Только не в этот раз

Через полтора часа все были на месте. Новобранец, как почему-то сложилось (в связи с чем и не вызвал особого удивления), явился последним. «Я живу за городской чертой, откуда непросто добраться», – объяснил он длительную задержку, хотя никто его и не спрашивал. Собравшись полным составом, следственно-оперативная группа загрузи́лась в дежурный «уазик»; она выдвинулась на осмотр рекомендованного объекта, способного внести разгадку в кровавую череду ужасных событий. По долгой дороге Киров, обстоятельно порасспросивший дежурного, носившего (как оказалось) простецкое имя Серёжа, понемногу вводил остальных сотрудников в общий курс дела:

– Наши «бараны» на сегодняшний миг таковые: по «пальчикам», снятым с убитого трупа, управленческие эксперты успешно, ха-ха! и своевременно «угадали», что растерзанная покойница числится Глебовой Мариной Георгиевной. Как выяснилось, ранее она привлекалась – то ли к уголовной, то ли к административной? – ответственности. Следственно, по сохранившимся отпечаткам безошибочно определилась противоправная личность. Вы спросите: почему срочный выезд организуется поздней ночью? Всё очень просто, а несложный ответ находится на голой поверхности. Итак, предприимчивые «земельники», едва лишь определили, что уголовное дело не в их прямой компетенции, моментально скомпоновали собранные материалы, а следом незамедлительно «пульну́ли» их нам. Особо заметьте, они не проделали ни оперативно-розыскных мероприятий, ни следственных действий, полагавшихся и в таких, и в подобных им случаях – оно и понятно, ответственность реальная теперь не на них! Теперь другое… Наши чудодейственные эксперты, настроенные к продуктивной, хотя и неспешной работе – как у них издавна водится, ха! – вдоволь напи́лись горячего чаю, натрепались болтливыми языками, а заодно разрешили и глобальные, и мировые проблемы. А вот уже затем! Не имея более срочных дел – наверное, чтобы хоть чем-то себя занять? – вдруг вспомнили о некоторых деталях – которые ранее казались не такими уж значимыми, ха-ха! – приступили к их непременному разрешению. Мягко выражаясь, дождались, когда окончательно потемнеем – последнее условие, по-видимому, считалось как самое основное? – и решились попробовать загнать изъятые «пальчики» в АДИС ПАПИЛОН. И что бы вы думали?! Он тут же им выдал положительный результат. Теперь подскажите: что положено делать в похожих, экстренных случаях?

Словоохотливый рассказчик ненадолго умолк, похоже ожидая, что на поставленный вопрос ответит кто-нибудь из других, сопровождающих проверочный выезд, сотрудников. В короткое разъяснение пустился бывалый криминалист (мужчина средних лет, находившийся в чине майора, очевидно, он и проводил несрочную проверку дактилоскопического учёта):

– Немедленно известить дежурную часть и передать полученную информацию оперативным сотрудникам.

– Правильно, – согласился Роман, продолжая язвительное повествование, – точно так же поступили и тут. Установив погибшую личность, по всем существующим правилам полагается – незамедлительно! – выезжать осматривать местожительство, занимаемое покойной при жизни. Как удалось успешно выяснить, проживать она изволила – «хрен» знает где! – то есть где-то в северной части, отдалённой как от Петровки, так и от царицынской парковой зоны. И вот тут! Возникают два самых интересных, едва ли не насущных вопроса: как изуродованный труп оказался на юге столицы и где убиенная мученица нашла ужасную участь?

Все согласились, что обозначенный предмет является особенно важным, после чего пустились в незатейливые беседы, не относившиеся к расследуемому событию. Через полтора часа выездная бригада достигла Зеленогра́да, где и квартировала последняя жертва законченного маньяка. Муниципальная квартира располагалась в пятиэтажной постройке, возведённой во второй половине прошлого века. Сразу возникла немаленькая проблемка: как в глухой ночи́ попасть внутрь за́пертого подъезда? В искомой квартире никто, по сути, не отзывался; другие жильцы безучастно не реагировали. Не помогал и установленный снаружи назойливый домофон: при настойчивых попытках установить контактную связь, либо не отвечали совсем, либо разбуженные хозяева не скупились, недовольные, на нецензурную брань – старались, как водится на Руси, послать «надоедливого негодяя» как можно подальше. Дело было позднее: стрелки часов давно перевалили два но́чи. Так что бесцеремонное поведение считалось вполне объяснимым, а в некоторой степени и даже оправданным.

Немного отвлекаясь, в безвыходных случаях рядовые сотрудники всегда задаются резонным вопросом: а, нужна ли вообще необходимость ночного выезда, фактически неэкстренного и вовсе не срочного? Когда нахождение взаимного понимания, со спящими гражданами, становится делом неприятным, очень проблематичным?

После нескольких неудачных попыток Киров не выдержал; он захватил с собой ответственного водителя, одетого, как полагается, в форменную одежду, подошёл к оконному проёму, ближайшему от подъезда, и интенсивно забарабанил двумя руками. Заматеревший оперативник поступал и беспардонно, и нагло; он остервенело стучал, пока не показался заспанный житель, ничуть не обрадованный неутомимой настойчивости. Придав крючконосому лицу изрядно недовольное выражение, он неприветливо буркнул:

– Вы чего, совсем, что ли, «офанарели»?! Ступайте, ступайте подобру-поздорову: здесь вам не подадут! Не то полицию вызову?..

– Но мы уже здесь, и как раз стоим перед Вами, – старясь улыбаться как можно шире, вежливо довёл настойчивый сыщик, хватая второго сотрудника за форменную бейсболку и позволяя воочию убедиться, что она отличается традиционной символикой, – откройте нам, пожалуйста, чтобы мы спокойно вошли в подъезд, чтобы перво-наперво заня́лись прямыми обязанностями и чтобы никому впоследствии не мешали.

– Какие, «на хер», «тупые» дела?! Вы на часы-то смотрели? – не унимался неподатливый собеседник, тыкая указательным пальцем в наручные часики. – Полиция в позднее время не шастает! Откуда я могу знать, что вы, например… не пронырливые грабители?

– В тему вопрос, – согласился Роман, доставая служебное удостоверение; он показал его в развернутом виде и продемонстрировал осторожному гражданину неоспоримую принадлежность к московскому розыску.

Внимательно изучив представленный документ, упорный мужчина кое-как сдался. Не переставая ворчать, он грубовато заметил:

– Ладно, уговорили – прошу… заходите.

Сам недоверчивый житель направился в невидимую прихожую, где, по всей видимости, находился прямой выключатель, позволявший отключить магнитный замок, установленный на неприступном подъезде и смонтированный на уличном выходе.

– Вот и попробуй попади в интересующую квартиру, – поделился угрюмый оперативник с другими сотрудниками, – я удивлюсь, если окажется, что убийство Глебовой совершалось именно здесь?..

В итоге, по окончанию сложного пропускного мероприятия, доступ случился открытым, и следственно-оперативная группа сумела проследовать внутрь. Прибы́вшая команда подняла́сь на четвёртый этаж и остановились перед невзрачной филёнчатой дверью.

– Никита, звони, – небрежно брякнул старший напарник.

Тот выполнил нехитрое поручение, произведя непродолжительное нажатие на круглую кнопку. Скрежещущий звонок трещал не слабже чем «поларешеный», но внутри как будто бы ничего и не слышали: не наблюдалось обыденных признаков, способных указать на предполагаемое наличие кого-то живого.

– Звони, молодой, ещё, – торопил того Киров, начиная терять и без того не ангельское терпение.

Когда прошло минут десять, а адекватной реакции так и не проявилось, Роман уже не сдержался и, в силу вздорного, точнее взрывного, характера, стал энергично «постукивать» в непрочную деревянную дверь; она устанавливалась в давние, ещё советские, времена. Он тарабанил с такой непомерной силой, что из занимаемых ими жилых помещений повысовывались воинственные соседи. Вначале они недружелюбно высказывались, однако, завидев полицейские мундиры, раздосадованные, сразу же удалялись. И одна только бабка, давно достигшая возраста «божьего одуванчика», не преминула пообщаться с назойливыми сотрудниками московской полиции. Говоря о неказистой внешности, следует отметить некоторые черты: необычайную худосочность, позволяющую дивиться, в чём только душа горемычная держится; свободную, уверенную походку (странно, как не утраченную?); стойкий, самовлюблённый вид, демонстрирующий завидные жизнелюбивые качества; серенький ситцевый халатик, одетый под однотонные мягкие тапочки.

– Вы чего, сынки, расшумелись? – обратилась она к полицейским.

– Нам бы, дорогая бабушка, выяснить: есть ли кто внутри соседней квартиры? – вежливо обратился Роман к дотошной старушке, вышедшей с суровой инспекцией; он указал на глебовское жилище.

– Чего же, мил человек, здесь не знать-то? «Стаська» там Глебов – пьяный… у него уж два дни, как жинка непутёвая «куда-ть» сгинула. Он думает, отправилась к срамно́му любовнику – вот теперь пропито́й стервец и «нажрался», как отвратительная свинья, и дрыхнет, ни к чему вокруг не прислушиваясь. Кха, кха, кха, – она хрипловато покашляла, – его теперь из царской пушки не разбудить.

– Действительно?! – попытался старший оперуполномоченный изобразить непритворное изумление, но, быстро переменившись в лице, убеждённо поправился: – Не переживайте, сейчас добудимся.

Обращаясь к молодому напарнику, он настойчиво обозначил:

– Никита, а ну-ка давай-ка мне подсоби! Не бойся, полицейский закон предусматривает.

Оказываясь в аналогичных ситуациях уже не единожды, Бирюков моментально сообразил, что от него конкретно потребуется. Он подошёл почти что вплотную, сцепился с Романом двумя руками, плотно прижал левое плечо к его правому (несмотря на активные протесты представителя следственного комитета, молодого худощавого лейтенанта, отличавшегося высоким ростом и одетого в холёный мундир) – в общем, создали «живую фигуру», которой принято вышибать непрочные дверные преграды. Через пару мгновений, как следует разбежавшись, они словно некий могучий клин, всё сшибавший на переднем пути, бросились на хлипкое, еле живое, препятствие… допотопный «барьер», непрочный и старый, естественно, он не выдержал и разом отделился от хиленьких пе́телек, легко сломавшись тем паче, что он открывался вовнутрь.

– Милости просим, – съехидничал Киров, поднимаясь с линолеумного покрытия, устланного в квартире (куда, не рассчитав силу «массированного» удара, пролетели совместно с исправным напарником), – можете заходить, особенно не стесняясь, и, заметьте, на правомерных, юридически подогнанных, правилах. Каких? У нас имеются все основания полагать, что здесь совершилось особо тяжкое преступление.

Осматривая внутреннее пространство, сотрудники правоохранительных органов первым делом установили, что трёхкомнатная жилплощадь дополнительно содержит и непросторную кухню, и длинную прихожую, и раздельный санузел. В са́мой маленькой комнатушке спал восьмилетний ребенок; вторая, используемая под зал, оказалась пустой; третья моментально привлекла к себе всеобщее пристальное внимание. Похоже, она являлась родительской спальней, а судя по всему, здесь бушевали совсем нехилые страсти, не передаваемые ни по гневу, ни по ужасу свершившегося события (создавалось впечатление, когда по Руси проходил Мамай, разрушения он оставил намного меньшие). Ни одна из обстановочных принадлежностей, представленных мебелью неказистой, по сути не дорогой, не сохранила первичной целостности: двуспальная кровать, письменный стол, деревянные стулья, и даже четырёхсекционный комод, предполагавший постановленный телевизор, выглядели беспощадно разломанными и в беспорядке валялись по комнате; носимые женские вещи разрывались на мелкие клочья и точно так же разбрасывались по небольшому периметру – словом, всё указывало на неравную, но отчаянную борьбу. Ужасное предположение подтверждалось многочисленными бурыми пятнами, обильно обагрившими чудовищное побоище; они более чем отчётливо убеждали, что здесь либо происходила ожесточённая битва за жизнь, либо состоялось жестокое умерщвление. Хозяин квартиры обнаружился в ванной комнате, где находился в невменяемом состоянии; он лежал внутри пустой ёмкости, одетый в домашние вещи, и смотрелся настолько пьяным, насколько вообще не реагировал ни на какие внешние встряски. Между прочим, первоначальную ответственность за срочную побудку взял на себя напыщенный комитетчик. Он очень скоро уверился, что умелое приведение в чувство не является его главной задачей, что он, к стыду, оказался всецело бессилен и что требуется чья-то жёсткая хватка, более уверенная и не раз себя проявившая.

– Приглашайте сотрудников ПДН, – не желая заостряться на постыдной беспомощности, распоряжался он повелительной интонацией и указывал находившемуся поблизости молодому оперативнику, – пусть они занимаются изъятием малолетнего мальчика, а пропойцей-папой займёмся мы сами… но разве немного попозже, когда он соизволит проснуться и когда оценит неоднозначную ситуацию более или менее адекватно.

Поскольку о́тданная команда касалась Никиты, постольку он, желая себя проявить (ну и пусть, что в нехитром деле!), отошёл немного в сторонку и позвонил в головну́ю дежурную часть.

– Слушаю, – неприветливо буркнули с той стороны.

– Это Бирюков…

– Какой, «к херам», Бирюков? – послышался грубый голос недовольного человека, находившегося в перевозбуждённом, чересчур «загруженном», состоянии.

– Новый сотрудник… – звонивший парень вначале несколько растерялся; однако он быстро собрался, а дабы дать почувствовать логичную связку, гораздо твёрже добавил: – напарник Кирова Ромы! Нам нужен квалифицированный детский сотрудник.

– Понял, ждите, – недолгая связь мгновенно оборвала́сь, потому как с той стороны, не вдаваясь в дополнительные подробности, беззастенчиво повесили проводную телефонную трубку.

В то же время старший оперуполномоченный, вдоволь насмотревшись на жуткое зрелище, предоставил проявить профессиональные навыки эксперту-криминалисту; сам же он, нисколько не сомневаясь, что примерно произошло, агрессивно настроенный, бросился в ванную, где в бесчувственном состоянии спокойно посапывал (по его субъективному мнению) кровавый преступник. Оказавшись в помывочном закутке и самолично удостоверившись, что мягкие методы, применяемые следственным комитетчиком, нисколько не эффективны (а главное, не приносят желаемых результатов), он вежливо попросил его отодвинуться дальше. Лютый оперативник незамедлительно за́перся изнутри, оставшись наедине то ли с семейным дебоширом, то ли с серийным маньяком-убийцей… По доносившимся звукам, напоминавшим энергичное взбивание теста и сопровождавшимся лёгким «покряхтыванием», служивые люди с упрёком подметили, что напористое «оживление», скорее, закончится непреднамеренным умерщвлением. Действительно, в необузданном гневе Киров считался неутомим, неистовым и жестоким. Сейчас, по общему мнению, он яростно тиранил главного подозреваемого, чтобы побыстрее вырвать (чисто!) сердечное признание и чтобы безвозвратно выставить виновным в нечеловеческих зверствах. А! Он всё молотил, колотил и рьяно усердствовал… Остановился Роман в неугомонных пытках (вернулся к нормальной реальности), только тогда, когда раздался настойчивый стук, бешено колотивший в непрочную створку; до него максимально дошло, что пытаются достучаться сразу несколько человек, в полной мере готовых вынести ту хиленькую преграду. Немного успокоившись и взглянув на избитого человека, полицейский и сам ужаснулся от представшего страшного вида: лицо гляделось измочаленным в кровь; на теле образова́лись огромные синюшные гематомы. Старший оперативник отвлёкся на настойчивых сослуживцев, а открывая им хлипкую дверь, ненадолго выпустил из вида недавнего мученика. Он не заметил, как пьяный хозяин, потихоньку пришедший в себя, воспользовался удачно образовавшейся коротенькой передышкой. Как именно? Не помня себя от ослепляющей ярости, тот с громогласным криком набросился на злого обидчика. И тут! Дверной проём приоткрылся и впечатлённому взору участников следственной группы представилась такая картина: Глебов, отличавшийся расквашенной физиономией, окровавленной, страшной, обхватил ненавистного противника сзади, придушил его за сильную шею (сдавил одной из тех мёртвых хваток, от каких ни за что не освободиться) и далеко не шуточно попытался лишить нерадивого сыщика жизни. Убедившись, что вероломное нападение (совершаемое, между прочим, на сотрудника правоохранительных органов) увидели все, кому было нужно, Роман попытался провести эффектный приём, всегда получавшийся при освобождении от задних захватов. Он топнул по вражьей ступне, левой ладонью перехватился за удушавшую руку, взял за широкое запястье, попытался стащить его вниз; другая кисть одновременно нажимала на локоть одноимённой конечности, надавливая её кверху и пуская на резкий излом. Обычно простое противодействие, наработанное до полного автомата, приносило безоговорочную победу; но обезумивший Глебов словно и не чувствовал ни нормального страха, ни отчётливой боли, и никак не реагировал на ловкие попытки соперника высвободится – он так и продолжал безжалостно сдавливать хрипевшее горло. Только сейчас Кирову, несмотря на прошлую практику и чопорную самоуверенность, суждено было осознать, что он попал в одно из самых безвыходных положений, когда-либо случавшихся в излишне насыщенной службе. В последней попытке, способной помочь ему вырваться из цепких объятий, сообразительный полицейский двумя ладонями обхватил давившее предплечье и на единственное мгновение ослабил то жуткое удавление… Собрав воедино могучие силы, он проделал отчаянный квест – направился строго вперёд, вырываясь из узкой ванной в просторный коридор, имевшийся между махонькой кухней и спальными комнатами. Так, вместе с разъярённым душителем, незадачливый сыщик порезче кинулся на́ пол (бросился лицом вниз), а затем, воспользовавшись активной помощью остальных (все разом навалились на Глебова, не исключая строптивого комитетчика), кое-как сумел освободиться из смертельного силового захвата.

К буйному хозяину применили стальные наручники, но и они не сдержали его озверелого, необузданного, полупьяного поведения. Едва его отпустили, он лихо подпрыгнул кверху, поднялся на могучие ноги и попытался пнуть всякого, каждого, кто не оказывался поблизости. Экспертному криминалисту даже пришлось пожертвовать клеящий скотч, для того чтобы хорошенечко «спеленать» закоренелого дебошира, немного его утихомирить и хоть как-нибудь обездвижить.

Глава VI. Подозреваемый

Помимо основного условия (привести в осознанное чувство хозяина жилых помещений), для осмотра места происшествия потребовалось наличие двух понятых. Найти их в столь позднее время (пусть и в городских условиях) представляется делом крайне проблематичным: осмотрительные граждане и так-то неохотно идут на правовое сотрудничество, а тут и вовсе, не стесняясь (иногда и грязными матюгами!), стараются отослать как можно подальше. Хотя процессуальная процедура и допускает (при наличии проведения фото- видеосъёмки) отсутствие посторонних лиц, но для наиболее эффективного закрепления присутствие живых людей никогда не окажется лишним. Вот и сейчас, руководствуясь устойчивым правилом, едва оперативная группа определилась с основными приоритетами, озадачились и следующим немаловажным условием. Решение непростого вопроса хотели возложить на молодые плечи младшего лейтенанта, но, к его удаче, на подмогу прибыли ответственные сотрудники местного отделения. Помимо представителя подразделения по делам несовершеннолетних (молодой красивой девушки-капитана, отмеченной отлично сложённой фигурой), «дежурный Серёжа» не поленился передать земельным коллегам, чтобы дополнительно прислали закреплённого участкового (пожилого майора, отличавшегося умеренной полнотой и находившегося в возрасте, давно перевалившим за сорок). Нетрудно предположить, именно на его широкие плечи и легла непосредственная ответственность по предоставлению участвующих лиц, посторонних и независимых.

Получив (как оказалось) несложное, легко исполнимое, поручение, старослужащий офицер не торопясь удалился. Обратно он вернулся минут через двадцать, что в ночных условиях считалось результатом сравнительно быстрым (для опытного сотрудника поставленная задача оказалась незатруднительной, целиком выполнимой). С собой исполнительный помощник привёл двух супругов-пенсионеров, проживавших в соседнем подъезде. Попутно выяснилось, представленных пожилых людей он периодически привлекал в аналогичную помощь, зачастую используя их в целях, примерно в чём-то похожих. Неудивительно, что они безропотно согласились (им просто не оставалось альтернативного выбора); единственное, что вызвало коротенькую задержку, – в силу почтенного возраста, услужливым старичкам пришлось потратить лишнее времени на нескорые сборы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.