Чернила. Журналистские истории, профессиональные секреты и практические советы от мастеров слова

Хотелось бы пожелать всем состояния тех 18-летних, смелых, наглых, бесшабашных, которые не видят знака «Стоп», и красная лампочка над дверью их никоим образом не останавливает. Наверное, этого состояния журналистам, которые уже с опытом и давно работают, не хватает, чтобы двигаться дальше и продвигаться. Тех самых крыльев, когда «ничего не знаю, ничего не вижу, я – клевый, я вам нужен и у меня все получится». И получается же.

И еще маститые журналисты думают, что их самих должны находить и звать. Я недавно общалась с бывшей телеведущей, которая сейчас не работает в эфире, говорю: «Белтелерадиокомпания объявила кастинг, не хочешь сходить?» Она: «Так меня никто не зовет». А кто тебя позовет? Ты придешь на кастинг и увидишь, сколько там стоит человек – все классные и имеют опыт. Их никто не звал, они сами пришли. А ты будешь дальше сидеть, и про тебя все забудут. Этим действительно страдают профессионалы. Надо от этого избавляться.

Февраль 2017г.

Павел Лазовик: Я люблю амбициозных людей, но не люблю нездоровые амбиции. Подчас первый вопрос от корреспондента-практиканта: «Когда у меня прямой эфир и сколько я начну зарабатывать?» А что ты умеешь?

Если чего-то очень-очень хочешь, то обязательно это получишь – философия весьма привлекательная, но вот насколько она справедлива, журналист и ведущий Белтелерадиокомпании Павел Лазовик на себе не проверял. Он-то знает: нужно не просто хотеть, нужно делать. Быть простым и лаконичным. Быть живым и интересным. Быть информативным и полезным. За его ровным и уверенным голосом, за статной осанкой скрываются годы тренировок и работы над собой. Даже спустя столько лет, когда в портфолио есть не только ведение теле- и радиопрограмм, но и комментирование детского «Евровидения», музыкальной церемонии «Grammy» и премии киноакадемии «Оскар», Павел продолжает, как модно сейчас говорить, лепить лучшую версию себя. Неизменным остается лишь искренняя любовь к журналистике и юношеское любопытство к своему герою.

Справка: В журналистике с 2000 года. Были должности от младшего редактора до заведующего отделом. Работал в Белтелерадиокомпании и телерадиокомпании «Мир», на радиостанциях «Альфа-радио» и «Минская волна».

О ВЫБОРЕ ПРОФЕССИИ, УЧЕБЕ И ЖУРНАЛИСТСКОМ ЧУТЬЕ

– Павел, для вас журналистика стала осознанным выбором?

Этот выбор был двояким. Класс 5—6, гимназия города Молодечно, всё на белорусском языке – я начал протаптывать дорогу в издании школьной стенгазеты, что стало очень хорошей пробой пера. Ужаснейшая техника, все принтеры старые, всё на дискетах, но тогда это был такой драйв – делать что-то о школе. Потом, когда в 10 классе наступило время выбирать профессию, я за руку с одноклассницей поехал в Минск на день открытых дверей. «Ну, куда?» – «Давай в БГУ». Выбирали по предметам, которые несложно сдать и так совпало, что это оказалась журналистика. Можно сказать, что выбор был полу-осознанный.

– Но на журфак не так и просто поступить. А как же материалы?

За год можно дошлифовать и сделать необходимые публикации. Опять же у меня была стенгазета. И всё-таки, больше этот выбор зависит от знаний и умений. На журналистику должны идти люди, у которых уже зрелый мозг. Твое первое желание не должно быть как можно скорее попасть в кадр. Ведь все мечтают о славе, что тебя начнут узнавать, будут объявлять твою фамилию. Это абсолютно не самоцель. Если ты интересуешься жизнью, ты любопытен, идешь по улице, где что-то произошло, и ты остановился, сфоткал, записал, хотя бы на уровне зеваки, у тебя уже мозг работает в нужном направлении. Ты должен понимать, что то, что собирает людей, оно происходит не мимо – ты в этом событии и ты хочешь о нем узнать. Вот тогда это твоя профессия.

Валерий Аграновский9 говорил: «Журналист должен удивляться». Если этого умения нет, даже в банальных вещах, в жизни, в работе, наверное, профессия журналиста не для тебя. Потому что когда собеседник рассказывает о надоях, накосах, о сфере космоса или политики, тебя, возможно, эти темы мало волнует как человека, но как журналиста и профессионала тебя они должны удивлять: «Правда? Вы действительно это сделали своими руками?» И тогда человек видит твою реакцию, что тебе это интересно и тогда он будет выдавать нужную информацию. А если ты будешь сидеть и думать: «Так, мне вот эти вопросы надо задать. А что потом приготовить на ужин? А еще зуб болит и детей надо забрать из сада» – значит, это не твое. Эфир, общение с человеком в студии или вне ее – это забыть всё, выкинуть из головы. Есть только этот момент. И, конечно, база нужна. У меня – это кукольный театр, где я играл со второго класса. Неосознанно выбрал этот кружок, но он помог мне в профессии: это не боязнь публики, это умение что-то формулировать в устной форме. А так как это школьный театр, все постоянно болели, поэтому я был и звонкой Петрушкой, и серьезной Собакой. Это тоже нужно было уметь, и затем в работе на радио и телевидении оно помогло.

– Как отнеслись ваши близкие к такому выбору профессии?

Нормально. Я считаю, что ни в коем случае не для родителей и не для знакомых ты выбираешь профессию. Это должно быть внутри тебя. Если у тебя есть успехи в любом деле, и тебе это нравится, ну, какой родитель не будет радоваться? Даже если это не близкая им профессия: они медики, а ты вдруг выбрал журналистику. Вот, нравится ребенку такое. Жизнь-то твоя.

– Но пока еще не добился успехов, наверняка, есть много предрассудков у окружения?

Если всего бояться, то тогда лучше закрыться дома и не ходить никуда, потому что и кирпич на голову может упасть. Нужно понимать, что ты проживаешь свою жизнь, и ты строишь ее сам. У кого-то больше возможностей, у кого-то меньше. Но желание открывать двери делает из человека чудеса. И в журналистике только так. Потому что если ты не умеешь открывать двери ключом или ногой или не открыть дверь, но влезть в окно – ты в этой профессии никто. Информацию же просто так не выдают на блюдечке или темы готовые. Они, может, и валяются под ногами, но это нужно уметь найти, собрать и преподнести. В журналистике чутье и умение должны быть.

– Этому чутью можно научиться или оно врожденное?

Можно научиться. Врожденного таланта, чтобы сесть к микрофону или в кадр и чтобы тебя полюбила камера, может быть, уникумы такие и есть. Но в своем большинстве это куча старания, желания и какого-то профессионального роста, который происходит постепенно. Нужно созреть. Понятно, что есть таланты, кто-то более телегеничен, кто-то менее. Но этому надо учиться. Не бывает такого, что человек прочитает кучу книжек и сядет к микрофону и тут же проведет гениальный эфир. Также не бывает, что человек ни разу не занимался этим, ничего не читал, сядет к микрофону и тоже проведет гениально. В любом случае, нужно начинать с нуля, практиковаться.

И вообще я считаю, что у нас большая беда в профессии: нет практического обучения, конкретно азам профессии, ключевым навыкам. Если это высшая школа, там требования высшей школы, свои традиции, свои предметы, свои подходы. Очень уважаемые люди, профессоры, доценты преподают, но это, к сожалению, совсем не то, чем сегодня дышит профессия. Вряд ли они следят за техническими новинками, за новинками подачи жанров, а время диктует свои правила. Несколько лет назад мы только начинали использовать какие-то лайфы, а все эти соцсети и смски – такого раньше вообще не было. И за всем этим трудно уследить, получается только у тех людей, кто сегодня делает радио и телевидение.

– Но что-то же журфак вам дал?

Да, он дал сильнейшую конкуренцию. Потому что на журфаке – среда таких же очень талантливых, живущих мыслью быть популярным и достичь успеха. Ты смотришь, что ты не один – такой красавчик, а выбрать нужно именно тебя – так должен мыслить любой здравомыслящий человек, который хочет выжить в профессии и достичь успеха. Это подстегивает, надо обязательно оказаться в этой среде, где все живут единым желанием. Более того, на журфаке была сильнейшая база языковая, стилистическая, литературная – это нужно. Но всё-таки стоит сделать половину программы или даже меньше половины, а большую часть времени уже с первого курса посвящать вниканию в профессию, работе в эфире, монтажу, чтобы студенты видели, чем они дальше будут заниматься. Нужно шлифовать мастерство, но это происходит только тогда, когда ты сядешь к микрофону, нажмешь кнопку и почувствуешь дрожь в коленках. У тебя первая трясучка, главный вопрос: комом будет или не комом? Но главное, чтобы этот эфир был, и хорошо если он будет уже в момент учебы.

О РАДИОЭФИРЕ И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ПРИЕМАХ

– Как вы попали в радиоэфир?

Это было стечением обстоятельств. Мое первое место практики и так посчастливилось, что я здесь же и остался – уже лет 15 и даже больше. Было много всего: и радиостанции, и телевидение. Везде есть свои какие-то нюансы, но основная идея: ты должен быть интересен миру. И знаете в чем кайф, что подогревает интерес? Ты первый узнаёшь больше, чем миллион, сто тысяч или десять человек, но ты эту информацию несешь в своих устах и рассказываешь ее миру, ты узнаёшь это первым. Хорошо, когда происходят какие-то события, тогда у журналистов есть работа. ЧП, катастрофы и еще что-то – для нас это работа. Когда всё гладко и тихо, можно отложить на завтра и на послезавтра, тогда не совсем есть то, ради чего журналист вообще живет. Потому что хочется больше событийных новостей.

– Получается, вам не пришлось столкнуться с тяготами поиска работы?

Нет, абсолютно. Как-то так само всё находилось. Вообще, секрет еще один: на радио и телевидении любят мальчиков. Потому что сам по себе мужской разговор весомее воспринимается, чем дамский. Конечно, есть музыкальные программы, где лучше будет – женский голос. Но информационные и аналитические – здесь больше доверие к мужским голосам, так исторически сложилось. Востребованы мужские голоса, а их, как правило, не хватает, поэтому парням немного проще. Даже когда студенты приходят на практику, я обращаю внимание на то, что перспективнее было бы взять мужской голос. Хотя нельзя сравнивать кто талантливее, здесь чисто из практики: кто востребованнее.

– Помните свой первый эфир?

Да, мой первый прямой эфир был на курсе втором или третьем. Уже тогда мне доверили прочитать выпуск новостей. Сразу сказался психологический страх. И чтобы его было меньше, нужна практика. Так как практики не было, я не знал, что это такое. На словах объясняли, вроде знал алгоритм действий. Но так, чтобы ты себя в этот момент прочувствовал, вот этого не было. Поэтому нужно было найти в себе силы, пережить мокрые коленки и сердцебиение, когда сердце выпрыгивает. Самое страшное – это услышать свой голос в наушниках или со стороны. Думаешь: какой ужасный голос, неужели это я. Если бы этого было меньше, я бы тогда не так сильно волновался и переживал. Если бы мне сказали, что твой голос будет не такой, «на, послушай сначала», я бы не так его воспринял. Тренировки – это то, чего мне не хватило.

Например, если олимпиец идет на рекорд, ему говорят, что надо подойти, поднять штангу, выжать. А как это происходит, всё отрабатывается на тренировках: он берет и каждый день эту штангу – туда-сюда. Точно так же и в профессии журналиста: нужно выйти в прямой эфир. Поэтому речь, артикуляция, мимика, расположение мышц, их разогрев, тренировка – это есть основа, которой сегодня приходится заниматься. В советское время были целые школы, которые разработали гимнастику для дикторов радио и телевидения. Со временем на это меньше стали обращать внимание, и это беда. Потому что если ты подготовишься, разогреешь свой речевой аппарат, свои мышцы лица, сделаешь психологический настрой, язык будетв нужном месте, в нужное время и успевать за тем, что ему посылает в прямом эфире мозг, тогда у тебя еще прибавится процент успеха, потому что ты не будешь сбиваться и волноваться. Это все снимается такой суперподготовкой, которая должна быть ежедневной. И я до сих пор ее делаю. Я уже знаю свои подводные камни, на которых могу споткнуться, и делаю всё, чтобы этого избежать. Научиться, как сидеть в кадре, как писать – всё это можно. Но оно базируется на том, что заложено в тебе чисто физиологически. Если ты сможешь в нужном месте открыть рот нормально, тогда речь у тебя будет «несоплявая», ты сможешь нормально звучать. Конечно, отрабатывается всё: и тембр, и подача, и ритм чтения, и интонация. Всё это совершенствуется со временем тренировок, ежедневных и скрупулезных.

– Расскажите, как вы готовитесь к эфиру, какие упражнения делаете для хорошей дикции.

Мне нравится самое простое упражнение «Буратино»: вытягиваем губы в трубочку, а потом растягиваем в улыбке – и так несколько раз. Еще я делаю круговые движения языком по внешней стороне зубов, постукиваю подушечками пальцев под глазами, над бровями, над губами, под губами и по груди – это развивает рецепторы, мышцы и всё остальное. И словосочетания: ДЫРДРАР-ДЫРДРЯР, ВКСА-ВКСТЯ и подобные. Вот этого набора упражнений мне уже достаточно. Новичками, конечно, нужны скороговорки. Самая тяжелая: «Скороговорун скороговорил-выскороговаривал, что все скороговорки перевыскороговорит, но, раскороговорившись, выскароговаривал, что всех скороговорок не перескороговоришь, не перевыскороговоришь». И еще прикольная: «Уточка вострохвосточка выстрохвастила выстрохвостят». Когда меня приглашают вести курсы, я рассказываю про такие упражнения. Называю их радиоаэробикой.

К сожалению, если сейчас посмотреть на экраны, некоторые ведущие даже рот открыть не могут. В жизни человеку не нужно напрягать столько мышц, мы и так друг друга понимаем. Но в эфире этого недостаточно и это надо четко понимать, ведь эфиры бывают и в полночь, и в 6 утра, и всегда организм должен четко и грамотно себя вести. А это достигается только многократными тренировками.

Еще советую поискать гимнастику Стрельниковой10, она правильно ставит дыхание, чтобы живот в нужное время вздувался и раздувался, потому что ведущие дышат не грудью, а животом. И когда мы будем учиться напрягать стенки живота, тогда будет работать диафрагма, голос будет рождаться изнутри. Только когда воздух попадет туда, ниже солнечного сплетения, отразится, и только тогда он вернется назад согретым, посыльным голосом через наш рот. Там же такой глубокий процесс происходит. В жизни мы этого не осознаем, а журналистам это надо делать.

Добавляем это, мастерство, креатив, и мы – молодцы. Потому что нам надо быть интересными зрителю, небанальными, не нужно штампов, не нужно думать, что вот сейчас все сядут и будут тебя смотреть. Никто не будет смотреть, пока ты не будешь оставаться самим собой и живо интересоваться теми вещами, которые происходят здесь, в стране. Например, готовятся новые правила приема в вузы, не нужно в них разбираться, рассказывайте конкретно что дальше делать школьнику, как вообще страшно, не страшно, как готовиться, нужен ли репетитор – вот так должно идти развитие темы.

– А тексты легко пишутся?

Уже на автомате происходит, чаще всего. И задача не столько написать текст, сколько его сказать. Достаточно, чтобы просто была канва сценария, а остальное рождается, когда ты непосредственно говоришь.

– Есть секретные приемы, которые вы используете при написании текстов?

Да, в радийной и телевизионной речи – это отсутствие деепричастных и причастных оборотов, предложений со словами «которая», «что». Все должно быть четко, просто и понятно. Все запятые в предложении убираем и разбиваем на два-три коротких предложения. И «является», «имеет» – эти глаголы убираем. Не «он является кем-то», а «он тот». Из любого текста можно выбросить процентов 50, и смысл не поменяется. Если можно что-то убрать, и смысл не искажается, убирайте. Не нужно загромождения текста, нужно суть передать. Особенно сегодня, когда все люди мобильные, начитанные и всё знают. Не нужно разжевывать. Это большая беда тех, кто приходит с филфака. Они же – профессиональные учителя и очень любят поучать: корреспондент сидит и рассказывает, что нужно делать вот так вот, а не вот так вот. Здесь абсолютно не нужно поучать, ведь слушатель – не дурак. Нужно быть человеком, которому интересна эта тема и близка. Очень тяжело переучивать после филфака эту интонацию.

О МОЛОДЫХ ЖУРНАЛИСТАХ, АМБИЦИЯХ И КРИТИКАХ

– А как на радио попадают с филфака? Как же журналистское образование?

Сегодня такая тенденция, что журналистов в журналистике очень мало. Не потому что их мало готовят, просто идет смешение профессий. Большой плюс я в этом вижу. Если ведущий экономической программы будет журналист, я никогда в жизни не поверю, что он разбирается в этой теме так, как если бы эту программу вел экономист. Поэтому хорошо, когда есть два образования. Если экономическую программу ведет экономист, который на пальцах объяснит мне что такое дебет и кредет, что такое ставка рефинансирования, а не то, что он нарыл в google, тогда я ему поверю. И такого специалиста гораздо легче обучить за три-четыре месяца как сидеть в кадре и как писать, дать ему упражнения и он будет говорить нормально, как профессионал, но при этом он останется экономистом до мозга костей. Таких случаев очень много. Сложнее журналиста научить разбираться в экономике.

Телевидение и радио хотят заработать себе рейтинг, а он строится на идеях, на лицах и харизматичных ведущих. Поэтому здесь строчка «образование» будет, возможно, пятой в твоем резюме. А первое – идея, которую ты предложишь. Если ты придешь и докажешь, что твоя идея важна, без нее рейтинга не будет, что этого еще не было, тебя заметят и дадут возможность реализоваться. А какое образование – здесь уже роли не играет.

– Так что же сделать, чтобы тебя заметили, если ты скромный?

Скромным, пожалуйста, в газету, журнал, издательство. Там скромничать можно. Здесь скромничать нельзя, потому что это публичная профессия. Если скромничать, возможно, тебя заметят по чистой случайности, когда просто нужен будет какой-то человек. Здесь заметят таких, которые будут лезть, стучаться, писать, пробовать. И совпадение звезд тоже очень важно, потому что эта профессия – штучный товар. Можно найти любого юриста, заменить его на другого и не заметить разницы. Здесь так не получится, если выпадает какое-то звено, очень сложно найти замену из-за многих факторов. Надо постоянно пробовать, смотреть разные места и, когда совпадет потребность взять именно тебя на это место, и тут ты окажешься, конечно, этот поезд тебя подхватит. Радиостанций и телеканалов достаточное количество, а штат ограничен. Если у них есть пять ставок корреспондентов, то больше искать не будут или воспитывать на завтра, потому что тебе тоже надо кушать. А если одно звено выпадает, и в этот момент ты понадобишься, нужно быть рядом.

– Тогда нужно, чтобы твое имя было известно, чтобы в этот момент о тебе вспомнили?

Да, хотя бы в узких кругах, так называемые полезные знакомства, чтобы они были тоже. Чтобы тебя могли рекомендовать или замолвить слово: «Да, я знаю такого человека, он проверенный, он сможет». У журналиста, который по образованию журналист, есть возможность бывать на пресс-конференциях. Неважно, опубликует он материал или нет, но на мероприятиях можно заводить знакомства, и с коллегами в том числе, интересоваться их жизнью. Это хороший вариант. Плюс резюме, чтобы оно было везде разослано, если ты очень хочешь попасть на работу. На каждом канале есть электронный ящик, лишним не будет отправить. Ответят – супер, не ответят и пусть с ним, главное, что отправил.

– Через вас проходит много студентов-практикантов и молодых журналистов. Как вы оцениваете их уровень?

Низкий уровень. Пока я вижу, что университет за пять лет подтягивает «низких» к «средним». А те, кто после школы «сильные», они, к сожалению, облениваются и за пять лет забывают знания, которые приобрели. В частности, это касается иностранных языков и других сфер. Это очень большая беда, потому что если в группе 30 человек, то 5—10, которые «сильные», их не мотивируют работать дальше, они и так получают хорошие оценки. Эти знания точно так же были потеряны и у меня. В плане иностранных языков в университете я не научился ничему, никак не развился, а в профессии это надо.

К сожалению, очень нездоровые бывают амбиции. Хочешь обкакаться? Сядь в эфир хоть завтра. Но у тебя потом сломается всё представление о профессии и желание работать на ближайшие годы. Поэтому нужно понимать, что для того, чтобы получить право и возможность попробовать себя в прямом эфире, надо завоевать их авторитетом, доверием, уверенностью в самом себе. Вот только тогда все эти полочки сложатся, а не потому, что ты такой красавчик офигенный. Таких очень много приходило и потом они, к сожалению, такими же и остаются. Нужно не забывать, что ты не один раз съездил на конкурс, выстрелил в три минуты, собрался, спел, и всё круто. Это постоянный труд. Это твоя профессия, и в ней не нужно быть одноразовым. Нужно постоянно развиваться, шлифоваться и доказывать. Если ты на момент остановился, запоздал в профессии, завтра на пятки наступили более опытные, более смелые, наглые, потому что их выпускается каждый год миллион.

Все считают, что это профессия, где мешками носят деньги и все ездят на джипах. Некоторые ездят, но не все. И это тоже нужно понимать. В нашей стране журналистика – это сфера культуры, а не сфера шоу-бизнеса. Эта профессия позволяет быть на слуху, приносит популярность и известность. Но не более того. Это не значит, что тебе сразу заплатят несколько десятков тысяч долларов. Многих отпугивает и удивляет: чтобы заработать, надо ежедневно пахать без выходных и не с 9.00 до 18.00, а круглосуточно. На заводе – выключили станок и ушли, люди как-то отдыхают, живут. А ты и дома пишешь статьи, и утром раньше встаешь, работаешь, и на интервью сам договариваешься, и всё сам, сам, сам. Но при этом, если ты сам не сделал и подвел команду, тебя больше не возьмут, потому что конечный продукт уже не получился. Поэтому ты не можешь не успевать делать свой кусок работы. Тебе могут помочь, но не каждый раз. Ты не сможешь постоянно выживать за счет кого-то. Здесь нужно умение планировать, желание работать, пахать и пахать.

Времени нам вообще очень мало в жизни дано, оно проходит быстро и очень остро это ощущается в профессии. Потому что недавно только Новый год праздновали, а уже 8 марта. И в этом кайф. Что вё не повторяется, и надо ценить время, использовать его грамотно, не прозябать в жизни, а чему-то научиться в профессии, чего-то достичь и сделать. Если тебя взяли на работу, ты в кадре, в эфире, учись и делай. Либо сам совершенствуйся внешне, внутренне, либо в профессии расти, читай книжки, занимайся артикуляцией – и всё получится.

– Была когда-нибудь критика в ваш адрес?

Конечно. Я уверен, что есть здоровая и нездоровая критика, зависть и не зависть. Вообще эта профессия творческая, даже в хорошем коллективе – не без людей, которые могут ставить подножки. Но не нужно на таких людей ориентироваться, нужно стараться по жизни равняться, впитывать мнения людей, которые действительно для тебя что-то значат. Они могут мотивировать твое решение грамотным советом. Покритиковать все могут, а конкретно подсказать «что не так и почему», таких людей мало. Не нужно так сильно реагировать на нездоровую критику и ночами плакать в подушку.

– С годами журналистика не разочаровала?

Нет, профессия стала более легкой, и теперь я ее воспринимаю не только как способ заработать деньги, но как и отдушину, и любимое дело. Разочаровало то, что прошло время, а я не научился чему-то еще. Я бы очень хотел научиться готовить какие-то кулинарные изыски, вплоть до открытия своего дела. Сесть за штурвал самолета. А журналистика позволяет найти время, чтобы заниматься чем-то еще. Те, кто работает в журналистике, обязательно выживут, если они любят свое дело, они будут заниматься написанием сценариев, проведением мероприятий, организаций пиар-компаний. Услуги журналиста нужны не только для эфиров. И всегда должна быть отдушина другого характера. Для меня это путешествия.

Март 2017 г.

Виктория Косенюк: В 90-е все шли в журналистику, потому что боготворили Влада Листьева. Сейчас модно быть блогером, а журналист – каждый, у кого есть смартфон

фото Александр Вавилов