Полное собрание сочинений. Том 3

Итак, цель ставит сознание. Сознание же оперирует образами. Отсюда, цель – это особый образ сознания. В чём его особенность? В том, что далеко не ко всякому образу стремится воля. Стремление воли, при этом, есть её положительное отношение, т.е. цель есть желательный образ для воли. Значит, цель – это образ сознания, который имеет положительное отношение (пока назовём это так) какой либо воли. Такое определение цели несколько расширяет «Сверх – Я», но об этом ниже. Сейчас небольшое отступление по поводу образа.

Образ – это информация об определенном предмете, явлении или свойстве. При этом образ может выступать и как целокупность предмета, явлений и свойств. Например, представление человека знакомого, который представляется в целокупности и как объект (человек как таковой), и как свойства (добрый/злой, веселый/грустный, красивый/некрасивый и т.д.) и как явление (те или иные ситуации, его действия, поведения и т.д.). Таким образом, можно подытожить, что образ – это целокупность информации о чём либо, или образ – это нечто в информационном виде, в виде «вещи-для-нас». В принципе, в психологии мое понимание образа наиболее близко такой категории как «гештальт», соответственно из гештальтпсихологии, но ввиду ряда разночтений я не буду использовать данную категорию в своих размышлениях, дабы не возникло вопросов и путаницы.

Теперь поясню ряд моментов. «Положительное» – потому что желательно для воли. То, что нежелательно, т.е. что имеет отрицательное отношение воли, и не есть цель. Действительно, при действиях противоречащих цели, нас мучит совесть. Если мы предприняли действия против того, что вызывает у нас страх или злость, разве нас будет мучить совесть? Совсем нет. Даже наоборот, мы будем испытывать некоторую гордость и/или спокойствие. Да и будем ли мы стремится к тому, что нас только пугает или злит?

«Какой либо воли» означает, что целью может служить не только совместная цель обеих воль, но и цель какой-то одной, любой воли. Даже если цель какой-то воли имеет отрицательное отношение другой воли, это всё равно будет цель и это будет входить в «Сверх – Я». Например, цель ВКС – «залезть на крышу и крикнуть что-нибудь неприличное». Если я приму действия к этому, я буду испытывать не только гордость (положительное воздействие ВКС), но и страх (отрицательное воздействие ВКП). Если я не полезу, меня явно будет мучить совесть, но зато не будет страха, а может и вовсе возникнет спокойствие. Здесь видно, что такой образ («залезть…») однозначно есть цель (задействована совесть), но цель только ВКС, т.к. у ВКП данный образ вызывает отрицательное отношение. Может быть и ещё интереснее, когда в «Сверх – Я» находятся противоречащие цели. Если взять тот же пример, то пусть цель ВКС та же, а цель ВКП – «быть приличным человеком». И то, и то есть цель. А значит, если вы не полезете, вас будет мучить совесть, но и если вы полезете, вас так же будет мучить совесть. Вся разница будет только в сопутствующих чувствах (если они, конечно, будут), которые, впрочем, нетрудно себе представить, если вы читали предыдущий раздел.

Не могу не отметить и ещё один нюанс. Было сказано, что цель – это всякий образ, к которому какая-либо воля относится положительно. Но воля положительно относится и к некоторым фактам прошлого. Например, воспоминания о каком-то вечере, или воспоминания о достигнутой цели, или даже та жизнь, которой вы живёте, если она ранее была целью. Всё это не цели (казалось бы). Но и к ним воли относятся положительно. Вопрос: будут ли эти образы входить в «Сверх – Я»? Ответ: будут. Проверим совестью. Если вы порвёте фотографии с того так приятного вам вечера, вас будет мучить совесть. Если вы предпримете какие-то действие даже против бывшей цели, вас всё равно будет мучить совесть. И ваша жизнь (если она, конечно, когда-то была целью), хотя бы соберитесь разрушить её, пойти против неё, и вас снова будет мучить совесть. Значит, либо в «Сверх – Я» входят не только цели, либо цель – это не только тот образ, к которому стремится воля. Но верно и то и другое. Объясняю.

Смотря как понимать цель. В узком смысле – это только те образы (к которым, естественно, какая-либо воля относится положительно), которые ещё не актуализировались. В широком смысле – это вообще все образы (разумеется с тем же положительным отношением воли). При этом в обыденной речи под целью понимается первое. Но это неверное понимание. Воля не знает, к какому времени относится образ, она вообще ничего (кроме образа цели) знать не может. Потому и прошлые цели для воли всё так же и остаются целями. Другое дело, что они теряют свой приоритет, и к ним уже не надо стремиться, но отношение-то воли такое же. Таким образом, цели, если говорить строго, – это не только образы будущего, но и образы настоящего и прошлого.

Из такой широты в понимании цели (а, следовательно, и широты «Сверх – Я») проистекает тот факт, что целей у каждого из нас очень и очень много. Но, если вы спросите себя о своих целях, вы, наверняка, назовёте таковых не более нескольких образов, максимум десяток. Где же, спрашивается, все остальные цели? Почему я о них ничего не знаю? Потому что они скрыты. Т.к. цель, в конечном счёте, – это образ, а образ может быть скрытым, то цель, очевидно, так же может быть скрытой. Убедиться в том, что целей у вас целая куча можно опять же посредством совести. Где совесть – там «Сверх – Я», а «Сверх – Я» – это цели. Ударьте ни за что вашу собачку, и вас будет мучить совесть, значит собачка (а точнее – счастье вашей собачки) есть ваша цель. Крикните в троллейбусе матом, и вас опять будет мучить совесть, значит «не ругаться» также есть ваша цель. Даже разбейте вашу любимую пепельницу, вас снова будет мучить совесть (если, конечно, с этой пепельницей у вас связаны приятные воспоминания). Немаловажно и то, что совесть может мучить и после действий, не относящихся напрямую к цели, а лишь пересекающиеся с ней. Та же пепельница, к ней может и не быть никакого отношения воль, но это отношение есть к тому приятному вам вечеру, где вы тушили сигареты в эту пепельницу. Следовательно, образ «пепельница» и образ «вечер» сильно пересекаются, при этом «вечер» – это цель. Значит, действуя против образа «пепельница» вы опосредованно действуете и против образа-цели «вечер», который и вызывает угрызения совести. Впрочем, со всей этой скрытостью и пересечением я совсем забежал вперёд.

В понимании «Сверх – Я» можно пойти и по другому пути. Здесь надо начать с того, что «Сверх – Я» – это структура с воздействием в виде чувства совести. Совесть же возникает всякий раз, когда мы идём против того образа, к которому имеется положительное отношение какой либо воли. Следовательно, «Сверх – Я» – это структура содержащая в себе (являющаяся как бы «хранилищем») все образы с положительным отношением воли. Отсюда остался один шаг, если мы назовём такие образы целями. Впрочем, если даже называть целями не все образы, а только те, которые являются собственно целями стремлений, суть от этого не изменится. Слова же нам не принципиальны. Итак, совесть есть? Есть. То, что действует совестью – есть «Сверх – Я». Совесть возникает только тогда, когда имеются действия противоречащие образам (…)? Бесспорно. Далее известно. Если же вы скажете, что совесть может возникнуть и после действий противоречащих не образу-цели, а просто образу, то будете неправы. Такая кажимость возникает, опять же, из-за того, что, во-первых, далеко не все цели известны нам самим и, во-вторых, может быть и такое, что сам образ (против которого направлены действия) целью и не является, но сильно пересекается с другим образом-целью. Подробнее о таких хитростях, опять же, ниже.

Таким образом, с самым общим в «Сверх – Я» покончено. Пора переходить к воздействию этой структуры. Но перед тем отмечу, что далее я буду именовать целью (по умолчанию) именно цель в узком (обыденном) смысле; т.е. как цель – то (тот образ), к чему направлено стремлении воли. Так же, для словесной простоты, вместо – «образ с положительным отношением к нему ВКС/ВКП» я буду говорить «образ с положительным ВКС/ВКП» (а равно и с отрицательным). Хотя и понимать всегда следует именно отношение, ибо сам образ волю как таковую в себе не содержит, он лишь относится к ней (подробнее – в третьем разделе). Всё прочее остаётся в силе.

Воздействие «Сверх – Я»

В прошлой главе совесть уже была затронута; отмечу общее. Механизмом воздействия «Сверх – Я» на психику является совесть. Отсюда совесть – это чувство, возникающее при действиях (а порой и умыслах), противоречащих целям индивида. Что такое совесть как чувство, я думаю, объяснять не требуется, ибо, наверное, каждый испытывал угрызения совести, а значит эмпирически это и так всем известно. Единственное, что здесь необходимо знать – это возможные вопросы и кажущиеся противоречия.

В обыденном понимании и/или если человек плохо разбирается в самом себе, может возникнуть мнение, что совесть – чувство, возникающее только при действиях (или умыслах) противоречащих морали. Отсюда эта доминирующая и по сей день моральная основа совести. Однако, это не так. Во-первых, мораль относительна; «свод правил» здесь может весьма разниться даже в зависимости от социальных групп или условий жизни. Мораль вора – это далеко не мораль даже среднего человека. Совесть будет мучить вора, если он не украл, а мог (см., в частности, Бюхнера); он будет расценивать это как трусость, лень или в общем как непростительную ошибку, ибо красть для него морально. Средний же человек наоборот. Отсюда мы видим разное понимание моральности людьми, что, следовательно, снимает всяческие «высокие» и универсальные объяснения морали и совести, как наказуемое чувство этого «высокого». В то же время проявляется внутренние, принадлежащие к целям индивида, причем лишь его, истоки совести. Однако, этим снимается только прямая принадлежность совести к морали, но никак не проясняется принадлежность совести всем целям человека, т.е. принадлежность к «Сверх – Я». Но опять же возможно некоторое ошибочное понимание «Сверх – Я» ввиду кажущегося принципиального различия моральных целей и прочих. А именно, что мораль, по сути, держит в рамках, в то время как прочие цели этих рамок не имеют. Отсюда, что совесть – чувство, возникающее при выходе за эти рамки, т.е. снова восстанавливается совесть – как исключительный механизм морали. Однако, такой «рамочностью» обладает вообще любая цель. Если у меня есть цель «сделать машину», разве не будет меня мучить совесть, если я продам или захочу продать, просто ради денег, которые я хочу потратить на другую цель, какой-нибудь необходимый в ремонте инструмент? Будет. А значит эта цель, никак не относящаяся к морали, тоже имеет некую «рамочность», т.е. не дает выходить за рамки цели.

Ввиду того, что каждый человек индивидуален, и цели у всех индивидуальны. Целями «Сверх – Я» может служить и «вбить гвоздь в стену», и «отремонтировать машину» и «сделать всех людей счастливыми»… В этом случае при действиях (или умыслах), направленных «от» цели должны быть угрызения совести. Так ли это? Так. Если у меня цель – «отремонтировать машину», а вместо этого я целый день, дни, буду валяться на диване, разве не будет у меня угрызений совести? А если я вообще решу бросить это занятие? Совесть же замучит при одной только мысли об этом. Конечно, при условии, что сделать машину является целью «Сверх – Я», а не обыденной целью.

Ранее говорилось, что совесть может сопровождаться и другими чувствами. При этом случаи, когда совесть сопровождается положительными чувствами какой либо воли крайне редки (хотя, надо думать, и такое возможно). В противоположность – совесть, которой сопутствуют отрицательные чувства не такая уж и редкость. Более того, зачастую эти чувства так «перемешиваются», что даже можно подумать, что существуют два вида совести. Последнее, впрочем, невозможно, т.к. воздействует всё-таки одно – «Сверх – Я», которое едино для всех целей. Типичные примеры здесь: 1) чувство угрызений совести, если вы, как говорится, опозорились (нарушение цели ВКС) и 2) чувство угрызений совести, если вы совершили, например, что-то аморальное (мораль – это по большей части цели ВКП). В первом случае вы будете ещё и раздражены, будете злиться; во втором случае у вас появится некое неопределённое опасение, страх. Т.е., если совершены действия против ВКС, то совести будет сопутствовать злость; если действия были против цели ВКП, то сопутствует страх. Объясняется это тем, что при действиях, противоречащих цели, напрямую появляются угрызения совести, а также, т.к. вызван образ недостигнутой цели, т.е. образ с отрицательной волей, то возникает и соответствующее отрицательное чувство. Впрочем, совесть, как правило, глушит прочие чувства, а потому «разглядеть» за совестью страх или злость не всегда возможно (хотя раздражение или опасение – это почти всегда). Но бывает и такое, что эти чувства сильнее самой совести, если образ недостигнутой цели обладает очень высокой отрицательной волей. Однако не будем углубляться в эти сопутствующие чувства, ибо, как и почему они возникают, дело, в общем-то, понятное.

Безусловно, угрызения совести могут быть различными по своей интенсивности, и едва заметными (лень вбить гвоздь) и такими, которые могут даже привести к расстройству всей психики, умопомешательству, или даже довести до суицида (например, если я убил человека, поддавшись определенному чувству). Немаловажен и тот факт, что зачастую образ очень быстро переходит в разряд цели (приобретает положительную волю) и если пойти против такой практически сиюминутной, слабой цели, то угрызения совести могут и вовсе не чувствоваться. К примеру, если вы долго бьётесь над решением задачи, и это вас злит. Допустим, вы её решили, у вас явно появится пусть небольшая, но гордость, значит образ «решение задачи» обладал положительной ВКС, т.е. стал целью. Следовательно, если вы бросите решение (пойдёте против цели), вас должна мучить совесть. И ведь так оно и есть; вас так и будет тянуть дорешать задачу Другое дело, что это чувство может быть столь слабо (всё-таки это едва ли ни обыденная цель), что его и не «почуешь», особенно если при этом я злюсь. Но если вы мне не верите, попробуйте решить задачу (только чтобы у вас появилась злость от того, что вы не можете её решить) и резко, без повода, бросьте решение. Вы однозначно почувствуете небольшие угрызения совести. Отсюда, кстати, проистекает тот простой факт, что появление, становление цели – это не долгий процесс, а всего лишь короткая мыслительная цепочка, если она приводит к отношению образа к воли; «Сверх – Я» гораздо прозрачней чем кажется.

Но то всё чувства; подсознательная сторона «Сверх – Я». «Сверх – Я» же относится и к сознанию, т.е. к образам. И если с чувствами мы разобрались, то о целях не сказано почти ничего. И именно разбору целей как таковых и будут посвящены следующие главы.

Цель. Свойства цели

Что есть цель, и чем она отличается от простого образа, уже было сказано. Впрочем, для большей чёткости можно и повториться: цель – это тот образ, к актуализации которого стремится какая-либо воля (напомню, что слово «цель» я употребляю в узком смысле). Т.к. цель – это, как ни крути, а образ, она обладает и соответствующими свойствами образа. Частично (наиболее важные для цели) эти свойства будут обозначены в этом параграфе, частично о них будет сказано в разделе «Сознание». Но и собственно цель имеет ряд специфических свойств, которые и будут обозначены ниже. Итак:

1) Образность. Под этим свойством понимается то, что цель является образом, с той лишь разницей, что этот образ имеет положительную волю. Это уже было отмечено, однако соответствующие выводы сделаны пока еще не были. Итак, образ подразумевает целокупность информации о чём-либо, как сущего, так и свойств или явлений. Это говорит о том, что, очевидно, целью могу быть не только я сам, со всеми своими свойствами (или конкретным свойством, поставленным в цель), но и нечто принадлежащее мне, пусть условно и субъективно. При этом разграничения между «я» и «мое» не существует; ни качественно, ни изначально-количественно они не отличаются. Т.е., моим идеалом может быть «Я имеющий дорогую машину», или «Я, умный и красивый, имеющий дорогую машину», или «Я, умный и красивый, которого уважает весь мир, имеющий дорогую машину» и т.д. Что такие идеалы существуют, я думаю, сомнений не вызывает. Однако, разобравшись, мы увидим, что в этот образ (как идеального «Я») входят и я сам, и материальный объект, и отношение ко мне окружающих (причем «окружающие» – это от одного человека до всего населения земного шара или вселенной). Образ этот един, хотя в нем и существуют совершенно разные даже по природе вещи, свойства и явления, при этом при неудовлетворении хотя бы одной части, которую можно условно отделить, образ как таковой не будет достигнут, и человек, таким образом, так и не достигнет своей цели (и он будет это чувствовать). Вот это единое целое порою едва ли не несовместимых вещей и характеризует образность цели.

2) Субъективность. Как было показано в работе «О самом первом», любое преобразование информации несёт в себе определённую погрешность. Причём здесь мы имеем дело, в основном, с вторичной погрешностью, хотя и первичную погрешность нельзя совсем уж списывать со счетов. Цель, ввиду того, что она образ, т.е. информация, также обладает погрешностью и прежде всего субъективностью. Впрочем, и прочие погрешности обозначить не мешало бы.

Погрешность образа; здесь это неверное понимание самой цели (неважно, промежуточной или основной). Т.е. образ, выступающий как цель и являющийся некой частью объективной реальности, на самом деле отличен от действительного положения вещей или и вовсе ему не соответствует. К примеру, «Чтобы сделать эту операцию, мне нужен такой инструмент». Добывание этого инструмента становится целью, а сам инструмент – образом, однако может выясниться, что такой инструмент не подходит, т.е. образ инструмента был неверен, заключал в себе погрешность. Или «Ярко-красные стены всех успокаивают, я хочу выкрасить фон в ярко-красный цвет, пусть все радуются». Налицо опять же ошибка в понимании образа (а вернее даже его свойств, его следствия), ввиду чего конечная цель «пусть все радуются» не достигается (из-за неверного понимания самой действительности) и т.д. Т.е., эта погрешность обусловлена неверным пониманием цели как ее «образности».

Погрешность чувства. Подразумевает понимание цели с точки зрения чувств. К примеру «Я хочу себе именно эту машину, ибо она самая красивая в мире», причем никто, кроме этого человека, может и вовсе так не считать. Или «с ней я буду самым счастливым человеком в мире; я хочу быть с ней» – опять же видим погрешность чувства; чувственно предвзятое понимание цели. Или «познавать истину – высочайшая цель человека. Я хочу получать знания». Налицо та же предвзятость. Как было отмечено ещё в «О самом первом», эта погрешность и есть субъективность. Именно это личное (субъективное) отношение к какому-то образу и обуславливает, в основном, и выбор цели, и интенсивность действий на пути к ней. Один считает лучшим то, другой это; один считает, эта цель, самоутверждения, например, самая беспроигрышная, другой считает наоборот; кто-то думает, что такая цель никчемна, кто-то, что ведущая к наибольшему счастью и т.д. Именно отсюда все эти «вбил себе дурь в голову», или «этим ты ничего не добьешься», или споры a-la «мелочи/не-мелочи», «правильно/неправильно», «хорошо/плохо» и т.д.

Субъективность цели присутствует абсолютно в любой цели, ибо для исключения её нужно абсолютное знание и абсолютная беспристрастность, что недостижимо в принципе (непознаваемость «вещи-в-себе» и невозможность не чувствовать), абсолютное знание («голого человека») по причине несовершенства наших с вами органов чувств; абсолютное беспристрастие, т.к. цель однозначно подразумевает влияние некой воли, а значит чувства.

Субъективность цели может доходить до патологии (хотя разграничение здесь нормы и патологии весьма и весьма условно). Например, «Я чувствую, что за шкафом у меня черти, я хочу их прогнать» – патологическая погрешность образа; или «Чернозем среднерусской возвышенности – самый вкусный в мире» – патологическая погрешность чувства (вкуса) и т.д. Однако, патология/непатология в данном контексте не принципиальны, ибо на свойства «Сверх – Я» в целом или на прочие структуры психики это никак не влияет. Исток всё равно один и тот же, вся разница только в установках сознания.

3) Изменчивость. Очевидное свойство, ибо очевидно, что ничто не может быть постоянным. Изменчивость цели представляется в двух видах: а) чувственное изменение и б) когнитивное изменение.

а) Увеличение и уменьшение влияния цели. Т.е., увеличение «хотения» именно этого, относительно всех прочих, равных по уровню целей. Это чувственное изменение цели в крайнем случае может доходить до «зацикленности». Уменьшение влияния есть процесс обратный первому, хотя и, очевидно, так же чувственный, носящий чувственный характер и в крайнем случае приводящий к нивелированию цели, т.е. полному ее исключению из «Сверх – Я». Примеры, я полагаю, излишни.

б) Во-первых, расширение и сужение цели. В отличие от вышеозначенной изменчивости носит образный, когнитивный характер. Т.е. здесь влияние цели не изменяется, однако изменяется цель как образ, либо путем ввода в него новых составляющих, т.е. путём некоторого расширения; либо путём исключения составляющих, что уже есть сужение. Например, цель «хочу быть самым умным в классе» может разрастись до «хочу быть самым умным в городе» и, наконец, может даже заместиться (экстенсивным путём, путём того же расширения) целью «хочу получить Нобелевскую премию». В противоположность, от «хочу лучшую машину в мире», до «хочу лучшую машину во дворе». Как видно, в крайнем случае такие изменения приводят к полному изменению цели как таковой, к замещению цели.

Во-вторых, углубление и уменьшение цели. Это уже изменение как бы по глубине. Первое – это конкретизация, второе – обобщение. Например, цель «хочу жить отдельно» может конкретизироваться до «хочу жить отдельно в двухэтажном доме, который…» и наконец стать целью «хочу такой-то (конкретный) дом». Обобщение наблюдается гораздо реже, но и оно, в общем-то, в особом рассмотрении не нуждается.

Изменение цели может быть как «внутренним», т.е. вызванное собственно когнитивными или подсознательными процессами, так и «внешним», т.е. под влиянием окружающего мира (хотя, конечно, затем также когнитивно; впрочем, деление здесь по первопричине). Однако, вопрос этот, а именно изменение цели, а также ее возникновение, пока разобран быть не может; об этом далее.

4) Неограниченность. Очень важное и в то же время сложное свойство. Здесь подразумевается не неограниченность во времени для достижения цели (день, месяц, год…), что для понимания цели не принципиально, ибо время это может как входить в образ (т.е. сроки), причем весьма и весьма различное время, так и не входить. Здесь говорится о неограниченности цели жизнью, т.е. индифферентность цели (конечно, далеко не всегда), как образа, смерти. Как сказал Хайдеггер: «Люди знают о верной смерти и все же существуют без уверенности в своей».

Безусловно, неограниченность эта не подразумевает то, что после смерти цель будет так же достигаться (иначе раскаяния на смертном одре за что-то недостигнутое были бы откровенной глупостью и самообманом). Здесь имеется в виду, что смерть может выступать средством для достижения цели индивидом, т.е. для получения удовольствия от достигнутого, что с точки зрения разумного смысла абсурдно, ибо получить удовольствие после смерти невозможно в принципе (получать некому). То, что человек может верить в загробную жизнь (ту или иную), т.е. использовать смерть как средство для получения удовольствия после, не принципиально. Человек может и совсем не верить в жизнь после смерти, но при этом использовать смерть как средство может. Именно это непонимание своего предела и есть неограниченность как свойство цели.