Когда виноваты звезды

–Какого хрена ты тут делаешь? – его громкий бас раздался на всю гостиную, отражаясь от стен заставив невольно вздрогнуть.

– Отпусти ее, – мой голос прозвучал тихо и неуверенно. Виктор как то со злостью улыбнулся, это была даже не улыбка, а оскал.

– У меня вечеринка, если не видишь. И я не собираюсь себе больше в чем-то отказывать. Ясно?

Девушка на полу чуть слышно простонала, бросила на нее взгляд, не знаю, сколько ей лет, но выглядела она максимум на 18.

– Ясно. – Подошла ближе к нему, так что нас разделяло только наше дыхание, – отпусти ее, она почти ребенок, – видела по взгляду, что он готов разразиться проклятиями и прогнать меня, если я ему позволю сейчас это, то в лучшем случае, он закроет меня в комнате до самого утра. – Отпусти, пожалуйста, я встану под плеть вместо нее, – притронулась ладонью к его груди, наблюдая, как потемнел его взгляд и с какой силой он сжал челюсть. Виктор не двигался, словно оцепенев, смотрел мне в глаза, не произнося ни слова. Пользуясь моментом, отступила в сторону девушки, сбросив с плеч свой халат, набросила на нее, помогла подняться и, всучив одежду, что лежала на полу, вытолкнула ее за дверь. Если хоть немного осталось инстинкта самосохранения то убежит.

Обернулась, Виктор стоял на том же месте, до белых сжимая плеть, подошла ближе и встала напротив него, сбросила с себя сорочку. Дальше не осмелилась. Он все так же не двигался, а я, набрав воздуха в легкие, повернувшись к нему спиной, и опустилась на колени. Сжала веки до красных всполохов перед глазами, внутренне напряглась, ожидая удара, но до меня донесся лишь тяжелый шумный выдох.

–Да твою ж мать! – громкий рык и плеть отлетела в стену, с грохотом упав на пол. Я вздрогнула. А в следующую секунду Виктор схватил меня за плечи, резко подняв на ноги, и встряхнул как тряпичную куклу. – Какого черта ты творишь? – он разразился проклятиями. Резко отпустив мои плечи, отвернулся, от неожиданности я потеряла равновесие и влетела спиной в стену, от чего висевшая фотография на стене упала на пол и осколки стекла разлетелись по полу. Что привлекло его внимание. – Что ты со мной, бл*ть, делаешь? – кулак Виктора неожиданно впечатался в стену рядом со мной.

– Я люблю тебя… – сказала на одном дыхании, прикрыв на мгновение глаза, и замерла, забыла, как дышать. Секундная пауза и снова удар в стену и еще один, на третьей раз я схватила его за руку. Костяшки пальцев были разбиты в кровь. Боялась ли я, что он ударит меня? Не знаю. Я была не в том состоянии, чтоб оценивать свои эмоции. Смотрела в его глаза и видела в них растерянность и непонимание. – Люблю…– подула, как ребенку на рассеченную кожу. Виктор выдернул свою руку и сильнее прижал меня к стене.

– Дура.

–Знаю, – и больше не успеваю ничего сказать, он с яростью впивается в мои губы, и я забываю, как дышать, с этого момента он становится моим кислородом, моим миром. Виктор подхватывает меня за бедра, вынуждая обхватить его ногами. Цепляюсь за его плечи и шею, чтоб удержаться. Не разрывая поцелуй, несет меня наверх.

Утром просыпаюсь от головной боли, на часах пять утра, со стоном встаю, выпиваю таблетку, и снова падаю в постель, только сейчас осознавая, что я не один. Картинки вчерашнего проносятся перед глазами с бешеной скоростью. Твою ж мать! Марина. Немного стянув с девушки одеяло, вижу синяки на бедрах, шее, запястьях. Черт! Откидываюсь на подушки, спина неприятно саднит, если меня не подводят ощущения, то спину она мне не просто поцарапала, она ее конкретно изодрала. При одной мысли о ее коготках, в паху моментально приятно заныло. Твою ж …! Марина поворачивается ко мне, приподнимается, смотрит в упор, определенно замечая сожаление в моих глазах.

– Марин…

– Заткнись.

– Это ты мне? – приподнимаю бровь в искреннем удивлении.

– А тут еще кто – то есть?

– Дерзишь?

– Накажешь? – ни намека на улыбку.

– Марин…

– Заткнись. Не смей об этом жалеть. Я знаю все, что ты мне сейчас скажешь. О том, что не держишь, не имеешь претензий и бла бла бла. Не хочу это слышать. Ночью я видела в тебе совершенно другое, и да, я не жалею, ни об одном своем слове, – она переводит взгляд на часы, что-то просчитывая. – У нас в запасе два часа и я уйду, заберу уже собранные чемоданы и уеду, все как ты и просил. И, это не потому, что я так хочу. Я это сделаю потому, что ты этого хочешь. Ты сомневаешься, а я не умею давить на людей, ставить перед фактом и прочее. Реши все сам.

Высказалась и продолжает смотреть на меня своими большими наивными омутами, ожидая ответа. И что я должен ей сказать? Да, я связать слова в предложения с трудом смогу, похмелье, еще не до конца отпустившая головная боль и ее обнаженная грудь, практически перед своим носом. Ни шанса на нормальную мозговую деятельность.

– Все сказала? – она кивает. – Замечательно. Отшлепать бы тебя за то, что устроила.

– У тебя был шанс вчера, и ты его упустил, – смотрю на нее, а у самого расползается улыбка на лице.

– Глупая, глупая мышка. Я же тебя просто сожру.

– Костями подавишься.

– Ты сказала, у меня есть еще два часа, можем наверстать упущенное, – подминаю ее под себя, нависая сверху.

–Накажешь? – тянется к тумбочке, протягивает мне мой ремень. – Отбираю его, откладывая в сторону.

– Ты сегодня, очень смелая, до глупости.

– Это плохо?

– Для тебя да.

– Покажи насколько, – она начинает, изгибает спину, прижимаясь ко мне, а потом и вовсе подается бедрами.

– Мыша, это запрещенная провокация, ты пользуешься тем, что моя голова раскалывается с похмелья.

– У меня это получается? – на ее личике появляется хитрая улыбка. Понимает, что сейчас в разговоре она ведет, но это ненадолго моя сладкая.

–Определенно, – притягиваю ее к себе, заставляя прогнуться, припадаю к ее шее, опускаясь все ниже и ниже, проверяю рукой ее готовность. Она влажная. Марина извивается и стонет в моих руках.

–Хочу тебя внутри, – слышу ее голос сквозь стон. Возвращаюсь к губам. И немного отстраняюсь.

– Я разве разрешал говорить? – глаза девушки распахиваются, вижу по взгляду, она поняла, какая игра началась. Отшвыриваю в сторону подушки. Беру ремень и натягиваю его двумя руками, прижимая им шею Марины к матрасу. Ее лицо спокойно, не выражает никаких эмоций, она просто закрывает глаза и расслабляется, отдает контроль. И отчего-то мой механизм разрушения впервые дает сбой, он не жаждет крови, довольствуясь контролем и обоюдным наслаждением. Мой зверь тоже молчит, он не желает боли, он доволен проявленным ею доверием. Вхожу в нее, довожу ее, до исступления, еле сдерживаясь. Ее стоны все громче, увеличиваю нажим ремня, перекрывая воздух на доли секунды. И улавливая момент кульминации, отбрасываю ремень в сторону, чувствуя, как она содрогается в оргазме, припадаю к ее губам. Позволяя, наконец, и себе расслабится.

– Мне понравилось, – произносит спустя пару минут, сиплым голосом и обнимает меня крепче.

– Ты сумасшедшая дура, – шепчу ей в губы.

– Скажи еще, что ты нормальный?

– Чокнутая, я мог тебе навредить, – легким прикосновением ладони скольжу по ее щеке.

– Заткнись. – Вот ведь зараза. Ложусь на бок, подтянув к себе Марину, и отвешиваю ей смачный шлепок по ее пятой точке.

– Ай… – она вскрикивает, потирая ягодицу, но при этом улыбается.

– Это за дерзость, – она целует меня в плечо.

– Пока последствия мне нравятся, – она опять пытается перетянуть «одеяло» в разговоре, провоцируя меня. Это непривычно и в тоже время безумно нравится.

– Я не против подобных провокаций, – улыбаюсь, прижимая ее ближе к себе, – но можно ты, это будешь делать позже, когда поспим, – целую ее в губы и, зарывшись лицом в ее волосы, проваливаюсь в сон.

ГЛАВА 32

Проснулся в районе двенадцати, Марины рядом не было и, судя по тишине, царившей в доме, она ушла, как и обещала. Черт! Провел ладонью по лицу, смахивая остатки сна и поднявшись, поплелся в душ с твердой уверенностью отправиться за ней. Но уже за чашкой кофе наваждение отпустило, я сам попросил ее уйти, и это было верное решение, так будет лучше для нее, так будет правильней.

В отвратительном настроении отправился в офис. Стоило включить телефон, как он стал разрываться от звонков. Рабочий цейтнот обрушился на мою голову со скоростью снежной лавины, выбраться из которого мне удалось только к полуночи и наконец, отправиться домой. Дом непривычно встретил темными окнами и тишиной, на кухне не было привычной тарелки с ужином, не было разноцветных стикеров на микроволновке. Пустота ударила в грудную клетку, разрывая ее на ошметки. Плеснул, опротивевшие, виски в бокал и выпил залпом. Прихватив бутылку, опустился в кресло. Отхлебывая обжигающий алкоголь, смотрел в окно на ночное небо и пытался смириться с собственной ущербностью и ее последствиями. За собственными мыслями совершенно не заметил, как опустела бутылка.

В таком ритме прошла вся следующая неделя, работа, дом, виски и мысли о Мышке и полный запрет самому себе к ней приближаться. Я так и не смог понять, чем она так меня зацепила, хрупкая, наивная, несмотря на возраст, и порой до глупости смелая. Ее хотелось оберегать, о ней хотелось заботиться, ее хотелось любить. К третьей неделе виски сменила водка, я конкретно выел себе мозг самобичеванием и самокопанием. Раз за разом, прокручивая все месяцы проведенные рядом с ней. Телефон был выключен и заброшен в дальний угол от греха подальше, дабы под градусом не набрать ее номер.

В один из таких вечеров дверь в кабинет открылась, и на пороге показался Данил, муж Ольги. Каким ветром этого черта сюда задуло?

– Какими судьбами такие гости в моем доме? – произнес, опрокинув в себя очередную стопку. Данил осматривая разнесенный кабинет, прошел к столу и сел в кресло напротив меня.

– Оля волнуется, ты не отвечаешь на звонки, вот попросила заехать узнать, все ли у тебя в порядке. Как вижу у тебя все зае*сь.

– Пять за сообразительность и иронию. А теперь проваливай.

– Я бы с радостью вообще тебя не видел, но, несмотря на то, что ты последний ублюдок, я благодарен тебе за помощь. Это спасло нашего ребенка.

– У тебя все гонец?

– Все. Пить прекращай и позвони Оле, ей нельзя волноваться, молоко пропадет.

Уже у дверей Данил обернулся.

– Виктор, мой тебе совет, не занимайся ху**ней, езжай к своей женщине, и строй семью, пока она не построила ее с другим, без тебя. Если нашлась та еб*нутая, которая может мириться с твоей шизой, то цени это. Жизнь идет дальше, пока ты тут сопли по бутылке размазываешь.

Данил уехал. Я продолжал сидеть в кабинете, злясь на него, на себя. Пока не дошел до точки кипения и не запустил бутылкой дверь, осколки разлетелись по кабинету. Сука! А ведь этот правильный до скрипа зубов мудила, прав!

Четвертая неделя без Марины встретила меня жуткой головной болью, организм отвыкал от ежедневных доз алкоголя. Спортзал и бассейн приводили меня постепенно в себя, и я возвращался к работе.

– Привет запойным! – раздался в трубке Олин голос, стоило принять вызов.

– Уже доложили. Привет!

– Ну как без этого, – Ольга рассмеялась.

– Как ты?

– Относительно хорошо, восстанавливаюсь.

– Как сына назвали?

– Егором.

– Хорошее имя. – Прижимая телефон плечом к уху, внес поправки в документ открытый на ноутбуке и отправил по электронной почте секретарю.

– Карский, ты мне сейчас виртуозно заговариваешь зубы. Как у тебя с твоей девушкой? Беря во внимание, что ты почти месяц бухал, то она ушла?

– Оль, я не буду это с тобой обсуждать. – Откинулся в кресле, полностью включаясь в разговор.

– Да, ладно тебе. Значит, ушла, а ты сидишь все думы, думаешь и себя жалеешь.

– Никого я не жалею кроме Марины, не надо ей такого подарка в виде меня.

– Это она тебе сказала?

– Нет.

– Тогда какого хрена ты за нее все решил?

– Потому что так будет правильно.

– Карский, я уже говорила тебе, что ты идиот?

– Ты мне это говоришь, при каждой встрече.

– Значит, я повторюсь еще раз, ты полный придурок, Карский. Собирайся, езжай к ней и поговори нормально, по-человечески. А потом еже выводы делай кто, кому и зачем нужен.

– Все не так просто.

–По-моему, ты просто боишься, что у нее уже кто-нибудь появился.

– Да, бл*ть, Оль я боюсь, в первый раз в жизни боюсь.– Рыкнул в трубку и потянулся за сигаретами.

– Нет, я понимаю, что с шлюхами и прочими девицами, тебе проще. Они как куклы для тебя, не вызывают никаких чувств, не дергают ни за одну струну в душе. Не цепляют. Но насколько я поняла по твоей реакции то она не они. Она другая, в первую очередь для тебя. Езжай сейчас к ней, и разберитесь уже со всем. А еще лучше закинь ее на плечо и утащи в свою берлогу.

– Ольга Андреевна, вы меня удивляете. – Уже расслаблено произнес в трубку.

– Ну, может с берлогой я перегнула, но ты понял, что я имею в виду. Карский, если ты с ней не поговоришь, я тебя больше на порог не пущу и буду десятой дорогой обходить и даже здороваться перестану.

– Ну, все запугала, пошел собираться. – Рассмеялся ее упорству. С Данилом она изменилась, стала более уверенной и мне это нравилось.

– Я серьезно.

– Да, я тоже не шучу. Спасибо Оль. – Попрощавшись, положил трубку и задумался, поглядывая на часы. Пятнадцать минут, и я нервно сгреб со стола ключи от машины и направился вон из офиса.

Мышка совсем не похожа на Олю, не похожа на тех девок с клуба. Увидел ее у Карпа тогда, и понял, что если не помогу, то ее большие наивные глаза будут меня преследовать во всех снах, до конца моей жизни. Она была для меня неземной, словно с другой планеты, я давно отвык от общения с такими женщинами, добрыми, домашними, нежными. Сам не понял, как влип, видел каждый день ее в своем доме, и все чаще ловил себя на том, что задерживаю взгляд на ее губах или коротких шортах. Стоило один раз сорваться, пойти у себя на поводу и поцеловать ее, как внутри, словно раскаленным железом прошлись, после того случая на кухне, все мои попытки к ней не приближаться были уже обречены на провал. Сколько бы я не злился на себя, сколько бы, не пытался отвлечься, переключится на дешевых девок, все было впустую.

Ольга была права, я уже не могу все оставить как есть. С Мышкой я чувствую себя человеком, нормальным живым мужчиной. Так что будь, что будет. Может где-то там, на небе и правда все давно предрешено, для каждого из нас.

ГЛАВА 33

Марина

Первая неделя без Виктора далась мне тяжело, и дело не только в том, что его не было рядом со мной, а в ощущении одиночества и потерянности. В моей жизни произошел очередной цунами, я снова стою посреди руин и не знаю, что делать дальше и что теперь можно построить из оставшихся мне обломков.

Наивно, но я до последнего надеялась, что Виктор приедет за мной, головой понимала, что это слишком глупо даже для меня. Но я вздрагивала от каждого звонка в дверь и в надежде увидеть его бежала открывать калитку, к моему огорчению это были или соседи или почтальон, так прошла неделя, постепенно разочарование поглотило меня, и я перестала его ждать. Значит, он принял решение для себя, и изменять его не намерен. Что ж пусть будет так.

За неделю я привела в порядок дом, закончила делать сайт и даже запустила рекламу, все это было сделано на попытке отвлечься от собственных мыслей, нежели от желания идти вперед. Не было у меня никаких желаний, хотелось забраться в кровать, пялиться в потолок и жалеть себя, но я заставляла себя, вставать, каждое утро по будильнику, готовить завтрак, набрасывать список дел на предстоящий день и приниматься за работу.

Вторая неделя без Виктора, ознаменовалась первым заказом с сайта, и долгожданными звонками от потенциальных клиентов, переоборудовав под мастерскую одну из комнат, я принялась за работу. Хваталась за все, брала как хорошо оплачиваемые заказы, так и копеечные, мне надо было переключиться и загрузить себя так чтобы времени на самобичевание не оставалось совсем.

Я только один раз позволила себе сорваться, ревела всю ночь, ненавидя и кляня себя за слабый характер и наивность. Размазывая слезы по щекам, топилась в жалости к самой себе. Утро после истерики встретило меня головной болью, распухшим от слез лицом и красными глазами, а к вечеру мне и вовсе стало плохо, закружилась голова, упало давление и мне пришлось отложить шитье в сторону и забраться в постель.

Последующие недели были расписаны по дням, я была с головой погружена в работу над заказами, только все чаще стала чувствовать недомогание. Первое время все списывала на стресс и усталость, но когда очередным утром меня стошнило от запаха яичницы, пазлы в моей голове стали складываться с невероятной скоростью. Вытащив дрожащими руками тест на беременность из аптечки, я все еще пыталась себя убедить, что это может быть всего лишь сбой на фоне сильного стресса, такое бывает, и ничего страшного в этом нет. Но надежды мои не оправдались, тест показал две четкие красные полоски.

Второй, третий и последующие тесты подтвердили результат, я даже в аптеку сходила за новой пачкой в надежде, что те, что были дома, могли просрочиться. Но и купленные показали тоже самое, что и предыдущие.

В ближайшей клинике врач подтвердил результат тестов. Радостно провозглашая на весь кабинет.

– Марина Михайловна, поздравляю, вы беременны. Срок маленький 3-4 недели. Патологий или отклонений я пока не вижу, все протекает хорошо, – заметив мою бледность, врач протянула мне стакан воды. – Ребенок не желанный? Если решитесь на аборт, то тянуть с этим не стоит.

– Нет, нет, я просто не ожидала. – Выслушав врача, взяв лист с рекомендациями и оплатив прием, вышла из клиники, чувствуя полную растерянность.

Я пока не понимала, как теперь мне жить, как мне одной воспитывать малыша, стоит ли сообщать о ребенке Виктору, одному Богу известно как он отреагирует на эту новость, но я знала точно, что на аборт я не решусь. Я хочу этого ребенка. Я слишком долго была одна, чтоб вот так просто отказаться от такого подарка судьбы. Теперь нас двое, я и малыш. Дрожь постепенно спала, и я улыбнулась сама себе, своим собственным мыслям. Домой я попала только спустя два часа, бродила в парке осмысливала случившееся, безоговорочно принимая зародившуюся жизнь внутри себя. Но позвонить Виктору или написать я так и не решилась.

К концу четвертой недели я пересмотрела режим дня и свой рацион, снизила нагрузки. Тошнота по утрам присутствовала, но уже стала переноситься легче. Я мысленно стала разговаривать с малышом, конечно, я понимала, что он еще совсем крошка, но он уже внутри меня, он уже есть и для меня этого было достаточно. Единственное что меня терзало, это боязнь набрать номер Виктора и сообщить о ребенке, вечерами я просто гипнотизировала телефон, то хватаясь за него ища в списках вызовов заветное имя, то набирала и стирала сообщения, не отправляя их адресату. В один из таких вечеров, сидя на диване и поглощая мороженное я, дойдя до точки кипения, схватилась за трубку с абсолютным решением написать ему сообщение, можно тянуть хоть до самых родов, но он отец и я все равно должна буду ему об этом сообщить, какая разница когда. Сначала оформила свои мысли в сумбурный текст, но перечитав, стерла, написав взамен всего два слова «я беременна», не успела я отправить смс, как в дверь позвонили, наверное, опять соседка. Скандальная бабушка, постоянно теряла своего кота, рыжий проказник пролазил через цель между забором и землей и ошивался в моем дворе. И она регулярно приходила поскандалить, обвиняя меня в том, что я прикармливаю ее котика с целью забрать себе. И все увещевания, что мне ее кот и даром не сдался, не действовали. Тяжело вздохнув, нажала отправить сообщение и направилась к двери. Внутренне готовясь к обороне от нападок надоедливой бабули. Но открыв дверь, я обмерла, забывая как дышать, на моем пороге стоял Виктор, с телефоном в руке, читая только что отправленное мной сообщение.

ГЛАВА 34

Виктор медленно поднимает на меня взгляд, и я инстинктивно отступаю на шаг назад. Расценивая его взгляд как сигнал опасности. Подходит ближе, поднимая телефон и поворачивая экраном ко мне.

– Это… – обрывает себя на полуслове.

– Правда. – Произношу, наблюдая, как меняется его взгляд. И мне становится страшно. – Я не сделаю аборт. Ни за какие деньги. – Делаю шаг назад, поведя отрицательно головой. Я настолько свыклась с мыслью о малыше за этот месяц, что уже не могу представить снова свое одиночество. И я впервые в жизни готова не просто бороться, я готова драться за этого ребенка, кто бы ни стоял передо мной.

– Дура, бл*ть, – он кривится и на доли секунды закрывает глаза, качая головой, – я хоть слово об этом сказал? – не двигаясь, смотрю в его лицо, не зная, что ответить. – Какой срок, Марин?

– Семь, восемь недель.

– Почему раньше не сказала?

– Сомневалась… и боялась… – Виктор преодолевает расстояние между нами.

– Я может и последняя мразь, что касается женщин, но я никогда, слышишь, никогда не был жесток по отношению к детям. – Виктор прошелся рукой по волосам и с какой-то усталостью потер шею. – Марин, я приехал сюда в надежде поговорить и забрать тебя с собой. Плохо без тебя…. А ты сейчас меня этим сообщением, словно битой по голове саданула. И блин я эгоистично этому рад, потому что теперь у меня есть весомый повод тебя не отпускать от себя. А еще я снова записался к мозгоправу.

– Зачем?

– Думаю, сама понимаешь. Устал быть тварью. С другими это не оставляет никакого следа, а что касается тебя, то потом выворачивает всего наизнанку потряхивая от избытка собственного дерьма. Не поможет один мозгоправ, пойду к другому, всю жизнь ходить к ним буду, если придется, но не позволю себе потерять тебя. – Он говорил, а меня медленно отпускало. Опасности нет, губы подернулись в улыбке от последних его слов, и безумно захотелось его обнять, прижаться всем телом, доверчиво повиснув на шее.

– Может чай? – это не просто вопрос это моя протянутая рука, знак доверия и перемирия.

– Не откажусь, – какая-то усталая полуулыбка промелькнула на его губах.

Пока я заваривала и разливала по чашкам чай, Виктор стоял в дверном проеме, облокотившись, и наблюдал за мной. Когда я подошла к холодильнику, чтоб достать ингредиенты для бутербродов. Он подошел ко мне, обнял, уткнувшись в мою шею носом.

– Я скучал по тебе.… – Тихо шепотом. – До одури… – прошелся губами по моей шее. Табун мурашек тут же пробежал по моей коже, собираясь, где-то внизу живота.

– Я тоже скучала, – едва успела повернуться к нему лицом, как мои губы были пойманы поцелуем.

Как же мне его не хватало, вдыхала его запах и надышаться не могла. Обхватила за плечи, даже когда мы смогли оторваться от губ друг друга, не хотела отпускать. Казалось, что он сейчас выйдет за дверь, и я его больше никогда не увижу. Виктор словно прочитал мои мысли, сжал меня крепче в своих объятиях.

– Я не уйду. И тебя никуда не отпущу.

– Нас, – поправила его, улыбаясь.

– Что?

– Нас никуда не отпустишь, я уже не одна, – когда он понимает, о чем я, то расплывается в улыбке.

– Конечно. Я вас никуда от себя не отпущу. – Поднимает мою кофту и кладет руку на мой еще плоский живот.

Виктор снова касается моих губ, и моя реальность сходится на нем одном, растворяюсь в его поцелуе, в его руках. Не помню, как мы оказываемся в спальне, но вышли мы из нее только когда порядком проголодались. На кухонном столе стоит остывший и нетронутый нами чай, а на душе тепло и спокойно. Пока я на скорую руку готовила нам ужин, Виктор не отходил ни на шаг, при каждом удобном случае прикасаясь ко мне, словно утоляя свой тактильный голод. Я была не против. Я тоже не готова его отпускать ни на минуту.

Ближе к ночи мы оба усталые и довольные засыпаем прямо перед телевизором на диване, под размеренное тиканье часов, словно отмеряющих начало нового витка нашей жизни.

ЭПИЛОГ

Виктор

Смотрю на Марину, и на то, как она увлеченно что-то мастерит на своей швейной машинке и понимаю, что я совсем не заслуживаю счастья которое обрел благодаря ей. Но, наверное, кто-то свыше решил по-другому, и я был бы полным идиотом, не воспользовавшись предоставленным мне шансом. Моя любимая Мышка, моя нежная и доверчивая девочка, с ней связанно мое счастье и мой самый большой страх. Я очень боюсь ее потерять и готов сделать, что угодно лишь бы этого никогда не произошло.

Марина

Стоя на террасе с кружкой чая, наблюдаю, как Виктор играет с нашим сыном, поражаясь насколько же все-таки причудливо, и витиевато порой сплетаются судьбы людей. Если бы мне несколько лет назад кто-нибудь сказал, что я переживу двойное предательство и окажусь почти на улице, без денег, едва не попаду в ряды проституток, я бы не поверила. Если бы мне сказали, что я разведусь с Андреем, полюблю другого мужчину и выйду за него замуж я бы рассмеялась. Но, тем не менее, сложилось все, так как сложилось. И я не в первый раз уже задавалась вопросом: неужели где-то там, на небесах, неведомая нам сила уже заранее предрешила все для всех нас.