Сезон

– Я не хочу вас здесь видеть, – глухо произнес он, – это наше место!

Все-таки он был в себе уверен, потому что был не один. Это чувствовалось по его тону. Скорее всего, это был засланец, а остальные либо прятались в кустах, либо ждали его в деревне за пару километров отсюда. Ничем другим я не мог объяснить такое идиотское поведение. Не полезет же этот сопляк драться на двух взрослых дядек.

Я подошел вплотную к мотоциклу и тут же уловил запах свежего перегара от седока. Сразу стала ясна причина его безумной отваги.

– Слушай хлопчик, – навис я над ним, – уезжал бы ты отсюда, а то ночь темная. В реке можно утонуть вместе с мопедом!

Он нервно оглянулся и, увидев, что Витек обходит его сзади, начал поспешно лягать ногой педаль стартера, до тех пор, пока мотоцикл не завелся с громким треском.

– Я вас предупредил! – крикнул он, и через минуту его след простыл, оставив после себя облако едкого дыма, да неровную колею выброшенной колесами глины.

– Как думаешь, – спросил я Витька, – если мы завтра пешком отсюда пойдем, местные сорванцы нам машину сожгут или просто угонят?

Витек вздохнул и поддел ложкой из котелка кусок рыбы:

– Придется ехать на машине.

Перед сном я отмотал длинный кусок лески, нацепив на него несколько пустых консервных банок, повесил эту гирлянду между деревьями над тропой, ведущей к дороге. Мелкие камушки в банках должны были предупредить нас о непрошеных гостях.

Витек глядя на мои приготовления, только усмехнулся и, пошарив в своем бездонном рюкзаке, вытянул оттуда обрез трехлинейной винтовки со свежеструганным цевьем.

– На, держи. Спать по очереди будем.

Опять ты за свое! – выругался я и начал рассказывать Витьку о прелестях следственного изолятора, куда мы могли загреметь за такие штуки.

В ответ он только зевнул и полез в палатку, пробурчав в ответ:

– Ты первый дежуришь.

Некоторое время я ходил вокруг палатки, подбрасывая в костер сухие сосновые ветки. Дождь перестал, искры от сгоревшей хвои, будто обрадованные этим событием высоко взлетев, таяли в темноте ночи, опускаясь белым пеплом мне на голову.

Я поставил на бок алюминиевую канистру с водой и уселся на нее, отодвинувшись от костра в тень кустов. Приятное тепло от огня разливалось по телу и глаза начали слипаться. Единственное что не давало уснуть это храп Витька в палатке, который заглушал шум реки и треск костра.

Рассматривая обрез, я разрядил его и вынул затвор. Конечно, это было копаное оружие. Зашлифованные каверны на металле ствола говорили сами за себя. Однако затвор ходил легко и подавал патрон без задержек. Витек был в своем репертуаре. Неизвестно что у него еще припрятано в рюкзаке, который я решил обыскать утром.

– Будем надеяться, что он нам не понадобиться, – подумал я и принялся протирать платком все части обреза и патроны. Отпечатки пальцев были здесь абсолютно не нужны.

Закончив, я надел тряпичные перчатки и собрав оружие, дослал патрон в патронник. Затвор глухо щелкнул. Этот звук отразился у меня под ложечкой, навевая неприятные воспоминания.

Перед глазами встало перекошенное ненавистью лицо моей бывшей жены, в последние минуты жизни. Ее изуродованное тело на полу. Морг и плачущая у меня на плече дочь, которой я не мог ничего рассказать. Тупой следователь, изводивший меня две недели своими вопросами и, в конце концов, прекративший уголовное дело.

Все это разом навалилось на меня так, что к горлу подкатил ком и острое, как бритва чувство одиночества резануло по сердцу, выжимая слезы из глаз.

– Отставить сопли!

Я узнал этот голос, который всегда раздавался внутри, когда мне было очень плохо, а безнадега пыталась меня одолеть.

– Ты ни в чем не виноват, все сделал правильно! Поэтому хватит ныть, живи дальше!

– Но я же убил близкого человека!

– Она сама себя убила, а хотела убить тебя! Для нее ты был врагом, а не близким человеком!

Вообще этот мой голос отличался логическим мышлением и мог оправдать любые поступки. Иногда я ему не доверял, но в этом случае знал, что он прав. Однако от этого было не легче, и оставалось надеяться, что со временем черный камень упадет с моей души.

– Что, опять начинаешь?! – тут – же откликнулся голос, – приказываю забыть это дерьмо и жить дальше!

– Нет никаких черных камней, есть только ты! У тебя еще впереди масса важных дел! А не будешь меня слушать, сдохнешь под забором, жалея себя, такого бедного и одинокого!

– Да кем ты себя возомнил?! – возмутился я в ответ, – пока у меня я есть, я не пропаду!

Голос удовлетворенно хмыкнул и замолк. Видимо его устраивали такие мои рассуждения.

Я тряхнул головой и выругался вслух:

– Черт тебя задери! Так с катушек съехать недолго!

Однако теперь я ощущал удивительное спокойствие и даже некоторую приподнятость духа, обратив все свои мысли к завтрашнему дню, который сулил нам новые приключения.

Светящийся циферблат наручных часов обрадовал меня своими стрелками, которые показали, что смена кончилась. Растолкав Витька и вручив ему тряпичные перчатки вместе с обрезом, я залез в спальный мешок, и блаженно растянувшись, заснул без сновидений.

Мне показалось, что уже через мгновенье Витек тряс меня за плечо.

– Вставай! Пора!

На часах шесть утра, и я зябко поеживаясь, вылез из сырой палатки, на ходу пытаясь натянуть одновременно штаны и берцы. Под ногами хрустела трава, покрытая инеем, замерзшая за ночь. Первый ледок плавал в лужах, оставшихся после дождя.

В утренней пелене тумана, мы, осторожно озираясь, быстро собрали вещи, свернули палатку и уже через несколько минут наш джип, приглушенно урча дизелем, пробирался по колее через заросли кустов, к дороге.

Глубокая лужа поперек раскатанной грунтовки, заставила нас остановиться. Вчера, до дождя, когда мы съезжали к реке, эта лужа была мелкой, мы легко ее преодолели. Но сегодня она требовала к себе внимания, поскольку дна ее видно не было.

Я вытащил из багажника лопату и, скользя на мокрой траве, подошел к луже. Опасения оказались не напрасными. Из колеи, скрытой мутной водой, одна за другой были извлечены две коротких доски, истыканные толстыми гвоздями. Эти ежики лежали под водой остриями вверх и ждали таких дураков, как мы. Не было сомнений, что эти доски нам оставил вчерашний мотоциклист. Я сложил деревяшки вместе и убрал их в багажник. Трофей нам еще пригодится.

Витек выругался, а меня это даже обрадовало. Теперь стало понятно, что кроме мелких пакостей от местных никаких неприятностей ожидать не стоит. Можно было не бояться засады или одинокого выстрела из кустов. Однако это не спасло бы машину от разграбления, оставь мы ее у реки.

Выбравшись на главную дрогу, мы с опаской переехали мост через реку и углубились в пограничную зону. Выключив фары, мы медленно двигались по накатанной грунтовке и одновременно прислушивались. В любой момент из-за поворота мог выехать пограничный УАЗик. Тогда наше путешествие могло сразу закончиться.

– Так, – не выдержал я, – давай свернем в лес, а машину оставим. До точки три километра можно пешком дойти.

Витек молча, кивнул и одним поворотом руля, свернув с грунтовки, погнал джип, петляя между сосен. Колеса пробуксовывали на влажном мху, но машина двигалась вперед скачками до тех пор, пока не скатилась в овраг, поросший кустарником. Это было идеальное место для укрытия.

Набросив на автомобиль маскировочную сеть, мы двинулись дальше пешком, взвалив на спины рюкзаки с металлоискателями и лопатками. Туман медленно рассеивался, опускаясь ниже к земле вместе с ночным холодом, а солнце изредка проглядывало из облаков. Мы шли вдоль лесной дороги, внимательно прислушиваясь к шуму деревьев, готовые в любой момент залечь, затаиться.

Вот впереди донесся шум мотора. Мы привычно повалились среди кустов и мха. Я вытянул шею, пытаясь рассмотреть того, кто ехал по дороге, но перед глазами маячили только листья черники, да подошвы ботинок Витька. Шум приблизился, и я с удивлением увидел сквозь ветви, как мимо нас, подпрыгивая на ухабах, пронесся колесный трактор «Беларусь» с прицепом. В нем были плотно уложены сосновые стволы с обрубленными сучьями, на которых верхом сидело человек десять мужиков в драных брезентовых куртках.

– Ты посмотри на них, – ухмыльнулся Витек, когда трактор скрылся за поворотом, – под носом у погранцов лес воруют!

Я сел и привалился к сосне спиной.

– Да мне по барабану, пусть хоть каждый себе по три бани в деревне построит! Удивительно, что они погранцов не боятся.

– А чего здесь удивительного?

Витек поднялся и забросил рюкзак на спину.

– Местные, друг ты мой, знают, где ездить и когда лес рубить, чтобы не попасться.

Получалось что и, правда, местные выбрали удачный день, потому что дальше нам не попалось вообще ни одной живой души, не говоря уже о пограничниках. Навигатор весело попискивал, отсчитывая последние сотни метров до намеченной точки. Вот уже показались знакомые холмы урочища, которое мы с таким усердием перекапывали в поисках золота.

Тут я обратил внимание на следы от мотоциклетных шин, уходящих с песчаной насыпи дороги в сторону, как раз туда, куда мы направлялись. Колея четко прослеживалась среди мха. Витек ушел метров на сто вперед, и мне пришлось догнать его бегом. Я схватил его за плечо и, приложив палец к губам, показал взглядом в сторону следов. Он выдернул из рюкзака обрез и держа его наизготовку начал осторожно пробираться между сосен. Я последовал следом.

Наконец впереди показался знакомый холм, который являл собой лунный пейзаж, так он был ископан мелкими и глубокими шурфами. Среди ям громоздились куски железа, ржавые ведра и прочий хлам, вырытый нами при поиске монет.

Здесь никого не было, но комья свежевыкопаной земли и куски мха говорили о том, что сюда недавно нанесли визит наши конкуренты. Мы, молча, переглянулись, и бросились к валуну, у которого Игорь закопал монеты. Здесь дерн был снят сплошным слоем на площади пяти метров. Корни беспомощно торчали из-под сосен, обрубленные острым лезвием лопаты. Рядом громоздились квадраты мха, аккуратно сложенные друг на друга.

Не веря своим глазам, я судорожными движениями достал из рюкзака металлоискатель, и, собрав его, принялся проверять землю сантиметр за сантиметром.

– Да брось ты это дело, – махнул рукой Витек, – сразу видно, что место вычищено на совесть.

Это было правдой. Ни одного сигнала прибор не подавал, несмотря на то, что я раз за разом проводил им над землей.

Некоторое время мы, молча, стояли, ошарашенные увиденным. На меня вдруг навалилась апатия. Захотелось просто лечь на землю и никуда не идти. Я понял, что все наши потуги этого сезона оказались бесполезными. Кто-то более хитрый и удачливый обвел нас вокруг пальца. Я, молча, привалился к дереву, слушая, как внутри поднимается темная холодная злоба.

Видимо все это отразилось на моем лице, потому что Витек, похлопал меня по плечу, пытаясь успокоить.

– Ладно, забей. Не жили богато, не х… начинать!

И тут меня прорвало.

– Да пошел ты! – заорал я, – меня из-за этого золота чуть не грохнули, покалечили и в тюрьму посадили!

Я еще что-то долго кричал, размахивая металлоискателем едва не разбив его о дерево, но Витек вырвал прибор у меня из рук. Потом он, молча, слушал, опершись на лопату и улыбаясь, кивал головой в такт до тех пор, пока я не выдохся.

Дорога к машине казалась долгой и изматывающей. Мы брели по лесу под дождем, не разбирая дороги. Тучи заволокли небо, начинало темнеть. Первые хлопья снега сменили капли дождя, и вот уже из-за белой снежной пелены едва можно было разглядеть дорогу. Мне уже было все равно, кто нам попадется на пути. Только тут я понял, что все кончено и нет больше никакого смысла куда – то рваться и ехать. Однако в голове начали один за другим, всплывать вопросы. Кто украл наше золото? Как он нашел место, где оно было спрятано?

В случайности я не верил, потому что, судя по характеру раскопа, искали целенаправленно, зная примерно, где искать.

Я поделился своими мыслями с Витьком, на что он тяжело вздохнул:

– Да уж, искали по наводке. Вот только кто навел?

Усталые и мокрые, мы добрались до машины. Обсушиться решили в ближайшей деревне, благо она была километрах в двух от нас. Холодный дождь со снегом сек по лобовому стеклу. Машину то и дело заносило на поворотах, но Витек молча крутил баранку, с каким-то остервенением давил на газ. Наконец, наш заляпанный грязью джип въехал в деревню. Дорога из грунтовой превратилась в разбитую асфальтовую стиральную доску.

Фонарь на единственном столбе светил в вечерних сумерках над обшитой досками избой посреди деревни, украшенной фанерной вывеской с надписью «СТОЛОВАЯ». Остальные дома терялись в темноте, проглядывая редкими огоньками окон вдоль улицы.

В тусклом свете можно было разглядеть несколько автомобилей, припаркованных среди луж перед этой точкой общественного питания. Свернули туда и мы. Вспомнив о том, что целый день не ели, мы, не сговариваясь, потянули носами, уловили запах выпечки и жареного мяса, доносившийся из помещения.

Внутри было жарко натоплено. Раскрасневшаяся продавщица, она же официантка лет пятидесяти, металась между барной стойкой и развеселой компанией сегодняшних мужиков, обмывавших удачную продажу краденого леса. Кроме них за столиками никого больше не было. Однако этого было достаточно, чтобы произвести впечатление толпы, потому что они ржали и гомонили как табун коней. На нас они лишь мельком обратили свои взгляды, а затем снова принялись выпивать и закусывать.

Мы устроились в углу за грубо сколоченным дубовым столом и, бросив свои мокрые куртки на лавку, несколько минут блаженно сидели, наслаждаясь теплом. В это время удачливым лесорубам подали шампура с шашлыком, которые громоздились на подносе, извлеченном официанткой из окошка, соединяющего кухню с залом для посетителей. Новое блюдо, исходящее стекавшим салом и издающее ароматы поджаристой корочки, было встречено с одобрением. За соседним столом звякнули запотевшие бутылки, наполняя ледяной водкой стаканы в крепких руках охотников за бревнами.

– Степановна, давай-ка музон погромче! – хлопнул официантку по необъятному дряблому заду, видимо главный лесоруб – коренастый мужик с испитым и заросшим кудлатой щетиной, лицом.

Степановна взвизгнула, кокетливо сделав вид, что пытается отмахнуться пухлой ручкой, что вызвало новую бурю восторгов и хохота. В тесном зальчике загремела какая-то попсовая мелодия, под которую никто не танцевал. Табачный дым висел в воздухе плотной пеленой, несмотря на открытые форточки.

Я отловил официантку у барной стойки и, перекричав музыку, заказал скромную трапезу с выпивкой, которую она принесла нам на удивление быстро.

Постепенно лесорубы, довольные добычей, начали расходиться. В конце концов, за столом их осталось трое вместе с главным, как я окрестил его про себя. Они уже изрядно захмелели и бубнили друг другу что – то бессвязное, то и дело, пытаясь налить водку в стаканы, но больше проливая.

Мы с Витьком, моментально уничтожив свои тефтели с картошкой, и выпив, разомлели, тихо переговариваясь, что нам делать дальше. В общем-то, решать было нечего. Кругом у нас получился облом, так что надо ехать домой.

– Ну что – же, начнем все сначала, – сказал я и разлил остатки водки из графина по стопкам.

Витек, не чокаясь, выпил, хрустнул соленым огурчиком и посмотрел на меня.

– Знаешь, есть у меня одна идея!

– Больше никуда не поеду! – взмахнул я рукой, – надоел уже этот порожняк!

– Денег нет, с работы уволили, да еще ты со своими гениальными идеями!

– Да ты послушай! – понизил голос Витек, – никуда не надо ехать! Берем в аренду помещение и открываем магазин снаряжения для поиска! Там же можно военным антиквариатом торговать, благо у нас с тобой всякого копаного железа полно.

Я скептически пожал плечами.

– А деньги где возьмем?

Витек хитро усмехнулся.

– Есть у меня небольшая заначка, ну а ты свою двушку можешь разменять с доплатой. Вот тебе и деньги.

Перспектива разменивать свою квартиру на однокомнатную меня не очень радовала, но сама идея магазина привлекала. Тем ни менее я не очень доверял словам Витька, зная его авантюрную натуру.

– Здесь все надо просчитать, чтоб не прогореть – задумчиво покачал я головой.

– Какие вопросы? – хлопнул Витек меня по плечу, – все просчитаем! Главное сама идея тебе по душе.

Мы так увлеклись разговором, строя планы, что не сразу обратили внимание на нового посетителя столовой. Витек на секунду замолк, показав мне глазами на дверь, у которой отряхивался от мокрого снега, старый знакомый мотоциклист, не желавший нас видеть у реки.

Он пригладил мокрые волосы, и некоторое время вглядывался в сидевших за столами людей сквозь клубы табачного дыма. Глаза его лихорадочно блестели, губы дрожали. От былой пьяной удали не осталось следа. Он то и дело шмыгал мокрым носом, вытирая его рукавом телогрейки. Что-то с ним было не так.

Я напрягся, ожидая, что он подойдет к нам. Однако мы его не интересовали, потому что, скользнув равнодушным взглядом, он направился прямиком к группе лесорубов.

Сквозь грохот музыки до меня донесся его писклявый голос, почти выкрик.

– Верните монеты, козлы, последний раз говорю!

От этих слов кусок хлеба застрял в горле. Я замер с открытым ртом, весь обратившись в слух. Витек что-то говорил, но я схватил его за руку, и он тоже замолк, удивленно уставившись на меня.

Главный лесоруб медленно поднялся из-за стола, навстречу мотоциклисту пьяно улыбаясь.

– Опять ты канючишь, Сашка! Сказано тебе, получишь свою часть… потом!

Сашка шмыгнул носом и сунул руку в карман телогрейки.

– Это я нашел, значит все мое! Отдай по – хорошему!

Голос его дрожал и срывался, что вызвало дружный гогот лесорубов.

– Нет, Сашка, – усмехнулся главный лесоруб, – если – бы я тебе место не показал, где мужика летом из-за золота грохнули, ты – бы ничего не нашел!

– А ты как крыса позорная, один хочешь все захапать. Тогда вообще ничего не получишь! Лучше мы втроем золотишко пропьем! Верно мужики?

Главный пошатнулся, оглянувшись на свою компанию, которая одобрительно загудела.

В этот момент Сашка выхватил из кармана шило и попытался ткнуть им лесоруба в бок. Из этого ничего не вышло, потому что, лесоруб хоть был пьян, но реакция у него оказалась что надо.

Он перехватил руку нападавшего, и нанес ему сокрушительный удар кулаком в лоб, от которого Сашка рухнул навзничь, гулко ударившись затылком о доски пола. Шило с деревянной ручкой закатилось под стол.

– Да что – же вы делаете, рожи пьяные! – завопила официантка.

Она выскочила из-за своей стойки и с грацией бегемота подскочила к лесорубам.

– А ну проваливайте отсюда, пока я милицию не вызвала!

Она хлестала передником главного лесоруба, отчего тот закрывался рукой и бормотал ухмыляясь:

– Да ладно тебе, Степановна, уходим, уходим.

Поверженный Сашка тем временем, сидя на полу, удивленно трогал свой лоб, который медленно, но верно заплывал огромной шишкой, от чего брови его опускались на глаза, придавая лицу сходство с мордой шарпея.

Добрые пьяные лесорубы подняли его и вывели на улицу, под руки, укоризненно приговаривая:

– Зря ты с шилом полез Сашка. Не надо было жадничать.

Выгнав лесорубов на улицу, официантка, заперла дверь изнутри, и подозрительно покосившись в нашу сторону, недовольно сказала:

– Заканчивайте быстрее, мы закрываемся.

Она выключила музыкальный центр. Стало слышно, как в кухне льется вода из крана, а посудомойка звякает тарелками.

Расплачиваясь за ужин, я положил на стойку бара несколько мятых купюр и спросил:

– Хозяйка, а чего это они тут не поделили?

Степановна деловито пересчитала деньги и презрительно фыркнула:

– Да пьянь, вот и все!

– Ну а все-таки, – не унимался я, – про какие монеты Сашка говорил?

– Ой, монеты! – саркастически всплеснула руками женщина, – тут летом недалеко в лесу человека застрелили, ходили слухи, что из-за золота.

– Милиция приезжала потом, искала золото, да не нашла. Вот Сашка этот с тех пор монеты и ищет. Весь лес у погранзоны перекопал.

– А за что он на лесоруба с шилом бросился?

Она с опаской взглянула на меня и сказала:

– Ничего я не знаю. Нечего тут расспросы устраивать! И вообще давайте чешите отсюда, мы закрываемся.

На улице окончательно стемнело, мокрый снег валил плотной пеленой, покрывая крыши домов и дорогу. Нечего было думать о езде в такую погоду, поэтому мы решили переночевать в машине, а утром тронуться домой.

– Как думаешь, монеты у лесоруба? – спросил я Витька, устраиваясь в спальном мешке на разложенном сиденье джипа.

– Вполне возможно, – зевнул Витек, – только нам от этого не легче.

Он повернул ключ зажигания, завел мотор и включил печку. Салон наполнился волнами теплого воздуха, а по лобовому стеклу, отогретому изнутри, начали сползать комья мокрого рыхлого снега, покрывавшего автомобиль. Дизель негромко урчал, убаюкивая и навевая сон.

– Да, все логично, – рассуждал я вслух, – до местных дошли слухи, что в лесу недалеко от их деревни из-за золота убили человека, а само золото не нашли.

– Конечно, тут же нашелся энтузиаст, который решил, что он самый умный, и поперся в лес искать наши монеты. Только тогда возникает вопрос – от кого он узнал точное место?

– От лесоруба, – сквозь сон ответил Витек и захрапел.

– А лесоруб от кого узнал? – спросил я и, не дождавшись ответа, выключил двигатель.

– Слушай, а может нам этого лесоруба тряхнуть? – толкнул я в бок храпящего соседа.

– Витек перевернулся на другой бок и захрапел.

Потоки воды струились причудливыми дорожками по стеклу, в свете качающегося на столбе фонаря.

– Ну не хочешь, как хочешь, – сказал я сам себе и надвинул на лицо капюшон спального мешка.

Проснулся я от холода и еще от того, что кто-то настойчиво стучал в окно машины. Стекла запотели за ночь от нашего дыхания. В салоне витал парок, стоило только выдохнуть. Взъерошенный Витек сел на своем ложе, и протерев глаза рукавом свитера, пытался разглядеть сквозь запотевшее окно, кто там стучит.

Я провел ладонью по мокрому стеклу и увидел за окном человека в шапке с милицейской кокардой. Рядом стоял УАЗик с включенными проблесковыми маячками, которые озаряли своим мертвенным синим светом хмурое серое утро. Остатки ночного снега таяли на капоте машины, уступая мелкому моросящему дождю.

– Откройте дверь, пожалуйста! – строго сказала голова в шапке.

Мы с Витьком удивленно переглянулись и вылезли, из машины зябко поеживаясь.

– Вам придется проехать с нами, – продолжала голова, которая принадлежала невысокого роста капитану, ткнувшему мне под нос свое удостоверение участкового.

На крыльце столовой стояло несколько женщин, среди которых я увидел вчерашнюю официантку. Они с любопытством разглядывали нас и о чем – то тихо переговаривались. Из милицейского бобика испуганно выглядывали двое лесорубов и Сашка. Синева оформилась у него под глазами окончательно, а лицо распухло до неузнаваемости.

– А что случилось, капитан? – спросил Витек, набрасывая куртку.

– Убийство, – ответит тот как – то буднично, и махнул рукой водителю бобика.

– Заводи!

Наманикюренные пальцы звонко цокают по клавиатуре компьютера.

– Значит, вы утверждаете, что видели потерпевшего Арбузова вчера вечером в столовой поселка Янкера?

Молоденькая девушка – следователь в голубом приталенном мундирчике с четырьмя вышитыми золотистыми звездочками на погонах, старательно вбивает мои показания в компьютер. Сейчас ее задача – как можно точнее записать показания всех опрашиваемых свидетелей, поэтому она ждет, что я скажу, и не пишет отсебятины. Потом всю ее писанину будут анализировать более опытные товарищи, которые решат, кому из опрошенных примерить лагерную робу.

– А кто это, Арбузов? – спрашиваю я. Она показывает мне фотографию человека, лежащего на снегу. Один глаз у него закрыт.

– Нет, этого мертвеца я не знаю, – отвечаю я.

Тогда она достает из письменного стола паспорт и показывает мне фотографию оттуда. По ней я узнаю главного лесоруба, который вчера наградил Сашку оплеухой.

Я рассказываю всю вчерашнюю историю, от начала до конца, не забыв упомянуть про шило и про разговоры о монетах.

Опять ее пальцы стучат по клавиатуре. Проверив написанное, она достает какую – то шпаргалку, и задает мне вопросы, которые я уже жду:

– Скажите, летом этого года вы присутствовали при убийстве финского гражданина в районе поселка Янкера?

– Да, – отвечаю я со скучающим видом.

– При каких обстоятельствах?

Меня начинают бесить начальники этой следачки, заставляющие ее задавать вопросы, на которые сами прекрасно знают ответы. Наверное, даже уголовное дело, прекращенное в отношении меня, лежит сейчас в ее столе.