, капитан успел поднять руку и благословить реку, корабль на дне и тех, кто принял смерть на его борту. Вообще-то Церковь не жалует самоубийц, но Ей известно, что в жизни и в смерти нет ничего постоянного. Точнее, подумалось де Сойе, Церкви, может, и неизвестно, зато он знает наверняка.

* * *

Они установили у каждой из арок датчики движения – девочку приборы, естественно, не остановят, зато сообщат отряду, который де Сойя намеревался прислать на планету, проходил кто-либо через порталы или нет. Затем катер взмыл в небо и какое-то время спустя состыковался с «Рафаилом» над сверкающим лимбом затянутой облаками NGC-4BIV. Корабль тут же начал разгоняться, готовясь к прыжку. Следующим по списку, составленному компьютером, был Мир Барнарда.

Эта планета находилась в непосредственной близости от системы Старой Земли – каких-то шесть световых лет, а потому была колонизирована одной из первых, еще до Хиджры. Капитану подумалось, что он как бы получает возможность заглянуть в прошлое человечества. Впрочем, очнувшись на базе Ордена, в шести астрономических единицах от Мира Барнарда, де Сойя сразу же ощутил разницу. Красный карлик, звезда Мира Барнарда, имела массу приблизительно в пять раз меньше той, какой обладало солнце Старой Земли, а ее спектральная световая эффективность составляла всего 1/2500 солнечной. Мир Барнарда занимал столь высокое место по шкале Сольмева только благодаря тому, что располагался очень близко к своей звезде, в 0,126 астроединицы; к тому же на его терраформирование ушло не столетие и не два. Очутившись на поверхности планеты, де Сойя убедился воочию, что те, кто терраформировал Мир Барнарда, сотворили настоящее чудо.

Планета сильно пострадала во время предшествовавшей Падению атаки Бродяг, а вот само Падение если и сказалось на ней, то лишь в незначительной степени. Во времена Гегемонии она представляла собой разительную противоположность многим другим мирам Сети: развитое сельское хозяйство (здесь выращивали множество культур, завезенных со Старой Земли, – кукурузу, пшеницу, соевые бобы и тому подобное) причудливо сочеталось на ней с большим количеством институтов и колледжей, которыми Мир Барнарда и славился. Эта комбинация сельскохозяйственной глубинки (укладом жизни Мир Барнарда напоминал какой-нибудь крохотный североамериканский городок начала двадцатого столетия) с интеллектуальным центром дала Гегемонии немало замечательных ученых, писателей и мыслителей.

После Падения Мир Барнарда рассчитывал не столько на свой интеллектуальный потенциал, сколько на сельское хозяйство. Орден, прибывший сюда лет пятьдесят спустя, на первых порах столкнулся с ожесточенным сопротивлением. Местные жители не нуждались ни в новом христианстве, ни в Святейшем Престоле на Пасеме. Под власть Ордена планета перешла только в 3061 году от Рождества Христова, через 212 лет после Падения, когда завершилась кровопролитная война между католиками и партизанскими шайками, члены которых называли себя Истинно Верующими.

Как сообщил де Сойе архиепископ Герберт Стерн, большинство колледжей опустело, часть превратили в мужские и женские семинарии. С партизанами в общем и целом удалось покончить, хотя отдельные стычки случались и по сей день – в лесистой горной местности, известной под названием Индюшиный Край.

Река Тетис протекала именно там, и на пятый день пребывания в системе де Сойя вместе со своими спутниками отправился туда в сопровождении шестидесяти солдат и отряда личных телохранителей архиепископа.

Партизаны им не встретились. Река текла по широким долинам, потом ныряла в теснины, прорезала лиственные леса, выросшие из доставленных когда-то со Старой Земли семян, и разливалась наконец по возделанным землям. В основном то были плантации кукурузы, среди которых иногда попадались фермерские домики с хозяйственными постройками. Ничто не предвещало опасности и ничего не произошло.

Воздушные патрули облетели на скиммерах лес, но корабля Энеи не обнаружили. Река же была слишком мелкой, чтобы на ее дне мог спрятаться звездолет. Майор Энди Форд, который командовал солдатами, выразился весьма поэтично: «Самое лучшее место для прогулок на байдарках по эту сторону Шугар-Крик». Кроме того, протяженность реки составляла всего несколько километров. Поскольку на Мире Барнарда имелись современные средства слежения, предположение о том, что корабль девочки мог взлететь незамеченным, отпадало. Из разговоров с фермерами выяснилось, что никакие чужаки в Индюшином Краю в последнее время не появлялись. Начальник гарнизона, архиепископ и местные гражданские власти пообещали де Сойе не спускать глаз с порталов и заверили, что партизаны, буде те объявятся, им не помеха.