Не вороши осиное гнездо

– Дождемся, когда они свалят, – сказал Витька, устраиваясь поудобнее.

Машина отъехала минут через пятнадцать, парни в комбинезонах вернулись в гараж, но ворота оставили открытыми.

– Идем, – позвал Витька и ловко спрыгнул на землю.

Я в ужасе смотрела вниз, уверенная, что непременно переломаю ноги. Однако Витька и здесь пришел на помощь, сложил руки замком, чтобы я смогла поставить на них ногу. Меня так пугала перспектива свернуть себе шею, что об остальном я не подумала, а надо бы. Например, о том, что незваным гостям вряд ли будут рады.

Мои ноги коснулись земли, Витька припустился к воротам, и я, конечно, тоже. Тут и ждал первый сюрприз. Гаражи стояли вплотную друг к другу, стены между ними снесли, в результате получилось большое пространство, что-то вроде склада. Я видела стеллажи и коробки на них, подобные тем, что загружали в машину.

– Куда мы идем? – шепотом спросила я, хотя интересовало меня вовсе не это.

Витька, как видно, это понял, потому что ответил:

– Не бойся, когда машин нет, грузчики в конторе чай пьют. У них там телик, оттуда их за уши не вытащишь.

– Откуда ты знаешь?

– Не первый раз здесь, – хихикнул Витька.

– Что тебе здесь могло понадобиться? – удивилась я.

– Что, что… сумки тырили. Толкнешь сумку на толкучке возле рынка – и, считай, в шоколаде. – Тут он сделал знак молчать, я увидела дверь, вела она, скорее всего, в ту самую контору.

Мы осторожно двигались дальше. Вокруг тюки, какие-то коробки, а еще я обратила внимание на все нарастающий звук и не сразу поняла, что это, и лишь потом сообразила: швейные машинки. А через пару минут глазам предстало жутковатое зрелище: два ряда столов, уходящие в полумрак, как в бесконечность. Ни одного окна, дневной свет сюда не просачивался, над каждым столом свисала лампа, при свете которой и работала швея. Женщины сидели, низко склонив головы, оттого казалось, что у швей вовсе их нет, только спины в синих рабочих халатах.

– Что скажешь? – спросил Витька с самодовольным видом.

– Ужас. Сколько их тут?

– Это надо у Горбатого спрашивать. Ладно, потопали, а то еще нарвемся на кого-нибудь.

– Но ведь мы хотели… – начала я, а Витька перебил:

– Здесь не побазаришь, мастер увидит, да и не до базаров бабам, нужно норму выполнять.

– Где же тогда с ними поговорить?

– Да тут, по соседству. Они живут напротив.

Мы вернулись к воротам никем не замеченные. Любопытство заставило меня заглянуть в одну из коробок на стеллажах. В ней была фурнитура. Я только головой покачала: здесь были представлены, наверное, все известные бренды. Интересно, куда они отсюда отправляются? Я покосилась на свою сумку. Ее я покупала в Милане, а вот где ее шили, остается лишь гадать. Перед глазами вновь возникла недавняя картина: согбенные спины, стук машинок и бьющий в глаза свет лампочек. Увиденное способно навсегда лишить удовольствия от шопинга.

Выйдя из цеха, Витька уверенно повернул налево, я обратила внимание на железную решетку, которая была тут вместо забора, калитка закрыта, но не заперта. По словам моего провожатого, эта часть гаражей, в плане имеющих букву «П», жилой блок. В его словах сомневаться не приходилось: на натянутых веревках сушилось белье, пахло едой, а еще хлоркой. Из ближайшего гаража появилась женщина, взглянула на нас с недоумением и поспешно вернулась обратно еще до того, как я успела хоть слово произнести. Витька направился за ней, перспектива быть пойманным его, судя по всему, вовсе не пугала. Меня же все увиденное навело на мысль, что наше предприятие куда опаснее, чем даже можно представить.

Витька широко распахнул дверь и позвал:

– Эй, кто-нибудь говорит по-русски?

Заглянув в гараж, я увидела трех женщин, сидевших на расстеленных вдоль стен одеялах, слева стоял стол, небольшая газовая плита, над ней полка с посудой. Женщины в молчании наблюдали за нами.

– Не беспокойтесь, – начала я, зачем-то выставив перед собой руки. – Я просто хочу узнать об одной женщине. Возможно, она здесь работала. Никто из ваших подруг не пропадал на днях? Отправился куда-то и не вернулся?

Никакой реакции.

– Сколько человек тут работает? – вновь задала я вопрос, а Витька рявкнул:

– Вы русский язык понимаете?

– Не понимаем, – покачала головой одна из женщин. – Ничего не понимаем.

В этот момент за нашими спинами появилась девушка лет двадцати, в длинном черном платье. Я вздрогнула от неожиданности, а она бросилась бежать. Бежала она к калитке и хоть не издала ни звука, но у меня не было сомнений: она спешит за помощью. А значит, через пару минут нам придется туго. Должно быть, те же мысли и Витьку посетили.

– Сматываемся, – крикнул он, но рванул совсем не в ту сторону, откуда мы сюда явились.

Задавать вопросы не было времени, я бросилась за ним, и вскоре мы оказались в узком пространстве между гаражами. Впереди была решетка, закрывая проход. Витька по-обезьяньи на нее забрался, а я вздохнула с облегчением: выбраться отсюда будет гораздо легче. Но радовалась я рано. Витька от избытка волнений не особо заботился о том, куда поставить ногу, и в результате сорвался. Ничего не повредил, но на вторичный подъем потребовалось время. Я в страхе оглядывалась, ожидая появления рассерженных дядей, они и в самом деле появились, но не там, где я думала.

Преодолев препятствие в виде решетки, я приземлилась на землю, и вот тогда-то и увидела двоих мужчин, вооруженных дубинками на манер полицейских, один, не раздумывая, двинул ею по ногам Витьке, который, само собой, пытался сбежать. Витька рухнул на колени, отчаянно вопя:

– Ты мне ногу сломал, гад!

Второй тип кинулся ко мне, замахнулся, я заорала отчаянно, но мужчина руку отвел, должно быть, разглядел, что перед ним девушка.

– Ворье проклятое, – зло бросил он, хватая меня за плечо.

– Мы ничего не украли, – возмутилась я. – Вызывайте полицию.

Упоминание о полиции не понравилось ни охранникам (ими, скорее всего, мужчины и являлись), ни Витьке. Витьке моя идея даже больше не пришлась по вкусу.

– Будет тебе полиция, – буркнул крепкий мужчина со стрижкой «ежиком», державший его. – Потопали к хозяину.

Оказалось, решетку можно открыть, что он и сделал. Она запиралась на замок. Мы вернулись на территорию гаражного кооператива, который на поверку им не был, и прошествовали к цеху, где недавно побывали, никого из обитателей не встретив по дороге, но я чувствовала: из-за неплотно прикрытых гаражных дверей за нами наблюдают.

В цехе наше появление ажиотажа тоже не вызвало, швеи усердно трудились, не поднимая голов. Дисциплина, надо полагать, здесь была железная.

Мы оказались возле двери, мой конвоир постучал и, не дождавшись ответа, дверь распахнул. Перед нами был кабинет с дешевой мебелью, стеллажами вдоль стен и коробками, которые занимали половину комнаты. За столом сидел мужчина лет пятидесяти, светловолосый, бородатый, похожий на старовера из советских фильмов. На нем была рубашка в клетку, застегнутая на все пуговицы, что сходство лишь усиливало.

– Вот, – незамысловато начал мой конвоир. – Болтались на территории.

– Что-нибудь свистнули? – спросил мужчина за столом, приглядываясь ко мне.

– При них ничего не было, наверное, успели сбросить. Этот гаденыш здесь точно не в первый раз.

Мужчина кивнул и ко мне обратился:

– С гаденышем все ясно, а вам, милая, не стыдно?

– Это вам надо стыдиться. Рабовладелец. В каких условиях у вас люди работают. И живут.

– Между прочим, они мне благодарны.

– Еще бы. У вас на лице написано «благодетель». Руку отпусти, – буркнула я охраннику. Мужчина покосился на хозяина, тот кивнул, и руку он отпустил. – Я не сделала ничего плохого… – продолжила я.

– Если не считать, что вы проникли на частную территорию.

– Еще вопрос, что это за территория такая. На воротах значится «гаражный кооператив». Интересно, у кого из нас будет больше проблем, если вы в самом деле вызовете полицию?

– Менты точно в доле, – буркнул Витька, дотоле молчавший, не худо бы ему и дальше молчать.

– Парень знает жизнь, – кивнул хозяин кабинета, кстати, никакого горба я у него не заметила. – Что вас привело сюда? – спросил он.

– Важное дело. Пусть охрана выйдет.

Горбатый, который не был горбатым, вновь кивнул, и мужчины вышли с легкой обидой на лицах. Витька, не дожидаясь приглашения, устроился на стуле и выпячивал грудь, так его разбирало. Я тоже села, поближе к хозяину.

– Слушаю вас, – вздохнул он.

– Вы, наверное, знаете, что вчера неподалеку отсюда обнаружили женщину, она была вся в крови и скончалась до приезда «Скорой помощи». В этом районе новости распространяются быстро, но до сих пор об этой женщине нет никаких сведений. Предположим, она здесь нелегально…

– И работает на моей фабрике? – повертев карандаш в руках, спросил Горбатый. – С таким же успехом она могла работать в другом месте или вовсе нигде не работать. Вам известно, сколько в Яме живет нелегалов? Точной цифры не знает никто. Ваша женщина могла приехать в гости или просто пришла сюда к кому-то… При чем здесь я?

На самом деле в его словах содержалась горькая правда, по крайней мере в том, что касалось нелегалов. Периодические рейды ФМС мало что меняли, на смену одним гражданам, незаконно находящимся здесь, появлялись другие, и тоже без документов.

Говорил Горбатый уверенно, полиции не боялся, потому что Витька прав, подобная фабрика просто не могла бы функционировать без надежной «крыши». Но соглашаться с тем, что я сваляла дурака, явившись сюда, все же не хотелось, особенно после того, как я почувствовала явное беспокойство Горбатого, лишь только речь зашла об убитой женщине.

– Я просто хотела поговорить с работницами вашей фабрики, – улыбнулась я, предлагая мировую. – Вдруг сегодня кого-то недосчитались?

– Мои все на месте. А эту бабу, скорее всего, пырнули ножом в пьяной ссоре. Что вам за интерес копаться в таком дерьме?

– А это уж мое дело.

Горбатый усмехнулся:

– Вы тут, конечно, на особом положении, но тот, кому вы этим обязаны, вряд ли придет в восторг, когда узнает…

– Вы сейчас кого имеете в виду? – перебила я, а он кивнул.

– Идите, дорогая девушка. Надеюсь, вас здесь больше не увидеть. А ты, – повернулся он к Витьке, – за квартал это место обходи. Еще раз поймаю – сядешь. Года на два гарантированно. Понял?

Витька, насупившись, направился к двери, я за ним. Охранники ждали неподалеку и проводили нас до ворот.

– Девушка тут работала? – не удержалась я от вопроса.

– Какая девушка? – хмыкнул один, второй нахмурился.

– Вы прекрасно знаете, о ком я говорю.

– Пока, красавица.

Ворота закрылись перед моим носом, Витька прошипел гневно:

– Козлы.

И мы побрели дальше по улице.

– Завтра можно опять попробовать, – вдруг произнес мой спутник.

– С ума сошел? Слышал, что он сказал? Хочешь оказаться в тюрьме?

– Да плевать я хотел на его угрозы…

– Кстати, а откуда у него кличка Горбатый, никакого горба у него нет, – решила я удовлетворить свое любопытство.

– Это не кличка, – ответил Витька. – А фамилия.

– Ну, что ж… бывает и хуже. Спасибо тебе за помощь. И сделай одолжение, завязывай с воровством, добром это не кончится.

Мы простились. Я вернулась в офис и принялась искать визитку, которую неизвестно куда успела сунуть, уверенная, что она вряд ли понадобится. За этим занятием меня и застал Бад.

– Привет, – сказал он, устраиваясь в кресле. – Что ищешь?

– Визитку одного знакомого.

– Не с кем выпить кофе?

Бад, по обыкновению, насмешливо улыбался, но явно был чем-то озабочен.

– Вообще-то он мент.

– Боже, что за странные знакомства для приличной девушки.

– Да уж, один ты чего стоишь, – не осталась я в долгу, Бад засмеялся, а я чертыхнулась. Похоже, визитку я все-таки потеряла, о чем сейчас горько сожалела. – Кстати, что ты делаешь здесь в такое время?

– Проезжал мимо, – ответил он.

– Вот как. Что-то ты зачастил мимо ездить.

– На самом деле хотел узнать, на кого ты вчера меня променяла, – засмеялся он.

– Я же говорила, что ужинаю с папой.

– И дома не ночевала. Мобильный отключен…

– Вот скажи, – уперев руку в бок, спросила я с вызовом, – какое тебе до этого дело?

– Я бы мог соврать, что беспокоюсь за друга, но звучит совсем уж по-дурацки.

– Ага, тем более что другу моя верность пофиг.

– Кто знает, – вздохнул Бад. – Скажи-ка лучше, зачем тебе мент понадобился?

– Надеялась кое-что узнать.

– Это как-то связано с трупом, на который ты наткнулась, болтаясь бог знает где?

То, что Баду известно об этом, нисколько не удивило. Несмотря на то что здесь он давно не жил и дел никаких не имел, новости узнавал с космической скоростью. Впрочем, насчет дел тоже не все ясно. Бад это Бад, птица дневная и ночная в одном лице, в том смысле, что есть дела, которые вершатся днем, и есть те, которые ночью, и знать о них таким, как я, не положено. Оттого я слегка насторожилась. Возникло ощущение: именно по этой причине Бад и заявился. «Неужто убийство имеет к нему отношение?» – уже через минуту думала я с испугом.

– Допустим, связано, и что? – ответила я.

Он поморщился.

– Полинка, Владану очень не понравится, что ты без его ведома суешь свой хорошенький носик черт знает куда, подвергая себя опасности… Еще больше это не нравится мне.

– Почему? – нахмурилась я. Он закатил глаза. – Ответь, пожалуйста… – Отвечать он не спешил, и я продолжила: – Что за опасность может мне грозить?

– Сомневаюсь, что за этим убийством скрыта вселенская тайна. Напротив, уверен, все банально до зевоты. Но то, что ты в компании шпаны будешь шляться по темным подворотням, безусловно, поднимет мне давление днем и лишит покоя ночью.

– Вот оно что, – протянула я с некоторым разочарованием. – Слушай, а у тебя есть знакомые в полиции?

Он тяжко вздохнул и после непродолжительной паузы спросил:

– Ты кого-то конкретного имеешь в виду?

– Алеша, мне бы только узнать, кто она…

– Я даже не спрашиваю зачем. «Алеша» прозвучало как ангельская музыка. – Он засмеялся, достал мобильный и принялся кому-то звонить.

Из разговора я вынесла следующее: его собеседника зовут Павел, и Бад намерен с ним встретиться через час в кафе на улице Марата. На этой самой улице как раз находится Следственный комитет.

– Поехали, – кивнул мне Бад. – Заодно пообедаем вместе.

Павел явился с пятнадцатиминутным опозданием, поздоровался торопливо и тут же спросил:

– Откуда такой интерес к этой гастарбайтерше? Ты меня удивил.

Он оказался совсем молодым человеком, лет двадцати пяти, не больше. С модной стрижкой, в отлично сшитом костюме и с золотыми часами на запястье. Подъехал, кстати, на новеньком «Мерседесе». «Золотой мальчик», тут же окрестила его я. Папа небось генерал. Впрочем, не мне упрекать в этом человека. Я тоже благодаря отцу живу на всем готовеньком, и место под солнцем добывать, орудуя локтями, не приходится. Любопытно, что их связывает с Бадом?

Алексей между тем с кривой ухмылкой кивнул в мою сторону:

– Интерес у Полины Леонидовны, а я готов выполнить любой ее каприз.

Павел безуспешно пытался справиться с изумлением, неизвестно, что его поразило больше: существование девицы, чьи прихоти Бад готов выполнять, или тот факт, что меня интересует убийство. Я решила: истина где-то посередине.

– Можно узнать вашу фамилию? – очень вежливо спросил Павел, обращаясь ко мне.

– Забелина, – ответила я, гадая, почему до сих пор ношу фамилию бывшего мужа. Должно быть, природная лень сыграла не последнюю роль: не хотелось возни со сменой документов.

Павел явно заинтересовался, я-то думала, он вспомнил фамилию в протоколе, и оказалась не права.

– Ваш папа – Немцов Леонид Сергеевич?

Я молча кивнула. Он перевел взгляд на Алексея и тоже кивнул. Бад нацелился на невесту с приданым, примерно такие мысли наверняка бродили в его голове.

– Давайте отвлечемся от моего папы, – предложила я миролюбиво, Павел засмеялся:

– Теряюсь в догадках, зачем вам…

– Это я вызвала полицию. И «Скорую».

Улыбка исчезла с его лица, а Бад спросил:

– Нарыть что-нибудь успели?

– Куда там… – махнул рукой Павел. – До сих пор не установили, кто она такая. Родственников у нее здесь либо нет, либо на исчезновение еще не обратили внимания. Вскрытие провели, два ножевых ранения в область груди, в результате чего она и скончалась. Собственно, это все.

– Как «все»? Откуда-то она в подворотне появилась? Неужели ничего не нашли?

На этот раз Павел пожал плечами.

– На пустыре за этой самой подворотней обнаружены следы крови, но откуда девица там взялась… Вокруг жуткий бомжатник. Похоже, она нелегалка. Это объясняет, почему ее судьбой никто не поинтересовался до сих пор. Что-нибудь не поделила со своими приятелями или еще с кем…

– То есть убийцу никто искать не будет, я правильно поняла?

– Почему же? – обиделся Павел. – Все необходимые следственные действия…

Дальше мне было неинтересно, и я нетерпеливо перебила:

– Неподалеку от старого рынка фабрика, на которой работают нелегалы. Территория гаражного кооператива. Возможно, женщина оттуда.

Павел кивнул, вроде бы соглашаясь. Подошла официантка. Бад спросил, обращаясь к Павлу:

– Пообедаешь?

– Нет, спасибо. Дел до черта, прошу прощения, – торопливо добавил он, повернувшись ко мне. И снова к Баду: – Позвоню, если что. Пока.

Они обменялись рукопожатием, и Павел припустился к своему «Мерседесу». Я проводила его неприязненным взглядом.

– Убийцу они не найдут. Даже искать не будут.

– Обычно ищут, иногда даже находят.

– Издеваешься?

– Полина, – позвал он. – Я понимаю: столкнуться в подворотне с теткой, которая вдруг стала трупом на твоих глазах, неприятно. И это еще мягко сказано. У девушки вроде тебя это способно вызвать шок. Но… не подскажешь, почему у меня складывается впечатление, что ты просто страдаешь от безделья?

– Она вовсе не тетка, – буркнула я. Слова Бада вызвали неприятное беспокойство, наверное, поэтому я и продолжила, то ли его стараясь убедить, то ли себя: – В одной книжке я наткнулась на фразу главного героя – сыщика: «Мы говорим устами мертвых». Занимаясь делом об убийстве, следователь узнает то, что убитый уже не в состоянии рассказать. Кто-то обязательно должен сделать за него это. Понимаешь?

Я думала, Бад меня высмеет, но он смотрел исключительно серьезно.

– Давай дадим им возможность выполнить свою работу, – наконец сказал он. – Там есть толковые ребята. И дождемся Серба, я хотел сказать Владана…

Через полчаса он отвез меня в офис, где была моя машина.

– Есть идея культурной программы на вечер? – спросил он, помогая мне выйти из «БМВ».

– Я девушка без фантазий.

– Ни за что не поверю. Отправляйся домой, зай-мись чем-нибудь приятным, а часа через три я за тобой заеду. – Он поцеловал меня, легко коснувшись губами моих губ, и отбыл.

Возле двери офиса стояла Маринка и наблюдала за нашим прощанием с материнской улыбкой.

– Он все-таки в тебя втюрился, – сказала она, когда я приблизилась.

– Старая песня.

– Нет, правда.

– Не надейся сбыть меня с рук. Я мечтаю о другом мужчине, что тебе хорошо известно.

– Так бы и двинула по носу, – фыркнула Маринка, опускаясь на ступеньку. Я устроилась рядом. – Не может это долго продолжаться, – проворчала она.

– Я готова ждать всю жизнь.

– Сейчас в самом деле схлопочешь. А вдруг он правда влюблен? Даже помолодел, ей-богу.

– Он и так не старый, – кивнула я. – Если Баду кто и нравится в нашей семье, так это папа.

– Да ладно…

– Ага… Кто говорил, что во мне нет ничего хорошего?

– Так это я в сердцах. Сдуру брякнула. На самом деле ты не девчонка, а загляденье.

– Не подхалимничай. О таком тесте, как мой папа, можно только мечтать. Владан считает, Бад созрел для женитьбы на девушке с приданым.

– Ну, так это неплохо.

– Возможно, но я готова идти замуж исключительно по любви.

– Правильно Марич говорит, что ты дурочка, – поднимаясь, заявила Маринка. – Смотри, останешься у разбитого корыта.

Я с трудом сдержалась, чтоб не ответить, и пошла заливать обиду чаем. Владан назвал меня дурочкой, впрочем, это не новость, но называть меня так в разговоре с Маринкой… Вот свинья… Господи, когда же он вернется?

Чай я так и не выпила. Поглазела немного в окно, вернулась мысленно к недавней встрече и решила посетить тот самый пустырь, о котором говорил Павел. Сборы заняли пару минут, и вскоре я уже была в переулке, таком же безлюдном, как и накануне. С некоторой опаской вошла в подворотню. Похоже, ее использовали как туалет, запах стоял почти нестерпимый. Слева и справа двери, судя по цифрам три и семь, здесь две квартиры. Со стороны переулка дом выглядел нежилым, но я на всякий случай двери проверила. Обе то ли заперты, то ли вовсе заколочены.

Пустырь начинался сразу от подворотни. Когда-то тут стояли дома с гаражами или сараями, от которых остались лишь фундамент да гнилые доски в высокой траве. Идти здесь опасно, запросто можно поломать ноги. Я заглянула в окна первого этажа со стороны пустыря. В рамах остатки стекол. Все, что могли, давно вынесли, что не могли – искорежили.

Я с осторожностью направилась через пустырь, предварительно оглядевшись. Через полчаса стало ясно: отсюда можно попасть сразу на три улицы, не считая переулка, где я начала свой путь. Выходит, появиться женщина могла откуда угодно. Вопрос, почему предпочла бежать через пустырь, а не по улице, где ей скорее бы пришли на помощь?

Ответ очевиден: она пряталась. А вот дальше все не так просто. На пустыре, по словам Павла, ее кровь. Женщину преследовали, настигли и ударили ножом? Из последних сил она добралась до подворотни? Или все произошло в одном из примыкавших к пустырю домов? Она решила спрятаться, но, поняв, что без врачебной помощи не справится, вышла в переулок.

Из-за близости той самой фабрики первое казалось более вероятным. Если женщина направлялась туда, могла воспользоваться короткой дорогой через пустырь, хотя никакой дороги, конечно, нет, да и ходить здесь небезопасно, не только из-за местной шпаны. Опять же, женщины обычно носят сумочку…

Предположим, за сумкой как раз и охотились, хотя грабителям сама сумка вряд ли нужна, забрали кошелек с мобильным, остальное тут же выбросили. Да и не стали бы грабители наносить два удара ножом, особенно учитывая тот факт, что женщина не сопротивлялась. Будь иначе, мы с Витькой услышали бы крики.

Вторая версия тоже вызывала сомнения. Если неизвестная получила ранение в результате ссоры, соседи об этой самой ссоре должны были знать. Народ здесь приметливый. Может, и знали, да промолчали.

На всякий случай я заглянула во дворы всех шести домов, что находились в непосредственной близости от пустыря. Павел прав: натуральный бомжатник. Во дворе одного дома на веревке развешено белье, дверь в подъезд открыта, оттуда тянуло сыростью и уже привычным запахом туалета. Заходить в дом я поостереглась. Тут я увидела двух женщин, они о чем-то болтали, посмеиваясь. В руках у той, что старше, хозяйственная сумка. Заметив меня, обе скрылись в доме, судя по всему, жилым в нем был только второй этаж.

Я огорченно вздохнула, теплилась надежда, что удастся с женщинами поговорить, хотя знала: чужаков здесь не любят. Слишком много секретов таят обшарпанные стены. Я оглядывалась, словно ожидая озарения. Если погибшая женщина все-таки жила тут, откуда проще всего выбраться на пустырь, при этом не привлекая внимания?

Двухэтажный жилой дом от пустыря отделяет овраг, довольно глубокий, вряд ли смертельно раненный человек способен его преодолеть. За следующим домом полуразвалившиеся сараи и мусорная свалка – тоже серьезная преграда.

Интерес вызвал покосившийся домишко, по виду не жилой, но крышу не так давно ремонтировали, заплата из рубероида бросалась в глаза. Я направилась к нему. На окнах решетки, занавески задернуты. Занавески, само собой, не показатель того, что здесь кто-то живет. Допустим, при переселении их могли просто полениться снять. Надо сказать, городские власти не первое десятилетие пытались расселить людей из этих лачуг. Но если дом в тот же день не сносили (что, согласитесь, довольно проблематично), в нем буквально через пару дней появлялись новые жильцы, и вся эта «воронья слободка» продолжала свое существование. Дома отрезали от электросетей, но электричество тут же проводили своими силами, прочие блага цивилизации здесь редкость, оттого и отключать-то было нечего.

Я подошла к входной двери и попробовала ее открыть. Задание не из легких. Ручку недавно оторвали, о чем свидетельствовали дыры от гвоздей. Открывалась дверь на улицу, следовательно, данное обстоятельство вовсе не значило, что дом необитаем, жильцы могли счастливо обходиться ключом: вставляешь его в замок и используешь как ручку, открывая дверь.