Останусь текстом

***

– Давай еще раз. Ты прожил до девяноста лет, отметил свой день рождения и проснулся здесь? Слушай, не знаю, где ты вчера ошивался, но либо это был очень убедительный сон, либо ты вчера попробовал что-то не то.

– Но я точно знаю, что так и было.

– Это бред.

Между нами двумя повисла тишина.

– Миха, этого просто не может быть. Может, тебе стоит обратиться к врачу?

– Но я точно знаю, что все это было. Как можно прожить шестьдесят лет в обмане и все помнить?

Я понимал, что Вова мне не верит. Я бы и сам в это не поверил.

– Ладно, допустим и так. Но тогда, радуйся, чувак, у тебя есть возможность еще раз прожить свою жизнь. Молодым и крепким, а не дряблым стариком.

Почему-то мне от этой мысли не стало радостно. Да, я прекрасно видел и слышал, у меня ничего не болело, но в голове-то я знал, что мне не 19. Мне 91.

– Свечи. Я переставил свечи.

– Что?

– Вчера, когда мы ели торт, я переставил местами свечи. И вместо 91 получилось 19.

– С точки зрения, что науки, что фантастики, это ничего не говорит. Ну переставил ты свечи и что дальше. – Вова задумался. – Может, у вас в будущем изобрели свечи ля омоложения?

Я не слушал его, потому что мысль про свечи отошла на второй план. В голове загорелась лампочка.

– Вика.

– Что?

– Моя жена Вика. Мы познакомились где-то в это время. Я должен найти ее. Надо начать все сначала.

Я встал и начал одеваться. Это было не так просто, ведь с Вовой у нас был один шкаф и сначала я начал надевать его вещи, пока он меня не остановил и не показал, где полка с моими вещами.

– Слушай, Мих, я тебя даже боюсь вот так отпускать на улицу. Все-таки за шестьдесят лет целый мир меняется. А если ты потеряешься?

Я в это время пытался вспомнить, где мы познакомились с Викой. Я даже даты не помню. После ее смерти я вообще практически забыл ее, лишь периодически пересматривал фотографии и видео с кассет. А сейчас у меня ни того, ни другого. Черт, я даже не помню ее девичью фамилию!

– Миша!

– А? – отвлекся я на Вову.

– А что меня ждет в будущем?

Я к тому моменту уже застегнул один ботинок и взял в руки другой. Посмотрев на него, я чуть не заплакал. Вова был такой живой.

– Честно?

– Да.

– Ты утонул в 28 лет.

Дальше я собирался в тишине. Вова дал мне мой телефон, напомнив, как им пользоваться, и закрыл за мной дверь. Я спускался по лестнице, чувствуя себя зашуганным зверем: я не знал куда идти и что делать. Я знал лишь одно: мне нужно найти Вику и начать все сначала. Тогда, может и Вова мне поверит. Но самое главное, если я ее найду, то это точно не сон.

***

– Алло, Миш.

– Алло, мам, привет.

– Привет! Как твои дела?

– У меня все хорошо, вот дома сижу. А ты как?

– Я вот с Тетей Юлей по магазинам пошла, решили прикупиться, да и подарки к Новому году пора покупать. А ты чего звонишь? Что-то случилось?

– Да нет, просто решил позвонить. А папа где?

– А где ему быть еще? На работе, как обычно. Как хоть День рождения отметил?

Еще бы мне помнить. А если расскажу правду, ты не поверишь.

– Да нормально. Позвал друзей, посидели-поболтали, чай попили.

– Так вы же в клуб собирались поехать?

Мда. В 19 лет я по-другому отмечал праздники.

– Да чет не захотелось, решили как-то по тихой справить. В клуб еще успеем.

– Ну, понятно. Ладно, давай, сына, меня тут тетя Юля ждет.

– Пока.

Я сидел на балконе в пуховике. Держа в руке телефон, я смотрел, как внизу шли куда-то люди. Ехали машины. Сосед выгуливал своего черного мастифа и параллельно болтал по телефону. Мимо них мужчина катил санки, на которых лежал укутанный в десять слоев одежды мальчик. Сверху он был похож на гусеницу в коконе, которая не может даже пошевелиться. Мое внимание перетянули на себя орущие мужики в рабочей форме, которые не могли договориться, в какое место они должны сбрасывать накопившийся на дорожках снег. Видимо, этот вопрос играл важную роль в их дальнейшей судьбе.

Я разблокировал телефон и открыл список контактов. Следующим был отец. Дальше по плану бабушки, дедушки, братья, сестры, мои друзья, в общем, все те, кого я пережил. А в свои девяноста лет я посмотрел на смерть всех своих близких. Те, кого я не успел пережить, просто еще не родились.

После звонка отцу достал из кармана пуховика пачку сигарет. Пачка была пуста наполовину. Вообще, курить я начал около тридцати, когда устроился работать на новом месте. Как-то так сложилось, что в молодости скептически на это смотрел. А к тридцати уже все в жизни стало скучным, неинтересным, рутинным. Хотелось бывалого азарта. К тому же компания новых коллег была как на подбор – курящая. И началось.

Дверь балкона открылась, и ко мне зашел Вова.

– Ты как тут?

– Нормально. Родителям звонил.

– А ты давно курить начал?

– Давно.

Бросил я курить лет в 65, через полгода после смерти жены и старшего сына. Мне тогда казалось, что самое страшное в своей жизни я уже повидал, так что дальше все пойдет спокойней. И до последних двух дней я в это верил.

***

Попытки вспомнить хоть что-то, касаемо Вики, не увенчались успехом. Никаких зацепок у меня не было. Я не помнил ее фамилию, не знал, где она живет, учится, работает или нет, ничего, что связывало бы меня с ней. Вова удивлялся и возмущался, мол, как можно не помнить ничего о своей жене, с которой прожил сорок лет плечом к плечу, которую знаешь на столько, что можешь продолжить фразу за нее. Но Вова просто еще не прожил свою жизнь, чтобы это понять. А затем он начал валить меня вопросами про будущее страны и человечества: какого жить в будущем? Что изобрели? Кто президент? Какие вышли культовые фильмы и книги? Где и какие катастрофы произошли? Своим желанием узнать будущее, он надоел мне настолько, что пришлось сбежать на балкон.

Я набрал номер бабы Вали. Вообще, я не понимал, зачем весь этот утренний обзвон. Я звонил, чтобы для начала услышать голос, не веря, что разговариваю с живым человеком, гроб которого закапывали у меня на глазах. Мне хотелось поговорить. Не важно, на какую тему. Я болтал по максимуму с каждым, до кого дозвонился, я выдумывал истории о своей жизни, чтобы заполнил каждую паузу в диалоге, пока, в конечном счете, мой собеседник не уходил по своим делам. Бабушки не понимали, с чего это их внучок стал таким болтливым, хотя раньше даже и не звонил первым, только по праздникам.

Обзвонив двух бабушек, я сделал еще один перекур. За окном рабочие уже почистили весь снег и ушли по дороге дальше, к следующему дому. В небе устремился ввысь маленький самолетик, оставляя за собой след, как улитка. Я заплакал. Я так не могу. Я безумно счастлив, что все они живы, и я могу их услышать, поговорить с ними, но я словно сам себя пытаюсь обманывать. Все, что происходит вокруг – это какой-то обман. Это не дорога прямо, это я сделал круг и вышел на протоптанную дорогу. С Вовой мы уже поняли, что как бы я ни старался, прошлую жизнь мне не вернуть. Даже, если я и найду Вику, у нас не получится снова родить тех детей, которые у нас были в прошлой жизни. А новые дети родят новых внуков, а те родят новых правнуков. Меня ждет новая семья, а значит, и новая жизнь. Президенты сменятся на уже знакомых мне кандидатов, события в стране, как и во всем мире, будут те же, но мне-то какое дело? Моя жизнь – это моя семья, а семьи у меня больше нет. Я не верил, что больше я не увижу ни правнучку Машу, ни всех остальных.

В какой-то момент у меня даже промелькнула мысль о том, чтобы забыть обо всем и начать все с начала. Не искать Вику и строить новую жизнь. Начав отношения с ней, я, во-первых, буду вести себя совсем иначе, так как знаю уже все наперед, во-вторых, буду ждать от нее тех же действий, которые она совершала в прошлой жизни. Появится предвзятость, даже некое чувство долга, якобы она обязательно должна во второй раз сказать мне: «Согласна», должна рожать мне детей, должна терпеть меня и должна еще много-много этих «должна». Получается, что я уже за нее решил, что ей нужнее в ее жизни.

Но все же мне нужно ее найти. Хотя бы для того, чтобы еще раз увидеть ее молодой, красивой и живой. Еще раз поговорить с ней. Найти ее. А там уже разберемся, что делать.

– А если ты попал в другой мир, где ее нет? – спросил Вова, когда я поделился с ним своими мыслями.

– Как это нет?

– Если представить, что по каким-то причинам ее стерли вообще из истории всего мира, и теперь все события переписываются по новой, но уже без нее. И в результате этой операции произошла какая-то ошибка, из-за которой у тебя сохранились все воспоминания. И ты будешь ее искать, а ее нет в этом мире.

Вова умел сломать голову. За все это время он не отрывался от компьютера, читая в интернете теории про перемещения во времени, смотря видео про временные парадоксы и прочее, прочее, прочее. С каждой новой теорией он бежал ко мне, рассказывая, какая участь меня может ждать.

***

К вечеру я обзвонил всех и выкурил вторую пачку. Во время разговора с каждым, у меня перед глазами пробегали воспоминания его похорон. Я вспоминал все, что хотел сказать еще в той жизни, все, что не успел сказать. И каждый раз я старался оттягивать тот момент, когда приходилось бросать трубку. Закончив свой обзвон, я решил пойти на второй круг и снова позвонить маме, узнать, как прошел ее рейд по магазинам, что купила. Но, только подняв к лицу экран, я почувствовал, что все силы были из меня высосаны. На сегодня хватит. Докурив еще одну сигарету и оставив одну на утро, чтоб не идти в магазин, я пошел спать.

В квартире я не чувствовал себя, как дома. Мне казалось, что я в гостях у Вовы. Вот сейчас разберемся, все закончится, и я вернусь к себе. Саша будет и дальше мыть посуду, готовить, я буду смотреть телевизор и гулять. Я начал уже засыпать, но тут из соседней комнаты громко заиграла музыка. Я полежал еще минут, но понял, что не усну в шуме. Встал с кровати, пошел к Вове.

– Алло, давай тише, я спать хочу! – перекрикивая музыку, сказал ему.

– Ты чего?

– Чего, чего! Спать собираюсь, время уже позднее! А ты музыку врубил на всю.

Вова посмотрел на часы. Десять вечера.

– Простите, Михаил Васильевич, забыл, что вы у нас уже в годах.

Он начал громко смеяться. Но музыку выключил.

– Иди ты в жопу.

***

Мне снился сон. Сначала все события совпадали точь-в-точь с моим Днем рождения, когда все это и произошло. Я также открыл дверь Маше, Лене и Косте. Саша также усадила всех за стол. Мне подарили свитер и микроволновку. Костя тут же начал мне объяснять, как ей пользоваться.

– Погоди, погоди, – остановил я его. – Ты это не мне объясняй, а Сашке, она же тут главная кулинарка.

– А ты тоже слушай, а то будешь потом звонить мне и спрашивать, когда я приду и покормлю тебя.

Саша на меня скосил взгляд, Костя улыбнулся, а я начал искренне смеяться.

– Так, давайте пить чай, – скомандовала невестка. – Я что, зря торт пекла?

Как только торт был поставлен на стол, Маша встала и резко убежала в коридор.

– Ты куда, спортсменка? – только и успел я сказать вслед.

Вернулась она спустя несколько секунд, держа в руках черную дамскую сумочку. Протянув ее Лене, Маша сказала:

– Мам, достань свечи!

Порыскав в сумочке, моя внучатая невестка достала две упаковки свечек. Вскрыв каждую ее, она достала оттуда свечку и воткнула в торт. Эти свечки были в форме цифр. Тех самых, что и на шариках.

Я смотрел на эти цифры. 91. Я был счастлив.

– Лен, ну ты чего, – начал возмущаться Костя, – что ж ты свечки-то местами перепутала.

Он вытащил свечки, переставил их местами и воткнул обратно. Теперь вместо 91 получилось 19. Все, кроме меня, дружно засмеялись.

– И вот так! – крикнула Маша и переставила местами шарики.

У меня сперло дыхание, а ощущение счастья провалилось сквозь землю. Все вокруг смеялись, а мне стало страшно от того, что завтра я проснусь молодым 19-летним пацаном, а не стариком. У меня с глаз покатились слезы, а внутри начал закипать вулкан. Я чувствовал, как начала выливаться лава, выжигая все мои внутренности. И вот, вот, эта огненная, жгучая, густая жидкость подходила к горлу и вылилась криком:

– Ах, это ты!

Я рывком прыгнул на Костю, повалил его со стула и со всей силы стал душить, глядя в его непонимающие ничего глаза. Вокруг начали носиться женщины, стараясь снять меня с внука, Маша стала громко плакать, но я понимал, что как только Костя перестанет дышать, я задушу всех остальных. Всех, кто хочет, чтобы я не умер в старости, а отправился во второй раз по рельсам своей жизни.

***

Проснувшись, я долго не мог прийти в себя. Полежав в кровати минут десять, я пытался забыть сон или хотя бы не думать о нем. Но снова уснуть боялся, мало ли что еще приснится. Одевшись, я пошел на балкон курить.

Это пришло утро после сна. Словно озарение. Возможно, мой мозг стал постепенно все вспоминать и время от времени подкидывал мне новые и новые фрагменты жизни. Целой картинки пока не получалось, но и этих кусочков паззла пока было достаточно.

С Викой мы познакомились в популярной кофейне нашего города «Малокофе». Я даже название сам вспомнил. Тут была некая игра слов, объединяя в себе два имени «Молоко и кофе» и «Мало кофе». Кофейни пользовались большим успехом, и в нашем городе их было пять штук: две существовали автономно и три находили в торговых центрах. Я тогда зашел просто позависать от скуки. Но в тот день не оказалось свободных столиков, а уходить как-то и не хотелось. Тогда я увидел светлую девушку, которая сидела одна и смотрела в телефон. На ее лице читались расстройство и растерянность.

– Привет. Я сяду с тобой?

Вроде с чего-то такого все и началось. Не стану утверждать, но она тогда ждала то ли друга, то ли парня, а он не смог прийти. Я решил поболтать с ней, и все это как-то затянулось. До конца ее жизни.

***

Чувствовать себя снова молодым – очень странное чувство. Словно ты потратил все свои деньги на развлечения, еду и на все свои хотелки, а потом бац! И на следующий день у тебя все деньги вернулись обратно на карту. И тогда тебе не хочется снова тратить их на хотелки. Словно кто-то вернул их тебе для того, чтобы в этот раз ты правильно и рационально использовал данное тебе. Сейчас мне куда проще жилось, забылись все таблетки, походы к врачу и воздействия погоды на твое физическое состояние. Однако и здесь я чувствовал подвох. Вова говорил, что я типичный старикан, который мечтал о молодых годах, но оказавшись в них, продолжает на все ворчать.

– А когда я утонул, у меня уже была семья? – спросил он как-то у меня.

– Нет, только очередная пассия. У тебя и работы-то толком не было.

В его глазах я увидел какую-то скрытую даже от него самого обиду. Грустно узнавать, что ты умер, ничего не добившись.

– А как я умер?

– Я же говорил тебе: ты утонул в реке.

– Нет, как именно это было?

Я помолчал, вспоминая тот год. Помню, как ревела его мать, возмущаясь, почему ее единственный ребенок умер, не оставив после себя потомства. Вспомнилось мне, с какой злостью она смотрела на меня, ведь я пришел на похороны с женой и ребенком. Мне показалось, что будь ее воля, то умер бы я.

– Глупо. Это было очень глупо, Вова.

***

С тех пор я стал буквально обитать в кофейнях «Малокофе». Я не помнил, в какой именно мы встретились, но это было точно не в торговом центре. Остается два варианта. Я решил понедельник, среду и пятницу проводить время в первой кофейне, а вторник, четверг и субботу в другой. Воскресенье уходило на отдых и обдумывание происходящего. На следующей неделе график менялся: сначала приходил во вторую кофейню, а потом в первую. Рано или поздно она должна там появиться.

Я никак не продумывал нашу встречу. Не думал, что скажу ей, как объясню. И вообще надо ли ей говорить, что я из будущего? Пока все эти вопросы не имели значения до тех пор, как я не выясню, есть ли она вообще в этом мире.

В кофейнях я в основном сидел и читал. Иногда засыпал, но тогда меня будил персонал и просил покинуть помещение. В первой половине дня народу было немного, только если школьники забегали после уроков или студенты в перерыве между парами. А вот вечером, когда я уже уставал, кофейня забивалась по полной. Часто ко мне кто-нибудь подсаживался, так как не было свободных мест. Я же вглядывался в лицо каждого приходящего, а если это была блондинка, то всматривался в два раза внимательней. Через несколько дней я в каждом прохожем мог увидеть Вику, а за некоторыми очень похожими девушками мог идти аж до дома. Девушки это замечали и начинали нервничать, а я мог бы влипнуть в дрянную историю. Мое терпение стало подходить к концу и тогда я начал сразу спрашивать у каждой подходящей под параметры девушки:

– Как тебя зовут?

В ответ мне попадались Саши, Даши, Кристины, Лены, Марины, Алины, Оли, Кати, Жени, Леры, и лишь малая доля из прохожих была Виками. Тем, кто проходил отбор после первого вопроса, я тут же задавал второй:

– Когда у тебя День рождения?

После этого вопроса отсеивались все остальные. Ни у одной из встреченных мною Вик не было Дня рождения 15 марта. Продумав и отработав схему с фильтрацией, дело пошло живее, девушки быстрее и быстрее отсеивались, правда, эффекта это никакого не давало. Я ни на шаг не приблизился к своей жене.

От обилия лиц, в которые я всматривался за последние две недели из моей памяти начало стираться лицо Вики, и я стал вообще забывать, как она выглядит. Проблем прибавило еще то, что месяц подходил к концу, нам с Вовой нужно было платить за квартиру, а денег мне не хватало. Тогда Вова в этом месяце внес мою долю, но с условием, что в январе я с ним рассчитаюсь.

Меня все больше стало затягивать в настоящее. Я все реже стал думать о будущем. Мне становилось страшно от мысли, что я стал забывать, откуда я пришел. Но с другой стороны я адаптировался к происходящему, и моя депрессия стала проходить стороной. Чтобы оставаться на плаву, я решил устроиться работать в кофейню «Малокофе». За то, что я буду работать шесть дней в неделю, мне удалось договориться с руководством о выборе конкретных кофейн, где буду работать. Я сохранил свой прежний график, только теперь я не просто сидел целыми днями в ожидании, а был занят делом и получал за это деньги.

Кроме Вовы никто еще не знал о моей судьбе. Я уже и сам стал меньше думать об этом. Однако осталось ощущение, что я живу чужой жизнью: не помня своего прошлого, бросив учебу в университете и потеряв все цели и мечты в этой жизни. Я стал терять надежду настолько, что стал обращаться к богам всех религий, посещал церкви, мечети, ходил к колдунам. Один раз я купил торт и свечи с цифрами.

– Сегодня какой-то праздник? – спросил Вова.

– Только если мои похороны, – проворчал я.

Сначала я поставил цифры так, чтобы получилось число 19. Затем переставил местами, попил чай с тортом и лег спать. Утром Вова развел дискуссию о том, что я стал заниматься каким-то шаманизмом, оккультизмом и прочим бредом.

– Ты прав, – с горечью согласился я.

А вечером принес новый торт и шарики с цифрами 9 и 1.

***

В январе было по-особенному холодно. Мне кажется, что в моей старости не было таких холодных зим. От работы до дома я передвигался на автобусе. В этот раз я прозевал номер автобуса и сел на другой рейс. Заметив это через минут 20, я вышел на незнакомой мне остановке. Злость во мне бурлила и кипела, но вылиться наружу ей мешал окрепший на улице мороз. Желая хоть как-нибудь согреться, я зашел в цветочный ларек, стоявший прямо на остановке. Объявление на двери «В магазине греться запрещено!» я проигнорировал. Внутри мне стало сразу же тепло, однако всего меня еще трясло. Пока я рассматривал какой-то букет, подвешенный к стене, ко мне сзади подошел продавец и робко спросила:

– Вам что-то подсказать?

Я обернулся. Я узнал ее еще до того, как посмотрел на бейджик, где было написано «Виктория». Это чувство, словно ты услышал первые ноты до боли знакомой песни, которую давно не слушал, но тут же вспомнил весь текст этой песни. Я бы мог сейчас закрыть глаза и в точности до деталей нарисовать ее. Она смотрела на меня, замявшись. Видимо, она уже хотела попросить меня покинуть ларек, раз я не собираюсь ничего покупать, но я перебил ее:

– Виктория, какой бы вы букет хотели получить?

Когда я оплатил этот букет, тут же протянул ей. Она поначалу замялась, не понимая, откуда у простого парня такая щедрость, но я добавил:

– Это тебе на 15 марта.

***

Придя домой, я тут же начал кричать и плясать от счастья. Вова все понял еще с момента, когда я хлопнул дверью и заорал:

– Я нашел!

Дождавшись, пока я закончу беситься и успокоюсь, он встал из-за компьютера и сказал мне:

– А я тут это… На курсы по плаванию записался.

Мы оба засмеялись. На следующий день мы пошли выбирать подарок для Вики и шапочку с плавками для Вовы.

Спящий супергерой

Каждую ночь я умираю. Падаю в бездну, в которую нет ни входа, ни выхода. Пустота. И этой пустотой становишься ты. Только так можно упасть в бездну. А потом снова рождаюсь. И живу до следующей ночи.

Поначалу было трудно, но я уже привык. Правда, боюсь, что у меня скоро появится некий фетиш на смерти. Захочется еще и еще. Сейчас уже перестал испытывать страх и отвращение к тому, что я умираю, даже стал относиться к этому, как к работе. Надо умереть – значит, умру. Я это делаю второй месяц, каждую ночь, без исключения. А то, каким образом я умираю, это вообще отдельная тема! Я разбиваюсь на машине, отравляюсь газом, сбрасываюсь с крыш, гибну от поножовщины, тону в реке, вешаюсь, сгораю в пожаре. Каждая смерть – это целая история, которая навсегда остается со мной.

И только со мной.

Первую смерть помню отчетливей всего. Все началось с этой девушки. Я знал ее, это была Алина Маро. Училась в моей школе на класс младше.

Я стоял на крыше, будучи запертым в ее теле. Я узнал, что это она, так как в момент моего прояснения, она держала зеркальце и смотрела на свое отражение. А я смотрел ее глазами на все, что она делает. Убрав зеркало в сумочку, она взяла телефон и начала листать страницы друзей в социальных сетях. Большой палец быстро тыкал по экрану, набирая имя в поиске: Дмитрий. Из всего списка вылезло пять Дим. Палец тыкнул во второго. Дмитрий Маро.

С фотографии на меня смотрел молодой бородатый парень, который опирался на капот белого автомобиля. В эту секунду поднялся сильный ветер, и волосы Алины стали танцевать перед лицом, закрывая обзор. Мне хотелось их тут же убрать, но я не мог шевелиться и как-либо управлять телом. Мог только наблюдать. Алина спрятала телефон в карман пальто, собрала волосы в хвост с помощью зеленой резинки, до этого болтающейся на запястье. Закончив, она снова достала телефон и разблокировала. Время было пол-одиннадцатого. Разве Алина не должна быть в школе? Я еще раз увидел страницу брата Алины. Статус парня гласил: «Оказывается, летать – это просто». Символично. Судя по дате рождения, Диме было уже 27 лет. На десять больше, чем мне.

Дима был онлайн.

Она открыла переписку с братом, и я стал читать крайние сообщения. Последними сообщениями были пожелания спокойной ночи друг другу. Чуть выше Дима писал, чтобы она не переживала, мол, все будет хорошо. О чем был разговор, я не знал, там заканчивался экран. Я заметил, что ее рука стала дрожать, телефон качался из стороны в сторону, словно девушка старалась убаюкать его. Она взяла телефон двумя руками и стала набирать сообщение:

«Привет».

Она уже подняла палец над кнопкой отправления, немного раздумывая, словно проверяла слово на ошибки. И в тот момент, как палец должен был опуститься и коснуться экрана, его опередила слеза. Которая упала с лица Алины на телефон. Она заблокировала гаджет, протерла его рукавом и убрала в карман. А затем заревела.

Знаете, находиться в теле ревущей девушки – неприятно. И даже как-то неловко. Словно перед спектаклем ты перепутал костюмы и вышел на сцену играть роль Чудовища в платье Бель. Я отнюдь не разделял эмоций Алины, даже чувствовал раздражение от того, что был не осведомлен о причине ее истерики. Мне хотелось как-то пошевелить рукой или ногой, крикнуть, прекратить это, но мне оставалось смотреть. Я даже не мог закрыть глаза: они закрывались только в том случае, если их закрывала Алина. И в момент, когда ее рев стал утихать, а она стала успокаиваться, я думал, она снова возьмет в руки телефон, но нет.

Алина побежала к краю крыши и спрыгнула вниз. Как только ее ноги оторвались от поверхности, она открыла рот в надежде закричать, но голос внезапно пропал. Я смотрел от ее лица, как она медленно приближается к асфальту с высоты шестого этажа. Опускаясь все ниже и ниже, я даже стал различать цвета камней, на которые мы сейчас должны были упасть. Я не видел никого неподалеку из людей. Как только весь обзор закрыл асфальтовая площадка перед подъездом, стало темно.