Та, что правит балом

Дверь распахнулась, а я невольно вздохнула: значит, все кончилось. Литвинов вздрогнул, резко приподнялся. Мне не надо было вскакивать и вздрагивать, я и так знала, что в дверях стоит Ден. В первую минуту Литвинов растерялся, как и любой другой на его месте, особенно услышав гневный окрик: «Какого черта вам здесь нужно?» «Забавный вопрос, – мысленно хихикнула я. – Отгадай с трех раз, парень».

Литвинов беспомощно посмотрел на меня, пытаясь найти у меня поддержку, в тайной надежде, что я сама все объясню своему мужу. Но играть в комедию «уличенная жена» я не собиралась, решив, что моя роль на этом закончилась, встала с постели, набросила рубашку и удалилась в ванную, где включила воду на полную мощность.

Мужчины, когда они без штанов, чувствуют себя страшно беззащитными – нагишом гордо не уйдешь, а одеваться под чьим-то взглядом надо уметь, лично у меня на приобретение навыков ушло много времени и нервов. В общем, я не желала знать, что там происходит. Вдруг уставилась в зеркало и вроде бы удивилась: кажется, я тоже большая ошибка природы, неужто такой опытный человек, как Литвинов, не разглядел за моей ангельской внешностью малоприятную особу? Впрочем, он, скорее всего, не знаток женщин.

– Ну, что? – спросила я себя, потерев лицо ладонями. – Еще одно доброе дело? Что я должна сейчас чувствовать? Отвращение к себе, ненависть?

Но я по-прежнему ничего не чувствовала, кроме тоски, словно я вновь маленькая девочка и меня во время праздника наказали: заперли одну в комнате. День тянется бесконечно медленно, а с улицы слышен веселый смех детей.

Несмотря на все усилия, до меня доносились голоса из спальни (даже вода не спасала) – жесткий приглушенный голос Дена, возбужденный, почти визгливый, Литвинова. «Неужели он не согласится?» – думала я. Мне хотелось войти в спальню и сказать: «Разве вы не понимаете, с кем имеете дело? Вас просто раздавят…» Если бы он согласился, я бы обрадовалась, и не только из-за того, что не пришлось бы лишний раз брать грех на душу. Наверное, так мне было бы легче пережить собственное поражение.

Вдруг все стихло. Потом дверь распахнулась, и в ванную вошел Ден. Физиономия его слегка покраснела, никаких следов победы (впрочем, поражения тоже) не читалось.

– Ничего не вышло, да?

Ден улыбнулся.

– Ты сделала все, как надо. Ты – молодчина.

Я усмехнулась, глядя в пол. Ден вернулся в спальню, на ходу достал мобильный, быстро набрал номер.

– Как дела, приятель? Отлично. Приступайте.

Я сдавила виски пальцами от внезапной боли, закрыла глаза. Когда я вновь открыла их, Ден стоял рядом и внимательно смотрел на меня. То, что он последнее время вел себя сдержанно, пугало не меньше, чем приступы ярости. Причин остерегаться его у меня стало даже больше, я считала его спокойствие притворством.

– Теперь только ждать, – сказал он, усмехнулся и пожал плечами, а я спросила, хотя делать этого не следовало:

– Ты не боишься, что он предпримет меры?

– Мы об этом узнаем, – кивнул он. – В конце концов, он не тайный агент, а обычный дядя пенсионного возраста. Возможно, подергается немного. Но, скорее всего, ничего предпринимать не рискнет. Ну, а если рискнет, что ж… тогда мы его потеряем. Навечно.

У Дена наверняка был план. Возможно, даже не один. Но меня не интересовали его планы, по крайней мере, задавать вопросы я не решилась. За ужином Литвинова не было, но Дена это, похоже, не волновало. К завтраку Литвинов вышел, пытался вести себя, как обычно, но в мою сторону не смотрел, и это выглядело довольно забавно, актером он оказался никудышным. Я ожидала, что он уедет, но еще два дня он оставался в отеле, правда, предпочитал обществу свой номер. Глазастая Анастасия спросила меня:

– Как ваш друг себя чувствует?

Я ответила, что из-за жары у него проблемы с давлением.

Теперь я почти все время проводила с Дашкой, иногда чувствуя, что на меня смотрят. Кто жег мне спину гневным взглядом, Литвинов или Ден, осталось загадкой, и у того и у другого не было повода особо меня жаловать.

В субботу Дашка уезжала. Ее отъезд меня огорчил, я не представляла, что буду делать здесь без своей маленькой подружки. Я вышла к автобусу ее проводить и с удивлением обнаружила, что Литвинов тоже отправляется с ними. Странно, что он предпочел автобус, а не поехал на такси. Впрочем, трансфер до аэропорта бесплатный, а он, возможно, экономный человек. Автобус отправился, а я еще долго топталась возле входа в отель.

Ден сидел в баре, вытянув ноги, с видом счастливейшего человека.

– Нам не пора сматываться? – спросила я, желая испортить ему настроение. – Что, если к нам уже проявили интерес?

– Уедем на следующей неделе, как и собирались.

О том, что собирались, я услышала впервые.

– На следующей неделе? – переспросила я.

– Именно так, любимая, – довольно хихикнул он и мне подмигнул.

– О’кей, вождь, – кивнула я и пошла купаться.

К вечеру Ден вновь сиял, как новенькая монетка, узнать причину его радости я не спешила. К тому моменту в отеле уже поползли слухи о теракте в городе, однако настолько неясные и бестолковые, что я поначалу не обращала на них внимания. После ужина постояльцы собрались возле телевизора в холле узнать новости. Я отправилась вместе со всеми, хотя не очень-то меня новости интересовали. В мире, если верить статистике, каждую секунду кто-то кого-то убивает. Однако меня ждал весьма неприятный сюрприз: оказывается, взорвался автобус с туристами по дороге в аэропорт. Если у меня еще и были сомнения, то они рассеялись, лишь только я взглянула на Дена. Дамы заохали, мужчины вздыхали. Теракт, другой версии у следствия, кажется, не было. Ден все рассчитал правильно: в этой части планеты теракты не такая уж редкость, автобус собирал туристов из разных отелей, в какой момент в нем оказалась бомба, установить вряд ли возможно.

– Господи, там же Дашка! – простонала Анастасия.

А я подумала: «Все, хватит». Поднялась и направилась в номер. Ничего, кроме отвращения, я не чувствовала, оно заглушало и боль, и страх. Я ускорила шаги, чтобы поскорее отделаться от него.

Вошла в ванную, умылась, избегая взгляда в зеркало, взяла полотенце, деловито оглядела его и решила, что подойдет. Разорвала его на полосы, оглядывая потолок и стену в поисках чего-то подходящего. И такое нашлось. Взобралась на ванну и, глядя на свои ноги, подумала: «Вот и все. Как же нелепо».

Я лежала в постели поверх одеяла, Ден стоял рядом с растерянной физиономией. Несмотря на ситуацию, мне хотелось рассмеяться, глядя на него.

– Выпей воды, – сказал он.

Я не ответила. Десять минут назад он вынул меня из петли, вдруг появившись в ванной. Если б на двери был замок, он потратил бы время, пытаясь достучаться, а потом ломая его. И я бы сейчас не лежала здесь, разглядывая потолок. Я была бы… черт знает где, но точно не здесь, и мне не пришлось бы видеть его, а главное, решать, что делать дальше. Забавно, что так много зависит от наличия и отсутствия замка на двери.

Ден хмурился, и его мысли угадать было нетрудно. Вряд ли происшедшее явилось для него полной неожиданностью. Не зря он пошел за мной и, не обнаружив в гостиной, сразу направился в ванную, подсознательно ожидая чего-то в таком роде. И когда толкнул дверь в ванную, уже знал мои намерения.

– Выпей воды, – сказал он еще раз, бросил в стакан две таблетки, поясняя: – Здесь снотворное. Тебе надо уснуть.

В нем чувствовалась странная неловкость, и это удивило. То, что он здорово злился, понятно, и то, что поспешил вынуть меня из петли, тоже: осложнения ему не нужны. Хотя моя смерть вряд ли особо повлияла бы на дальнейшее. Ден из тех, кто готов к любым ситуациям.

Я взяла стакан и покорно выпила, лишь бы отделаться от него. Но он не уходил. Взяв у меня из рук стакан, поставил его на тумбочку и прошелся по комнате. В походке ощущалась нервозность, и чувство растерянности не проходило, что по-прежнему сбивало с толка.

– Что вдруг на тебя нашло? – буркнул он.

Я молчала, он терпеливо ждал, и я наконец ответила, хоть и не видела в том смысла:

– Дашка…

– Вот оно что, – удовлетворенно кивнул он, словно все разом стало для него понятно. – Не стоило тебе к ней привязываться…

Да, именно так: сама по себе ее жизнь не имела никакого значения, просто я допустила непростительную ошибку.

– Слушай, а тебя не смущает, что ты только что убил двадцать восемь человек? – с неизвестно откуда взявшимся любопытством спросила я.

Он как раз шагнул к окну, но повернулся, взглянув с изумлением, и засмеялся. Затем сел в кресло, раздвинув ноги, и, опершись на них руками, с усмешкой спросил:

– Не поздновато задумалась, дорогая? О таких вещах стоило поразмышлять раньше, до того, как ты полезла в это дерьмо.

– Значит, не смущает, – констатировала я.

Его это разозлило.

– Я выполняю работу, за которую мне платят. Вот и все. Это не моя война. Пусть те, кто ее затеял, пекутся о своей душе. И твой припадок совестливости сейчас совсем некстати. Так что советую тебе не валять дурака.

– Один умный человек сказал: покаяться никогда не поздно.

– Это не его распяли благодарные слушатели? Что ж, валяй, кайся. Выйди на площадь, поклонись на четыре стороны и попроси прощения. Как думаешь, за все твои грехи пожизненное тебе уже набежало или нет? Ну, лет-то на пятнадцать ты точно успела наворотить, я прав? У тебя будет время замолить грехи.

– Катись отсюда, – устало сказала я.

– Вот что, милая, – еще больше разозлился Ден. – Твоя попытка почистить совесть гроша ломаного не стоит. Дешевая мелодрама. Кому и что ты хотела доказать? Какой говенный мир вокруг и какая у тебя прекрасная душа? Ах, бедную девочку злые дяди заставили делать плохие вещи, а она пошла и удавилась. Чего ж хорошей девочке мешало держаться подальше от плохих дядей? Поздно, дорогая, поздно.

– Ты прав, – кивнула я. – А теперь катись отсюда.

Я в самом деле считала, что он прав. Прав, как ни противно это сознавать. И, даже отдав свою никчемную жизнь, Дашку я не верну. Он продолжал сидеть в кресле, с ненавистью глядя на меня. И уходить не собирался.

– Вот что я тебе скажу, – продолжил он. – Завтра ты проснешься и начнешь цепляться за свою жизнь. И успеешь еще много чего натворить. Такие, как ты, любят тешить себя мыслями о совести и при этом пакостить ближним. Хочешь знать, как ты кончишь? Старой пьяницей, никому не нужной и самой себе противной. Если тебя, конечно, не пристрелят раньше. Ненавижу таких, как ты, – по слогам произнес он.

– А как ты видишь свое будущее? Выйдешь на пенсию и будешь разводить цветы? Один знакомый придурок всерьез об этом мечтает.

– Неужели? – Ден вдруг рассмеялся, запрокинув голову. – Забавно. Значит, Ник решил разводить цветы на пенсии?

– С чего ты взял, что я говорила о Нике?

– А ты имела в виду кого-то другого?

– Значит, вы знакомы, – констатировала я.

– Более или менее. Но цветы для меня новость. Дорогая, я очень хорошо знаю вашу лавочку, и кто там чего стоит, тоже. И о тебе я знаю все. Больше, чем ты сама о себе знаешь. Шлюха, дрянь, а теперь еще и дура. – Он поднялся и шагнул к двери. – Сладких снов, дорогая.

Я натянула одеяло на голову, надеясь, что таблетки скоро начнут действовать. Хорошую перспективу он нарисовал. А что, он ведь и в этом прав. Начну жить как ни в чем не бывало: слушать Ника, бояться за свою шкуру… И вдруг мне стало смешно. Я даже вслух хихикнула в темноте, еще плохо понимая, что происходит. И тогда поняла. Я больше не боюсь. Ни этого типа за стеной, ни Ника, никого. Ден прав: вряд ли я доживу до старости. Но и это не пугало.

Потом, через много месяцев, я вспомню сегодняшний разговор. И вновь меня поразит, как странно распоряжается нами судьба. Для Дена было бы лучше, оставь он меня висеть в ванной. К сожалению, для меня тоже.

Проснувшись, я опять увидела его. Он спал, сидя в кресле в трех шагах от меня. Должно быть, все-таки подстраховывался, несмотря на свои слова и опасаясь, что моя мелодраматическая выходка может иметь продолжение. Лицо его с приоткрытым ртом казалось очень мирным и чуть глуповатым. «Я могу его сейчас убить», – вдруг подумала я и почувствовала, как вспотели руки и сердце застучало быстрее. Ден проснулся, резко открыл глаза. Несколько секунд мы сидели, впившись взглядом в зрачки друг друга, словно две кошки, которые еще не знают, что делать – пойти рядом, принюхиваясь, или вцепиться в противника. Он нахмурился и спросил неожиданно мягко:

– Как ты?

– Отлично, – ответила я.

– Мы не могли допустить, чтобы его смерть как-то связали… – заговорил Ден и смешался.

Он вел себя странно. Черт знает, что происходило в его голове. Теперь он сидел почти спиной ко мне, и я видела его затылок, и чуть в профиль висок, и ухо, плотно прижатое к черепу. В его облике вновь проступило что-то звериное, мощное, безжалостное. «Он думает обо мне», – решила я. Ден закурил, нахмурился, должно быть, оценивая обстановку. Я точно читала его мысли. Бабам он не доверял и теперь прикидывал, способна ли я поломать ему игру. Он повернулся и успел поймать мой настороженный взгляд.

– Сможешь спуститься вниз? Или сказать, чтобы завтрак принесли сюда?

Каждая лишняя минута, проведенная с ним, представлялась невыносимой. Но когда я оказалась среди людей, ставших уже привычными, вновь услышала разговоры о теракте и бедной Дашеньке, поняла, что долго не выдержу.

– Пойду к морю, немного прогуляюсь, – сказала я.

– Охотно составлю тебе компанию, – усмехнулся Ден. Может быть, решил, что я надумала утопиться? Напрасно. На это нужны силы. У меня их не было.

Мы долго гуляли, изредка перебрасываясь словами. Он усердно изображал заботливого мужа, а мне было так тошно, что его присутствие уже не раздражало, а скорее успокаивало. Он шел совсем рядом, я чувствовала тепло его руки, привычный запах его одеколона и жевательной резинки, от которого не мог избавить даже запах моря.

– Денис, – позвала я.

Он вздрогнул, наверное, от неожиданности – я впервые назвала его по имени. До сих пор как-то обходилась, а теперь вдруг получилось само собой. А еще меня саму поразил мой голос, который звучал как-то странно, с непривычной интонацией. Ден внимательно посмотрел на меня, и теперь я сожалела, что произнесла его имя. Не стоило обращаться к нему, и уж тем более не стоит задавать вопрос, который я собиралась задать. Он вглядывался в мое лицо, точно силился отыскать в нем что-то важное.

– Я слушаю, – не выдержал он.

– Нет, ничего… – покачала я головой.

– Ты хотела что-то спросить?

– Лезут в голову всякие глупости.

– Давай свои глупости, я добрый, – подмигнул он.

– Я как-то спросила Ника, не снятся ли ему покойники.

– И что он ответил?

– Сказал, что человек такая скотина, что привыкает буквально ко всему.

– Узнаю старину Ника, – хихикнул Ден.

– Можно привыкнуть убивать?

– Это твой глупый вопрос? – Он спокойно смотрел на меня, ответил без усмешки: – Ник прав. Можно привыкнуть к чему угодно, кроме одного – собственной смерти, ее мало кто любит. А убивать других – многим даже нравится.

– Тебе?

– Мне? – Он пожал плечами. – Не замечал. Но покойники мне не досаждают. И совесть не мучает, если ты об этом. Если тот свет существует, то отвечать буду не я, а те, кто меня нанимает.

– Откуда тебе знать?

– Придет время, и все выяснится.

– А если Бога нет, то и отвечать не перед кем?

– Ага. Спи спокойно, детка.

– А люди?

– А что люди? Люди великие путаники. Господь сказал – не убий. Не убий, и все. Без всяких оговорок. И что твои люди? Не убивают? Как бы не так. И все норовят придумать своим грязным делам оправдание, упаковать их красиво. Сказать, что они во имя свободы и независимости, к примеру. У меня два ордена, дорогуша. Отгадай, за что я их получил? За то, что убивал. Убивал, потому что Родина послала, хотя те парни не сделали мне ничего плохого. И меня назвали героем. И навешали всякой дребедени на грудь. А когда я убил, потому что хотел это сделать, потому что эта сука иного не заслуживала, они дружно заголосили, что я преступник. Двойной стандарт, как любит выражаться наш президент. Так что я послал всех к черту с их двойной моралью. И с тех пор живу распрекрасно. И тебе советую. – Он взял меня за плечо и притянул к себе. – Ты умеешь быть ласковой? – шепнул на ухо.

Я осторожно высвободилась.

– Вряд ли я доставлю тебе удовольствие.

– Как знать. Отчего бы не попробовать?

– Давай возвращаться, – попросила я.

Он пытался меня удержать, но во мне было только равнодушие, и это охладило его пыл. Я пошла впереди, а он крикнул насмешливо:

– Дорогуша, у меня такое чувство, что ты так и будешь идти впереди, торопливо и недосягаемо.

– Поживи немного с мечтой, – засмеялась я и помахала ему рукой. Он не принял шутки, стоял и смотрел мне вслед, презрительно вздернув губу.

Странные то были дни. Теперь мы редко общались с остальными постояльцами отеля, как-то само собой выходило, что мы оказывались вдвоем, и каждый из нас стремился к этому. И разговоры, которые мы вели, тоже были странными. Ненужными уж точно. Ден теперь часто говорил о таких вещах, которые раньше ему, должно быть, просто в голову не приходили. А может быть, и нет: может быть, он всегда о них думал, но не в словах – чувствовал, что ли, а не думал, – а теперь облек свои мысли в слова, которые презирал. Он рассказывал мне о своей жизни, и я кожей чувствовала его потребность говорить, хотя было заметно, что вообще-то он и считал подобные разговоры чепухой, пустой тратой времени. А я внимательно слушала. Меня мучило странное любопытство, хотелось понять, как и почему люди становятся такими, как Ден, ведь проще всего решить, что родился сволочью, оттого и стал ей. А как же быть со мной? Или я тоже родилась сволочью, и мои первые семнадцать лет жизни не более чем притворство? Нет, тут что-то не так. Смогу я привыкнуть, как он, а главное: хочу ли я этого?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.