Ваши благородия, господа вандалы

Дарье непременно нужно было переговорить со мной, но драгун просто преследовал сестру, по приказу князя он должен был оберегать честь невесты до начала венчания.

–Серж, иди к нам. Познакомьтесь – это мой брат, он в гражданском платье, но Серж офицер. А этот молодой и красивый человек – офицер полка, в котором мой муж был командиром всю свою жизнь.

–Дорогая, а Натали и Софи где? Что-то я не вижу их.

–Серж чувствует нежную привязанность к дочерям моего мужа от первого брака.

–Вам удалось завоевать сердце хотя бы одной из дочерей генерала? –спросил драгун у меня.

–Натали божественна. Дарья привезла меня, дабы познакомить со своей новой семьей, девочки тогда жили здесь…

–И Серж проводил все свободное время от службы в этом дворце. Мы с братом вас покинем на время, нам необходимо переговорить.

–Еще раз извините, когда мы вернемся, то обязательно выпьем с вами клико за знакомство.

Дарья быстрым шагом уходила по коридору и мне пришлось чуть-ли не бежать за ней.

–Как прошла встреча, дорогой брат?

–Обо мне доложили, но я не стал дожидаться лакея и поднялся в ее покои.

–Рассказывай, не томи. Ты же знаешь, что я ненавижу все эти условности. Я буду молчать, слушать и думать.

–Когда я вошел в спальню, то сразу поймал ее сердитый взгляд. Причешись и умойся, сказал я, а потом посвятишь меня во все семейные тайны. Я жду.

–Мне все равно, как я выгляжу и видеть тебя – это самое ужасное событие, что могло произойти за сегодняшнее утро, -ответила Наталья.

Но я увидел, что ее вспышка ненависти уже прошла.

–Честно говоря я не ждала тебя так рано, хотя конечно, ты уже виделся с Дарьей, и она рассказала, что произошло. Так ты виделся с ней?

–Нет еще.

–Ты приехал на свадьбу своей сестры, а поэтому тебе придется поехать в имение моего отца.

–А что ты имеешь ввиду, когда говоришь, что мне придется туда поехать?

–Дарья – это причина. Ты знаешь, как она смотрит дом? Какие порядки теперь в моем родовом имении?

–С ее слов я понял, что там царят дух взаимной любви и твой отец очень доволен.

–Ты считаешь, что Дарья в состоянии принести в дом любовь? У нас с Софи был учитель француз, батюшка его очень любил. После приезда Дарьи в дом, он покинул имение и вообще уехал из России.

–Что так?

–Он оставил отцу записку, я, прежде чем передать ее отцу хочу поговорить с тобой.

–Серж, она отдала тебе записку этого француза? –спросила Дарья.

– Ты же обещала молчать и слушать. Просто дала почитать.

–Она у тебя?

–Конечно нет, но не беспокойся, ничего страшного, просто французик истосковался по своей родине, а ты ему напомнила его невесту, вот он и рванул в свою Францию.

–Значит от Натали не нужно ждать сюрпризов?

–Будь покойна сестричка, она хоть и вынуждена приехать на свадьбу и ненавидит тебя, но она не дура и побоится, да и не захочет скандала на свадьбе отца.

–Ты меня успокоил, я к гостям.

Серж невольно вспоминая свою встречу с Натали, достал из кармана записку от француза и стал перечитывать.

«…Какие только предосторожности я не предпринимал, чтобы не быть свидетелем истязаний крестьян, все эти ужасы начались после приезда новой барыни. Крестьяне когда ни будь подожгут их дворец. Избиения крестьян так часты и обычны для нее, что это непереносимо, сплошь и рядом слышишь крики несчастных жертв новой госпожи. Как хозяин их не слышит, ума не приложу. Столько раз я уже проклял себя за знание русского языка и каждый раз, когда я вновь слышу, как барыня отдает приказы о наказаниях, у меня начинаются спазмы и боли в голове. Я был свидетелем ни одной такой расправы, барыня любит бить наотмашь башмаком по лицу крепостных девушек, а сегодня ночью, недалеко от флигеля, в котором я живу, госпожа приказала высечь десять молодых крестьянок. Я из окна видел, как их раздели и секли розгами, Дарья сама брала в руки плеть. Новая госпожа больна, она получает удовольствие, избивая и убивая людей…»

–Ну что, прочитал? Это еще не все…, возмущалась Натали.

–Натали, крепостных просто необходимо держать в страхе, а твой отец добрый и славный, вот ему и садятся на голову крестьяне.

–Отец ничего слышать не хочет о ее зверствах, он из себя выходит, когда ему сплетничают о Дарье, а на голову ему никто и никогда не садился, во всяком случае до приезда в наш дом Дарьи.

–Сестра поступает по закону, который сам Петр учредил. Ты то должна знать это?

–Но ведь она насильничает не только над крепостными.

–Ты это о чем?

–Дарья обещала отцу, что он станет богаче, только пусть дескать доверится ей. У отца было пять сотен крепостных и заметь, он не помещик-крепостник. Основной капитал отца с наследства и пенсион, как боевому генералу, кормится отец с мельниц, каждому мука надобна, вот и платят, чтобы зерно перемолоть. Отец в округе все мельницы скупил. Так вот, было пять сотен крепостных, а теперь больше тысячи. Удивлен? Дарья разбоем промышляет. Она привезла мужиков с собой, посадила их на коней и стали в губернии пропадать свободные и работящие люди. Теперь по дорогам не ходят крестьяне, только те, которые ничего не ведают.

–Ты хочешь сказать, что их …

–Да, теперь они крепостные у моего отца.

–Да не может быть.

–За раба идущая, рабой становится, а мужик, что обвенчался с крепостной, сам становится крепостным. Дарья вольных людей, которых ловит на дорогах сперва держит в подвале на одной селедке и воды сутками не дает. Через неделю другую они готовы обвенчаться хоть с чертом. А крепостных она и не спрашивает. За прошлый месяц поп обвенчал четыреста пар в нашей деревне. Батюшка очень доволен был такому прибытку. Спрашивает у крестьянок, как за муж выходили – по жребию, али по любви? А как это по любви? Ну как вы не понимаете, -воскликнул батюшка, -ну значит по страсти. По страсти, оживились крестьянки – это мы понимаем, известно, как, кого барыня назначила в мужья, за того и иди. А если заупрямишься, то враз барыня затащила бы на конюшню и выпорола со всей страстью, может и до смерти. Вот так Серж она увеличила поголовье крепостных и капитал семейный. Продает крестьян фабрикантам в города. Теперь и батюшка на крестьян смотрит, как на домашнюю скотину, даже пахать разрешил, запрягая людей вместо лошадей, дешевле обходится.

–Натали, ты что ж мне жалуешься на Дарью? Что-то я не пойму к чему все это?

–Приструнить ее только ты сможешь, вот и веду с тобой этот разговор.

–Твой отец богаче стал, значит и вам с сестрой после его смерти, дай Бог, не скоро это случится, больше деньги достанется. Чего ж ты печалишься?

–Дай Бог, нам с Софи самим не стать у Дарьи крепостными, а отца она скоро со свету сживет, только ничего этого он не видит и видеть не хочет. Серж, ведь ты тоже рискуешь жизнью, она, как гончая за деньгами гонится, ничего и никого не признает, ни законов божеских, ни людских. Ей все едино, что дядя чужой, что брат родной. У нее весь капитал под рукой, а у тебя что? Неужто самому хозяином стать не хочется? Берегись ее – это мой тебе совет, держись от нее подальше.

–Сама говоришь, что капитал у нее, так чего мне боятся? Но, подумать надо.

–Подумай, да не затягивай с ответом. Поверь Серж, тут без смертоубийства не обойтись. Ты только спокойно подумай, прежде чем сделать чего ни будь и прямо сейчас ничего мне не отвечай, но к вечеру, будь любезен, прими решение.

–Ты тоже не проболтайся.

–Да и если бы сказала? Дарья с Софи ссору ученила и лицо сама себе исцарапала, с плачем бросилась к ногам отца и все повторяла, никогда дескать не думала, что Софьюшка желает моей смерти. Батюшка в зверя превратился. Приказал бить батогами Софью, потом погрузил ее на телегу, которая навоз вывозит и отправил в деревню на голодную смерть. Отец с ума сошел, запретил Софье одеться, а дворовым категорически запретил подстилать какие-либо тряпки на дно грязной телеги. Дуняша не слышала отца, в доме была и поднесла к телеге подушку, чтобы барыне было облегчение в дороге, так отец приказал привязать Дуняшу к телеге и отхлестать плеткой. Софья и Дуняша были брошены в телегу, прямо на навоз. Отец отрекся от Софьи, скоро и от меня отречется. Не стану я переубеждать отца и рассказывать о зверствах Дарьи, все равно не поверит, да еще и обозлится, что Дарью черним в его глазах. Что ж ты молчишь, неужто думаешь, что Дарья до тебя не доберется?

–У Дарьи есть сынок от первого брака, тот еще ребеночек. Сейчас Дарья, насколько я знаю, распоряжается всем капиталом твоего папаши.

–Верно, но отец еще не переписал на нее право владения имуществом и капиталом она владеет только тем, что в доме лежит. Мы с сестрой перед тем, как отец обвенчается, весь капитал в общественный банк свезли в Петербург и счет тот на мое имя открыт.

–Сколько я получу, если завтра Дарьи не станет?

–Сможешь купить ни одну деревню с крепостными и еще останется на такой дворец, как у моего отца.

–Но у меня есть условие.

–Говори.

–Помнишь драгуна, что пропал намедни?

– Твоя сестрица передала разговоры, которые вел с ней этот защитник отечества? Ты предлагаешь мне с офицерами шашни водить, а потом тебе обо всем докладывать?

–Шашни водить не обязательно, но в доверие к ним войти нужно.

–Согласна. А куда делся этот красавчик?

–Он уже не красавчик, но против императора уже ничего сделать не сможет. Мне ведь ты не безразлична, а если обвенчаемся, то капиталы объединим, а я сила и скоро получу доходное место в военной канцелярии. А Дарья и вправду перешла черту. Нужно пригласить ее сына погостить в имении.

–Зачем он тебе нужен? Дарья сама не хочет его видеть.

–Должен же кто-то взять на себя вину за смерть сестры, не нам же голову под топор класть. А с ее смертью разбираться будет никто иной, как Бенкендорф, а сыночка своего Дарья сама боится.

–Представляю, что это за зверь такой, если его Дарья боится. Расскажи, сделай милость.

–Родился Антоша самым обыкновенным. Дарья не поехала в преддверии родов ни в столицу, ни даже в губернский город, а довольствовалась подручными средствами – привезли повитуху из деревни. Салтыков кормил ее за барским столом, кровать ей поставил в той же комнате, где спала Дарья. Клопы перебежали от роженицы в кровать к повитухе и Дарья, вздохнув с облегчением стала спать сладко, улыбаясь во сне.

У Салтыковых не было в обычае следить за ребенком, вот и болтался Антоша в деревне да на хозяйском дворе и в свинарнике. Научился сей отрок хрюкать, как свинья и очень то любил подглядывать за случкой лошадей, прячась в стогах сена; не единожды ловил его отец за воровством денег у него из конторки, да за охотой на ворон и деревенских девчонок, он подкарауливал жертву и расстреливал ее из рогатки.

–Зачем тебе деньги, -строго вопрошал отец, поймав сына во время воровства.

–Хочу купить себе девку для потехи.

Антошка любил бегать в деревню, где выслушивал жалобы крестьян и сам жаловался. Что мол голодом морят его дома, вчерась не дали съесть шестую булочку, так и пришлось лечь спать на тощак. Воображение сего неискушенного мальца наполнено фантасмагориями, содержащими мечты о богатстве и генеральстве. Антошка одевал кафтан с пришитыми к нему эполетами и командовал своими подданными в господском свинарнике. Салтыков говорил сыну, глядя как тот строит свиней и отдает им приказания:

–А кто ведает, что ждет тебя впереди, может и со временем, когда подрастешь, то переведут тебя в превосходительную должность. Я уж надеюсь на старых своих товарищей, они обещали записать тебя в полк, так ежели этим летом случится тебе стать офицером, так к двадцати годкам полковником станешь.

–Да кто ж это Антошку в полк запишет, когда ты даже письмо с просьбой о зачислении нашего сына в гвардию не собрался написать?! Всю весну у тебя неотложные дела да неважное здоровье, -злилась Дарья на мужа.

–Все случай, Дарьюшка, вот со мной-то как произошло. Встретился я как-то с государем, а тот возьми и спроси меня, -Ты кто таков? –и смотрит этак сурово. Евграф Салтыков, отвечаю, а император и спрашивает, -Какой такой граф Салтыков? А я молчу, только глазами государя поедаю, да надулся от усердия, воздух в себе задержал и ответить государю не имею никакой возможности. Ведь со словами из меня весь воздух вон вылетит и стало быть усердия поубавится, а ведь я перед императором стою, так и простоял молча перед его величеством по стойке смирно и с полным пониманием грандиозного момента в моей жизни. А государь восхищается, смотри, говорит, сколько у тебя усердия. Велю, чтобы сопровождал ты меня, граф Салтыков. Так и стал я графом. Все случай, говорю тебе Дарьюшка и Антошка генералом, даст Бог, когда ни будь станет.

–Если не погибнет среди свиней своих заблаговременно, то может и станет наш сын генералом, но рискует твой сыночек головы лишится, отгрызут ее хряки в гневе или клопы съедят. В грязи день – деньской валяется, так разумеется и в доме от клопов и блох спасения нет.

–Да, хилый у нас сыночек, пора уж и за ум взяться.

–Ага хилый, вчерась столб, что мужики впятером вкопали, он один вытащил из земли и убег с ним в лес.

–В лес-то зачем?

–Уж больно Антошке тот столб понравился, решил посадить его, авось зацветет.

–Дарьюшка, а мужики этот столб зачем вкопали?

–Да ты забыл чай? Сам же приказал сосну срубить, от веток очистить, обстругать и в землю вкопать.

–Для чего, родная моя?

–А я почем знаю?

–Что ж так погано воняет у нас в горнице?

–Антошка прибежал, обедать пора.

–Это дело, проголодался я. Ты скоро желудями меня кормить станешь, что ж мяса у нас совсем нет?

–Откуда у нас мясо? Ты думаешь, как мы состояние-то нажили, али не помнишь?

–Так свиней больше трех десятков содержим, могла бы мужа побаловать.

–Свиней не дам, – отозвался Антон, -Не троньте их тятя – это солдаты мои и если смерть придет к моему солдату, то лишь на поле боя, а так, чтобы зарезать – не дам.

–Так очень кушать хочется сынок!

– Ничего тятя, потерпите, вот стану генералом, тогда и отъедитесь, а покудова ешьте, что матушка дает и довольны будьте. Ну а если голодны, то вчера не доели кашу, она еще не испортилась поди, так сейчас и доешьте, а если добавки захотите, так есть соленые полотки из домашней живности.

–Я их видеть не могу, к тому же они запах залежалый имеют и цвета какого-то зеленого.

–Ничего, ваше сиятельство, съедите, организм чай уже вырос и окреп, выдержит и полотки.

–Вы меня уморить желаете!

–Что вы батюшка, Бог с вами, авось от слоеных-то полоток не помрете вскорости, не время еще, а вот от пирога, что нонче попу нашему подали, меня ажно в озноб кидает. Я поковырял чуток и что за отбросы в него положены?

–От нашего стола сынок да от стола дворни нашей.

–Вот это я понимаю, вот это почет и уважение нашему попу, -и отец разразился громовым смехом. Далее обед прошел в тишине. После еды дворня забегала по дому и девки стали выносить и складывать в матушкин экипаж коробки и тюки.

–Граф, я уезжаю по делам, когда вернусь не знаю. Держи, оставляю тебе сторублевку, а в случае чего, если не дай Бог нужда будет, возьмешь у церковного старосты я уж распорядилась на этот счет и не смотри на меня так… Приглядывай за ребенком, не замори его голодом, приеду – за все с тебя спрошу.

–Я и не знаю, Дарьюшка, куда прятать эту ассигнацию. Антошка, в последний твой отъезд, украл сторублевку столь ловко и быстро, что я и не заметил. Боюсь брать деньги у тебя в его присутствии, да и с голоду скорее я умру, чем он.

–А вы тятя ведь не видели, что это я украл? Так что же вы на меня наговариваете, вот подсуну вам пирог поповский, когда вы во хмелю будете и я граф, хозяин усадьбы и всех наших денег.

–Неужели правда, что Антоша украл деньги, которые я тебе оставляла?

–Да!

–Тогда понятно, почему ты довел экономию дома в мое отсутствие до самых безобразных пределов. У меня сейчас нет времени, но, когда вернусь… Антоша, если отец будет тебя голодом морить, скажешь мне, а ты граф пощады от меня не жди.

–Что ж мне делать?

–А ты поступай как матушка и все будет хорошо. Мне, как любимчику, кусок мяса свежего и побольше да пожирнее, а тебе постылому – разогретую обглоданную кость, тогда я и жаловаться не буду и пакостить тебе не стану.

–Ну коли договорились и ладно, я поехала, мне не досуг. Пойдем Антошка, проводишь меня. Ты с ним построже будь. Сынок, тебе пора в силу входить, да капитал папаньки свого к рукам прибрать. Я на твоем пути не стану, у меня своя дорога. В Петербург вскорости совсем уеду, к брату.

Дарья уехала, а Антон созвал детей крепостных крестьян и угощал их от души. У него среди них были любимчики и постылые.

–Берите сами со стола, что видите, что на вас смотрит – тем и угощайтесь.

После этих слов барчука происходило постыдная борьба, которой придавались голодные дети крепостных крестьян. Антошка на эти муки смотрел из-под лобья, выглядывая и выжидая, что будет дальше. Мальчишки в большинстве знали, что представление свободы выбора, есть ни что иное, как игра в кошки и мышки, но кто ни будь всегда был первый и не выдержав, брал самый дурной кусок.

–Что ж ты, получше куска не выбрал? Вон сбоку, смотри жирный какой лежит, -говорил Антошка добрым голосом несчастному и голодному ребенку, у которого тут же наворачивались слезы на глаза.

–Я барин сыт.

–То-то, сыт, а губы зачем надул и неповинуешься господину своему? Конюх!

Несчастного ребенка, орущего и плачущего, тащили в конюшню и на это время трапеза прекращалась, а все взоры были направлены на жертву расправы барчука. И в этот момент кому ни будь приходила мысль быстренько схватить жирный кусок, на который и указывал маленький барин. Мальчик начинал тыкать вилкой в мясо, которое, как на зло, не хотело насаживаться и выскальзывало. В этот момент раздавался крик:

–Ты что ж это разыгрался, мерзавец! Ишь новую моду, завел вилкой по блюду тыкать. Конюх!

Обед на этом не заканчивался, оставшиеся мальчишки тоскливо заглядывали друг другу в глаза, сдерживая слезы, а над ними возвышалась фигура конюха с плетью в руках. Антон частенько и сам сек непокорных мальчишек до потери сознания, отрабатывая силу и точность удара. Бывали случаи, когда мальчишки отказывались от обеда с барчуком, тогда за неповиновение их секли, минуя стол с угощениями.

Второе любимое развлечение барчука происходило в господском свинарнике. Антон собирал вокруг открытого вольера для свиней всех свободных крепостных со своими детьми. Дворовые приносили корзины с фруктами, хлебом, овощами и начинали разбрасывать эту еду свиньям. Свиньи хватали буханки хлеба и громко чавкали, крепостные должны были наблюдать это зрелище, которое продолжалось столько времени, пока крестьяне не начинали роптать, тогда барчук звал конюха и предлагал крестьянам откупиться от наказания. Если у семьи ничего не было, барчук шел к ним во двор и всегда чего ни будь да находил. Не раз маменька наблюдала, как крепостные сносят во двор своих господ доски, яйца, цыпленка или только что пойманную рыбу, нож и чего только крестьяне не несли.

–Смотри дорогой, как наши крестьяне нас любят, -говорила маменька.

–Антон последнее отобрал у них, и мы рискуем потерять еще несколько крепостных после игр нашего сына.

–Молчи недотепа, тебе бы только ругаться на нашего мальчика, а он становится настоящим барином, не тебе чета.

Когда Антону исполнилось семнадцать, отец умер от желудочных коликов и барчук превратился в барина и графа, а Дарья уехала в Петербург.

Серж замолчал. Натали не могла прийти в себя.

– Антошка приедет в имение твоего отца. Как видишь, я неплохо знаю этого графа, он теперь возмужал и стал еще более серьезным и суровым барином, но не таким богатым, как ему бы хотелось. Сынок упрекает Дарью в своей нищете, облизывается, глядя, как живет его маман. Ведь Антон единственный ее наследник, но эта мечта для него не досягаема, у мужей Дарьи всегда было много родственников, и Антон всегда оказывался перед корытом, когда в нем ничего уже не было. Смерти благоверных Дарьи не принесли радость Антону, а вот внезапная смерть маман может исправить его финансовое положение. Как ему было бы заманчиво завладеть наследством убиенной. Я думаю, что мы можем подкупить Антона и кто знает не уйдет ли Дарья в мир иной от острых колик в желудке.

–Серж, а как же отец?

–Наталья Николаевна, вы с ним не в особой любви состоите, особенно после того, как он выгнал твою сестру Софью из дома… Чего молчишь? Может ты ему простила избиение сестры и путешествие в навозной телеге в деревню, где она скорее всего умрет от голода и побоев отца родного?

–Нет, не простила.

–Тогда, Наталья Николаевна все становится на свои места. Ты будешь госпожой имения, я думаю, что твой отец не сможет пойти еще на одно венчание. Возвернешь из ссылки Софью. Я покупаю деревеньки с крепостными и особняк где ни будь недалеко от вашего дворца. Ты ведь откроешь счет в банке на мое имя?.. Вот и славно, но прежде необходимо все как следует обдумать, полицейские начнут следствие. Дарью знает Бенкендорф и не простит ее гибели, а нас уничтожит, если дознается обо всем. С этим человеком не поиграешь в кошки-мышки. Для нас Антон – это громоотвод.

***

Свадебный обед, по-настоящему, радовал только старого князя, все прочие облегченно вздохнули, когда он закончился. Дарья с мужем выглядели счастливой парой, ведь за столом собрались самые близкие люди новой семьи: Натали, дочь князя и Антон, сын княгини сидели рядом, Серж – брат любимой жены, правда без супруги, но ему все недосуг. Для князя важно лишь одно, что рядом с ним сидит такая красивая и замечательная женщина, генерал улыбался. Муравьев Николай Николаевич не представлял почему, такая необыкновенная женщина вышла за него – ведь могла бы выбрать себе буквально любого мужчину. Но все-таки Дарьюшка выбрала его и сегодня такой радостный день. Он был по-настоящему счастлив, Натали приехала, а он думал, что дочь еще дуется из-за Софьи, но нет. Она почти счастлива и старый отец это видел, а раз он это видит, значит так оно и есть. Все огорчения позади, а у Натали всегда был жесткий, мужской характер, но она такая сердечная, что ее невозможно не любить. Дарьюшка говорила ему, чтобы не огорчался, пройдет время и его дочь приедет в имение к своему отцу, и вот она здесь. Жаль конечно, что с ними нет Софи, но она сама виновата. Софи ему дочь, но это не разрешает ей распускать руки, она все же взрослый человек и, как все взрослые люди, должна отвечать за свои поступки. Князь посмотрел мимо Дарьи, на ее портрет, висевший на задней стене: княжна в красном платье, которое Муравьев выписал специально в подарок своей будущей супруге из Парижа. Дарьюшка так прелестна в нем и как очаровательно выглядят на ней брильянты, они только подчеркивают ее красоту и грацию.

Обед получился прелестный: Дарья и Серж не давали никому скучать; Натали и Антон весь обед о чем-то беседовали, а когда к ним подходил Серж, то слышен был громкий смех. Князь радовался, как ребенок, ведь Натали не бросила в него ни одного сердитого взгляда. Муравьеву уже за пятьдесят, когда-то он был кучерявым и беспечным мальчишкой, но и сейчас князь не выглядел даже тучным, он все такой же стройный, правда кудри поредели, щеки отвисли, глаза потеряли некогда голубой цвет и губы шамкают слова, но ведь в душе он еще так молод. Кухарка приготовила прекрасный обед, правда, чтобы ее взять пришлось уволить старую, а ведь она была няней у его девочек, но это не беда.

Серж повернул голову и поймал тревожный взгляд Дарьи.

–Что с тобой, сестричка?

–Не знаю, но у меня не спокойно на душе и какое-то нехорошее предчувствие.

–Брось, все идет по плану, не так ли?

–Антон, зачем он приехал, да и откуда он узнал, что я выхожу замуж? Я не собиралась его приглашать, ничего ему не сообщала и вообще не хочу его видеть здесь.

–Я его пригласил. Мне казалось, что тебе приятно будет видеть своего сына.

–Если бы это было так, то я сама бы его и пригласила. Я его боюсь… Антон глуп, жаден, агрессивен и словно змея коварен.

–Любимая, сколько человек будет пить кофе? –спросил князь, прервав разговор брата и сестры.

–Не волнуйся, кухарка приготовила его много. Так что хватит на всех гостей.

–Господа, прошу всех пройти в сад. Алена неси шампанское, клико и водочки захвати французской и нашей.

Натали остановила прислуживающую девушку. Она утром собиралась поехать в деревню, но ей сегодня хотелось узнать каково самочувствие сестры. Разговор успокоил Натали, и она ушла в сад вслед за гостями отца, но тут до ее ушей донесся мучительно сдавленный гортанный звук. За кустами сирени стояла Дарья, она тяжело дышала и ее сильно рвало. Натали предложила помощь и уже хотела позвать кого ни будь из дворовых, чтобы съездили за доктором, но Дарья предупредила.

–Мне уже лучше, не вздумай поднимать шум.

И правда спазмы вскоре прекратились.

–Ты белая, как снег. Помочь тебе подняться к себе в комнату?