Вредина

– Да, ходил я! Ходил! – раздраженно ответил мужчина и присел на стул. – Лучше бы не ходил… Наговорил ему всяких гадостей, себе хуже сделал.

– Может, я поговорю с ним? – осторожно спросила она.

Он мгновенно бросил на нее свой суровый взгляд и грозно рявкнул:

– Не смей! Сам заварил кашу, сам и разгребу!

– Ты что на меня кричишь? – обиделась супруга. – Я же не лишала тебя премии и зарплаты!

– Извини… – сухо ответил Олег и, тяжко вздыхая, потер себе ладонью лоб.

– Вот ты всегда так! – стала упрекать его Нина. – Чуть что, на меня кричать начинаешь! А я-то тут при чем?

– Ты моя жена! И должна понимать, что мне сейчас самому тошно! – вновь повысил он на нее голос. – Эта докладную написала! Свиридов орет, какой день! И ты еще…

– Я понимаю, а вот ты… словно глухой!

– Слушай, иди на работу, а-то сейчас поругаемся, – предложил он, с трудом сдерживая свое раздражение.

Нина обиженно поджала губки, и ничего не говоря, взяла свою сумочку и вышла из квартиры. Она пыталась успокоиться, взять себя в руки, но обида душила, а на глаза наворачивали слезы.

Уже у подъезда столкнулась с коллегой, они поприветствовали друг друга и пошли до садика вместе.

– Что такая недовольная? – спросила ее Оксана.

– Со своим поцапалась, – коротко пояснила Воротнина и шла дальше.

– А что случилось? – поинтересовалась та осторожно.

– Да, Олега премии лишили, и зарплату не всю выплатили. Толком не поняла за что, а он накричал на меня… – с обидой ответила она.

– А я знаю за что! – уверенно заявила Ромашина.

Нина внимательно всмотрелась в ее глаза и на ходу тихо переспросила:

– За что?

– У него там целая война с новой диспетчершей, – стала пояснять ей Оксана. – Ты что, не слышала?

– Нет! – удивленно протянула она и насторожилась.

А сама замедлила ход и пошла тише, словно боялась хоть что-то упустить в ее рассказе.

– В общем, на растворный узел пришла одна фифа из конторы, – стала рассказывать коллега. – Говорят, что сам Свиридов посадил ее туда. Валю поймали вместе с шоферами на воровстве бетона и сразу выгнали. А эта – вся честная-пречестная! Пришла и сразу стала диктовать свои условия. Сама выследила твоего Олега, когда тот бетон налево повез. Сняла всё на мобильник! А наутро написала на него докладную. И теперь начальник житья ему не дает!

– А кто тебе это сказал? – удивлялась Воротнина такой осведомленности. – И почему я ничего не слышала?

– Мне девчата рассказали. А эта… теперь везде преследует твоего Олежека и говорит: «Поймаю его и посажу»! Так и сказала: «Вор должен сидеть в тюрьме»!

– Что?! – возмутилась Нина, разводя руками. – Все же воруют!

– Но попался-то твой Олег! – напомнила ей Оксана.

– Она молодая?

– Да. А еще – одинокая мамочка! – тихо нашептывала ей Ромашина, подливая масло в огонь. – И говорят, что писаная красавица!

– А при чем тут это?

– А мне сказали, что это она так к твоему Олегу клинья подбивает!

– Да, ладно!

– Что слышала, то и говорю! – убежденно смотрела на нее женщина.

– И что теперь делать? – растерянно посматривала на нее Воротнина и остановилась посреди улицы, понимая, что счастье ее семьи под большой угрозой.

Оксана стала рядом и начала тихонько ее науськивать:

– Поговорить с ней! Вот так возьми и поговори! Мол, отстань от моего мужа! Своего заведи и шпионь за ним!

– А если она пошлет меня?

– Не пошлет! Зато будет знать, что такие дела у нас не пройдут! За своих мужиков мы горой станем и отобьем от любой фифы!

Нина перевела дыхание от такой неожиданной новости и неуверенно пошла вперед, на ходу обдумывая, как теперь ей со всем этим поступить. Олег действительно приносил левые деньги домой, но никогда не попадался. А тут поймали и лишили всех заработков, да еще грозятся посадить. Вот так новость! Всем новостям новость! Да еще там замешана красивая одинокая женщина. А что если у них роман? Нет, не может быть. Она заметила бы что-то в поведение мужа необычное, а он…

А он последнее время был молчалив, замкнут и раздражителен. Точно! И она это подметила, только значения не придала. «Неужели изменяет? Надо срочно пойти и устроить этой выскочке целую бучу. Пусть знает, как приставать к чужим мужьям»! – подумала она и решила осуществить свой план на деле.

После обеда, когда все детки легли спать, Нина отпросилась у нянечки, оставив женщину за себя, и спешно отправилась в СМУ. Быстро нашла растворный узел, уверенно поднялась по лестнице на второй этаж, с шумом распахнула дверь и не вошла, а влетела в диспетчерскую. А сама сразу обратила внимание на Марину и поняла, что волноваться тут есть чему: молодая, красивая, стройная, хороша собой, одета модно и со вкусом.

Она шагнула вперед и остановилась перед Сапсоновой, метая на «соперницу» свои раздраженные взгляды.

– Чем могу быть обязана? – спросила ее диспетчер совсем вежливо.

– Ты дурочку из себя не строй! – обрушилась на нее с упреками Воротнина. – Сидишь тут вся такая-растакая! Житья чужим мужикам не даешь!

– Так, – сразу поняла Марина с кем имеет дело, – вы, как я понимаю, жена Олега?

– Да! – качнув головой, язвительно отозвалась та.

– И что вы от меня хотите?

– Отстань от моего мужа! – резко заявила Нина.

А сама в упор смотрела на нее, словно хотела запугать, и уж наверняка, чтобы знала наших и впредь никогда не приставала к чужим мужьям.

Сапсонова, казалось, была невозмутима, но в душе стало так горько и обидно, но вида не подала, только приподняла голову и спросила:

– А кто вам сказал, что я к нему пристаю?

– Да уж, сказали!

– Он сказал? – пытала она ревнивую женщину.

– И он тоже! – соврала та, в надежде, что муж ничего об этом разговоре не узнает.

– Хотите узнать всю правду? – предложила Марина.

– Хочу! – уперлась Воротнина и присела на стул, в надежде, что скоро ей прольют свет на все и сразу и расскажут все в подробном виде.

– Я сейчас позвоню вашему мужу и стану с ним говорить. А вы слушайте и молчите, иначе ничего не поймете.

Нина сменилась в лице, заметно занервничала, понимая, что может услышать что-то непредсказуемое. А сама смотрела на нее настороженно, боясь подвоха. Но решилась и поинтересовалась:

– А… как я услышу?

– Я включу громкую связь. Обещаете, что будете молчать и слушать?

– Обещаю… – неуверенно отозвалась ревнивая супруга и, заинтригованная, внимательно разглядывала симпатичное и милое личико совсем молоденькой диспетчерши.

Сапсонова взяла журнал записей в руки и положила его перед собой. Она спешно полистала странички, нашла там номер Олега, быстро набрала его и стала ждать. Её сердечко взволнованно заколотилось, оно было готово вырваться наружу и разрыдаться рядом с ней. Так больно ей сейчас было, так обидно, и не ожидала она, что против неё пойдут не только шофера, но к ним присоединятся ещё и их жены.

Воротнин ответил сразу же.

– Слушаю, – проговорил он, и его слова эхом разлетелись по диспетчерской.

– Олег Сергеевич, вы можете ответить на мои вопросы прямо сейчас? – спросила она мужчину, крепко сжимаю трубку в руке.

– А потом нельзя? – послышался недовольный голос водителя.

– Надо сейчас и сию минуту, – настойчиво требовала Марина, намереваясь немедленно остановить все эти сплетни в её адрес.

– Валяй, – буркнул недовольным голосом тот и замолчал, понимая, что вражда враждой, а в рабочее время он обязан быть на связи с диспетчером.

– Скажите, пожалуйста, когда это я к вам приставала, как к мужчине? Или вы ко мне?

– Чушь собачья! Еще бы я к тебе приставал!

– Вот и я говорю, врут же люди… Только понять не могу, зачем? – говорила она, готовая вот-вот разреветься, а сама смотрела на Нину. – Я думала, что дела по работе никак не коснутся моей личной жизни. Но меня и вас… уложили в одну постель… И если честно, то мне больно и обидно.

– Что-о?! – протянул водитель. – Кто такой смелый?

– Много кто… и ваша жена тоже…

Воротнин на какое-то время замолчал, а потом грубо спросил:

– Она что, приходила к тебе?!

– Да, мы с ней разговаривали.

– Что она там делала? Она же на работе?! – возмутился мужчина. – Вот дура! – тихо произнес он.

Марина вздрогнула при таких словах и внимательно посмотрела на Нину. А сама увидела, как наполнились глаза женщины слезами, и поняла, что теперь в их семье будет большой скандал.

– Что она еще тебе наговорила? – вновь спросил он.

Девушка осознавала, что надо прекращать разговор, видела глаза Воротниной и в душе очень даже пожалела, что вообще затеяла всё это. Но остановиться уже не могла, ведь ей и самой было больно и обидно за все, что тут про неё наговорили. Да ещё пришли к ней на работу с разборками и угрозами.

– Требовала, чтобы… я от вас… отстала… – запинаясь, ответила она.

– Идиотка! – выругался Олег. – Я с ней сам разберусь, – пообещал он громко.

– Вы попытайтесь объяснить ей, что между нами ничего не было и быть не может. Я не хочу, чтобы она вновь ко мне приходила.

– Больше не придет, обещаю.

Тут Нина не удержалась и встала, резко выхватила у неё трубку и дрожащим голосом громко выкрикнула:

– Ну, спасибо, Олежек! Век не забуду твоих ласковых слов!

– Ты?! – удивился Воротнин, заслышав голос жены.

– Да, дорогой! Это я – твоя идиотка и дура!

– Что ты там делаешь? – зло протянул он.

– Пришла тебя защищать! – ответила она и громко всхлипнула.

– Домой иди, там поговорим! – рявкнул на нее Олег.

Нина положила трубку на стол, резко повернулась и спешно вышла из диспетчерской.

Сапсонова замерла, не зная, что предпринять дальше. Она верила и надеялась, что мужчина станет защищать себя и жену, поймёт её, поддержит, ведь так бывает в нормальных и счастливых семьях. И возможно, где-то даже обрадуется, что у него такая надежная и верная супруга, которая услышала про его проблему и сразу встала грудью на его защиту. Но никак не предполагала она такого вот конца.

– Ты зачем это сделала? – спросил ее Олег, и его слова эхом разлетелись по диспетчерской.

– Извините, я не думала, что так выйдет…

– А о чём ты вообще думала? – закричал на нее водитель. – Довольна?!

– Нет… – дрожащим голосом ответила Марина. – Так нечестно! – выкрикнула она с обидой. – Вы все на меня и ещё жён подключили! А я одна! – а сама не удержалась и заплакала.

– Я её не подключал, – уже тише отозвался Воротнин, понимая, что его обидчица сидит там и плачет.

Он не мог знать всего, что наговорила ей Нина. Ведь дамские разборки иногда бывают пострашнее мужских драк. Тут надо знать наверняка, что было между женщинами там – на эстакаде. И раз Сапсонова плачет, значит, Нина тоже наговорила ей много чего обидного. И впервые за все это время, ему стало не по себе за все те грубые слова, которыми он высказывался в ее адрес.

– Тогда зачем она ко мне приходила? – вновь выкрикнула Марина и громко всхлипнула. – Что вы все от меня хотите?

– Всё, проехали… – ответил Олег и отключил мобильник, а по диспетчерской полетели короткие громкие гудки.

Марина перестала плакать и, затаив дыхание, думала, что теперь будет. Она отключила телефон, уронила голову себе на руки и решила, что пора всё это прекращать. Посидела так немного, потом подняла голову и посмотрела на себя в зеркало. Аккуратно вытерла слезы с глаз, тут же встала, взяла свою сумочку и поспешила на выход. Там спешно закрыла за собой дверь на ключ и уже спускалась вниз по ступенькам. У входа столкнулась с очередным водителем, который приехал под загрузку.

Тот видя, что она уходит, возмущенно спросил:

– А кто раствор отпускать будет?

– На сегодня раствора больше не будет, – сухо ответила девушка и шагнула мимо него.

Мужчина заметил слезы на ее глазах, сразу понял, что у диспетчера что-то случилось, но не удержался и вновь выкрикнул:

– И что, опять целый день простой?!

Но Сапсонова уже не слышала его, а уверенной и быстрой походкой, цокая своими шпильками по асфальтированному тротуару, спешно шла в сторону офиса.

Свиридов был на месте, он сидел в своем кабинете и разговаривал с кем-то по телефону.

Не обращая внимания на возражения секретарши, Марина резко рванула дверь на себя и уверенно шагнула в кабинет. Она сразу прошла к столу и с понурым видом предстала перед начальником.

Тот вскинул удивленно свои густые брови и, видя негативный настрой сотрудницы, ответил в трубку:

– Я потом перезвоню. Тут ко мне пришли по важному делу, – и положил мобильник на стол. – Что случилось? – спросил он, глядя на нее.

Марина шагнула ближе, медленно присела на стул, ломая и теребя в руках ремешок своей сумочки, а сама с трудом справлялась с нахлынувшими эмоциями и была готова разреветься на весь кабинет.

– Я не могу там больше работать… – дрожащим голосом ответила она.

– Почему? – смотрел на нее Геннадий Михайлович.

– Если сейчас же не заберете меня оттуда, то я пишу на увольнение…

– Что случилось, ты можешь мне рассказать?

– Нет, – мотнула головой девушка, и по ее щекам градом покатились слезы.

– Опять Воротнин? – догадался он сразу.

– Нет, – соврала она и всхлипнула.

– А кто?

Марина промолчала и только тихонько всхлипывала, перебирая кожаный ремешок от сумки.

Свиридов понимающе вздохнул, немного подумал, потом пододвинул к себе телефонный аппарат и быстро набрал номер отдела кадров. Он дождался, когда ему ответят, и громко спросил:

– Галина Семеновна, у нас там никто не пришел устраиваться на работу?

– Пришла женщина. Хочет устроиться, но образования нет. Просится к строителям. Что делать будем?

– Бери ее на растворный узел. А если она так хочет работать на стройке, то мы ее потом переведем, а ей найдем замену.

– Хорошо.

– И, если можно, пусть она сейчас же приступает к своим обязанностям. Поставим ей сегодня полный рабочий день.

– Я вас поняла. Она к вам сейчас зайдет.

Геннадий Михайлович положил трубку и стал внимательно и с жалостью рассматривать свою сотрудницу. Он уже догадывался из-за чего именно она оттуда сбежала, или точнее – из-за кого. Но он потом с ним разберется, а сейчас, глядя в эти красивые заплаканные глаза, не знал, что сказать.

В кабинет постучались, и начальник громко ответил:

– Войдите.

Дверь приоткрылась и к ним вошла женщина средних лет, приятной внешности и красиво одетая. Она вежливо поздоровалась, посмотрела на начальника СМУ, а потом украдкой на Марину.

– Присаживайтесь, – указал ей на стул Свиридов.

Щукина уверенно прошла к столу и аккуратно присела на свободный стул.

– Вы пришли устраиваться на работу?

– Да, – кивнула она головой.

– Нам сейчас позарез нужен человек на растворном узле. Вы не хотите там поработать?

– Но я не умею, – возразила Евгения, пожимая плечами. – Если меня кто-то научит…

– Вот Мариночка и научит, – указал он глазами на Сапсонову. – Сходи, пожалуйста, – попросил он вежливо, – сдай все и объясни, что и к чему.

– Хорошо, – согласилась она и, вытирая слезы, встала со стула.

– Только одно условие, – строго предупредил Геннадий Михайлович, рассматривая новую сотрудницу, – поймаю на воровстве, сразу уволю!

– А мне и не надо воровать! – пожала в недоумении женщина плечами. – Да… и не умею я!

– Зато водители у нас умеют. А за ними смотри и смотри.

– Обещаю, что не подведу вас, – приятным мелодичным голосом заверила его Щукина.

– Вот и ладненько! – радостно отозвался начальник. – Тогда идите и принимайте. Да, – напомнил он, – и зайдите в отел кадров, напишите заявление.

– Спасибо, – обрадовалась Евгения и не скрывала своей радости по поводу такого быстрого приема её на работу.

Они вышли, Щукина по пути зашла в отел кадров, а Марина заглянула к себе в кабинет, но никого там не увидела. Она прислушалась к голосам, что доносились с соседнего отдела напротив, и поняла, что все собрались там. Но идти сейчас туда не решилась, не то было настроение.

Вскоре сотрудницы вышли на улицу и пошли в сторону растворного узла. Женя пыталась, что-то спрашивать, Сапсонова скупо ей отвечала, а сама шагала вперед и желала одного – впредь никогда не встречаться с Воротниным и его женой. На душе было гадко и отвратительно. Получалось, что она свела мужа и жену, и теперь они из-за нее крупно поссорятся. Здесь можно было, конечно, и оправдаться, сказав, что не она все это затеяла. Но в том-то и дело, что она. И Марина это понимала и осознавала. Скажи она Олегу, что рядом с ней сидит его супруга, не наговорил бы он в ее адрес столько обидных и грубых слов. А если наговорил? Но тогда все было бы честно. И не мучили ее сейчас угрызения совести, и не терзала она свою и без того уже истерзанную душонку.

Женщины пришли на растворный узел, а под эстакадой и вокруг нее уже собралось много машин, и водители встретили их с шумом и упреками:

– Мариночка, – возмущался Иванов, – опять простой на полдня!

– Целый день без работы! – упрекали ее другие водители.

Видя положение дел, Щукина уверенно за нее вступилась:

– Ну, что раскричались? Будет вам сейчас бетон!

– А вы кто у нас будете? – стал рядом с ней Перепелкин.

– Теперь я буду отпускать вам раствор, – добродушно пояснила она.

– А Марина куда? Обратно в бухгалтерию?

– А Мариночка будет свою работу выполнять.

– Вопрос можно? – вставил свое едкое слово Воронин. – Стукачить на нас тоже будете начальству?

Сапсонова резко взглянула на него, но промолчала, а только поспешила скрыться в диспетчерской, не желая выслушивать очередные упреки в свой адрес.

– Буду! – заявила всем Евгения. – Будете воровать, буду всё докладывать начальнику СМУ!

– Еще одна ябеда пришла! – послышался голос из толпы.

Щукина ничего не ответила, сразу повернулась и пошла догонять обиженную девушку.

Уже вскоре они стали рядом, и Марина начала объяснять ей, что надо делать: как принимать бетон, как выдавать раствор, как все запускать и делать замесы. Потом, как загружать машины и на какие объекты отправлять. А еще, как принимать заявки и вести учёт всему. Ничего не упустила, всё растолковала и помогла женщине попробовать загрузить машину. Поняла, что смышленая, сразу всё схватывает, и решила, что делать ей теперь здесь нечего, спешно попрощалась и ушла.

Она брела по тротуару вдоль дороги в сторону офиса и желала одного – скорее добраться до дома. А там забраться на свой любимый диван и дать волю слезам. Да-да, слезам. Она так устала за все эти дни напряженной борьбы, от всех этих упреков и унизительных разборок. «Правильная слишком! – ругала она себя на ходу. – Теперь в семье из-за тебя будет большой скандал». А этого она жутко не хотела, потому что сама недавно развелась с мужем и знала, что это такое не понаслышке. Но в душе верила и надеялась, что Воротнины поругаются, а потом обязательно помирятся. А ее уже не будет между ними, она станет вновь тихонечко работать в бухгалтерии, и со временем всё вернется на свои места. Но она ошибалась, и с этого дня все пошло не по тому сценарию.

Утром Марина Александровна, как всегда, пришла на работу и заняла свой столик.

Следом появилась Виктория и очень обрадовалась такому внезапному возвращению подруги.

Марина все в подробных деталях рассказала Кравцовой про вчерашний день, та ее внимательно выслушала, где-то посочувствовала, где-то поддержала, но в основном заявила:

– Знаешь, не казни себя и не ругай! Ты по работе только докладную на него написала, но это твоя работа и твой кусок хлеба! А вот он, все продолжил! Вместо того, чтобы остановиться и покаяться, он раздул все до небес и думает, что он герой! Своровал? Поймали? Будь добр – смирись! И прими все как есть! И мой тебе совет: пошли его куда подальше и забудь!

Сапсонова тихонько вздохнула и удрученным голосом ответила:

– Я, наверное, просто… устала… от всего этого напряга.

– Расслабься и выкинь из головы! – бойко наставляла Вика.

– Попробую, – согласилась она и принялась за работу, которой в ее отсутствии скопилось в большом количестве.

А сама медленно включила компьютер и стала делать начисления для тех же водителей, которые объявили ей настоящую войну. Работа есть работа и тут ничего не поделаешь, надо забыть обиды и начислять зарплату всем. А-то они ее точно переедут все разом и на всех КамАЗах одновременно.

Ближе к обеду к ним в кабинет вошла Платонова, тихонько вздохнула и печально взглянула в сторону Марины. Потом неуверенно подошла к ее столику, опустилась перед ней на стул и интригующе спросила:

– Угадайте, кто сейчас ко мне приходил?

– Воротнин! – мгновенно отозвалась Кравцова, а сама смотрела на бухгалтера и думала, что попала в точку.

– Нет. Его жена!

– Зачем? – настороженно поинтересовалась Марина.

– Взяла справку о зарплате… На развод подает.

– Ого! – воскликнула Виктория и подсела к ним ближе. – И что сказала?

– Я же их хорошо знаю! – вздохнула женщина. – Даже жалко как-то… Пыталась отговорить ее, а она и слушать не хочет.

– Что, все так плохо? – смотрела на нее Вика.

– Говорит: пришла домой, разразился скандал. Олег уговаривал не делать глупостей, а ей так обидно, что не знает, как с ним дальше жить.

– Может, попсихуют и помирятся? – грустным голосом спросила Кравцова, переводя взгляд на подругу.

Та сидела, затаив дыхание, и даже не моргала.

– Да вряд ли, – пожала плечами Платонова. – Они и раньше ссорились, но… чтобы так… Настроена совсем решительно. Говорит, что к маме переедет жить, всё ему оставит. Не нужна ему, и ей от него ничего не нужно. Квартира его, он получал, по-видимому, в скандале Олег сказал об этом, вот она и обиделась еще хлеще.

– У них же дети, – выдавила из себя Сапсонова. – Можно ради них не разводиться. Я их видела, они такие славные!

– Да, кто сейчас о детях думает! – махнула рукой Нина Васильевна.

– Это все та докладная, – сокрушалась Марина и очень сожалела о том скандале, – это я во всем виновата, – морщилась она от досады, раздумывая, как все можно исправить.

Потом вдруг решила:

– Я пойду и поговорю с ней!

– Ты что? – попыталась остановить ее Вика. – Что ты ей скажешь? Да… и будет ли она тебя слушать?

– Будет, – уверенно заявила она и встала из-за стола. – Я это начала, я и попытаюсь все остановить. Они не должны разводиться из-за этого. Ну это же все работа! А что на работе только не бывает? Все ругаются. Приходят к нам насчет зарплаты выяснять, орут тут, кричат, но не разводятся же!

Платонова тяжко вздохнула, а Марина прошла мимо нее, потом остановилась и быстро спросила:

– Где они живут?

– У «Детского мира», там дом девятиэтажный, – стала объяснять ей женщина.

А сама взяла авторучку, лист бумаги и написала точный адрес, а заодно назвала садик, в котором работала Воротнина.

Девушка приняла листок с адресом и уверенно шагнула к выходу. Останавливать ее никто не стал, все понимали – это совсем бесполезная затея.

– Ой, что теперь будет! – в расстроенных чувствах протянула Кравцова и перевела взгляд на Нину Васильевну. – Что-то я боюсь за нашу Маришку. Вдруг Нина ее побьет.

– Да брось ты, – отмахнулась Платонова, – она не из тех, кто станет драться. Тем более, что зла она на мужа, а не на нее.

Потом помолчала немного и вновь высказалась:

– Даже жалко как-то…

Сапсонова нашла дом, в котором жили Воротнины, поднялась на лифте на пятый этаж, робко подошла к квартире, немного постояла в нерешительности и уверенно нажала на звонок. Но никто не открыл. Тогда позвонила еще раз и еще, но за дверью было тихо. Сразу посмотрела на свои наручные часики и решила, что, скорее всего, Нина на работе. Не раздумывая, она отправилась туда и не ошиблась, Воротнина действительно была в своей группе и занималась с детьми.

Марина неуверенно шагнула вперед, тихонько приоткрыла дверь и, глядя на воспитателя, позвала:

– Нина, можно вас на минутку…

…Утром Олег решил попросить у жены прощения, но она даже слушать его не захотела, спешно собралась и вышла из квартиры, громко хлопнув при этом дверью. Он с досады стукнул кулаком в стену, немного постоял так, а потом решил, что обязательно заедет к ней в садик и попытается примириться там. А вечером они возьмут сына и дочку и вместе пойдут гулять, и всё снова будет как раньше.

Он прошел в комнату к детям и стал будить своих чад. Надо успеть завезти их к бабушке, да и самому было пора отправляться на работу.

Стрелки часов показывали половину седьмого. Мужчина быстро растолкал ребятишек, а сам пошел на кухню. Там заварил Алисе и Стасику чай, а себе спешно сварил кофе.

Один за другим дети пришли к столу и полусонные уселись на свои стулья. Какое-то время они сидели тихо, но потом Стасик ногой нащупал под столом мяч, резко заглянул туда и схватил его в руки.