Пендервики на улице Гардем

– Спокойной ночи, Беттик-светик, – прошептала Розалинда, но ушла не сразу, а ещё долго сидела и смотрела на спящую сестрёнку: вдруг она всё же проснётся и захочет послушать вечерний рассказ.

Глава четвёртая

Железное спокойствие

На другой день, когда вся семья обедала на кухне, Скай в полном одиночестве сидела у себя в комнате. Через час у них с Джейн должна была начаться игра. Если Джейн любила перед игрой плотно покушать, то Скай обычно ограничивалась парой бананов и стаканом молока. Главное, считала она, – сосредоточиться, а не набить брюхо.

Их команда называлась «Антонио Пицца» (в честь одноимённой пиццерии) – форма жёлтая с красным, на спине надпись «Антонио» и треугольный ломтик пиццы. В этом сезоне её, Скай, к удивлению всей семьи и её собственному, выбрали капитаном команды. К удивлению, потому что в прошлом году у неё было не очень хорошо с самообладанием. Точнее, совсем нехорошо. Например, однажды во время матча она обозвала судью толстым патиссоном. А в другой раз прыгнула на пластиковую бутылку с водой, бутылка лопнула и обрызгала чьих-то родителей. А в третий раз… – впрочем, не важно, сейчас все те разы были уже позади. Во всяком случае, Скай очень на это надеялась. Капитану команды, считала она, в первую очередь требуется железное спокойствие. И она твёрдо решила его в себе вырабатывать.

Её разминка перед игрой включала в себя десять глубоких выпадов вперёд (для растяжки ног), десять круговых движений головой, десять отжиманий, тридцать приседаний и проговаривание вслух простых чисел от одного до восьмисот одиннадцати (для концентрации внимания). После этого она в течение пяти минут представляла себе, как разгромленная и истекающая кровью команда противника молит «Антонио Пиццу» о пощаде. А дальше следовала самая трудная часть: пять минут позитивных мыслей. Это последнее упражнение она включила по совету мистера Пендервика: он сказал, что надо уравновешивать негатив, особенно в те дни, когда ей удаётся очень уж живо вообразить поверженных и окровавленных противников. Насчёт уравновешивания Скай была с ним согласна – уравновешивать надо, конечно. Но только чтобы получить эти пять минут позитива, ей почему-то каждый раз приходилось настраиваться не меньше четверти часа. Она надеялась, что хоть сегодня дело пойдёт быстрее.

Растяжки, круговые движения, отжимания, приседания и простые числа проскочили легко. Представить противника разбитым в пух и прах – ещё легче, тем более что сегодня «Антонио Пицца» собиралась сразиться со своим главным соперником, командой «Камерон Металлик», названной так в честь местной фабрики металлоизделий. Капитан «Металликов», Мелисса Патноуд, была невыносимая зануда, училась со Скай в одном классе и вечно хихикала над их учителем, мистером Баллом. Одним словом, у Скай было достаточно причин, чтобы с полной отдачей бороться за победу.

– Всё, «Камерон Металлик», не жди пощады! – привычно произнесла она в конце, после чего для верности ещё немного полюбовалась последней мысленной картинкой: униженная Мелисса признаёт своё полное и безоговорочное поражение.

Теперь пора было переходить к позитивным мыслям. О чём бы таком подумать? Например, неделю назад, готовясь к игре, она думала о том, что скоро к ним приедет тётя Клер. И если бы она приехала и вела себя как всегда, Скай бы сейчас радовалась тому, как всё прекрасно и замечательно. Но приехать-то она приехала, а радоваться оказалось нечему. Наоборот, всё в доме Пендервиков пошло наперекосяк. А сегодня вдобавок выяснилось, что уже вечером у папы первое свидание. И что? Ну свидание, ну странно, конечно, но совсем-то с катушек можно было бы и не съезжать, тем более если ты старшая сестра, на которую…

Стоп, приказала себе Скай. Только о позитивном.

Можно думать про школу. В школе, правда, никуда не денешься от Мелиссы – на всех уроках её голова торчит прямо перед глазами Скай, – но всё остальное складывается очень даже неплохо. Вместо уроков математики мистер Балл разрешает Скай сидеть в библиотеке и заниматься геометрией, потому что материал за шестой класс она уже знает так, что может хоть сама его преподавать. Домашнее чтение у мистера Балла вообще по выбору – читай что хочешь. Скай выбрала для себя «Ласточек и амазонок»[6], а это целых двенадцать отличных книжек про каникулы с приключениями на озере. Вот с историей, правда, дела обстоят похуже: мистер Балл задал каждому придумать пьесу об ацтеках. Скай с удовольствием накатала бы какое-нибудь сочиненьице об ацтекской системе счисления. Или даже, если надо, о посевах с урожаями. Но как она будет выдумывать целую пьесу, со всякими там характерами, завязками и развязками, – когда ей эти завязки-развязки нисколечко не интересны? А тут ещё Мелисса все уши прожужжала про то, как она уже дописывает свою ну просто гениальную пьесу!

Стоп! Скай досадливо покосилась на часы. Ещё четыре минуты позитива – а где их взять?

И тут её осенило. Лето, каникулы, Арундел – вот это позитив! Сидя на кровати, она откинулась на подушку… и уплыла далеко-далеко… в прошедшее лето. Как они тогда играли в «двое против одного» – Скай, Джейн и Джеффри… А как они расстреливали из лука нарисованного Декстера… А один раз они с Джейн выбрались из комнаты Джеффри через окно по ветке большого дерева, но спуститься вниз сами не смогли, и Кегни пришлось их спасать… Скай вспоминала и вспоминала, и чем дольше она вспоминала, тем больше собой гордилась. А когда она снова посмотрела на часы, выяснилось, что всё в порядке – есть пять минут позитивных мыслей! И, кстати, сегодня она так быстро управилась, что до игры ещё вагон времени. Можно успеть чем-нибудь себя порадовать. И Скай уже даже знает чем: сейчас она опробует свой новый бинокль при дневном свете.

Через минуту Скай, с биноклем на шее, выползала из окна своей комнаты на крышу гаража. Это был её личный наблюдательный пункт. И одновременно тайное убежище. То есть сёстры-то о нём, конечно, знали – зато папа не знал. И тётя Клер не знала. И ни один бебиситтер за несколько лет даже не заподозрил, что она любит сидеть на крыше. Сама Скай не собиралась им об этом сообщать – ясно же, что взрослые не одобрят сидения на крыше, даже если это всего-навсего крыша одноэтажного гаража. Ну а за сестёр Скай была спокойна: не выдадут. Сёстры Пендервик никогда друг друга не выдают.

Усевшись поудобнее, она поднесла бинокль к глазам и покрутила колёсико. Ого! Вот это биноклик! Вся улица Гардем как на ладони. Вон на углу в одном конце улицы торчит почтовый ящик Коркхиллов, на нём нарисованные листья плюща. А в другом конце на площадке припаркован чей-то зелёный автомобиль, можно даже разобрать буквы на номерном знаке.

– Отпад! – пробормотала Скай. – Отпад и улёт! – Она навела бинокль на противоположную сторону улицы, на дом Гейгеров.

Гейгеры – мистер Гейгер, миссис Гейгер, Томми и Ник – жили на улице Гардем всегда, как и Пендервики. Скай смотрела на их дом миллион раз, но тогда она смотрела без бинокля, а теперь – в бинокль, это совсем другое дело. Прямо у неё перед глазами, так близко, что хочется потрогать, – вмятина на двери гаража: это Томми года три назад попытался въехать в закрытый гараж на мопеде. А вот и футбольный мяч, который Джейн давным-давно запулила на крышу, а он скатился в водосточный жёлоб и там застрял. «Этот мяч принадлежит Дж. Л. Пендервик!» – прочла Скай. Вот куст рододендрона, сильно пострадавший в прошлом году: Ник учился водить машину и неудачно дал задний ход. Бедный рододендрон. Миссис Гейгер потом чего только не делала, чтобы его выходить, но, честно говоря, он так и не оклемался.

А вот кто-то выскочил из-за угла дома – длинные руки-ноги, на плечах наплечники, на голове шлем с решётчатым забралом[7] – всё ясно, Томми. Скай попыталась навести на него резкость, но не успела, он уже завернул за противоположный угол. Тренируется. Томми вечно тренируется. Бегает, толкает штангу, делает какие-то бесконечные упражнения. Розалинда говорит, если бы он так выкладывался на уроках, давно был бы первым по всем предметам. Вот он, уже обогнул дом и опять выбежал из-за угла.

– Скай, через пять минут пора переодеваться. – Это Джейн высунулась из окна. – Не забыла сказать, чтобы «Металлики» не ждали пощады? Как твой позитив сегодня?

– Нормально. Не мешай, я ещё не закончила.

Скай опять навела бинокль на ту сторону улицы. Прошло уже минуты две, но Томми больше не появлялся. Наверно, остановился где-нибудь, выполняет свои «обезьяньи прыжки»: упор присев – упор лёжа – отжимание – упор присев – встать. Томми жить не может без этих «обезьяньих прыжков», это у него любимое упражнение.

Над головой послышался птичий гогот, и Скай вскинула бинокль к небу. Ага, канадские гуси пролетают над Камероном. Сейчас поглядим на них… Она подкрутила колёсико…

– Привет.

Ну вот, тайное убежище называется. Теперь Томми пожаловал. Оказывается, он не прыжки выполнял, а взбирался на дерево, которое растёт возле самого гаража. Голова в футбольном шлеме странновато торчит из густой листвы.

– Я занята, – сказала Скай.

– А я тренироваться собираюсь. Побегаешь со мной?

– Не могу. У нас с Джейн игра.

– А у Розалинды что?

– Розалинда идёт за нас болеть. Вся семья идёт за нас болеть, даже тётя Клер – она как раз вчера приехала.

– А потом она не сможет, как думаешь? В смысле, Розалинда, а не тётя Клер. То есть, наверно, тётя Клер тоже может побегать, если захочет… но лучше бы Розалинда. Ну то есть…

Запутавшись окончательно, Томми умолк. Скай навела на него бинокль. Да уж, видок: огромный расплывающийся нос в футбольном шлеме.

– Что это с тобой сегодня?

– Ничего. – Но расплывающийся нос покраснел.

– Приветствую тебя, хранитель футбольных врат! – Так, опять Джейн. – Как твой русский, продвигается?

Томми записался в школе на русский язык, а после русского он ещё собирается изучить кучу других языков. Потому что лётчику – Томми решил стать лётчиком – полезно быть полиглотом, чтобы летать куда угодно и со всеми свободно разговаривать.

– Ничего, неплохо, – сказал Томми и добавил для убедительности по-русски: – Нье-плё-хо.

– Прекрасно! – одобрила Джейн. – Скай, пора.

– Да. Пора. – Скай доползла до окна и вернулась обратно в комнату.

– А что Томми делал на дереве? – спросила Джейн.

– Расплывался. Всё, переодеваемся.

В первой половине игры всё шло прекрасно, и даже пожелание удачи, лицемерно высказанное Мелиссой во время рукопожатия капитанов, не испортило настроения Скай. День был ясный, яркий – будто рисованный цветными карандашами. Зелёная трава, голубое небо, форма красная с жёлтым – ну или белая с фиолетовым, если кто пришёл полюбоваться на «Камерон Металлик». Силы у двух команд почти равные – зрители сидят затаив дыхание, – однако «Антонио Пицца» уверенно ведёт в счёте. А всё благодаря Джейн: она отличный бомбардир, а сегодня ещё и в ударе. В первом тайме «Пицца» провела в ворота «Камерон Металлика» три мяча, два из них забила Джейн. А «Металлики» не забили ни одного! Весь перерыв «Пицца» отплясывала что-то победно-воинственное – помесь хип-хопа с канканом и гавайским танцем хула-хула. Скай была вполне довольна собой, жизнью, своей сестрой и своей командой. Дело шло к выигрышу, и спокойствие Скай росло и крепло с каждой минутой.

К несчастью, Мелиссе и её команде отплясывать было не с чего, так что в перерыве «Металлики» занимались тем, чем и положено заниматься в перерыве, – готовились к продолжению игры. И начали второй тайм просто блестяще. К тому же коварная Мелисса, кажется, нащупала главную слабость Скай: когда Джейн с мячом понеслась вперёд, а тяжеловесная неповоротливая полузащитница «Камерон Металлика» подло сбила её с ног, Мелисса подскочила к Скай и фыркнула чуть ли не в лицо:

– Ах, какая жалость!

В былые времена Скай точно бы взбеленилась от такой наглости. Но новая, железно спокойная Скай взяла себя в руки – точнее, незаметно ущипнула себя за руку – и не набросилась на Мелиссу. Да и по правде сказать, ей сейчас было не до Мелиссы. Дело в том, что, когда Джейн сбивали с ног и ей было очень больно, с ней начинали происходить всякие неприятности. Например, она могла расплакаться. Или забыть, что такое футбол и как в него играют. Или – самая большая неприятность, с точки зрения Скай, – Джейн превращалась в Мика Харта и начинала орать во всё горло какую-то галиматью с британским акцентом.

Лишь когда за грубую игру был назначен пенальти и Джейн легко вкатила мяч в ворота противника, Скай вздохнула свободнее. Может, на самом деле полузащитница «Камерон Металлика» не такая тяжеловеска, какой выглядит, и Джейн не так уж сильно ударилась, и вообще всё тип-топ. Получив мяч, Скай устремилась с ним к центру поля, но тут же споткнулась, потому что Джейн у неё за спиной завопила неожиданно низким грубым голосом:

– Э-ГЕЙ, «МЕТАЛЛИКИ» – ЛУЗЕРЫ СТОЕРОСОВЫЕ!

Не тип-топ, подумала Скай. Мик Харт объявился, теперь пиши пропало. Интересно, «лузеры стоеросовые» – это очень ужасно или ещё терпимо? Судя по тому, как они звучат, – скорее ужасно. Скай послала мяч сестре, надеясь хоть этим привести её в чувствo. А что ещё она могла сделать? Не бросать же всё, не выяснять с ней отношения посреди поля. Спокойно, уговаривала себя Скай. Джейн вот-вот образумится, и всё обойдётся. До сих пор же как-то обходилось. Главное – больше её не волновать.

Джейн удачно приняла мяч и повела его к воротам. Всё шло хорошо, и, может, она бы даже успела образумиться, но тут наперерез ей к мячу бросилась Мелисса. По Мелиссиному лицу было видно, что и ей эти «лузеры» ничуть не понравились.

– ХА! КОРОВА-КОРОВИЩА! – Джейн легко обошла соперницу. – И ВСЕ ТВОИ «МЕТАЛЛИКИ» – КОРОВЫ КОРОВИСТЫЕ, МУ-У-У!

– А ТЫ… А ТЫ… – задыхаясь от возмущения, выкрикнула Мелисса. – А ТЫ ЕЩЁ КОРОВЕЕ!

Это «коровее» прозвучало так нелепо, что расхохотались даже сами «Металлики». И совершенно напрасно. Потому что одно дело, когда тебя обзывают «коровой» или каким-то непонятно каким «лузером», и совсем другое, когда над тобой насмехается твоя же собственная команда. И Мелисса немедленно за себя отомстила – поставила подножку в тот самый момент, когда Джейн собиралась забить очередной гол. Скай, гордясь своей выдержкой, ждала, когда судья назначит заслуженный пенальти в ворота «Камерон Металлика». Однако судья, видимо, в тот момент смотрел в другую сторону и не заметил нарушения. Хуже того, когда Джейн, вскочив, понеслась дальше, Мелисса опять поставила ей подножку! А пока Джейн падала, она ещё и пнула её коленкой в бок («случайно», как она потом уверяла).

И тут спокойствие Скай лопнуло как мыльный пузырь, о чём Скай ни капельки не жалела. Кому оно нужно, это спокойствие, если из-за него приходится стоять и смотреть, как твою сестру пинают коленками в бок? И, отбросив сомнения, она помчалась вперёд со скоростью ветра, даже быстрее ветра. Гнев кипел и бурлил в ней, ноги несли сами, сжатые кулаки готовились обрушиться на Мелиссу – и обрушились бы, если бы на неё не наскочила толстая полузащитница Мелиссы – и, конечно, вся «Антонио Пицца» немедленно навалилась на полузащитницу – за Скай, за капитана! Мелисса заверещала, её нападающие сцепились с нападающими Скай, потом к ним присоединились защитники, полузащитники и даже вратари, судьи свистели в свистки, тренеры и родители бежали на поле разнимать дерущихся…

И, наконец, матч был официально прекращён, и всех игроков с позором выдворили со стадиона.

Когда Пендервики ехали домой, говорить никому не хотелось.

– Судья мне пожаловался, что в этой лиге никогда ещё не было таких безобразных потасовок, – прервал тягостное молчание мистер Пендервик. – Я, конечно, сделал вид, что я ничей не папа, а так, случайно завернул на стадион.

– Прости, пап, мне очень жаль, – сказала Скай.

На самом деле ей было не просто жаль, она была в отчаянии. Она столько трудилась, так работала над самообладанием, так взращивала и лелеяла в себе драгоценные ростки спокойствия – и что? Ничего, один пшик. «Антонио Пицца» должна была одержать убедительную победу – и вот из-за капитана всё пошло насмарку. Она, Скай, подвела свою команду, своего тренера, свою семью – всех подвела.

– Тётя Клер, и ты меня прости, пожалуйста. Тебе же, наверно, пришлось делать вид, что ты мне не тётя.

– Так и быть, прощаю. – Тётя Клер улыбнулась, отчего у Скай слегка отлегло от сердца. – Знаешь, когда ты ринулась на Мелиссу, это было… сногсшибательно! Может, тебе стоит заняться хоккеем? Или, ещё лучше, борьбой?

– Клер, оставь свои шуточки, – проворчал мистер Пендервик.

– Ну почему шуточки? Твоя дочь и правда выглядела впечатляюще.

– Пап, ты пойми, Скай же защищала меня. Она думала, что Мелисса меня чуть насмерть не зашибла, – сказала Джейн, которую, как выяснилось, не только не зашибли, но даже не ушибли. – Эх, это я со своим Миком Хартом во всём виновата!

– Кстати, Джейн, насчёт Мика Харта. По-моему, его обаяние в последнее время несколько потускнело. Как думаешь, не пора ли отправить его обратно в Манчестер – или откуда он там родом?

– Да, ты прав. Пора. Просто когда я Мик Харт, это мне помогает не реветь от обиды… Хотя, наверно, лучше иногда пореветь, чем так.

– Ну, если выбирать из двух зол – реветь или так, – тогда лучше уж, пожалуй, пореветь.

Джейн вздохнула, мысленно прощаясь с Миком Хартом.

– Но ты учти, пап: защищая меня, Скай боролась за всех Пендервиков, за нашу семейную честь.

– Учёл. Я вот только думаю: надо ли за неё так рьяно бороться?

– А я думаю, что Скай была лучше всех, – сказала Бетти.

– Ну ты и дурында! – Скай покачала головой. – Где же лучше всех, когда я капитан, а испортила всю игру? Но теперь уж я до конца сезона буду вести себя идеально. Ни за что не выйду из себя, лучше сдохну!

– Постарайся всё же до этого не доводить, – посоветовал мистер Пендервик. – Одного не пойму: как так получилось, что меня со всех сторон окружают такие воинственные особы? Кстати, Розалинда, как будет «война» на латыни?

– Это я помню! – Розалинда явно обрадовалась перемене темы. – Bellum, belli.

– Верно. А от слова bellum можно образовать bellatrix. Это значит «воительница».

Джейн тут же решила показать миру, какой должна быть настоящая воительница. Воздев кверху сжатые кулаки, она провозгласила:

– Bellatrix Пендервик!

Бетти не собиралась отставать от старших, поэтому она тоже подняла кулачки и потрясла ими.

Остаток пути все веселились и размахивали кулаками, а Скай размышляла о сложностях человеческой натуры. Странная штука: вот она сейчас раскаивается, что не смогла сдержаться и потеряла самообладание, – и в то же время сама драка доставила ей просто невыразимое удовольствие. И ещё почему-то страшно приятно вспоминать, как взбешённый тренер «Камерон Металлика» отчитывал Мелиссу. Ведь, наверно, нехорошо, что ей сейчас так приятно об этом вспоминать? Да, странно. И Скай решила, что как только у неё появится возможность, она выберется на крышу гаража и хорошенько всё это обдумает.

Но когда они подъехали к дому и вышли из машины, выяснилось, что одновременно с ними к своему дому подъехала и их новая соседка. Мистер Пендервик сказал, что сейчас самый удобный момент с ней познакомиться. Поэтому Скай, вместо того чтобы улизнуть к себе на крышу, неохотно поплелась вместе со всеми к соседнему дому. Сказать по правде, у неё совершенно не было настроения ни с кем знакомиться. Особенно с новой соседкой. И особенно сейчас. Потому что эта соседка, как сёстрам Пендервик было известно, преподавала в папином университете астрофизику. А Скай не просто очень уважала астрофизиков – она сама мечтала когда-нибудь стать астрофизиком. И ей совсем не хотелось встречаться впервые в жизни с настоящим астрофизиком, не задав при этом ни одного умного вопроса. А откуда у неё в голове возьмутся умные вопросы – после такой-то свалки на футбольном поле?

Когда Пендервики подошли, соседка вытаскивала ребёнка с заднего сиденья. У неё была целая копна рыжих кудрявых волос – точнее, как выяснилось вблизи, волосы были рыжие с золотистым отливом. И глаза тоже с золотистым оттенком – светло-карие. За стёклами очков они казались огромными и очень-очень осторожными. Как у лани, сказала потом Джейн.

Мистер Пендервик осторожности то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил.

– Добрый день, миссис Ааронсон. Хочу познакомить вас со своей семьёй, – сказал он. – Вот это Клер, моя сестра, она приехала к нам на выходные. А это мои дочери. Розалинда – старшая. Следующая за ней Скай. Потом Джейн. И самая младшая… – Он умолк и оглянулся с таким видом, будто Бетти должна была по дороге потеряться (что обычно и происходило, когда сёстрам предстояло с кем-то знакомиться).

Но Бетти никуда не потерялась, а стояла рядом и дёргала его за рукав.

– Вот же я, – прошептала она. – Я тут.

– Гм-м, как интересно… Да, ты тут. – Он положил ладонь ей на голову. – И самая младшая, Бетти.

– Пап, спроси, как зовут малыша.

Бетти сказала это шёпотом, но соседка услышала.

– Его зовут Бен, – ответила она. – Бен, поздоровайся с нашими соседями.

– Утя, – сказал Бен. Волосы у Бена были ещё рыжее маминых.

– «Утя» – это пока единственное, что он говорит, – смущённо пояснила она. – Просто у нас дома много разных уточек, он их очень любит. А меня зовите, пожалуйста, Иантой.

– Ианта, астрофизик, – радостно брякнула Скай и только потом сообразила, что её бряк прозвучал глупее некуда. Теперь уж точно никакие умные вопросы не помогут, думала Скай, пятясь мелкими шажочками за Розалинду. Произвела, называется, первое впечатление. Ну и ладно. В конце концов, что толку с того, что соседка – астрофизик, если у соседки на руках всегда висит щекастый младенец? Общение с младенцами у Скай как-то не очень складывалось.

Джейн, судя по её сочувственной мине, тоже заметила промашку Скай. Хорошо хоть папа ничего сегодня не замечал.

– Ианта, – задумчиво повторил он. – Красивое имя. Значит «фиолетовый цветок». Слово греческое по происхождению. Но от него образовано латинское прилагательное ianthinus – фиолетовый, фиалковый.

– Да? – Ианта смотрела на него немного растерянно, но, кажется, с интересом.

– Ну вот, опять! Он всегда такой, – извиняющимся тоном сообщила тётя Клер. – Приятно было познакомиться, Ианта. Мы постараемся не слишком вас донимать!

Взрослые простились за руку – Розалинда как старшая из сестёр тоже пожала Ианте руку, – и Пендервики зашагали обратно к своему дому.

– У меня к тебе просьба, Мартин, – сказала тётя Клер, когда они отошли достаточно далеко. – Пожалуйста, не говори больше сегодня про греческий и про латынь – я имею в виду вечером, на свидании.

– Да будь оно проклято, это свидание! – неожиданно взорвался мистер Пендервик.

– Папа! – изумлённо обернулась к нему Розалинда. Кто-кто, а их папа никогда не выходил из себя.

Зато Скай рассмеялась и прижалась к папиному локтю. Так вместе они и вошли в дом.

Глава пятая

Первое свидание

Переодевшись из футбольного в обычное и прихватив с собой яблоко, ручку и голубую тетрадку, Джейн выбежала на улицу и направилась в своё самое любимое на свете место под названием Квиглин лес – целых полтора квадратных километра прекрасной, почти дикой природы, чудом сохранившейся посреди Камерона. Никто уже давно не помнил, кто такие были Квигли, чем они тут занимались и когда жили. В самом лесу от них остались только разбросанные тут и там низкие каменные стенки. Может, эти Квигли были фермеры или пастухи. А может, аристократы, бежавшие сюда от Французской революции, – эта версия особенно нравилась Джейн, хоть она и не взялась бы объяснить, откуда у французских аристократов такая нефранцузская фамилия. Как бы то ни было, теперь эта земля принадлежала штату Массачусетс. Но поскольку главный вход в Квиглин лес располагался в конце улицы Гардем, то проживающие на этой улице дети по праву считали его своей личной территорией.

Дети знали неписаное правило: до десяти лет нельзя ходить в Квиглин лес в одиночку. После десяти – пожалуйста; но без сопровождения взрослых или хотя бы старших нельзя забираться вглубь. С какого места начинается «глубь», тоже знали все: с ворчливого ручья, пересекавшего главную, самую натоптанную лесную тропу, а это всего-то с полкилометра от входа. Впрочем, и по эту сторону от ручья детям было раздолье – и то, что им тут знакомо всё до последнего деревца и до последнего камешка, сёстрам Пендервик ничуть не мешало.

Сегодня Джейн направилась к большому камню, который она называла Волшебным утёсом. Хотя Джейн уже стукнуло десять, вера в волшебное и чудесное до сих пор из неё не выветрилась. Кроме того, она практически не сомневалась, что всё волшебство штата Массачусетс, дошедшее до наших дней, каким-то образом сконцентрировалось вот в этом самом утёсе. Остальные сёстры об этом не догадывались: Розалинда была уже слишком большая для чудес и волшебства, Бетти – слишком маленькая, а Скай и думать забыла о чудесах в тот день, когда научилась делить в столбик.