Моцион. Сборник рассказов

– Да все с ней так, просто ты сидишь, словно волнуешься занять много места в пространстве и кого-то побеспокоить, вот и все.

– Странная ты, – хмыкнул я.

– А ты очень мне нравишься, – прозвучало из ее бордовых губ.

Я тогда почувствовал кое-что. Что-то очень личное. Извините, но не могу вам рассказать. Боюсь, что если расскажу, то больше никогда не почувствую.

– Ой, смотрите, как покраснел сразу, – говорила она. Она улыбалась так искренне, как никогда мне никто не улыбался.

– Ты тоже очень милая и красивая.

Мы улыбались друг другу и мне было невообразимо хорошо с ней. Так легко и уютно, что казалось, будто мы с ней самые родственные на свете души. Мысли о том, что Настя сейчас возвращалась после своей "работы", где она возможно своими улыбчивыми губами ласкала чей-то скрюченный прибор, меня совершенно не волновали. Она выглядела как маленькая девочка, которой было очень одиноко, и она только что нашла друга. Полная ласки девочка, чьи глазки ещё не потеряли детскую искренность от таких взрослых человеческих гадостей, как жадность, притворство и злой эгоизм.

Тут у Насти резко зазвонил телефон.

– Так-с, подожди-ка, – сказала она и отошла от лавочки на метров десять ближе к дому. Говорила она тихо и без былой радости в голосе. Слов я особо разобрать не мог, но из обрывков фраз было ясно, что звонят по "работе".

Потом она вернулась, но уже с наклеенной на лицо улыбкой.

– Мне нужно к родителям, они попросили меня продуктов купить, – говорила Настя, обнимая меня. Она была ненамного ниже, и её голова как бы лежала на моем плече.

– Прости, что так резко покидаю, но вот так вот, – говорила она, поднимая плечи, – Да и тебе вон на свидание надо.

– Это да, – сказал я, пытаясь приклеить себе такую же улыбку, как у неё.

– Ну ладно, – глядя куда-то в строну, произнесла она, – Может когда-нибудь ещё свидимся.

– Может и свидимся.

Мы в последний раз обменялись нашими наклеенными улыбками, и она ушла.

Я не злюсь на неё за то, что она соврала насчёт звонка, ведь я сам соврал, что иду на свидание, но мне кажется, она это без проблем поняла, ведь кто, как не проститутки, разбираются в мужских действиях и словах. В любом случае, она ушла и вряд ли я её больше увижу.

Да, вряд ли я еще увижу…

Вам, наверное, интересно, что со мной было дальше. Ну я вам расскажу. Как оказалось на следующее утро, вечер предыдущего дня был последним июльским днем. Август без особых разговоров переступил через порог, и не разуваясь, прошёл ко мне в гостиную. Август холодно поцеловал мои пестрые губы, но сделал это даже не из вежливости, а больше из жалости. "Кофе можно? ", – спросил он меня, глядя в мои сонные глаза. Я вышел в кухню и долил кипятка в остатки моего утреннего кофе. Когда я вернулся, август ушёл. Ушёл тихо. Ушел, не закрыв за собой. Ушёл так, как уходят девушки, которых ты разлюбил. Они ведь, девушки, всегда чувствуют, когда их не любят, но сами себе в этом никак не хотят признаваться.

Из комнаты пропали статуэтка танцовщицы, пустые бутылки, пластинка Пола Макартни и зажигалка zippo, на которой я когда-то вырезал сердечки шурупом. Вот вам и гости. А жизнь продолжалась. Жизнь неплохая, я бы даже сказал: "Лучше, чем у других". В будущее я не смотрел, да и вам не советую. Ничего там хорошего нет, даже и не ищите. А если все-таки найдёте, то рискуете потерять то самое злополучное "сейчас", ради которого и затевался весь балаган с вашим рождением и вашей смертью.

Прогулка

Помню как-то в лет четырнадцать одну книжку читал. Книжка что надо. Я тогда сох по одной девчонке и все казалось мне таким серым и медленным, а мысли все время приходили лишь к одной ей единственной. Ну сами знаете как это бывает. Помню ещё, я тогда вышел прогуляться, и на одном из деревьев ножиком вырезал "свобода = жизнь". Не помню, что для меня тогда это высказывание значило, но явно не то, что оно значит для меня сейчас. Так вот, в той книжке была одна занимательная цитата. "Если девушка приходит на свидание красивая – кто будет расстраиваться, что она опоздала?". От этой цитаты мне всегда становится спокойней. Обычно, когда я жду женщину, ощущение такое, словно все это происходит не со мной. Ощущение, что мне все это снится. И обычно, когда увидишь её, как она лёгкой походкой приближается к тебе, это ощущение совсем уходит, а на его место приходит привычное любому парню ощущение, которое я шутливо прозвал: "Проверка экипировки перед покорением женских сердец". Пытаешься сделать более мужественное лицо, выпрямить спину, ну и конечно же уследить за улыбкой, чтобы она была не слишком весёлой и придавала лицу больше загадочности.

Длинноногая девушка, с грациозным именем Ангелина, уверенной походкой двигалась к моему столику. Я её сразу и не заметил.

Да, фигура у нее была что надо. Но больше всего, конечно, меня влекли ноги. Она молодчина, знает, чем блеснуть, поэтому и юбка у нее еле прикрывала трусики. А лицо у неё было обычное. Красивое, бесспорно, но ничего выделить не получалось. Просто красивая и все тут. Разве что была родинка у неё на щеке. Если бы не она, то Ангелина выглядела бы на года два старше. Маникюр у неё был темно розовый. "Под цвет сосков", – как выразился один лысый парень в чёрных очках из фильма, который я смотрел ещё в далёком пятом классе.

Вот досада, я второй раз за сегодня не могу вспомнить названия произведения, откуда я беру цитату. Может, я сам их придумываю?

Да нет, тот лысый парень ещё в "Форсаже" снимался. Чёрт возьми, ну как же его звали то.

– Приветики, – сказала мне Ангелина.

– День добрый, – приподнимаясь со стула, с улыбкой говорю я.

Мы пожали друг другу руки.

Знаете, наверное, эту дилемму, когда не понимаешь, можешь ли обнять девушку или нет. Хочешь, а не можешь. Но Ангелина лишила меня возможности выбора и протянула руку, как только приблизилась ко мне на метр. Обычно, когда жму руку девушкам, ощущаю себя так, будто отодвигаюсь от неё на целый километр. И говорить уже с ней не хочется, а слушать её и подавно. Лучше бы мы вообще никак не поприветствовались, чем так.

– В тиндере было написано, что ты можешь придумать про меня стишок, – говорила она игриво.

– Так-с, дай-ка подумать, – я глянул ей прямо в глаза, – Ага, ну слушай.

Моя больная голова нещадно рифмовала Ангелина/вагина, но я всячески отстранял от себя эту ассоциацию. Нужно было что-то более романтичное и я выдал ей:

Глаза гроза

А сердце льдина

Но красу ног твоих

Не нарисуешь на картине

Как ты вошла

Сердце штормит неумолимо

И все поёт, поёт неутомимо

Поёт мне имя "Ангелина".

Какую же банальщину я из себя выдал. Ангелина засмущалась и начала улыбаться.

– ох, ну спасибо, мне очень приятно.

– Да ладно, не за что. Ты будешь что-нибудь заказывать?

– Да не, мне чёт ничего не охота. А ты?

– Да я как-то тоже не голоден.

Мы поймали неловкое молчание, которое обычно всегда получается, когда люди впервые видятся.

– Расскажи о себе, – спрашиваю я.

– Ох, ну я прям даже не знаю, может ты лучше поспрашиваешь.

– Н-у-у, расскажи мне про учёбу свою.

– Ой, ну я учусь на графического дизайнера в колледже. Учиться мне безумно нравится. Даже больше скажу. Колледж -это мой родной дом. Очень уютное и приятное место. Преподаватели там просто класс. Такие, знаешь, понимают тебя и всячески пытаются помочь в творчестве. Ещё знаешь… Блин.. Ща, слово забыла, – она начала кусать губы, – ну в общем, помогают адаптироваться именно под будущий рабочий процесс.

– Это здорово. Такое редко где увидишь.

– Это да, у меня ещё одногруппники топовые, – как же давно я этого слова не слышал, – они всячески стимулируют меня к развитию. В-о-о-т. Мы с ними часто делимся опытом, да и вообще болтаем о всяком.

– Понятненько. А я в колледже на программиста учусь. Не могу сказать, что мне нравится, но я еще и не решил куда и чего мне деваться, поэтому пока побуду программистом.

– Ясно, а я вот дизайнером всегда быть хотела. Рисовала с детства.

– Я бы тоже хотел уметь рисовать. Жаль в детстве меня отдали на футбол, а не в художку.

– Н-у-у, блин, сочувствую, конечно. Но это не так легко, как ты думаешь. Я долго училась рисовать. Знаешь, сколько трудов мне стоило туда попасть. Это ужас конечно.

– Расскажи.

– Ох, ну в общем я много тренировалась, доп курсы всякие посещала, ну и-и-и… В общем гоняли меня по полной программе. Но за то сейчас у меня очень высокий уровень, я могу показать мои работы.

– Давай.

Ангелина взяла свой айфон со стола и начала показывать мне свои работы. На картинках были иллюстрации к обложкам журналов и просто какие-то рисунки насекомых и абстрактного вида городов, в стиле Бернхарда Фогеля.

– Вот эта мне очень нравится, – говорю я, указывая пальцем на картину города, нарисованного розовым. По стилю архитектуры он напоминает барокко.

– О, это тоже одна из моих любимых. Я с ней конкурс колледжа выиграла.

– Вау, это довольно престижно, наверное.

– Да, ещё как. Награждение было очень здоровским, мы ездили специально в какой-то театр для этого.

Мы опять замолчали. Я пытался прочитать названия декоративных книг, что стояли на полках в кафе. Все они были на иностранных языках. Китайский, французский, английский и немецкий. Ангелина пялилась в свой телефон. Она с кем-то переписывалась и хихикала.

– Может ещё что-нибудь спросишь? – оторвавшись от телефона говорила она.

– Х-м-м-м, ну, например, я тут недавно смотрел короткометражки всякие, и мне как-то захотелось что-то свое снять. Тебе никогда не хотелось снять фильм?

– Да, конечно, хотелось, я об этом часто мечтаю.

– А о чем он будет?

– Ну как сказать, о подростках, о дружбе там, любви. Что-то в стиле "Скама" или "Ривердейла". Ещё знаешь сериал такой, "Острые козырьки" называется. Вот очень классный сериал. Я бы тоже хотела что-то подобное снять.

– Ну не знаю, мне показалось, что "козырьки" так себе. Ощущение сложилось при просмотре, что диалоги в фильме писал мой десятилетний брат. Да и сюжет такой банальный и предсказуемый, что после просмотра такое ощущение складывается, что ты просто спустил свое свободное время в унитаз. Ну в общем, по мне гадость редкостная. Если ты хочешь просто как-то скоротать время, то можно его глянуть, но, честно говоря, есть способы скоротать время и по приятнее. Хотя нет, у этого фильма есть один плюс, а именно Киллиан Мерфи. Он там хорош, это бесспорно.

– Ну знаешь ли, мне сериал очень понравился, и все твои доводы мне не ясны совсем. Я ничего там такого не заметила , – говорила она немного растерянно.

– Ну, это лично моё мнение, – сказал я и после небольшой паузы продолжил, – а вообще, я хотел бы снять порно, но не простое порно, совсем не простое.

– В смысле порно?

– Ну смотри, вот ты же знаешь всю эту порно жвачку от «бразерс», которая собой представляет штампованные сюжетики, которые отличается разве что актерами и порядком поз. А мне хотелось бы снять что-то личное такое, знаешь, чтобы каждый мог себя узнать в моей картине, и чтобы лежащие внутри него чувства и ощущения сексуальной близости заполнили его при просмотре. Мне хотелось бы коснуться самых тонких струнок человеческой сексуальности, самых глубоких и фундаментальных ощущений. Моя картина будет неуклюжей и неудобной, покажет сексуальную близость так, как это бывает в первый раз, когда вы с партнёром ещё только изучайте эту поистине таинственную и одновременно старую как человек сторону жизни. Я даже сейчас говорю, а у меня мурашки по коже бегают. Ох, надеюсь я как-нибудь до этого доберусь.

Ангелина посмотрела на меня и развела плечами.

– Ну не знаю… порно… это как-то так себе. Странно, конечно, что тебе такое интересно.

– А что странного-то?

– Ну не знаю, просто как-то… ну… порно… это мне кажется гадким что ли. Ну не знаю, – приложив пальцы к левому виски, говорила она, – ладно, давай закроем эту тему.

– Да, окей.

И опять мы молчим. Я посмотрел на часы. Пол седьмого.

– Читаешь что-нибудь? – спрашиваю я.

– Ой, ну я много читаю, последнюю книгу знаешь какую читала? "Семь навыков высокоэффективных людей". Такая здоровская. Вот читаешь, и сразу меняться хочется. В общем советую очень. Я её всем-всем советую, ибо реально помогает.

– От чего помогает?

– Ну как, быть эффективной.

– Я не читал, конечно, но мне лично не нравится литература, где тебе навязывают какую-то модель поведения. Вот если автор просто расскажет какую-то историю, а ты уже сам выбираешь, что тебе нравится, а что нет. А тут тебя будто принуждают. Следуй тому, следуй этому. Мой один приятель говорил как-то, что все подобные книги можно уместить на десять страниц, убрав из них кучу воды, называемую "пояснениями". Как-то я помню читал книгу Дейла Карнеги "Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей", и в общем самое комичное было то, что её автор умер в несчастном одиночестве. Его книга базировалась на одной мысли: "Чтобы расположить к себе людей, дай им то, что они хотят". Я забросил книгу на половине, после того как на каждой странице меня преследовала это злосчастное правило, только все более и более разжеванное. Я считаю, что это правило работает только тогда, когда ты пытаешься как-то не искренне расположить к себе либо потенциального полового партнёра, либо кого-то по работе. Друзей же ты себе таким макаром вряд ли заведёшь. И даже дело не в них, а в тебе. Ты будешь неудовлетворённым. Как можно быть с людьми, которые тебе не интересны. Это же какое-то духовное насилие над собой. Да и мне кажется, люди всегда чувствуют не искренний интерес. Если человек тебе не интересен, то не трать не него себя. В мире людей как грязи, и ты будешь интересоваться каждым с кем знаком.

– В принципе да, – сказала Ангелина, и продолжила переписку в телефоне.

Повисла новая пауза.

Знаете, иногда бывает так одиноко, даже в большом кругу друзей. Смотришь на них, друзей своих, а тебе тошно от того, что они говорят или делают, и тебе хочется закрыться от них и просто раствориться в тишине.

– Я в туалет и вернусь.

– Ага, – ответила она, не подняв взгляда от телефона.

Выйдя из кафе, я развернулся и посмотрел сквозь стекло на столик, за которым ещё минуту назад располагался. Ангелина что-то натужно читала в телефоне, периодически почесывая свой нос длинным ногтем на указательном пальце.

Перебежав через дорогу, я окинул взглядом улицу. Народу было много, и все норовили врезаться в меня. Я направился в давно полюбившийся мне парк, который находился недалеко от сюда. Парк был, как и всегда в летнее время, наводнен зеленью и пением птиц. Если бы не дети с и их родителями, то можно было бы поверить, что ты находишься в дали от цивилизации в глухом лесу. Сев на лавочку, я решил хорошенько обдумать то, как мне провести остаток сегодняшнего вечера.

Можно было бы глянуть фильм.

Такс, что я себе там сохранил. В телефоне у меня было записано куча фильмов и от этого обилия стало даже как-то грустно. Пока просматривал все названия, наткнулся на "Доживем до понедельника" и сразу мне вспомнилась школа. Мы с моим другом Серёгой тогда в школе социальный опрос устраивали. Подходили ко всем и спрашивали: "А что такое любовь?". Как оказалось в последствии, никто особо и не в курсе, что такое любовь. Все говорили лишь о каком-то взаимопонимании и честности. Наш женатый историк Андрей улыбнулся и сказал, что не знает ,что такое любовь, а трудовик Михаил Валерьевич (среди своих учеников "Михалыч") как всегда сделал мудрое задумчивое лицо и пошевелив усами сказал: "Ребята, посмотрите фильм "Доживем до понедельника" и все поймёте". Этот фильм я так и не посмотрел. Два года прошло, а я его так и не посмотрел. И, наверное, не буду. А то обычно, когда все понимаешь, становится уже и не интересно ничего.

Кино отпало, и я перешёл к книгам. Книг было тоже много. Достоевский, Буковски, Борхес, Керуак. Но после "Москва – Петушки" Ерофеева читать мне ничего не хотелось. Хотелось бы попробовать "Слезу комсомолки". Её мне очень хотелось, а вот читать нет.

Осталось только гулять.

Недавно, нашёл для себя один забавный маршрут для прогулки. Название пока ему не придумал, но суть заключается в том, чтобы посетить как можно больше мест, которые как-то связаны с женщинами, которых я когда-то любил. Благо, небольшие размеры моего городка мне это позволяют.

В своей жизни я влюблялся 4 раза. Достаточно неплохо для шестнадцати лет. Некоторые и за всю жизнь столько не набирают. Хотя, не могу сказать, что горжусь этими цифрами. Просто они есть и все тут.

Что я чувствую, проходя по этим местам? Знаете, такое интересное ощущение, будто пришёл немного раньше назначенного времени и ждёшь своих спутниц, а они все никак не приходят. Ты смотришь на пустую улицу, в надежде увидеть их тонкие девичьи тени на асфальте, но в ответ тебе лишь светит фарами проезжающая на встречу машина.

И вокруг тебя нет ничего. Только давящая маслянистая тишина.

Первым таким местом была лавочка около подъезда моей третьей возлюбленной. Высокой и худой девушки, с рыжими волосам и острым носом. У неё был ужасный музыкальный вкус, но невероятно красивые руки. Таких рук я больше никогда в жизни не встречал. Очень нежные и аккуратные руки. Я помню, как однажды, в седьмом классе, когда мы сидели на этой лавочке, я оставил запись в заметках. По содержанию было что-то примерно такое: "Сейчас я слушаю музыку в её наушниках, которая играет в моем телефоне. Я смотрю на неё и любуюсь. Мы с ней даже не друзья, но я люблю её как давнюю подругу, как что-то близкое. Я знаю, что мы не будем вместе и я не хочу этого сам, но чувствую, что она лучшее из того, что сейчас происходит рядом со мной. Я ценю этот момент – он прекрасен… "

Тогда я ещё не понимал, любил я её, или нет. Но быть с ней я не хотел. Она казалась мне одноразовой и не подходящей для меня, как девушка. Просто человек, который может заполнить пустоту моего дня. Я не страдал по ней. Скорее это была просто плотская любовь. Любовь, рождённая от желания тепла женского тела. А на такой любви далеко не уедешь.

На лавочке я долго засиживаться не стал. После дождя она была мокрой и холодной.

Следующим местом путешествия был недалеко находящийся от лавочки дом моей второй возлюбленной. Помню, ещё в далёком пятом классе, я написал ей во "Вконтакте": "I love you (В любом смысле этой фразы)". Сейчас мне немного стыдно за этот пафос. Я когда ей сообщение отправил, кинул телефон под подушку, а сам на речку ушёл. Сидел на пригорке и смотрел, как большие ветви деревьев плывут по течению. Не могу точно вспомнить мои мысли, но отчётливо мне запомнилось то, что после этого признания я чувствовал себя невероятно легко, будто гору с плеч скинул.

Когда пришёл домой, я прочитал все, что она мне ответила. Она была очень взбудоражена моими откровением, но так как у неё уже был парень, она предложила мне просто остаться друзьями. Я согласился. И в этот момент, когда я согласился, что-то рухнуло во мне. Будто в тёмную шахту лифта с последнего этажа упал полный еды холодильник, заканчивающий свое падение невероятно громким грохотом. И после этого падения, я её разлюбил. А через год она вообще стала мне противна.

Её дом так и не поменялся. Я в нем не был никогда, но от его вида мне становится как-то легко, будто я снова сбросил с себя груз тяжелого молчания.

Я вообще в жизни все время молчал о своей любви. Влюбляться для меня всегда было тягостью.

Постояв ещё немного, я огляделся по сторонам и направился к следующему месту. До него путь не близкий, поэтому, когда я там окажусь, будет уже потихоньку темнеть.

Недавно заметил, что прогулкой можно по-настоящему насладиться только тогда, когда гуляешь один. Я имею в виду то, что, когда мы гуляем с кем-то, мы наслаждаемся человеком или обществом нескольких людей. Грубо говоря, мы наслаждаемся атмосферой, что создают нам люди. А когда ты гуляешь один, твои мысли никто не перебивает, и ты можешь пустить их в свободное плавание и насладится окружающими пейзажами.

Тут только главное отказаться от музыки. Она сбивает меня с мыслей. Музыка ведь, продукт ощущения, её чувствовать нужно. Поэтому, когда я хочу остаться наедине со своими мыслями, я выключаю музыку.

Её, музыку, нужно осмыслять позже, когда ты её прослушал. А когда все переосмыслил, послушать снова и она уже зазвучит намного иначе.

Хотя, мне кажется, это правило относится и к кино, и к книгам. Обычно размышления во время просмотра и во время чтения – очень смазанные и сразу даже и не понятно: нравится тебе или нет. А вот после, когда ты все полученное переваришь, ты способен уже сделать вывод.

На встречу мне идёт девушка. У неё красивые голубые глаза и светлые волосы. Сколько их прошло сегодня рядом со мной и сколько ещё пройдёт.

– Девушка, извините, а который сейчас час?

– Половина восьмого, – отвечает она удивлённо, – так у вас же у самого часы есть.

– И правда, чего это я, – сказал я, взглянув на свои часы, – ну ладно, хорошего вам вечера.

– и вам.

Она улыбнулась и пошла дальше. Мне очень захотелось влюбиться в неё. Хотелось грустить из-за неё, скучать по ней. Но я не влюбился. Поэтому и шёл дальше.

Я совсем не ощущал ход времени. Просто что-то происходит, и я являюсь всего этого непосредственным участником. Время не властно над человеком, которому некуда идти. Обычно, я замечаю время, когда захожу в магазин купить перекусить, потому что, когда выхожу из магазина, светлый день сменяется сумерками. Так я узнаю, что на улице девять часов.

До места оставалось каких-то пару шагов. Из кустов на меня глядели дикие розы. В первом классе, когда я впервые влюбился, я нарвал эти розы и хотел подарить их своей возлюбленной. Но испугался и не подарил. Чего я испугался? Я и сам не знаю. По итогам моего бездействия, она поцеловалась с моим тогда еще лучшим другом, и они начали свои отношения. Помню, мои родители и родители той девочки тесно общались, и когда она начала встречаться с моим другом, мама сказала мне, что ты ей, той девочке, раньше очень нравился, но из-за твоего к ней невнимания, она влюбилась в Артёма (моего лучшего друга). Я тогда помню, сидел в спортивных штанах в гостиной и от полученной информации не мог отвести взгляд от красного табурета, что стоял напротив дивана, на котором я сидел.

Я не заплакал тогда. А может и заплакал. Не помню. Но сердечко мне тогда точно разбили. Я потом много ревновал и злился, но в конечном итоге просто влюбился в другую. А в пятом классе мой лучший друг перестал быть моим лучшим другом. Тогда я впервые терял друзей. Причём все произошло по вине наших родителей, личные проблемы которых отразились на моем товарище, после чего он от меня отвалился.

А вон и дом моей первой любви. Правда, она как 7 лет там не живёт, но я хорошо помню её окно.

Ну что-же, осталось ещё одно место, до которого я сегодня уже успею добраться. Оно, наверное, самое важное и памятное из всех.

В нем нет ничего особенного. Это просто поворот, на котором мы встречались с моей четвёртой любовью. С самой сильной любовью моей жизни. Любовью, которая изменила меня раз и навсегда. Здесь я ждал её, а иногда и она ждала меня. Когда она шла мне на встречу, я всячески старался ей улыбнуться, чтобы показать, как я рад нашей встрече. Она всегда шагала очень медленно, никуда не торопясь, и вставала на носочки, обнимая меня за шею. А потом мы брались за руки и шли на прогулку. И так каждый день. Всегда, когда прихожу сюда, меня не покидает мысль, что возможно она здесь появится, и мы снова пойдём гулять.

Как-то в один вечер, я ждал на этом повороте и сочинил про неё небольшой стишок.

"Духов твоих горький привкус на языке

Ночь рассталась со мной

Сонным взглядом рисую твое лицо

Твои трусики пахнут весной"

Иногда мне кажется, что я все ещё люблю её. Правда, она мне больше не снится.

Но, в любом случае, у неё сейчас другой парень, и вроде бы ей с ним хорошо. Мне хочется верить, что она скучает и ей хочется снова быть со мной. Но сам я не совсем могу сказать, что хочу быть с ней.

Как же все в моей голове сложно. Будто я ромашка в руках белокурой девушки, которая отрывает от меня листочки со словами "Любит/не любит".

Пока шёл за поворот, поймал себя на ощущении, что мир стал невероятно серьёзным, а я так и с остался легкомысленным простачком, романтизирующим все вокруг. Наверное, взрослею. Но, честно говоря, я этому совсем не рад. Хотелось бы оставаться таким же легкомысленным романтиком, дабы весь мир не стал пресным и скучным. Хочется чувствовать, а не имитировать чувства. Хочется любить.

Я сделал напоследок крюк сквозь частный сектор и вернулся во дворик своего дома.

Небо было звёздным. Но из созвездий мне известна только большая медведица. Я лег на лавочку и включил Земфиру. Прогулка подходит к концу, как и в принципе сегодняшний день. Мне очень хочется, чтобы любимые песни никогда не надоедали. Это, наверное, главное желание за вечер. Пожалуй, я пойду. На улице стало достаточно прохладно, да и комары уже давно бодрствуют.