История, конца которой нет

Но выхода не было.

Бастиан положил раскрытую книгу на мат, встал и подошёл к чердачной двери. Прислушался. Сердце его отчаянно колотилось. Он отодвинул засов и повернул большой ключ, торчащий в замочной скважине. Потом нажал на ручку, и дверь с громким скрипом отворилась.

Он выбежал, не надев ботинок, прямо в носках, и не притворив за собой двери, чтобы не делать лишнего шума. Крадучись спустился он по лестнице на первый этаж. Перед ним был длинный-предлинный коридор с множеством выкрашенных в цвет шпината дверей, ведущих в классы. Туалет для учеников находился в противоположном конце. Бастиан кинулся туда со всех ног и едва успел вовремя добежать.

В уборной он думал о том, почему герои книги никогда не сталкиваются с такими проблемами. Видимо, всё это настолько второстепенные, не имеющие значения вопросы, что нет смысла писать об этом в книгах. Хотя из-за этих самых вопросов он не раз попадал в самое неловкое и отчаянное положение.

Он спустил воду и хотел было уже выйти из уборной, как вдруг услышал, что кто-то ходит по коридору. Одна за другой открывались и закрывались двери классов, и шаги всё приближались.

Сердце Бастиана бешено колотилось. Куда спрятаться? Он застыл на месте, словно оцепенев.

Открылась и дверь уборной, но, к счастью, она открывалась внутрь и загородила Бастиана. Вошёл комендант. Он внимательно оглядел одну за другой все кабинки, а когда дошёл до той, где ещё текла вода и раскачивалась ручка спуска, замер в недоумении. Но, увидев, что вода течь перестала, пожал плечами и вышел. Вскоре его шаги затихли на лестнице.

Бастиан, всё это время не смевший дышать, жадно втянул в себя воздух. Выходя из своего укрытия, он заметил, что у него дрожат колени.

Торопливо проскользнув по коридору мимо дверей цвета шпината, он взбежал по лестнице, юркнул на чердак и расслабился только после того, как закрыл задвижку и повернул ключ в замке.

Глубоко вздохнув, Бастиан опустился на мат, натянул на себя солдатские одеяла и погрузился в чтение.

Когда Атрейо снова проснулся, он почувствовал себя совершенно здоровым и полным сил. Он тут же сел.

Была ночь, но луна светила ярко, и Атрейо увидел, что он всё ещё находится в том месте, где упал без чувств рядом с Белым Драконом. И Фалькор лежал возле него и дышал теперь глубоко и ровно. Видно, он крепко спал. Все его раны были перевязаны.

Атрейо увидел и на своём плече такую же повязку – не из бинта, а из травы и волокон каких-то растений.

В нескольких шагах от того места, где лежали они с Фалькором, он обнаружил вход в маленькую пещерку, откуда падал слабый свет.

Стараясь не задеть свою левую руку, Атрейо осторожно приподнялся, встал на ноги и подошёл к пещерке. Нагнувшись, он увидел помещение, похожее на кухню алхимика, но только в миниатюре. Повсюду стояли тигли, горшки, валялись колбы. На полке красовался плотный ряд мешочков с разными травами. В камине весело пылал огонь. Столик и вся прочая мебель были, видно, сделаны из корневищ и пней. Жильё это производило самое приятное впечатление.

Только услышав покашливание, Атрейо заметил, что в кресле у камина кто-то сидит. На голове у этого человечка была шапка, выструганная из корня и напоминающая перевёрнутую головку трубки. Лицо его было тоже цвета печёного яблока и такое же морщинистое, как и то, что склонилось над Атрейо, когда он очнулся. Огромные очки, сползшие на кончик остренького носа, да выражение озабоченности на лице – вот и всё, что Атрейо успел разглядеть. Человечек сосредоточенно читал толстую книгу, лежавшую у него на коленях.

Потом из глубины пещеры, видимо из другого помещения, появился ещё кто-то, и Атрейо сразу же узнал то маленькое существо, что хлопотало над ним, когда он в первый раз приоткрыл глаза. Помимо чепца из листьев на ней – а это, видно, была «она», – как и на старичке у камина, было нечто вроде монашеской рясы, сотканной из сухих травинок. Она что-то напевала себе под нос, с довольным видом потирая ручки, а потом склонилась над стоящим на очаге котелком. Оба человечка едва доходили Атрейо до колена. Без всякого сомнения, они принадлежали к широко разветвлённому роду гномов, хотя и выглядели весьма своеобразно.

– Жена, – мрачно проговорил человечек, – не загораживай свет. Ты мешаешь мне читать научный трактат.

– Ох! До чего же ты мне надоел со своим чтением! Какой в этом прок! – воскликнула жена. – Сейчас важнее всего поскорее сварить целебный эликсир. Им обоим он просто необходим.

– Им обоим, – раздражённо возразил человечек, – нужнее всех твоих эликсиров мой совет и моя помощь.

– Не спорю, но сперва-то их надо вылечить! Дай-ка мне подойти к огню, старик!

Человечек, недовольно бурча, немного отодвинул кресло от камина.

Атрейо кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. Оба гнома тут же обернулись.

– Видишь, он уже на ногах! – сказал человечек. – Настал мой черёд!

– Ничего подобного! – огрызнулась жена. – Не тебе решать, здоров он или нет. Это определяю только я. А твой черёд настанет тогда, когда я скажу, что он настал.

Потом она обратилась к Атрейо:

– Мы охотно пригласили бы тебя войти сюда, к нам. Но тебе, боюсь, будет здесь тесновато. Подожди минутку, я сейчас выйду.

Она что-то растёрла в маленькой ступке и добавила порошок в кипящее варево. Потом ополоснула руки, вытерла их фартуком и строго сказала мужу:

– А ты будешь сидеть здесь, Энгивук, пока я тебя не кликну, ясно?

– Ясно, ясно, Ургула, – буркнул он в ответ.

Выйдя из пещеры, Ургула вскинула голову и, прищурив глаза, испытующе оглядела Атрейо.

– Ну как? Похоже, нам уже лучше?

Атрейо молча кивнул.

Ургула забралась на выступ скалы и, оказавшись на уровне лица Атрейо, села.

– Больше ничего не болит? – спросила она.

– Пустяки, об этом и говорить не стоит, – ответил Атрейо.

– Ну, так как же всё-таки? – не унималась Ургула, сверкая глазками. – Болит или не болит?

– Немного болит, – признался Атрейо, – но это не важно, можно потерпеть…

– Мне это важно, – перебила Ургула. – До чего ж я люблю, когда больные объясняют лекарю, что важно, а что не важно! Да разве ты в этом разбираешься, желторотый птенец! В том-то и дело, что ещё должно болеть, чтобы совсем выздороветь. Между прочим, если бы не было больно, рука твоя давно бы отсохла.

– Извините, – пробормотал Атрейо, смутившись. Ему показалось, что он ведёт себя как невоспитанный ребёнок. – Я хотел сказать… в общем, я хотел вас поблагодарить…

– Не за что! – резко оборвала его Ургула. – Я ведь целительница, это мой долг, только и всего. К тому же мой старик Энгивук заметил у тебя на шее Амулет. Так что тут и раздумывать было не о чем.

– А Фалькор? Как он себя чувствует?

– Это кто?

– Белый Дракон.

– Ещё не знаю. Ему досталось больше, чем тебе. Правда, он покрепче. Думаю, обойдётся. Почти уверена, что и он скоро поправится. Но ему ещё нужен отдых. Где же это вы набрались столько яду, а? И откуда вы вдруг взялись – словно с луны свалились? И куда путь держите? И вообще, кто вы такие?

Энгивук тем временем стоял уже у выхода из пещеры и слушал, как Атрейо отвечает на вопросы Ургулы. Наконец терпение его лопнуло, он сделал шаг вперёд и воскликнул:

– Помолчи, старуха! Настал мой черед!

Повернувшись к Атрейо, он снял шляпу, похожую на трубку, почесал свою лысину и сказал:

– Не сердись на неё за резкий тон. Старая Ургула частенько бывает грубовата, но намерения у неё самые лучшие. Моё имя Энгивук. А ещё нас зовут «Отшельники». Слышал про нас?

– Нет, – признался Атрейо.

Энгивук как будто немного оскорбился.

– Что ж, ты, видно, не вращаешься в учёных кругах, – сказал он, – не то наверняка слышал бы. Ты не ошибся адресом. Если ты намерен попасть к Южному Оракулу и разыскать Эйулалу, лучше меня тебе дорогу никто не укажет.

– Не воображай так, старик! – крикнула Ургула, слезая с выступа скалы. И, бормоча себе что-то под нос, скрылась в пещере.

Энгивук, не обратив на неё никакого внимания, невозмутимо продолжал:

– Да-да, я могу тебе всё объяснить. Жизнь свою я положил на то, чтобы изучить этот вопрос досконально. Собственно, для этого я и устроил обсерваторию. Собираюсь в ближайшее время издать научный труд про Южного Оракула. Уже придумал название «Загадка Эйулалы, разгаданная профессором Энгивуком». Неплохо звучит, а? К сожалению, для публикации кое-чего не хватает. И ты можешь мне помочь, мой мальчик.

– Обсерваторию? – переспросил Атрейо. – А что это такое?

Энгивук кивнул, глаза его так и сверкали от гордости. Жестом он пригласил Атрейо следовать за ним.

Узенькая извилистая тропинка между валунами, то и дело теряясь, но тут же вновь возникая, неуклонно вела вверх. Кое-где, если подъём был уж очень крутым, были выбиты крошечные ступени. Но Атрейо не мог поставить на них даже носок сапога – чересчур они были узки. Он просто через них перешагивал. И всё же ему с трудом удавалось не отставать от гнома, который удивительно резво взбирался всё выше и выше.

– Луна сегодня такая яркая, – донёсся до Атрейо его голос. – Увидишь всё.

– Кого? – переспросил Атрейо. – Эйулалу?

Но гном, продолжая подниматься, только недовольно покачал головой.

Наконец они добрались до вершины горы, похожей на сложенную из плит башню. Верхняя плита была совершенно плоской, лишь с одной стороны возвышалось нечто вроде естественного барьера или каменного парапета. В центре его с помощью каких-то инструментов было выбито отверстие. Перед ним на штативе из сухих корней стояла небольшая подзорная труба.

Энгивук поглядел в объектив, подкрутил какие-то винтики, потом удовлетворённо кивнул и предложил Атрейо подойти и посмотреть. Чтобы сделать это, Атрейо пришлось лечь на живот и опереться на локти. В этой позе он смог, в свою очередь, поглядеть в трубу.

Старик так направил её, что виден был проход между двумя скалами и в нём каменные ворота. Но в поле зрения оказалась лишь нижняя часть правой колонны. И Атрейо увидел рядом с ней огромного неподвижного сфинкса, освещённого луной. Передние лапы у него были львиные, задняя часть туловища – как у быка, а на спине красовались могучие орлиные крылья. Лицо сфинкса – лицо женщины – всё же трудно было назвать человеческим лицом из-за его выражения: на нём застыла то ли улыбка, то ли печать глубокой печали или полного равнодушия.

Атрейо долго разглядывал это лицо и в конце концов решил, что оно исполнено отчаянной злобы и мрачности, но мгновение спустя ему уже казалось, что он ошибся и что, напротив, оно свидетельствует о самом весёлом нраве.

– Брось, всё равно тебе этого не разгадать, – зашептал ему на ухо гном. – Никому ещё не удавалось понять, что выражает лицо сфинкса. И мне тоже, хотя я чуть ли не всю свою жизнь его разглядываю. Теперь посмотрим на другого.

Гном повернул один из винтиков, и в поле зрения Атрейо сперва попала бескрайняя равнина, простиравшаяся за воротами, а потом – левая колонна, возле которой тоже сидел сфинкс в той же самой позе. Его могучее тело, освещённое луной, сияло каким-то странным тусклым блеском, словно оно было из жидкого серебра. Второй сфинкс, казалось, отчуждённо глядит в сторону первого, точно так же, как тот, застыв, глядел в его сторону.

– Это что, статуи? – спросил Атрейо, не в силах оторвать глаз от трубы.

– О нет! – воскликнул Энгивук и даже захихикал. – Это настоящие, живые сфинксы, даже очень живые! Ну, на первый раз с тебя, пожалуй, хватит. Пойдём спустимся вниз. Там я тебе всё объясню.

И он прикрыл ладонью конец трубы, так что Атрейо больше ничего не мог видеть. Обратный путь они прошли молча.

VI. Трое волшебных ворот

Когда Энгивук и Атрейо вернулись, Фалькор всё ещё лежал возле пещеры и крепко спал. А старая Ургула тем временем вынесла маленький столик и расставила на нём всевозможные сласти и соки из ягод и трав, а также крохотные кружечки и чайничек с каким-то ароматным горячим отваром. И чтобы полностью представить себе эту картину, надо добавить, что на столе горели две малюсенькие коптилки, заправленные растительным маслом.

– К столу! – приказала Ургула тоном, не терпящим возражений. – Атрейо должен наконец хорошенько поесть-попить, чтобы к нему вернулись силы. Одними лекарствами тут не обойтись.

– Спасибо, – сказал Атрейо. – Я чувствую себя прекрасно.

– Не возражай! – прикрикнула на него Ургула. – Здесь у нас ты будешь делать то, что тебе велят. Яд в тебе обезврежен. Значит, спешить теперь незачем. Времени у тебя хоть отбавляй! Отдыхай в своё удовольствие!

– Тут дело не во мне, – объяснил Атрейо. – Умирает Девочка Королева. Быть может, теперь уже дорог каждый час.

– Глупости! – проворчала старушка. – Всем известно: поспешишь – людей насмешишь! Сиди! Ешь! Пей! Да поживей! Ну же!..

– Не упрямься, – прошептал Энгивук. – Лучше ей уступить, по себе знаю. Если уж она чего захочет, всё равно своего добьётся. Да и нам с тобой ещё надо много чего обсудить.

Атрейо сел за крошечный столик, скрестив ноги, и стал есть и пить. И с каждым выпитым глотком, с каждым съеденным кусочком он чувствовал, как золотой поток тёплых жизненных сил всё быстрее струится по его жилам. Только теперь Атрейо понял, насколько он ослабел.

У Бастиана потекли слюнки. Ему даже показалось, что до него донеслись ароматы тех сладких блюд, что стояли на столике у гномов. Он глубоко втянул воздух – ну конечно, ему это только почудилось.

От голода у него сосало под ложечкой, и он, не вытерпев, достал из портфеля остатки бутерброда и яблоко. И всё съел. Он почувствовал себя лучше, хотя голода так и не утолил.

И тут он сообразил, что больше у него ничего не осталось, что он ел в последний раз. Слова в «последний раз» его испугали, и он постарался об этом забыть.

– Откуда у тебя все эти лакомства? – спросил Атрейо у Ургулы.

– Ох, сыночек, ты и не представляешь, как далеко я хожу, чтобы найти нужные травы и растения. А вот Энгивук, упрямая башка, из-за своих научных занятий, видите ли, ни за что не хочет жить в другом месте. А как добывать еду – до этого ему и дела нет!

– Жена, – с достоинством произнёс старый гном, – откуда тебе знать, что важно, а что нет? Займись-ка своими делами и не мешай нам беседовать.

Ургула, бубня что-то себе под нос, скрылась в пещерке и в сердцах загремела кастрюлями.

– Не обращай внимания! – сказал Энгивук. – Она хорошая старуха, только любит иногда поворчать. Послушай, Атрейо, я расскажу тебе про Южный Оракул всё, что тебе надо знать! Добраться до Эйулалы совсем не просто. И даже более того – весьма трудно. Но я не хочу утомлять тебя научным докладом. Может, лучше ты сам будешь задавать вопросы? А то я легко сбиваюсь с главной мысли на частности. Спрашивай!

– Хорошо, – согласился Атрейо. – Прежде всего скажи, кто это или что это такое – Эйулала?

– Ну и ну! – воскликнул Энгивук и сердито блеснул глазами. – Ты, как и моя старуха, задаёшь мне сразу главный вопрос. Неужели нельзя для начала спросить что-нибудь полегче?

Атрейо подумал и спросил:

– Каменные ворота с двумя сфинксами – это вход туда?

– Уже легче, – обрадовался Энгивук, – так мы, пожалуй, сдвинемся с мёртвой точки. Да, дружок, каменные ворота – это вход, но не туда. За ними есть ещё двое других ворот. Вот за этими тремя воротами и живёт Эйулала – если про неё вообще можно сказать «живёт».

– Ты у неё был хоть раз?

– Ну как ты себе это представляешь! – снова вспыхнул Энгивук. – Я ведь учёный. Я работаю только научными методами! Я собираю все данные, все свидетельства тех, кто там побывал. Опрашиваю, конечно, только тех, кто вернулся. Я занят очень важной работой! И рисковать собой не имею права. Это было бы губительно для моей научной деятельности.

– Понимаю, – сказал Атрейо. – А что ты мне можешь сказать об этих трёх воротах?

Энгивук встал, заложил руки за спину и стал ходить взад и вперёд.

– Первые ворота называются Ворота Великой Загадки. Вторые – Ворота Волшебного Зеркала. Третьи – Ворота Без Ключа…

– Странно, – прервал его Атрейо. – Насколько мне удалось заметить, за колоннами первых ворот раскинулась голая равнина. Где же остальные ворота?

– Помолчи, юноша! – одёрнул его гном. – Если будешь меня всё время перебивать, я ничего тебе не объясню. Всё здесь очень сложно. Дело вот в чём: вторые ворота появляются только тогда, когда пройдёшь первые. А третьи – после того, как минуешь вторые. А Эйулалу можно увидеть, только если пройдёшь через третьи ворота. Само по себе это просто не существует. Вообще ничего нет, понимаешь?

Атрейо кивнул и заставил себя промолчать, боясь снова рассердить гнома.

– Первые ворота, Ворота Великой Загадки, ты видел в мою подзорную трубу. И обоих сфинксов тоже видел. Эти ворота, само собой разумеется, всегда открыты: у них ведь нет створок. Но тем не менее пройти через них никто не может, если только, – Энгивук поднял свой крошечный указательный палец, – если только сторожевые сфинксы почему-либо не зажмурятся в этот миг. И знаешь, в чём тут дело?.. Взгляд у них совсем иной, нежели взгляд любого живого существа. Мы с тобой, да и все другие, воспринимаем глазами какую-то картину мира, видим окружающее таким, как оно есть. А сфинксы ничего не видят вокруг, в каком-то смысле они слепы. Зато их глаза что-то излучают. И знаешь, что именно? Все загадки мира! Поэтому они и глядят только друг на друга: взгляд сфинкса может выдержать только сфинкс. И представь себе, мальчик, что произойдёт с тем, кто осмелится попасть в точку скрещения их взглядов! Несчастный застынет и не сдвинется с места, пока не отгадает все загадки мира. Если подойдёшь к каменным воротам, увидишь печальные останки этих бедолаг…

– Но ты ведь сказал, – снова перебил его Атрейо, – что сфинксы иногда закрывают глаза! Должны же и они когда-нибудь спать!

– Спать? – Энгивук затрясся от смеха. – Скажешь тоже!.. Сфинксы спят! Нет уж, дружок, поверь, сфинксы никогда не спят! Ты и в самом деле ещё несмышлёныш. И всё же твой вопрос не лишён известного смысла. Именно ему я и посвящаю, собственно говоря, моё исследование. Некоторых посетителей сфинксы пропускают: закрывают глаза. Но вот на вопрос, почему одному можно пройти, а другому нельзя, так и нет до сих пор ответа. Нетрудно, допустим, предположить, что сфинксы пропускают только мудрых, храбрых, добрых, а глупым, трусам и злым прохода не дают… Однако дело обстоит вовсе не так. Сколько раз я собственными глазами видел, как какому-нибудь жалкому дурачку или отпетому мерзавцу они вдруг разрешают пройти, а приличные, разумные люди месяцами ждут этой возможности и в конце концов уходят, как говорится, несолоно хлебавши. Идут ли к Оракулу те, кого гонит беда или кто пытается проскочить просто так, шутки ради, – тоже не играет никакой роли…

– И что же, все твои исследования так и не привели ни к какому выводу?

Глаза Энгивука снова гневно сверкнули.

– Ты что, не слушаешь, что я говорю? Я же сказал, что до сих пор ещё никому не удалось разгадать тайну сфинксов. За эти годы я, конечно, разработал несколько теорий. Сперва я полагал, что поведение сфинксов определяется внешними данными смельчаков – их ростом, красотой, силой, но вскоре мне пришлось от этой идеи отказаться. Потом я попытался найти какую-то цифровую закономерность, скажем, из каждых пяти соискателей они всегда исключают троих или разрешают пройти только нечётным, или, наоборот, чётным, или кратным какому-то числу. Подогнать под такую схему собранные данные мне удалось, но предсказать по ней, что будет с каждым следующим смельчаком, оказалось невозможно. В конце концов у меня сложилось впечатление, что решение сфинксов всякий раз абсолютно произвольно и ни смысла, ни системы в этом нет. А вот жена моя уверяет, будто такой вывод свидетельствует об отсутствии фантазии, о полной моей бездарности. И что он глубоко антинаучный.

– Опять ты мелешь свой вздор? – раздался из пещеры голос Ургулы. – Как не стыдно! Если у тебя башка не варит, это ещё не даёт тебе права отрицать великие вселенские тайны, глупец несчастный!

– Слышишь, мальчик? – И Энгивук горько вздохнул. – И ведь весь ужас в том, что она права.

– А Знак Власти Девочки Королевы? – спросил Атрейо. – Как ты думаешь, они посчитаются с ним? Ведь, в конце концов, сфинксы тоже существуют в Фантазии.

– Думаю, что да, – сказал гном и покачал своей маленькой головкой, похожей на печёное яблоко. – Но для этого они должны его увидеть. А ведь они ничего не видят, хотя их взгляд и пригвоздит тебя. К тому же я не вполне уверен, что они послушны Девочке Королеве. Не исключаю, что у них больше власти, чем у неё. Не знаю, не знаю. Во всяком случае, всё это весьма таинственно и неясно…

– Так что же ты мне посоветуешь? – настаивал Атрейо.

– Тебе придётся поступить так, как поступают все, – ответил гном. – Ждать… ждать, что они решат, – так и не понимая почему…

Атрейо задумчиво кивнул.

Тут из пещеры вышла Ургула с ведёрком, из которого шёл пар, под мышкой у неё были зажаты пучки сушёных трав. Она направилась к Белому Дракону, который всё ещё лежал неподвижно, погружённый в глубокий сон. Вскарабкавшись на него, она стала менять примочки на его ранах. Огромный пациент, казалось, и не чувствует лечебных припарок. Лишь один раз он довольно крякнул и вытянулся во весь рост.

– Займись-ка лучше чем-нибудь полезным, – бросила старушка, опять пробегая на кухню. – Ну что сидеть здесь и нести околесицу?

– Я делаю весьма полезное дело, – огрызнулся муж ей вдогонку, – может, куда более полезное, чем ты! Но тебе этого не понять, дурёха!.. – И добавил, обращаясь к Атрейо: – Только о практических вещах и думает. Для глобальных проблем у неё, увы, не хватает широты ума.

Башенные часы пробили три.

Если отец поначалу и не обратил внимания на то, что Бастиан не вернулся домой, то теперь-то уж он наверняка это заметил. Или нет? А что, если он волнуется и отправился его искать?.. А вдруг он уже сообщил в полицейский участок?.. И дело кончится тем, что по радио будут передавать его приметы. У Бастиана снова засосало под ложечкой.

И если всё это так, где они будут его искать? В школе? Может, даже здесь, на чердаке?

Хорошо ли он запер за собой дверь, когда вернулся из туалета? Он точно этого не помнил и потому встал, чтобы проверить. Дверь была заперта и закрыта на задвижку.

Тем временем уже начало смеркаться. Свет, проникавший сквозь чердачное окно, заметно потускнел.

Чтобы успокоиться, Бастиан немного побегал по чердаку. При этом он обнаружил кучу вещей, которые не имели решительно никакого отношения к школе, но почему-то здесь находились. Например, старинный разбитый граммофон с трубой – кто знает, когда и кто его сюда принёс? В одном углу стояли какие-то картины в золочёных рамах с отбитой лепниной, на них уже почти ничего нельзя было разглядеть, но кое-где из тёмного фона проступали, мерцая, бледные лица со строгими глазами. Был тут и покрытый ржавчиной посеребрённый подсвечник, в котором ещё торчали огарки свечей с бородками оплывшего воска.

Вдруг – Бастиан чуть не умер от страха – в дальнем углу он увидел какую-то движущуюся фигуру. Он не сразу сообразил, что там стоит большое, мутное, запылённое зеркало, в котором нечётко отражается он сам. Потом он подошёл поближе к зеркалу и долго себя разглядывал. Да, что и говорить, красавцем его уж никак не назовёшь: полное, бледное как мел лицо, ноги кривые… Бастиан медленно покачал головой и произнёс вслух:

– Нет!

Потом он снова уселся на мат. Теперь, чтобы читать, приходилось держать книгу прямо перед глазами.

– На чём же мы остановились? – спросил Энгивук.

– На Воротах Великой Загадки.

– Верно! Допустим, тебе удалось через них пройти. И тогда – заметь, только тогда – ты увидишь вторые ворота: Ворота Волшебного Зеркала. О них, как ты уже понял, я тебе ничего не могу поведать из личных наблюдений, лишь то, что мне удалось почерпнуть из рассказов других. Про эти ворота можно с равным успехом сказать, что они заперты и что они открыты. Дико звучит, не правда ли? Можно сформулировать точнее: они не заперты, но и не открыты. Впрочем, и это звучит достаточно дико. Короче, речь идёт о большом зеркале или о чём-то вроде зеркала, хотя оно и не из стекла, и не из металла. А из чего оно, мне никто не смог толком объяснить. Одним словом, надо стать перед ним, и тогда видишь себя – но, конечно, совсем не так, как в обычном зеркале. Видишь не свой внешний облик, а свою истинную внутреннюю сущность, какая она есть на самом деле. Кто хочет проникнуть сквозь него, должен – попробую выразить это так, – должен постичь свою суть.

– Во всяком случае, – сказал Атрейо, – в Ворота Волшебного Зеркала, видно, куда легче пройти, чем в первые.

– А вот ты и ошибся! – воскликнул Энгивук и снова стал в волнении шагать взад и вперёд. – Очень сильно ошибся, мой друг! Я слышал, что именно те посетители, которые считали себя вполне безупречными, в ужасе, с криком убегали от чудищ, которые, ухмыляясь, пялили на них зенки из этого зеркала. Некоторых бедняг нам даже приходилось очень долго лечить, прежде чем они смогли пуститься в обратный путь.