Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг.

Костяк кадрового состава специальных служб империи составляли офицеры Отдельного корпуса жандармов. Они занимали руководящие должности не только в самих жандармских управлениях и строевых частях корпуса, но и руководили большинством охранных отделений, служили опорой Особого отдела департамента полиции МВД, занимали ключевые посты во многих контрразведывательных управлениях, были ведущими аналитиками и розыскниками.

Жандармские курсы

Система отбора и подготовки жандармских офицеров складывалась постепенно, усложняясь, реагируя на новые политические условия, технологии и приемы ведения розыска и дознания исходя из насущных требований государства. Вплоть до правления Александра II никаких регламентированных правил приема в жандармерию просто не существовало. Положение о корпусе жандармов 1867 г. ввело лишь общие принципы и минимальные ограничения. Это был рамочный документ. Отбором штаб- и обер-офицеров занимался исключительно шеф корпуса жандармов[29]. Для поступления на службу необходимо было иметь среднее военное образование и прослужить офицером в войсках на фронте не менее пяти лет. В Московский и Петербургский жандармские дивизионы разрешался перевод после трех лет службы. В жандармы не брали сильно пьющих, известных аморальным поведением офицеров, состоявших в штрафах по суду и следствию, а также имевших какие-либо задолженности, пусть даже и частные долги[30].

Рост революционного движения, серия покушений на императора и полная растерянность политического сыска подтолкнула шефа жандармов графа П. А. Шувалова к проведению кадровой реформы. 17 мая 1871 г. он утвердил первые правила для приема в корпус жандармов[31]. Правила дополняли Положение о корпусе жандармов необходимостью знания офицерами местных и иностранных языков. Была создана специальная комиссия для приема в корпус. В состав первой комиссии во главе с помощником начальником штаба корпуса вошли четыре человека: юрисконсульт шефа жандармов М. Н. Баженов, начальник штаба корпуса жандармов А. Н. Никифораки, начальник Радомского ГЖУ полковник Рябинин и заведующий первым делопроизводством старший адъютант штаба полковник А. К. Зарубин.

29 мая 1871 г. состоялось первое заседание приемной комиссии. По итогам ее работы 17 июня шефу жандармов был представлен отчет. На полях отчета Шувалов написал: «Очень радуюсь этому началу. Число отвергнутых офицеров ясно доказывает пользу нового учреждения (комиссии). Надеюсь, что гг. члены будут постоянно в виду того, что от них зависит будущее корпуса и добрая его слава»[32]. Первоначально комиссия лишь проверяла глубину познаний и общий интеллектуальный уровень офицеров, а сама система подготовки и чтения лекций не была еще разработана. Единственным предметом было уголовное право.

В пореформенный период система подготовки кадров политического сыска только создавалась, но касалась она в основном офицерского корпуса. Положение же унтер-офицерского и рядового состава жандармерии с точки зрения минимальных познаний было крайне низким. Так, на 1 января 1873 г. 12 % жандармских унтер-офицеров не умели читать и писать. Четверть из них только на службе научились грамоте. Ситуация с подготовкой унтеров улучшилась лишь к 1890‐м гг., когда все смогли «излагать свои донесения на бумаге удовлетворительно»[33].

В 1882 г. под руководством начальника штаба корпуса жандармов князя М. А. Кантакузина были составлены новые подробные правила приема[34], согласно которым департамент полиции был обязан предоставлять ежегодно одного чиновника для чтения лекций и участия в приемной комиссии. Жандармские курсы превратились в межведомственную структуру. Серьезные изменения, начавшиеся в 1890‐е гг., были связаны с появлением новых предметов и углублением курсов изучавшихся наук. 27 августа 1894 г. циркуляром штаба ОКЖ № 41 были приняты к руководству и исполнению новые правила[35]. Выбор офицеров для приема в корпус являлся прерогативой командира, то есть товарища министра внутренних дел. На деле же руководство жандармскими курсами легло на плечи начальника штаба корпуса.

Согласно параграфу 2 правил, офицеры «в корпус жандармов переводятся из всех родов оружия или определяются из запаса или отставки». Все определяющиеся в корпус офицеры должны были иметь военное образование по 1‐му разряду, а при неимении такого – окончить юнкерские училища по 1‐му разряду[36]. Это считалось высоким образовательным цензом. 1-й разряд свидетельствовал о том, что окончивший училище подпоручик имеет по военным предметам в среднем не менее 8 баллов, по поведению и знанию строевой службы – не менее 9 баллов, а по остальным предметам – не менее 6 баллов[37] при 10-балльной системе. Из правила делались исключения лишь для способных офицеров, окончивших военное училище по 2‐му разряду. Обычно второразрядники направлялись на службу в менее важные жандармско-полицейские управления железных дорог. Можно привести пример М.А. фон Беринга, окончившего Варшавскую гимназию и Тверское кавалерийское училище по 2‐му разряду и 22 июня 1904 г. в обход правил принятого в корпус[38]. Исключение было не случайным. В справке департамента полиции, составленной на него 31 января 1916 г., сказано: «Ротмистр Беринг выделяется среди чинов жандармской полиции железных дорог в Туркестанском крае своими выдающимися служебными достоинствами, своей высоко полезной и неустанно энергичной деятельностью. Прекрасно осведомленный в материальном уголовном праве и процессуальных железнодорожных уставах и правилах, ротмистр Беринг всегда стоит на почве закона и в строгих его рамках. Его дознания всегда исчерпывающе полны и всегда получают, при правильной квалификации преступления или проступка, направление законной подсудности… В большую заслугу ротмистру Берингу должно быть поставлено его умелое воспитание в духе законности и служебной энергии и распорядительности унтер-офицеров вверенного ему отделения… Глубокая порядочность и честность ротмистра Беринга, в связи с его служебной дисциплинированностью и высокой корректностью, ставят его в ряды высоко полезных чинов жандармской полиции»[39]. Однако в общей массе перворазрядники составляли подавляющее большинство.

Особую когорту в ОКЖ составляли выпускники военных академий – Генерального штаба, Артиллерийской, Военно-юридической. Таких чинов было очень мало. В своих воспоминаниях бывший директор департамента полиции К. Д. Кафафов дает им высокую оценку, отмечая их как «людей очень воспитанных и образованных, которых охотно принимали повсюду»[40]. По его мнению, это была наиболее способная часть офицерского состава. Все поголовно начальники штаба корпуса были выпускниками Николаевской академии. Из прочих жандармских офицеров, окончивших Академию или несколько лет проучившихся в ней, можно назвать генерал-майоров К. И. Глобачева, последнего начальника Петроградского охранного отделения (1915–1917), М.Ф. фон Котена, начальника Петербургского охранного отделения в 1910–1914 гг., подполковников Г. Д. Джакели, П. В. Гуза, Я. А. Тимофеева[41].

Переводиться в корпус разрешалось чинам не выше штабс-капитана или штабс-ротмистра[42]. В Положении о приеме офицеров в ОКЖ 1913 г. был оговорен возраст поступающих – от 24 до 33 лет[43].

Сразу после подачи офицером краткой записки о службе и докладной записки на имя начальника штаба о желании служить в корпусе штаб начинал сбор сведений о личностных и деловых качествах кандидата[44]. С 1872 г. по приказу шефа жандармов все обязанности по наведению справок о служебных и нравственных качествах кандидатов лежали на начальнике штаба[45], который перепоручал это начальнику жандармского управления той местности, где проживал или служил офицер, изъявивший желание перевестись в жандармерию. Начальник ГЖУ был обязан выяснить: 1) нравственные качества и способности просителя, 2) усердие на предыдущей службе, 3) репутацию среди начальников и сослуживцев, 4) знание местных и иностранных языков[46]. Давалась характеристика его коммуникабельности, связям, наличию или отсутствию качеств лидера, работоспособности, усвоению обязанностей[47]. На практике не всегда можно было провести оперативное и подробное выяснение личностных качеств офицера. Поэтому начальник ГЖУ обращался непосредственно к командиру подразделения, в котором служил офицер, и тот, в свою очередь, давал им оценку. Зачастую этот сбор информации продолжался даже после успешной сдачи офицером предварительного испытания.

Офицеры, которые подходили по всем параметрам для службы в корпусе, определялись для прохождения предварительного испытания с целью отбора наиболее всесторонне развитых для внесения их в список кандидатов на прикомандирование к штабу ОКЖ[48]. Испытание выясняло лишь общее развитие офицера. Долгое время не существовало четко прописанной суммы знаний, которая требовалась при ответе. Не был утвержден необходимый список книг, хотя в неофициальном порядке существовали рекомендуемые пособия. Офицер должен был разбираться в русской и всеобщей истории, географии, государственном устройстве страны, важнейших действовавших законодательных актах и реформах последних правлений (положение о земских начальниках и их учреждениях, положение о полиции, о службе на железных дорогах, судебная и крестьянская реформы Александра II)[49]. Испытание состояло обыкновенно из написания сочинения на историческую тему и устного экзамена.

Сочинения, написанные на предварительных испытаниях, сохранились в некоторых архивных делах о переводе офицеров в корпус и представляют значительный интерес. Некоторые офицеры уже заранее знали, чем хотели бы заниматься в политическом сыске, и эту тему развивали в сочинениях. Так, штабс-капитан В. В. Владимиров посвятил сочинение вопросам борьбы с революционной агитацией в армии и на флоте, укрепления отношений между нижними чинами и офицерами[50]. Именно этим в течение почти десяти лет он будет заниматься на различных руководящих постах в Кронштадтской и Финляндской жандармериях. Также представляет интерес вступительное сочинение штабс-капитана барона М. Ф. фон Котена, посвященное роли полиции в обществе. После достаточно шаблонного перечисления происхождения полиции, ее значения для поддержания общественного порядка и безопасности, защиты прав и имущества граждан, неоднократно намекнув на желание служить именно в охранных отделениях, в последнем абзаце сочинения Котен неожиданно ставит на первое место не карательные функции, а деятельность по предупреждению преступлений[51]. Именно он станет в 1912 г. главным идеологом введения практики превентивной юстиции, то есть административного наказания граждан не за совершение преступлений, а лишь за возможность их совершить, за чисто теоретическое намерение выступить против режима.

В 1913 г. в Положение о приеме были внесены значительные коррективы, связанные с желанием точно определить и зафиксировать набор знаний и рекомендуемые пособия. Испытание, как и раньше, состояло из письменной и устной частей. Если устная часть экзамена базировалась в основном на приведенной в Положении программе испытаний, то тема письменной работы могла быть исторической или литературной. Последняя подразумевала знание основных произведений русских писателей[52]. Литературные темы давались гораздо реже исторических, но сам факт их существования говорит о сравнительно высоком культурном уровне жандармских офицеров. При этом надо отметить, что составители положения особо оговаривали круг этих авторов – писатели классические, то есть исключались современные или оппозиционные литераторы.

Программа была составлена подробно и издавалась в виде экстракта из Положения о приеме. 7 февраля 1914 г. командир корпуса В. Ф. Джунковский приказал ознакомить с Положением «всех офицеров, которые пожелают перейти на службу в корпус жандармов, и выдавать им программы предварительных испытаний»[53]. Программы рассылались во все жандармские управления, дивизионы, а также в большое количество других подразделений Военного министерства и Министерства внутренних дел. Штаб стремился тратить на подготовку офицеров минимальное количество финансовых средств. Все учебные пособия, как для предварительного испытания, так и во время обучения на жандармских курсах, офицеры приобретали за свой счет[54].

Первым и одним из главных предметов считалось право. Несмотря на то что в программе этот предмет расписан довольно скупо, на практике отвечать надо было весьма подробно[55]. Прежде всего давалось определение праву, его содержанию и задачам, рассматривались его основные категории. Офицеры должны были разбираться в государственном, полицейском, уголовном и гражданском праве России, а также в международном праве. Давалось понятие о международных отношениях и нормах. Недостаточная глубина имущественного и финансового права в программе отчасти восполнялась политической экономией: изучались такие категории, как труд, капитал, общее учение о производстве, прибыль с капитала, доход. Рассматривался государственный бюджет, кредитно-денежная и страховая системы. Отдельно уделялось внимание рабочим союзам. При подготовке к вопросам по этой теме рекомендовался курс И. М. Кулишера. Привлечение крупного молодого историка-экономиста говорит не только о серьезном отношении жандармского ведомства к знанию офицерами экономики, но и об их стремлении следовать за самыми современными исследованиями. Интерес к экономике, пусть и в рамках популярного курса, объясняется ростом количества производственных конфликтов, экономических забастовок в начале века, дававших почву недовольствам и росту революционного движения.

В курсе русской истории особое внимание уделялось правителям, властным институтам и армии, а также развитию права. Курсивом выделяется пункт «Русская правда». Среди подразделов русской истории есть «Русь Юго-Западная», где рассматривалась история Киевщины, Подолии, Волыни и Галиции от князя Даниила Романовича до уничтожения Екатериной II Запорожской Сечи. Известный сепаратизм присоединенных от Польши Восточных Кресов определял и тематику вопросов, рассматривавшихся в истории Юго-Западной Руси. Борьба с униатами на территории Украины, проводившаяся в том числе и силами корпуса жандармов, ставила на первое место в истории этого региона религиозный аспект. Изучалась Брестская уния, деятельность ордена иезуитов, история православных братств, Киево-Могилянской академии, история казачества в ракурсе его борьбы с Польшей.

Курс всеобщей истории рассматривался в программе лишь в рамках новейшей истории Западной Европы 1815–1913 гг. Среди вопросов преобладали дипломатия, войны, революции и национальные вопросы. Отдельное внимание уделялось панславизму и росту славянского национального самосознания. На славян отводилось шесть из тридцати (то есть 20 %) вопросов по истории Европы. В основном авторы вопросника концентрировались на Германии, Франции, Австро-Венгрии, чуть меньше – на Великобритании. Вместо Османской империи рассматривался восточный вопрос и Крымская война в аспекте взаимоотношений великих держав. Около шести вопросов прямо или косвенно посвящены истории объединения Германии. Проблемы становления Германской империи и роста национальных движений в Европе, исходя из содержания программы, кажутся приоритетными для руководства корпуса жандармов. В то же время социально-экономическая история не выделялась специальным вопросом.

Отдельный блок из 46 вопросов посвящен истории Великой французской революции. Он в 1,5 раза превосходит по объему блок вопросов, посвященных всей новейшей истории Европы, хотя и меньше блока вопросов по русской истории. Предполагалось, что офицеры знали не только ход революции, но и всю историю Франции со времен Ришелье до Наполеона Бонапарта. Отвечающий на вопрос по Французской революции должен был разбираться не только в событиях и хронологии, но и иметь представление об идейной борьбе в предшествующие революции десятилетия, а также в лагере революционеров. После 1905 г. революция в России стала реальностью, поэтому пример французских событий должен был дать жандармам понимание механизмов революционного процесса.

Последним блоком устных вопросов шла география Российской империи, включавшая вопросы о добывающей и обрабатывающей промышленности страны, внутренней и внешней торговле. В географическом блоке были также вопросы об устройстве военных округов, военных портов и крепостей. Необходимо было также знать военное начальство.

На предварительное испытание вызывалась обычно группа из 20–40 офицеров. Каждому из них приходило личное приглашение на специальном бланке за подписью делопроизводителя комиссии[56]. Форма одежды полагалась парадная. Офицеры надевали мундир того полка, в котором числились на момент сдачи экзамена. Состав экзаменационной комиссии был внушительным и мало отличался от того, с которым будущий жандарм сталкивался по окончании специальных курсов. Председательствовал в комиссии начальник штаба корпуса. В ее состав входили генерал или штаб-офицер для особых поручений при Главном управлении ОКЖ, чиновник от департамента полиции, а также будущие преподаватели жандармских курсов, в основном старшие адъютанты штаба[57]. На устном экзамене предлагались своеобразные тесты на сообразительность и внимательность. Один из них в своих мемуарах приводит полковник Мартынов: «А что написано на спичечной бандероли? (надо было ответить, что на ней отмечена наличность семидесяти пяти спичек в коробке!)»[58].

Предварительное испытание проводилось в два этапа. Лицо, успешно выдержавшее устный экзамен, на следующий день допускалось до написания сочинения[59]. Каждый член комиссии ставил свою оценку за письменное и устное испытания. По итогам экзамена на претендента составлялась ведомость, в которую заносились все оценки, поставленные всеми преподавателями, а также два средних балла – по устной и письменной части. В конце ведомости ставился общий балл[60]. В корпусе не было принято округление средних баллов в сторону их завышения или занижения. Так, нередко можно было встретить такие общие оценки, как 9½ балла[61]. Это говорит о пунктуальности и корректности офицеров при выставлении оценок.

Успешно пройдя предварительное испытание, офицер должен был приступить к непосредственной подготовке к службе в корпусе жандармов на учрежденных в 1871 г. штабных курсах[62]. Их цель заключалась в «ознакомлении офицеров со всеми отраслями той специальной службы, которую несут офицерские и нижние чины корпуса жандармов»[63]. На деле же, по воспоминаниям самих жандармов, они получали огромное количество сведений, но только не тех, которые имели непосредственное отношение к реалиям политического розыска[64]. Современную оперативную практику начали преподавать на курсах только во второй половине 1900‐х гг. В течение всего периода существования курсов формально декларировалась необходимость уделять большее внимание не теории, а практике сыска. Однако именно эта часть жандармской подготовки была организована из рук вон плохо. Вплоть до 1910‐х гг. жандармов практически не знакомили со свежими делами, давая на разбор старые из архива департамента полиции. Это приводило к тому, что после окончания курсов офицеры должны были самостоятельно доучиваться[65].

В 1909–1913 гг. по инициативе командира ОКЖ генерал-майора П. Г. Курлова была проведена серьезная реформа жандармских курсов. Вот как он объясняет начатые преобразования: «Мое назначение дало мне возможность приступить к исправлению… недостатка в корпусе, на который я обратил внимание еще во время моей службы в департаменте полиции. Революционное движение не осталось без серьезных изменений со времени 60‐х годов. К нему присоединилось широкое общественное движение, деятельность которого, будучи направлена против правительства, давала почву для развития работы революционных партий. Я был убежден, что бороться с этим разраставшимся движением одними полицейскими и карательными мерами невозможно, что правительству необходимо широкое ознакомление с движением… Жандармские офицеры были не в состоянии удовлетворить указанной жизненной потребности правительства, так как не обладали для этого необходимым образованием, причем недостаток его не пополнялся сведениями, которые они получали на кратковременных подготовительных курсах перед переводом в корпус»[66].

В связи с тем, что назначение Курлова совпало с началом выпускных экзаменов на курсах, он по собственной инициативе присутствовал на каждом экзамене и сделал необходимые выводы. Курлов пишет: «Я выработал целый ряд… мероприятий, настаивая на большей продолжительности занятий на курсах и расширении программы преподавания в сторону более подробного ознакомления с разветвлениями современной общественной жизни. Мне не удалось полностью осуществить эту мысль… и я должен был ограничиться расширением программ курсов по общеобразовательным предметам»[67].

По его поручению начальник штаба Д. К. Гершельман разработал и представил командующему корпусом Инструкцию о порядке ведения занятий на офицерских курсах при штабе Отдельного корпуса жандармов. 19 октября 1909 г. она была утверждена. Предметы были разделены на главные и второстепенные. В числе главных, кроме устройства корпуса, прав и обязанностей его чинов, были политический розыск и история революционного движения. На этот предмет решили выделить наибольшее количество часов в неделю – 8. Еще по 4 часа было отведено на производство дознаний и устройство корпуса, 6 часов – на железнодорожную полицейскую службу. Для сравнения: на уголовное и государственное право отводилось по 1 часу в неделю. Это было связано с желанием руководства корпуса сократить преподавание теоретических дисциплин в угоду политическим партиям и практике розыска.

Распределение предметов по часам было таково, что 4 главных предмета занимали 22 часа в неделю, то есть более 90 % времени, а 2 второстепенных – только 2 часа, или 10 % времени. Кроме предметов, включенных в программу, преподавались также антропометрия и дактилоскопия[68]. В рамках реформы в 1910 – начале 1911 г. коллективом чинов департамента полиции был составлен вопросник по истории революционного движения. По воспоминаниям П. П. Заварзина, почти все курсанты занимались с книгами и пособиями до поздней ночи каждый день[69]. Имело место массовое переутомление офицеров.

В 1909 г., еще до издания инструкции, департамент начал требовать от штаба корпуса усилить подготовку по праву. Большинство его сотрудников имели высшее юридическое образование и считали его отсутствие у жандармов недостатком. 15 февраля 1909 г. исполняющий обязанности вице-директора С. Е. Виссарионов пишет: «Программу прошлогоднего курса я признаю необходимым расширить, сообщив общие сведения из энциклопедии права, об обязанностях и правах подданных, об основных чертах государственного устройства Англии, Германии, Франции, Швейцарии и Американских Соединенных Штатов. Кроме того, я ввел в курс истории государственной власти возрождение и укрепление самодержавия и общему учению о министерствах предпослал очерк учреждений, предшествовавших министерствам (приказы, коллегии). Несмотря на расширение программы, выполнить курс удалось вследствие того, что занятия велись хотя и раз в неделю, но, начинаясь с часу дня, заканчивались в 6‐м часу. Последние недели чтения производились через день. Всего употреблено на чтения приблизительно 45 часов. Кроме того, два раза мной применялась репетиционная система, причем гг. офицеры вызывались отвечать по собственному желанию. Степень усвоения и уровень знания на репетициях оказались значительно выше средних»[70].

Департамент полиции рассматривал корпус жандармов как некий исполнительный придаток и всеми силами старался переделать жандармское образование исключительно под свои нужды, не считаясь с функциональными потребностями корпуса. Курлов, Гершельман, а потом и Джунковский старались, принимая отдельные указания и помощь департамента, противостоять этой тенденции. Несмотря на то что докладная записка Виссарионова была одобрена, серьезного расширения курса государственного права так и не произошло.

По окончании чтения курса лекций каждый преподаватель был обязан докладывать о подготовке офицеров начальнику штаба корпуса[71]. Комиссия, проводившая испытания, по своему составу ничем не отличалась от той, через которую проходили офицеры, только определявшиеся на курсы. Выпускные экзамены сдавали более или менее успешно большинство «курсантов»[72]. Цель этого экзамена состояла в том, чтобы ранжировать офицеров по способностям и уровню подготовки. Это было важно для дальнейшего распределения по должностям. Если офицеры не выдерживали выпускного экзамена, но были хорошо аттестованы преподавателями, то их могли допустить до переэкзаменовки. Эта практика говорит о том, что для корпуса было предпочтительнее подготовить хороших офицеров из заранее отобранных по складу ума и общему развитию кандидатов, а не проводить еще один отбор.

Всего офицеры сдавали 6 предметов. Антропометрия, дактилоскопия и шифровальное дело не выносились отдельным экзаменом, однако успеваемость по ним проверялась в ходе практических занятий. Оценка проводилась по 12-балльной системе, причем баллы ниже 6 считались неудовлетворительными[73]. Офицеры, аттестованные оценками выше 5 баллов по каждому предмету, считались успешно сдавшими экзамен[74]. По окончании экзаменов в тот же день определялся средний балл для каждого офицера по каждому предмету, а затем – персональный средний балл по всем предметам[75]. Из этих персональных средних баллов и составлялся список офицеров по старшинству.