История, конца которой нет

– Подожди-подожди! – закричал Атрейо. – Как она получает имена? Кто может дать ей имя? Где мне найти это имя?

– Никто из нас, – просипела Морла, – ни одно создание Фантазии не может дать ей новое имя. Поэтому всё зря! Не огорчайся, малыш, всё это, право, не важно.

– А кто может дать ей новое имя? – не унимался Атрейо. – Кто может спасти её и всех нас?

– Ишь расшумелся, – булькнула Морла. – Оставь нас в покое, уходи восвояси. Мы сами не знаем, кто может.

– Если ты этого не знаешь… – Атрейо кричал всё громче, – то кто это может знать?

Морла ещё раз открыла глаза:

– Не будь на тебе Знака Власти, мы бы тебя сожрали, чтоб обрести покой. Так-то!

– Кто? – не отступал Атрейо. – Скажи мне, кто это знает? И я навеки оставлю тебя в покое!

– Не важно кто, – ответила она. – Быть может, Эйулала у Южного Оракула. Она, может, знает. А в общем-то, нам наплевать.

– Как мне туда добраться?

– Туда ты вообще не сможешь добраться. Так-то. Даже за десять тысяч дней. Твоя жизнь чересчур коротка. Ты умрёшь раньше, чем доберёшься. Слишком далеко. На юге. Слишком уж далеко – всё напрасно. Мы же сразу тебе сказали – верно, старуха? – брось, отступись, малыш. А главное, оставь нас в покое!

Черепаха закрыла глаза и втянула голову в пещеру. Атрейо понял: больше из неё не вытянешь ни слова.

________________

В тот самый час тёмная Теневая Тварь, что сгустилась из ночной мглы над пустошью, учуяла след Атрейо и помчалась к Болотам Печали. Теперь уж никто и ничто в Фантазии не заставит её бросить этот след.

Бастиан подпёр голову рукой и, задумавшись, уставился в одну точку.

– Как странно, – сказал он вслух, – что ни одно создание Фантазии не в силах дать Девочке Королеве новое имя.

Если дело только за тем, чтобы придумать новое имя, Бастиан мог бы легко прийти ей на помощь. Уж в чём в чём, а в этом он был силён. Но, к сожалению, он был не в Фантазии, где его способности нашли бы себе применение, а может, даже завоевали бы ему всеобщую симпатию и уважение. И в то же время он радовался, что он не там, потому что в такую местность, как Болота Печали, он ни за что на свете не решился бы и ногой ступить. А тут ещё эта жуткая Теневая Тварь, которая преследует Атрейо, и он об этом даже не подозревает! Бастиану так хотелось предупредить Атрейо, но ведь это невозможно! И ему ничего другого не оставалось, как не терять надежды и читать дальше.

IV. Играмуль, Множество

Атрейо мучил голод и томила жажда. Вот уже два дня, как он, выбравшись из Болот Печали, шёл по Каменной Пустыне, в которой не было ничего живого. Тщетно шарил он между камнями, надеясь отыскать там хоть какой-нибудь корешок, но здесь ничего не росло – даже мох и лишайник.

Сперва он обрадовался, когда почувствовал под ногами твёрдую почву, но вскоре ему пришлось признаться себе, что положение его теперь ещё более безнадёжно. Он заблудился. Он не мог даже определить, где восток, где запад, так как сумрачное небо не давало ему на этот счёт никаких указаний. Холодный ветер неутомимо обдувал уступы скал, громоздившихся вокруг.

Каменные завалы то и дело преграждали путь, и он с трудом взбирался на них, потом, чуть не срываясь, спускался вниз, но его взору не открывалось, увы, ничего, кроме всё новых и новых уходящих к горизонту горных кряжей. И ничего живого: ни жучка, ни муравьишки, ни даже коршуна, который обычно кружит над заблудившимся путником, ожидая, что тот в конце концов рухнет на землю от изнеможения.

Атрейо уже не сомневался: он попал в край Мёртвых Гор. Мало кто решался сюда забрести, и едва ли кто-нибудь выбрался отсюда живым. Но в преданиях, которые Атрейо слышал у себя на родине, горы эти упоминались не раз. Он вспомнил строфу из одной старинной песни:

– Нет, охотник, те БолотаЛучше было б не пройти:В том краю, где Горы Смерти,Встретишь пропасть на пути.Играмуль, гроза округи,В ней живёт, меняя лики,МНОЖЕСТВО ужасным роем,Страх из Страхов, Страх Великий…

Но даже если бы Атрейо знал, куда надо идти, чтобы вернуться назад, это было бы уже невозможно. Он зашёл слишком далеко, и теперь ему ничего не оставалось, кроме как упорно продвигаться вперёд.

Будь его воля, он, скорее всего, залёг бы в какой-нибудь пещере и ждал там своего смертного часа. Так обычно поступали все настоящие охотники его племени. Но он вышел на Великий Поиск, и речь теперь шла не о его жизни, а о жизни Девочки Королевы и о судьбе всей Фантазии. Атрейо не имел права сдаваться.

И вот он шагал всё дальше и дальше, то поднимаясь вверх по склонам, то спускаясь вниз, пока не осознал, что давно уже бредёт как лунатик, а душа его витает где-то совсем в другом месте и лишь нехотя возвращается назад, в его тело.

Бастиан вздрогнул. Часы на башне пробили час. Занятия в школе окончились.

Бастиан прислушался к топоту и крику ребят: они выбегали из классов и со всех ног неслись по коридорам к выходу. Потом до него долетел стук обуви по ступеням лестницы, снова выкрики, но уже с улицы, и наконец в здании школы воцарилась тишина.

Эта тишина накрыла Бастиана, словно пушистое, нетяжёлое одеяло, под которым, как ему показалось, так легко задохнуться. С этой минуты он будет совсем один в огромном школьном здании – весь остаток дня, до вечера, а потом и всю ночь, которая протянется бесконечно долго. Да, с этой минуты жизнь его принимала совсем другой, серьёзный оборот.

Ребята разошлись по домам обедать. Бастиан же не только проголодался, но и продрог до мозга костей, несмотря на солдатские одеяла, в которые укутался. Он вдруг потерял всё своё мужество и считал теперь свой план просто безумным или уж во всяком случае полной бессмыслицей. Ах, как ему захотелось домой! Прямо сейчас! Немедленно! Он вернулся бы как раз вовремя. До сих пор ведь отец не мог ещё ничего заподозрить, и Бастиану не пришлось бы даже признаваться в том, что он прогулял школу. Конечно, со временем отец всё равно что-нибудь да узнает, но пока опасаться нечего. А как быть с украденной книгой? Да, тут никуда не денешься, рано или поздно ему придётся повиниться. Но в конце концов отец простит ему и этот грех, как мирится со всеми разочарованиями, которые доставляет ему сын. Бояться сейчас отца оснований не было. Скорее всего, он, ни слова ни говоря, отправится к господину Кореандеру и как-нибудь всё уладит.

Бастиан схватил книгу в медно-красном переплёте, чтобы сунуть её в портфель, но вдруг замер.

– Нет, – сказал он вслух, нарушив глухую тишину чердака. – Атрейо не сдался бы так быстро только из-за того, что стало трудно. Я зашёл уже слишком далеко, чтобы повернуть назад. Нет!.. Я могу идти только вперёд. Вперёд, что бы ни случилось.

Он чувствовал себя очень одиноким, но к этому чувству примешивалось и что-то иное – вроде бы гордость за то, что ему удалось проявить силу духа и не поддаться искушению спасовать. Пусть пока совсем немного, но чем-то он всё же стал похож на Атрейо!

Атрейо шёл не останавливаясь, пока и вправду уже не смог сделать следующего шага: перед ним зияла пропасть.

Ужас от того, что он увидел, нельзя описать словами. Край Мёртвых Гор пересекала расщелина шириной не менее чем в полмили и такой глубины, что и представить себе невозможно.

Атрейо подполз к выступу скалы над пропастью и поглядел туда, в бездонную темноту, – казалось, расщелина доходила до самого центра земли. Он поднял валявшийся рядом камень величиной с человеческую голову и кинул вниз. Камень всё падал, и падал, и падал, пока его не поглотила тьма. Атрейо прислушался и ждал, но так и не смог уловить звука удара камня о дно пропасти.

И тогда он принял единственно возможное решение: он пошёл вдоль края расщелины, каждое мгновение ожидая встречи со Страхом из Страхов, о котором пелось в той песне. Он не знал, что это за существо, знал только, что зовут его Играмуль.

Бездонная пропасть зигзагообразно раздирала Каменную Пустыню, и, конечно, никакой тропинки по её краю не было: то тут, то там высились нагромождения валунов, на которые Атрейо приходилось взбираться, и часто они под ним зловеще раскачивались; ему приходилось обходить огромные глыбы, лежащие на пути, шагать по осыпям щебня, и, как только на них опиралась его нога, они начинали сползать в пропасть – несколько раз он оказывался всего на расстоянии ступни от края расщелины.

Знай Атрейо, что за ним по пятам давно уже идёт преследователь, приближаясь с каждым часом, он, может, и совершил бы какой-нибудь безрассудный поступок, за который ему пришлось бы ещё здорово поплатиться на своём и без того трудном пути. Ведь это была та самая Теневая Тварь из Тьмы, что давно уже за ним охотилась. За это время Тень так уплотнилась, что стали чётко видны её очертания. Она походила теперь на чёрного как вороново крыло волка величиной с быка. Опустив морду, чтобы не терять след, принюхиваясь, Волк трусил по Каменной Пустыне у подножия Мёртвых Гор вслед за Атрейо. Язык свисал из его полураскрытой пасти, а когда он ощеривался, видны были его ужасающие клыки. Он уже учуял, что всего лишь несколько миль отделяет его от жертвы. И расстояние это всё сокращалось.

Но Атрейо, не подозревая об опасности, осторожно и не спеша выбирал путь.

Когда он полз по пещере, которая, словно узкий туннель, вела сквозь скалистый массив, до него вдруг донёсся оглушительный рёв. Происхождение его он не мог себе объяснить, потому что рёв этот не походил ни на один звук, какой Атрейо когда-либо доводилось слышать. Это было нечто среднее между воем, рыком, шипением и хрустом. И тут Атрейо почувствовал, что массив скалы, внутри которой он сейчас находился, задрожал, и услышал, как снаружи со склона градом посыпались камни. Атрейо немного переждал, чтобы это землетрясение или что-то ещё, ему до сих пор неведомое, утихло, и пополз дальше. Так он полз, пока не добрался до конца туннеля. Теперь он опасливо высунул голову и огляделся.

И вот что он увидел: над тьмой бездонной пропасти висело нечто вроде гигантской паутины. А в её клейких нитях толщиной с морской канат бился огромный Белый Дракон Счастья. Изо всех сил рубил он воздух огромным хвостом и лапами, но только всё безнадёжней запутывался в чудовищной сетке.

Драконы Счастья принадлежат к числу редчайших созданий Фантазии. Они нисколько не похожи на обычных драконов, которые, подобно омерзительным гигантским змеям, живут в глубоких пещерах, распространяют вокруг себя нестерпимую вонь и частенько охраняют либо подлинные, либо воображаемые сокровища. Такие твари – порождение Хаоса, и у них мрачный и злобный нрав. Трепеща перепончатыми, обтянутыми кожей, как у нетопырей, крыльями, они неуклюже, с шумом взмывают вверх, извергая из пасти пламя и дым. Драконы Счастья, напротив, дети тепла и света, безотчётной радости, и, хотя тела их огромны, они легки, как летние облака. Поэтому им не нужны крылья, чтобы летать. Они плавают в воздухе, как рыбы в воде. Если смотреть на них с земли, издалека, они кажутся зарницами. Но самое удивительное – это их пение. Голоса их звучат как благовест, а их тихие песни – как доносящийся откуда-то издали малиновый звон. Кому довелось хоть раз услышать их пение, тот не забудет этого до конца своих дней и непременно расскажет внукам.

Но тому Дракону Счастья, которого увидел Атрейо, сейчас было не до пения. Его длинное гибкое тело, покрытое поблёскивающей перламутровой чешуёй с бело-розовым отливом, висело в воздухе, опутанное чудовищной липкой паутиной. Длинные усы, украшающие морду дракона, его роскошная грива и бахрома на хвосте так плотно пристали к клейким канатам, что он уже едва мог шелохнуться. Только вспыхивающие рубиновым светом глаза на его львиной морде говорили о том, что он ещё жив.

Из его многочисленных ран струилась кровь, а на него всё снова и снова с быстротой молнии налетало что-то огромное, подобное тёмной туче, очертания которой всё время менялись. То она принимала вид громадного паука с предлинными ногами, сотней горящих глаз и телом, покрытым чёрной свалявшейся шерстью, то – громадной лапы с когтями, пытавшейся разодрать Дракона, а в следующую секунду уже превращалась в гигантского чёрного скорпиона, разящего свою несчастную жертву ядовитым жалом.

Бой между этими двумя могучими созданиями внушал ужас. Дракон всё ещё пытался защищаться, изрыгая голубое пламя, опаляющее щетину чудовища. Дым и копоть сочились сквозь расщелины скал. Атрейо задыхался от вони. Дракону удалось откусить одну из паучьих ног противника. Но нога эта, отделённая от тела, не упала, как следовало ожидать, в глубину бездны, а, полетав немного в воздухе, вернулась на прежнее место и вновь соединилась с тёмным облаком в форме паука. И это повторялось всякий раз, когда Дракону удавалось вцепиться зубами в одну из конечностей своего мучителя. Казалось, Дракон кусал пустоту.

Только теперь Атрейо впервые заметил, что эта огромная устрашающая тварь вовсе не была единым существом, а состояла из роя крошечных мошек стального цвета, жужжащих, как разъярённые шершни. Они сбивались в плотные тучи, которые принимали всё новые и новые очертания.

Это и была Играмуль, и теперь Атрейо понял, почему её называют Множеством.

Атрейо выскочил из своего укрытия, схватил рукой Знак Власти, висящий на груди, и крикнул что было сил:

– Остановись!.. Именем Девочки Королевы приказываю: остановись!

Но его крик потерялся в рёве и пыхтении борющихся гигантов. Он и сам-то едва услышал свой голос.

Не раздумывая, Атрейо стал карабкаться по липким канатам паутины. Паутина раскачивалась от его движений. Он вдруг потерял равновесие и чуть было не сорвался в тёмную бездну. Он повис над ней, ухватившись руками за клейкий канат, с огромным трудом взобрался на него снова и прилип к этому месту. Затем ему удалось, собрав все силы, оторваться и двинуться дальше. Но тут Играмуль, видно, вдруг почувствовала, что кто-то к ней приближается, и мигом обернулась. От вида её морды кровь застывала в жилах: теперь она являла собой гигантское рыло стального цвета с одним-единственным глазом над кабаньим пятачком. И это полуприкрытое веком око с невообразимой злобой уставилось на Атрейо.

Бастиану стало так страшно, что он не смог сдержать крика.

Испуганный крик огласил бездну и прокатился многоголосым эхом по склонам горы. Играмуль зыркнула налево и направо, проверяя, нет ли там ещё пришельцев, – ведь застывший перед ней от ужаса мальчик не мог издать такого вопля. Однако никого другого не было видно.

«Неужели они услыхали мой крик? – в тревоге подумал Бастиан, совсем растерявшись. – Но это ведь совершенно невозможно».

И Атрейо услышал голос Играмуль… Хрипловатый визг решительно не подходил к её гигантскому рылу. Она говорила, не открывая пасти. Эти звуки были подобны жужжанию несметного роя москитов, которое складывалось в подобие слов.

– Двуногая тварь! – услышал Атрейо. – После столь долгой голодухи получить разом два таких лакомых кусочка! Какой счастливый день для Играмуль!

Атрейо пришлось собрать все свои силы, чтобы не потерять присутствия духа. Он помахал Блеском перед глазами чудовища и спросил:

– Вам известен этот Знак?

– Поближе, двуногая тварь! – прогудел многоголосый хор москитов. – Играмуль плохо видит.

Атрейо приблизился ещё на шаг к рылу чудовища. И тут оно разверзло пасть. Вместо языка у него было великое множество извивающихся щупальцев, присосок и раздвоенных жал.

– Ещё ближе! – жужжал несметный хор.

Атрейо придвинулся ещё на шаг, он стоял теперь на канате так близко от Играмуль, что мог чётко различать каждого стального москита в отдельности, хотя они находились в непрерывном вихревом перемещении. Но при этом рыло чудовища оставалось неподвижным.

– Меня зовут Атрейо, – сказал мальчик, – и я выполняю поручение Девочки Королевы.

– Твой приход не ко времени, – прожужжало чудовище после продолжительного молчания. – Что тебе надобно от Играмуль? Ты что, не видишь, что она очень занята?

– Мне нужен Дракон Счастья, – ответил Атрейо. – Отдай мне его!

– Зачем он тебе, двуногая тварь Атрейо?

– Я погубил своего коня в Болотах Печали. Мне необходимо добраться до Южного Оракула, потому что только Эйулала может мне поведать, кто способен дать Девочке Королеве новое имя. А если её не назовут по-новому, она умрёт, а вместе с ней погибнет и вся Фантазия. И вы, Играмуль, по прозвищу Множество, тоже.

– А… – негромко прохрюкало рыло. – Вот, значит, почему эта расщелина ведёт прямо в НИЧТО.

– Да, – подтвердил Атрейо. – Значит, и вы это знаете, Играмуль?! Но Южный Оракул находится так далеко отсюда, что мне не хватит всей жизни, чтобы до него добраться. Поэтому я требую, чтобы вы отдали мне Дракона Счастья. Если он помчит меня по воздуху, то я, быть может, успею выполнить поручение.

Вихрящийся рой, образующий рыло, издал какие-то визгливые звуки, которые можно было принять за хихиканье.

– Ошибаешься, двуногая тварь Атрейо. Нам ничего не известно ни о Южном Оракуле, ни об Эйулале, зато мы знаем, что Дракон никуда уже не сможет тебя доставить. Но даже если бы он и не был весь в ранах, ваше путешествие длилось бы так долго, что страшная болезнь успела бы одолеть Девочку Королеву. Время, отпущенное тебе на Поиск, ты должен мерить продолжительностью её жизни, а не твоей, двуногая тварь!

Взгляд страшного ока со сверлящим зрачком выдержать было невозможно, и Атрейо опустил голову.

– Это правда, – тихо произнёс он.

– А кроме того, – продолжало неподвижное рыло, – в теле Дракона яд Играмуль, и проживёт он не дольше часа.

– Значит, – прошептал Атрейо, – больше нет никакой надежды ни для него, ни для меня, да и для вас тоже, Играмуль?

– Зато Играмуль ещё хоть разок наестся до отвала, – прожужжала она в ответ. – Впрочем, ещё неизвестно, будет ли это последней трапезой Играмуль. Она знает, что нужно сделать, чтобы ты вмиг оказался у Южного Оракула. Только вряд ли тебе такое понравится, двуногая тварь Атрейо.

– Скажите скорей!

– Это секрет Играмуль. Творения мрака тоже имеют свои секреты, Двуногий. До сих пор Играмуль никому их не выдавала. И ты должен поклясться мне страшной клятвой, что никому не откроешь мой секрет. Если его узнают, это нанесёт вред Играмуль, да-да, очень-очень ей повредит!

– Клянусь страшной клятвой! Говори!

Гигантское стальное рыло чуть наклонилось и едва слышно ласково прожужжало:

– Ты должен дать Играмуль тебя укусить.

Атрейо в ужасе отшатнулся.

– Яд Играмуль, – продолжало рыло, – убивает за час, но тот, кому он попал в кровь, может вмиг оказаться в любой точке Фантазии по своему желанию. Представляешь, что было бы, если бы это стало известно! От Играмуль улизнула бы вся добыча!

– Убивает за час?! – воскликнул Атрейо. – Но что же я успею сделать за один час?

– И всё же больше, чем в те часы, которые тебе осталось здесь прожить, – прожужжал рой москитов. – Решай!

Атрейо сосредоточенно думал.

– Вы отпустите Дракона, если я попрошу вас об этом именем Девочки Королевы? – спросил он наконец.

– Нет, – ответило рыло. – Ты не имеешь права просить об этом Играмуль, даже если ты носишь Знак. Девочка Королева разрешает нам всем быть такими, какие мы есть. Только поэтому Играмуль и признаёт её Знак. И ты это прекрасно знаешь.

Атрейо стоял по-прежнему с опущенной головой. Всё, что говорила Играмуль, было правдой. Значит, он не может спасти Дракона Счастья. Его личные желания вообще ничего не значат.

Атрейо поднял голову и сказал:

– Укуси меня!

И в тот же миг на него обрушилось стальное облако москитов и плотно обволокло его со всех сторон. Атрейо почувствовал нестерпимую боль в левом плече и едва успел подумать: «К Южному Оракулу!» – как у него потемнело в глазах.

Когда Волк час спустя домчался до этого места, то увидел лишь огромную паутину, висящую над пропастью, и никого вокруг.

След, который вёл его сюда, вдруг пропал, и, несмотря на все старания, он не мог его снова найти.

Бастиан оторвался от книги. Он чувствовал себя так плохо, словно и к нему в кровь попал яд Играмуль.

– Хорошо, – сказал он тихо, – что я не в Фантазии. К счастью, таких чудовищ в действительности не существует. Ведь всё это только выдуманная история.

А может, не выдуманная? Иначе как же могло случиться, что Играмуль и, видно, Атрейо тоже услышали испуганный крик, вырвавшийся у Бастиана?

Да, от этой книги ему постепенно становилось как-то не по себе…

V. Отшельники

На одно мгновение – страшное мгновение! – Атрейо показалось, что Играмуль его обманула, потому что, очнувшись, он увидел, что по-прежнему находится в Каменной Пустыне.

Он с трудом поднялся на ноги. И тогда он сразу увидел, хотя вокруг, куда ни глянь, стеной стояли горы, что это был всё же совсем другой пейзаж. Казалось, кто-то нагромоздил красно-бурые каменные глыбы, накидал их друг на друга так, что образовалось что-то вроде причудливых башен и пирамид. Земля между ними заросла низким кустарником и травой. Было нестерпимо жарко, солнце палило вовсю и слепило глаза, всё вокруг утопало в его сиянии.

Атрейо посмотрел вдаль из-под руки и тогда увидел примерно на расстоянии мили ворота неправильной формы высотой примерно в сто футов, сложенные из неотёсанных каменных плит.

Не ведут ли они к Южному Оракулу? Насколько он мог разглядеть, за воротами лежала бескрайняя равнина. Там не было ни здания, ни храма, ни рощицы – ничего такого, где бы мог находиться Оракул.

Мальчик всё ещё стоял, раздумывая, что же ему теперь делать, как вдруг услышал глубокий голос, отдающий бронзовым гулом:

– Атрейо… – И ещё раз: – Атрейо!

Он обернулся и увидел, что из-за красно-бурой каменной башни выползает Дракон Счастья. Раны его кровоточили, и он так ослабел, что с трудом дополз до Атрейо. И всё же он весело подмигнул ему своим рубиновым глазом и сказал:

– Ты удивляешься, что и я тут оказался? Правда, когда я болтался в этой ужасной паутине, я был как в параличе, но я слышал всё, что тебе сказала Играмуль. И тогда я подумал, что ведь и меня она укусила, так почему бы мне не воспользоваться тем секретом, который она тебе доверила? И удрал от неё.

Атрейо очень обрадовался Дракону.

– Мне было тяжело оставлять тебя на растерзание Играмуль, – сказал он, – но что я мог поделать?

– Ничего, – ответил Дракон Счастья. – Но ты всё равно спас мне жизнь, пусть даже с моей помощью.

И он снова подмигнул, но теперь уже другим глазом.

– Спас жизнь, – повторил за ним Атрейо, – но всего на час. Этот срок отмерен нам обоим. С каждой секундой я всё больше чувствую действие яда Играмуль.

– На каждый яд есть противоядие, – сказал Белый Дракон. – Вот увидишь, всё будет хорошо.

– Даже представить себе этого не могу.

– Откровенно говоря, и я тоже, – признался Дракон. – Но это и есть самое прекрасное. С этой минуты тебе будет сопутствовать удача. Ведь недаром же я Дракон Счастья. Даже когда я висел в этой ужасной липкой сетке, меня не покидала надежда. И, как видишь, я был прав.

Атрейо улыбнулся.

– Скажи мне, почему ты захотел оказаться здесь, а не в каком-нибудь более приятном месте, где тебя, может, вылечили бы?

– Потому что отныне моя жизнь принадлежит тебе, – сказал Дракон, – если, конечно, ты примешь этот дар. Я подумал, что для успеха Великого Поиска тебе надо быстро передвигаться. Ты увидишь, что лететь по небу на моей спине куда веселее, чем плестись на своих двоих или даже скакать на добром коне. Ясно?

– Ясно! – ответил Атрейо.

– Кстати, – добавил Дракон, – меня зовут Фалькор.

– Привет, Фалькор! – сказал Атрейо. – Но пока мы с тобой разговариваем, проходят те драгоценные минутки, которые у нас ещё остались. Что нас может спасти?

– Только везение, – ответил Фалькор, – и ничто другое.

Но Атрейо уже не слышал его ответа. Он упал без чувств и лежал неподвижно на мягкой гриве Дракона.

Яд Играмуль сделал своё дело.

Когда Атрейо – кто знает, через сколько часов, – снова открыл глаза, он сперва увидел лишь склонившееся над ним очень странное морщинистое личико величиной с кулак. Коричневая кожа ещё увеличивала его сходство с печёным яблоком, а глазки на нём сверкали, будто звёздочки. Волосы были прикрыты чем-то вроде чепчика из увядших листьев.

И тут Атрейо почувствовал, что ему поднесли ко рту маленький сосуд с каким-то питьём.

– Вкусненькое лекарство, хорошее лекарство! – задвигались губки на морщинистом личике. – Пей, дитя, пей! Тебе будет легче!

Атрейо сделал глоток. Вкус лекарства был ни на что не похожий, сладковатый, но при этом терпкий.

– А что с Драконом? – проговорил он с трудом.

– Всё в порядке, – ответил хриплый голосок, – не беспокойся, мой мальчик. Он выздоравливает. Вы оба скоро выздоровеете. Худшее уже позади. Только ты пей, милый, пей!

Атрейо отпил ещё глоток и снова впал в сон, но теперь уже это был глубокий, укрепляющий сон выздоровления.

Башенные часы пробили два.

Бастиан был не в силах больше терпеть: ему хотелось в туалет. Собственно говоря, ему уже давно хотелось, но он не мог прервать чтение. Да и страшновато было спуститься с чердака в школьный коридор. Он всё внушал себе, что бояться нечего, там сейчас пусто, значит, никто его и не увидит. И всё-таки ему было страшно, казалось, сама школа превратилась в живое существо, которое за ним следит.