Моцион. Сборник рассказов

Поднимая голову с лавочки, я заметил приближающийся вдалеке силуэт. Он, прихрамывая направлялся в сторону качелей.

– А я тут покататься пришла, – сказала лысая женщина, с непропорционально распухшим лицом и глазами навыкат. Это была моя соседка, у которой несколько лет назад диагностировали рак.

Я кивнул ей одобрительно головой.

Она хорошая. Месяца три назад отдала мне электрогитару, которую я так давно хотел себе купить. Она сделала это просто так, узнав от моей матери, что я хочу стать гитаристом.

Соседка качнулась пару раз, и потом слезла со словами: "На сегодня мне хватит".

Она стояла посередине площадки и смотрела на дверь подъезда. Потом резко повернулась и пошла в мою сторону.

– Слушай, а вы когда на море с семьёй поедете? – робко спросила она меня.

– Да скоро уже. Наверное, через неделю.

– На море хорошо будет наверно? – улыбаясь, говорила она. Было видно, что для улыбки ей пришлось потратить много усилий.

– Н-у-у-у… как и везде, – медленно отвечаю я, высоко растягивая свое "ну".

– Тут ты верно подметил. Куда бы человек не поехал, он всюду таскает свое внутреннее состояние, от которого тяжело куда-то деться.

– Везде ты с самим собой, – заключила она.

Я улыбнулся и одобрительно закачал головой ей в ответ.

– Ну ладно, пока, – сказала она, и подняла в воздух свою правую руку.

– До свидания.

Она медленно захромала в сторону подъезда. Когда дверь подъезда закрылась, я подождал минут десять и поднялся к себе на квартиру. Мои родители уже как неделю уехали на море, и оставили меня совершенно одного. На столе меня ждала бутылка водки, которая осталась с тусовки с моими однокурсниками, устроенной мной несколько дней назад в квартире. Она выглядела так одиноко, эта бутылка, что мне стало так гадко и противно от себя. Я с ужасом представлял, что моя жизнь так и пройдёт. В пустой квартире и с бутылкой водки на столе.

Тут резко зазвонил телефон.

– Эй, как ты там? – говорил приятный женский голос.

– Хуево, честно говоря.

– А чего это так?

– Мне здесь так одиноко, ты не представляешь.

– Зайка, я бы пришла к тебе, будь я не в сотни километрах.

– Я знаю, малышка, знаю. Ты как там?

– Да у меня тут много чего происходит. Представляешь, я целовалась с девушкой. Мы сидели с ней на вечеринке у знакомых, курили и целовались. Знаешь, мне, кажется, я влюбилась в неё немного. Она такая… она очень классная. Любит "Нирвану" и фильмы Кубрика. Я много рассказывала ей про тебя.

– И что рассказывала?

– Рассказывала, что ты лучше всех моих знакомых разбираешься в кино, и что лучше тебя никто про фильмы не рассказывает.

– Ну, ты тут, конечно, преувеличила, но мне приятно это слышать.

– Чём занимаешься, кстати? – спросила она.

– Да вот, сижу, думаю, чтобы мне съесть. А ты?

– Собираюсь на вечернюю прогулку.

– Здорово, – на тяжёлом выдохе отвечаю я.

Наш телефонный диалог замолчал. На другой стороне телефоны был слышен звук застегивающейся куртки.

– Знаешь, – говорю я, – недавно такую вещь осознал, что человеку нужно всегда такое место, куда бы он мог вернуться. Чтобы по нему скучали, его ждали. Как говорится, человеку человек нужен. А если ты никому не нужен, то жизнь твоя становится такой, словно солнце больше никогда не появится и не наступит новый день.

– Зайчик мой, ты прав, конечно, но… ты ведь не можешь такого про себя сказать, что ты не нужен никому. Ведь так?

– Ну-у-у, я знаю только, что нужен тебе.

– Это правда. Ты мне очень нужен. Но кроме меня ведь ещё кому-то. Как же Серёжа, Влад, однокурсники твои?

– С Серёжей и Владом я уже месяц точно контакт не поддерживаю, а с однокурсниками я могу только выпить. Вот и все.

– Напиши Владу и Серёже. Ты же скучаешь по ним?

– Скучаю.

– Ну вот и напиши. Я уверена, что они тоже будут рады тебя услышать. Люди все время боятся быть навязчивыми и из-за этого столько всего упускают в этой жизни. Поэтому не ссы и напиши.

Я хихикнул.

– Хорошо, напишу я напишу.

– Ну вот и молодец, а то раскис совсем. Ладно, я побежала уже. Не грусти мне там смотри. До скорых.

– Пока, солнышко, пока, – говорил с улыбкой я.

– Позвони мне завтра, хорошо? – попросила она.

– Конечно позвоню.

– Цел-у-у-ую.

– И я тебя.

В холодильнике я нашёл вчерашние макароны. Разогрев их на плитке, я сел за стол и начал есть.

Всё-таки, кто бы что не говорил, а жизнь любого мужчины определяет женщина. Хорошо у тебя с женщиной – тебе хорошо в жизни, ну а если с женщиной плохо, то наоборот. Забавно наблюдать, как несостоятельны идеи и размышления, перед обычными людскими чувствами. Поэтому я давно понял, что влюблённый счастлив, но только по условии взаимной любви. В противном случае, ты рискуешь стать самым несчастным человеком на земле. Любовь, она ведь как то тёплое место, куда ты всегда можешь вернуться после трудного пути. Как пел давно почивший поэт, в этом мире есть только любовь и смерть. Больше в этом мире не во что верить.

Макароны закончились. За окном начался небольшой дождик. Завтра меня ждёт ещё одна бессмысленная встреча в кафе. Иногда мне кажется, что вся моя жизнь так и пройдёт за бессмысленными встречами в кафе и бессмысленными разговорами с моими собеседницами.

Один мой бывший одноклассник при встрече со мной сказал, что расстался со своей девушкой. Ещё он говорил, что все бы отдал, ради возвращения в те дни, когда он брал портвейн и при свечах трахался со своей бывшей в пустой квартире её родителей под "Radiohead". А в перерывах между еблей, они курили сигареты на балконе и болтали о самых простых вещах в этой жизни. Он её все ещё любит. И я не знал, как мне подбодрить его. Они расстались, потому что, как он сказал, они совершенно разные люди и им просто не по пути. Я не знал, что ему сказать на это. Не мог подобрать слов, потому что все мои слова ничего бы не стоили, по сравнению с тем, что чувствовал он. Поэтому я молчал.

Тут резко на мой телефон приходит уведомление. Кто-то оставил мне сообщение

В груди моей что-то с ревом рухнуло в желудок.

"Знаешь, мне кажется, я начинаю в тебя заново влюбляться… "

Вечернее кино

Одиноко человеку бывает достаточно часто. Одна моя подружка сказала однажды, что все мы одиноки. Рождаемся одни, живём одни и умираем одни. Иногда мне кажется, что мы просто привыкаем к тем людям, что есть с нами рядом. Нам нужны вещи, эмоции, ощущения, которые эти люди нам дать не способны, и от этого мы чувствуем себя одинокими. Нам хочется всего и сразу. Мы ненасытны, от того все наши проблемы.

У меня друзья давно кончились, и сейчас я располагаю быстрыми знакомствами в сети или звоню старым приятелям и перехватываю их на кофе с сигаретами. Я обожаю кофе и сигареты. Кофе придаёт хорошим сигаретам, извиняюсь за пафос, благородное послевкусие и смягчает неприятные нотки горения сигаретной бумаги. Обычно сигареты приношу я. Не потому что я щедрая душа, а потому что люблю курить сигареты только марки "Чапман". Думаю о себе они расскажут все сами, когда вы их закурите. Так же хотелось бы отметить, что курить соглашаются даже те, кто никогда раньше не курил. Мне кажется, в этом процессе есть что-то особенное, и даже необъяснимое, поэтому люди не отказываются.

Ну да ладно, не буду вам смазывать впечатления своими рассказами. Лучше сами попробуйте эту особую тёплую связь между человеком, которую в последствии образуют два этих вредных, но и одновременно прекрасных и невероятно друг другу подходящих предмета.

– А-л-л-е-е-е-е-е, – игриво тяну я в трубку, – Наташа это ты?

На той стороне телефона приятный женский голос в унисон трезвонил мне свои короткие "але, але, але"

– Матв-е-е-е-й, а я думала ты уже забыл про своих одноклассников.

– Да не-е-е-е, ты что, бывает вижусь с кем-то из наших, даже собираемся выпить вместе. С Вовой, Владом и Кристиной недавно сидели в гараже. Ну ты помнишь наверно наш гараж.

– Да уж, такое не забудешь, – сказала она, громко вздыхая в трубку, что мне пришлось даже отстранится.

– Ха-ха-ха, да, было дело. Кстати, никто так и не изменился. Вова разве стал более серьёзным и меньше глупостей говорит. Но да ладно, я вообще че звоню, не хочешь ко мне в гости, я макароны ”баланьезе” готовлю по своему фирменному рецепту, угощу тебя и кино посмотрим вместе. Согласна?

– Ох, какое интересное предложение. Позвонил бы ты раньше, я бы голову успела помыть. Ну ладно, ты все там же живёшь?

– Да. Ну так ты придёшь?

– Да приеду. Я вообще рада твоему звонку, я соскучился уже.

– Да я тоже соскучился, вот и позвонил.

– Приятно это слышать. Ну в общем, я наберу, как буду у тебя на районе, выйдешь меня встретишь.

– Да, конечно. Жду тебя с нетерпением.

Она мило хихикнула.

– Скоро буду, не скучай, – сказала она и сбросила.

– Ес-с-с-с, – произнёс я, сопроводив этот возглас соответствующим ему победоносным движением руки.

Начинать готовить макароны до её приезда было бессмысленно, поэтому я решил пойти по разглядывать себя в зеркале.

Из зеркала на меня смотрело красивое смазливое личико 16 летнего юнца. Небольшие синяки под глазами продавали лицу большей загадочности, а в общем и целом мне оно нравилось. Спустя столько времени, мне нравится моё лицо. До 13 лет к нему совершенно ничего не питал, а после только ненавидел. Сейчас я его люблю и это меня несказанно радовало.

Я даже больше скажу. От принятия себя я стал во много раз счастливее. А счастье ведь, все время пытаются отобрать. Как в той песне поётся: "Ведь здесь все существует ради идеи превращения мира в тюрьму". Я знаю, что такое счастье. Иногда я бываю настолько счастлив, что мне становится на секунды страшно. Слишком маниакальное счастье, слишком неправдоподобное счастье. Но оно есть, я его чувствую. Так мало нужно человеку для счастья, но как много нужно для того, чтобы это малое иметь.

Последний раз, кроме сегодняшнего дня, конечно, я был счастлив после комплимента от одной моей подружки. "Матвейка, у тебя такие красивые, будто женские ножки, и такая сексуальная попка. Попка четырнадцатилетней девчонки". Не знаю, что такого в этом комплименте, но от него мне стало очень тепло и приятно на душе.

Умеет же сердцеедка польстить, ничего не скажешь.

Пожалуй, нужно включить музыку. Альбом "Some girls" так и просился в комнату. Из динамика моего комбоусилителя, который я подключил к компьютеру, запел Мик Джагер. Я был доволен и даже пытался что-то напеть. На улице шалило вечернее летнее солнышко, и бросало свой мягкий свет кирпичами через мой балкон на кухню.

Я не писал ничего уже три дня, хотя обещал сам себе закончить все статьи до десятого. Я лентяй и от этого похоже я уже никуда не денусь. А раньше я был таким трудолюбивым мальчуганом, что все завидовали моему трудолюбию.

И дело даже не во вдохновении. Знаете, обычно писатели жалуются, что мол им сложно начать свое произведение. Слова на вяжутся, выходит одна мазня, ничего интересного и будоражащего сознание читателя не пишется. Так вот, хочу вас заверить, что самое сложное в писательском деле, это не начать, а вообще хотя-бы взять в руки вашу пишущую принадлежность и расположится с нею поудобнее. Столько всяких сторонних глупостей тебя от этого отвлекают. Никуда от них не деться.

Тут меня прервал телефон.

– Матвеюшка, я уже выехала.

Помню, как ещё в школе Наташа меня так называла. Она нравилась мне очень сильно тогда и поэтому моё сердечко в те моменты просто лепетало прекрасные любовные мотивы. Может я её даже любил. Это я уже плохо помню.

– Замечательно, я пошёл надеваться.

– Хорошо.

Я решил надеть новую белую майку, чтобы она подчеркнула мои натренированные и загорелые на море руки. Ещё я решил надеть светлые джинсы. Я был похож на клишированного Дон Жуана из старых голливудских блокбастеров.

На улице было тепло, хотя я уже чувствовал прохладное дыхание ночи.

Минут десять ожидания, и Наташу привёз её отец на синем ”сузуки”. Через лобовое стекло было видно, что мой прикид, да и я сам особого доверия у него не вызывал.

Наташа почти не изменилась после года нашей разлуки. Все те же чёрные джинсы на высокой талии, та же кожаная куртка, те же кудри и тот же округлой формы нос. Мне всегда нравился её нос, хотя мои старые друзья говорили, что это её единственный изъян.

Наташа чуть ли не повисла на мне во время наших объятий. Было видно, что она рада меня видеть.

– А ты подрос, – сказала она, сделав губы уточкой.

– Может ты просто уменьшаешься? – смеясь, отвечаю ей я.

– Ха-ха, как смешно, – закатив глаза, сказала она. Она делала это так элегантно, будто уже отработала этот жест до нашей встречи.

– От тебя так замечательно пахнет. У меня теперь куртка будет всю неделю пахнуть тобой, – говорю я ей

– Мне тоже нравятся эти духи, мама подарила на день рождения.

Я открыл дверь в подъезд, и мы с ней поднялись на мой этаж.

– У вас тут какие-то аристократы живут что ли? Везде картины висят, растения разные. Прям элитный подъезд.

– Х-а-х, есть такое, – вообще у меня весьма забавные соседи.

– Расскажи.

– Ну, за одной стенкой от меня живут два гея постановщика спец эффектов в кино, за другой стенкой живёт любитель джаза и у него часто на всю квартиру играет Джон Ли Хукер или Литл Ричард…

– Стой, серьёзно геи?

– Они ещё при этом бухают не просыхая, и когда встречают меня на лестнице, предлагаю зайти, чтобы я выдал им музыкальное сопровождение на электрогитаре под звяканье их стаканов.

– Ты я надеюсь не ходил?

– Ха, нет, не ходил.

Мы улыбались и смотрели друг на друга.

– Так вот, – продолжаю я, – ещё рядышком живет сумасшедшая бабка, – которая какое-то время стучала любителю джаза по двери железным молотком для отбивания мяса, потому что считала, что он посылает сигналы в Америку. Шпион, короче говоря. И в общем от этих сигналов у мужа бабки голова болит.

– Кошмар, – сказал Наташа и вздохнула, – И чем все кончилось?

– Да хрен его знает как все это решилось, но она больше не стучит.

– Хорошо, что я живу в частном доме, и мне соседи не грозят.

– Это верно, конечно.

Зайдя в квартиру, я скинул кроссовки и помог ей снять куртку. Она в этот момент так игриво улыбнулась и сделала бровями быстрое движение вверх-вниз. Я проделал тоже самое. Помню в школе мы часто на уроках смотрели друг на друга и делали это движение, пока кто-то из нас не отведет взгляд. Наверное, это считалось что ты проиграл, но понять это нельзя, потому что никаких договорённостей не было.

Мы пришли на кухню и начали болтать. Болтали о школе. Сначала о том, что происходило в десятом классе, в который я не пошёл, уйдя в колледж, потом о том, что было в школе еще при мне. Обсудили наших одноклассников, Наташа немного посплетничала. И все-таки, она изменилась. Стала как-то более увереннее в себе, когда что-то рассказывала. Стала серьёзнее, рассудительнее. Похоже все мы стали серьёзнее после 9 класса. Это здорово конечно, но я иногда скучаю по той лёгкости и наивности шестого, седьмого или того же девятого класса. Скучаю по тому ощущению, когда твои одноклассники становятся не просто твоими одноклассниками, но ещё и друзьями, которым ты интересен и с кем можно провести время. Сейчас же одноклассники для меня будто ограждены невидимой стеной, и связь между нами уже имеет совершенно другой характер, нежели раньше.

Мы начали готовить. На Наташе были макароны, а на мне паста. Пока Наташа кипятила воду, я уже закинул фарш на сковороду. Подождал минут пять помешивая его, пока он не подрумянился, а потом добавил густого домашнего томатного сока и лука. В это время уже был готов кипяток в чайнике, и им я обдал заранее нарезанные помидоры в миске. Подождав минуты две, я слил кипяток и выложил помидоры к мясу. Минут 5 готовки и можно было снимать.

Пока я кулинариничал, Наташа уже варила макароны, как я ей объяснил, до состояния "аль денте". Это когда макароны внутри остаются недоваренными. Про это я вычитал на упаковке пасты от фирмы "Барилла". На кухне играли "Битлз". Мы с Наташей пританцовывая, опирались друг о друга спиной и пытались повторить движения друг друга. У неё было приятное упругое тело, кожа, цвета молочного какао и аккуратные родник на ключицах. От таких близких танцев я даже слегка завёлся. Мы были похожи на парочку, которая после работы готовит себе ужин. Быт ещё особенно не испортил наши отношения, и они все также полны лёгкости и ребячества.

Когда все было готово, я снял сковородку и добавил домашнего вина, попутно все перемешивая. Наташа выложила спагетти в две большие тарелки, а сверху уже я добавил моей пасты.

Получилось весьма привлекательно и аппетитно.

– Господи, как же это вкусно, – говорила Наташа, наматывая макароны на вилку.

– Я совсем забыл пармезан, – сказал я и ринулся в холодильник за заготовленным пармезаном.

Ужин получился то, что надо.

– Ты, кстати, уже выбрал кино? – спрашивает она меня.

– Да вроде выбрал, а ты хотела что-то свое предложить?

– Да нет вроде, просто хотела узнать, что может ты выбрал то, что я уже смотрела. Я, кстати, читала твои статьи про кино и хотела тебе идейку подкинуть.

– Ха, ты правда читаешь все, что я пишу?

– Конечно, мне нравится читать про кино. А твои статейки не просто констатация фактов, а ещё и твой личный взгляд. В твоих статьях есть ты, частичка твоей души, от этого и читать становится интереснее. Будто читаешь художественную литературу.

– Ох, приятно-то как, – сказал я и начал улыбаться, – Спасибо, я очень польщен. Теперь, когда буду писать новую статью, буду все время вспоминать твои слова. А кстати, что за идейка?

– Ты смотрел фильмы Лари Кларка "Детки" и "Кен Парк"?

– Впервые слышу.

– У моего первого парня была двухкомнатная в районе красраба, днём меня дрочили на филфаке, вечером он целовал мою фиалку, как в модном фильме кен парк, -протрезвонила она.

– Это откуда?

– Да так, из одной песни. В общем, это фильмы про американских подростков 90-ых, с алкоголем, наркотиками и, – она сделала глоток воды из стакана, – сексом естественно. Но вообще, все видят в этих фильмах одну чернуху, но на самом деле Кларк хотел показать, что подростки хотят быть просто счастливыми. В каждом из них живет отчаяние, потому что никто из них толком не представляет, чего они хотят от жизни, и вообще зачем они живут. Выбранный ими веселый образ существования перекрывает отчаяние и одиночество, что все мы испытываем, и приносит в их жизнь смысл.

– Чем-то “Пало Альто” напоминает, но идея классная, пожалуй, за выходные посмотрю.

– Да, “Пало Альто” из той же оперы, хотя их сложно сопоставить.

Мы доели макароны и закинули тарелки в раковину.

– Может кофе с сигаретами?

– Ну кофе да, а сигареты нет, пожалуй. Я не курю.

– Да ладно тебе, я же помню фотки, где тебе Вова сигаретку о свою сигарету прикуривает. Тем более, когда ещё ты сможешь со мной покурить.

– Это давно было, и я больше не балуюсь.

– Ладно, – сказал я с грустью.

Кофе в турке я сварил быстро. Мы вышли на балкон.

– Я, пожалуй, все-таки закурю, ты же не против? – спрашиваю я у неё.

– Валяй.

Я прикурил от крикета и сделал солидную тяжку. Никотиновой приход долго себя ждать не заставил, и я почувствовал приятную лёгкость. Сделав пару глотков кофе, я ещё раз затянулся.

– Как же мне замечательно, – сказал я абсолютно искренне и не с целью подразнить Наташу. По правде говоря, Наташи в тот момент вообще не существовало рядом. Был только я, кофе и сигарета. В голове было такое прекрасное ощущение, что вся жизнь имеет только хорошее, а все плохое придумали нечестные заговорщики, чтобы люди друг друга ненавидели, обманывали и предавали. Работали по пол дня, смотрели телевизор и жрали всякое говно. Зачем им этот заговор? Да они и сами не знают. Одно лишь известно, что на этом заговоре держится весь наш человеческий мир.

– Ты точно не хочешь сигаретку?

Она покусывала губы и водила указательным пальцем по верхушке стакана

– Ну знаешь, они так вкусно пахнут, что я, наверное, все-таки сделаю исключение.

– Вот и правильно. Как говорил один мой старый приятель: "Бумагу для сигарет макают в селитру, а кофе блокирует серотонин, но жить тоже вредно, и каждый не вечен, и совсем не готов умирать я один", – довольно произнёс я.

Наташа быстро и уверенно вытащила сигарету из пачки. Я решил тоже вытащить вторую сигарету, а первую докурив до середины, кинул в банку.

– Ох, теперь я понимаю, чего ты такой довольный, – сказала она, затянувшись, – раньше, когда курила, а курила я редко, все было не так. Как-то не получалось насладиться сигаретой, а с тобой и кофе, это выходит так легко, непринужденно и естественно.

– Я тоже редко курю. Не понимаю вообще людей, которые на постоянной основе курят. Сигареты для них, это не приятный способ провести время и как-то установить более близкий контакт с собеседником, а простая необходимость, как поход в туалет или покушать.

– Да, полностью согласна с тобой. Наслаждениями нужно уметь управлять, а то они превратятся в привычку.

– Ты тут, кстати, верно подметила. Люди любят заводить привычки. Жить становится проще, когда знаешь, что каждое воскресенье ты идёшь в кино, а каждый вторник или четверг спишь с какой-нибудь своей подружкой. А утром ты ешь яичницу с беконом, а на обеде ты ходишь в один и тот же магазин за апельсинами.

– Иногда мне кажется, что любовь, это тоже привычка.

– Не соглашусь. Любовь очень умна. Это и её дар и её проклятие. Когда ты влюбляешься, ты обязательно когда-нибудь разлюбишь. Ну это я так считаю, конечно. И в общем, любовь тем самым сама борется с тем, чтобы не стать привычкой. Люди просто привыкают к друг другу сами, и потом считают это любовью. А любви то и в помине уже нету.

– Знаешь, Матвей, мне иногда кажется, что я никогда больше не смогу влюбиться. До класса 9 влюбляться было так легко, я даже не думала об этом. А сейчас я ничего к людям кроме симпатии не чувствую. Нету таких ярких и сильных чувств, как раньше.

– Да, понимаю тебя. Тоже что-то похожее за собой замечаю. Что поделать, старость уже близко.

Наташа рассмеялась.

– Да, тут ты верно подметил, конечно.

– Наташ, а о чем ты вообще мечтаешь?

– В каком смысле?

– Ну, у тебя есть мечта, такое даже некое желание, чтобы оно когда-то выполнилось?

– Ну-у-у-у, как сказать…

– Говори как есть.

– Да что говорить, вполне банальная мечта. Хочу путешествовать, знакомиться с разными интересными людьми. Чтобы жизнь была весёлой и не скучной . А ты о чем мечтаешь?

Я поправил волосы и посмотрел куда-то в пустоту неба.

– Знаешь, я недавно думал об этом, наверно поэтому у тебя и спросил. В общем, я вспоминал хорошее, что происходило в моей жизни за все время и на глаза мне попался один интересный момент. Ты, наверное, ощущала такое состояние, когда ты пришла на встречу с возлюбленным раньше назначенного времени, ждёшь его, а внутри все будто кипит. Каждая тень кажется тебе его тенью, каждый шорох пытается выдать себя за его шаги. Тебе уже не терпится вцепиться в него объятиями и никогда больше не отпускать. Ни на секунду. Сомкнуть руки в объятия на всю оставшуюся жизнь.

– Да, истосковалась я по такому, – сказала Наташа и довольно замечталась, глядя в потолок.

– Так вот, я мечтаю о том, чтобы в моей жизни было как много больше таких вот моментов. Мне кажется, нет этого ничего прекраснее.

Наташа сделала одобрительное движение головой.

– Ты оказывается у нас романтик, Матвей. В школе из тебя слова было не вытащить.

– Ха, стараюсь. Люди меняются, что поделать.

– И как же ты так решился поменяться?

– Да легко и просто. Могу рассказать.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Короче. Произошло это в новогоднюю ночь во время обучения в девятом классе. Мы тогда с Сашей, – Саша тоже мой бывший одноклассник, – сидели у него и слушали речь Путина, держа стопки водки в воздухе. Все это имело конечно же ироничный характер, но все-таки я слова президента слушал. И как-то речь зашла у него о следующем годе, и он выдал такую фразу, мол ребята, в новом году, нам всем нужно обязательно меняться в лучшую сторону, чтобы жизнь на месте не стояла. Я послушал его и подумал. "Блин, и вправду, пора бы уже взять себя в руки и меняться". Рюмки мы осушили и потом отправились за добавкой. В общем новогодняя ночь прошла как надо. А на утро моё желание перемен никуда не делось, а даже наоборот. Только усилилось.

– Ты серьёзно сейчас все это?

– Абсолютно.

– Ох, ну хоть какая-та от Путина польза.

Я засмеялся.

– Авторитетное лицо, что сказать.

Наташа улыбнулась.

– Знаешь, я такое вообще впервые слышу, чтобы люди так резко менялись, да ещё и таким вот способом. Я, мягко говоря, в недоумение нахожусь.