Иллюзия. Ещё раз о евреях, иудеях и прозелитах

Опять вопросы: почему Фрейд считает Грецию и Рим человеческими массами «более низкого культурного уровня»? Почему Фрейд не приходит к выводу о деградации египетской культуры, когда имело место не просто вторжение отсталых по культурному уровню еврейских племён в культуру народа, находившуюся в самом пике своего развития, а имел место перенос одной культуры на носителя другой? Если говорить о духовности, то обладает ли вообще иудаизм духовностью, если допустить мысль, что христианство – хорошо продуманный ход для завоевания позиции «вседержителя»?

«Впрочем, – говорит Фрейд, – хорошее правило психоаналитической работы состоит в том, чтобы довольствоваться объяснением наличного и не пытаться объяснить то, что не имело места». Интересно, а зачем же Фрейд делает почти немыслимые предположения, а затем, порассуждав о них, принимает их за отправной материал? «Нельзя втереться в доверие, предлагая ему в одной книге дважды одно и то же. Это результат неумения, упрёк за которое нужно принять». Это не для большого мастера. Значит, есть другой смысл в работе.

Одна из главных причин написания работы – это связать напрочь судьбу народа с религией, которая связывает огромную часть человеческой популяции. Фрейд смакует величие народа – «избранника» бога. Он приписывает и пытается заставить поверить в великолепные качества евреев. Фрейд ещё и ещё раз хочет навязать мысль об исторической неизбежности превосходства еврейского народа.

Вспомните высказывания Штейнзальца о новоязе, о значении навязанных понятий, которые блокируют развитие самосознания. И Фрейд блестяще делает это, рассуждая о религии, о еврейском народе, его предназначении в истории народов, его высокомерии и т. д. и т. п.

Фрейд никогда не забывает о своей миссии и о том, что выгодно ему (об этом можно судить по характеру публикации работы). Ему и хочется под занавес прокричать, что он не просто еврей, и умный, который понимает, что принадлежит «избранному» народу, и внёс свой вклад в достижение своей цели, но в то же время ему страшно сделать это. Поэтому он решается публиковать работу частями, в которой первые части вводят в заблуждение и в то же время разжигают интерес.

«Среди предписаний моисеевской религии есть одно более важное, чем считалось до сих пор. Это запрет создавать изображение бога, т. е. принуждение почитать бога, которого нельзя видеть». В этом он видит «триумф духовности над чувствительностью». А как же быть с развитием христианства как продолжения иудаизма: мы имеем лик сына-бога, как учит Фрейд? Запрет на изображение бога не есть достижение иудаизма, т. к. отсутствие изображений с человеческим образом присуще и цивилизациям Латинской Америки. Это может говорить об определённой закономерности в этом вопросе. Всё это наводит на мысль о целенаправленности появления иконы с ликом святого.

Далее: «По нашему мнению, речь идёт о переоценке влияния, которое способны оказать на изменение внешнего мира наши психические, в данном случае интеллектуальные действия. Более того, по существу любая магия, предшественница нашей техники, покоится на этой предпосылке. Сюда же относятся и любые заклинания, как и убеждение во власти, связанной со знанием и произнесением имени. Мы предполагаем, что „всемогущество мыслей“ выражало гордость человечества за развитие языка, следствием которого было весьма значительное продвижение интеллектуальных видов деятельности. Это открыло новую империю духовности, в которой определяющими стали представления, воспоминания и умозаключения в противоположность более низким видам психической деятельности, содержанием которых были непосредственные восприятия органов чувств».

Хочется обратить внимание на то, что Фрейд упоминает о знании в произнесении заклинаний, убеждений во власти, произнесением имени, т. е. о том, что сегодня называется нейролингвистическим программированием. Позже мы ещё вернёмся к этому.

Далее: «У человека появилась потребность вообще ценить „духовные“ влияния: т. е. их нельзя уловить органами чувств, в частности с помощью зрения, но все же они демонстрируют не вызывающее сомнений и даже чрезмерное воздействие». Потребность ценить «духовные» влияния – это для гоев. Для «избранных», напрашивается мысль, – необходимо обеспечить этим влиянием всех, и в это превращается смысл их устремлений, т. к., не отдаляясь от того же Фрейда, приходит на память его высказывание, что еврей руководствуется не чувствами, а выгодой, которую он получит от своей деятельности.

«В результате всех этих продвижений в духовности было усилено индивидуальное чувство собственного достоинства, сделавшее людей гордыми, поскольку они почувствовали своё превосходство над другими людьми, оставшимися в тенётах чувственности». Да. Это уже для «избранных», только в чём заключается этот извращённый вариант духовности, когда изначально преднамеренно нарушается симметрия единого целого, когда левое вдруг говорит, что оно важнее правого или правое вдруг заявляет, что оно тяжелее левого потому, что оно находится справа.

«Евреи сохранили ориентацию на духовные интересы, политические злоключения нации научили её оценивать по достоинству единственное имущество, оставшееся им, – свою письменность».

Да, с Фрейдом можно согласиться: письменность – не только ценность, а прежде всего универсальный инструмент опять-таки для того же нейропрограммирования.

Интересны рассуждения Фрейда о Сверх-Я: «В ходе индивидуального развития часть сдерживающих сил из внешнего мира переносится вовнутрь, что образует в Я инстанцию, противостоящую в качестве наблюдающей, критикующей и запрещающей остальному Я. Мы называем эту новую инстанцию С В Е Р Х – Я». Затем Фрейд проецирует Сверх-Я на Моисея. Далее Моисей – воплощение бога еврейского народа, и мысль сводится к тому, что еврейский народ – обладатель истины должен выступать среди других народов как Сверх-Я в индивиде. А коль убиенный Иисус, воплощение праотца-бога, тоже воплощение бога еврейского народа, то он есть выражение Сверх-Я, которым является весь еврейский народ.

Так постепенно из простого исследования художник рисует картину, которую может нарисовать только ярый сионист.

Фрейд навязывает мысль, что еврейский народ, поражённый нарциссизмом, приобрёл своё положение, исполняя все предписания Моисея.

«Пророки неустанно напоминают, что от своего народа бог не требовал ничего, кроме праведного и добродетельного образа жизни…»

Конструкция запретов также привлекает внимание. Мы ещё должны вернуться к этому вопросу.

Коль выяснено, что работа Фрейда направлена на возвеличивание еврейского народа в духе сионизма, то можно посмотреть на многое с иной точки зрения.

«Очевидно, святое – это нечто, чего нельзя касаться». Фрейд хочет провести параллель еврейства со «святым».

Интересны рассуждения об инцесте, который раскрывает некоторые тайны еврейского народа.

«Мы намеревались понять, откуда проистекает своеобразный характер еврейского народа, который, вероятно, способствовал и сохранению его до сегодняшнего дня. Мы обнаружили, что этот характер выковал человек по имени Моисей, даровав ему религию, настолько повысившую его чувство собственного достоинства, что народ поверил в своё превосходство над всеми другими народами. В таком случае он сохранил себя благодаря тому, что чурался их. Кровосмешение при этом мало беспокоило, так как их объединял идеальный фактор – совместное владение определённым интеллектуальным и эмоциональным достоянием. Моисеева религия оказала такое влияние потому, что она 1) позволила народу получить свою долю в величии нового представления о боге; 2) утверждала, что этот народ избран этим великим богом и предназначен для доказательства его особого благоволения; 3) навязала народу развитие духовности, достаточно важное само по себе, вдобавок открывшее путь к высшей оценке интеллектуальной деятельности и к дальнейшим отречениям от влечений».

Фрейд навязывает идею единого бога и тем самым единые правила веры в него, подчёркивая, что иудаизм является более совершенной моделью религии.

Работа Фрейда многоплановая и представляет большой интерес для глубокого анализа. Задача этой работы, как указывалось выше, – показать преемственность евреев в достижении их единой цели. Имея идею, имеешь цель. Имея цель, имеешь смысл жизни. Нужно признать, что цель достижения мирового вседержавия настолько огромна и властна, что не подчиниться ей довольно сложно, если ты – составляющая часть генетического кода целого народа, который просто болен, по признанию знаменитого психиатра и психолога, который это доказал, хотя говорил он о совершенно другом.

Хочется отметить, что употребляю слово «еврей» только потому, что этим словом оперируют те, кто выступает якобы от их имени и воодушевляют их на «великие дела». Те, кто сделал жизнь каждого еврея целеустремлённой. Нужно никогда не забывать, что есть действительно генерирующие идею, такие как Штейнзальц, и есть носители генокода, которые заражены вирусом сионизма и слепо настроены на него. Легко обнаружить, что часть коренного народа, который мирится с проникновением идей ради посулов, делая огромную услугу «великим учителям» «избранного народа» и предавая свой действительно ущемлённый, если не сказать угнетённый, народ, живёт по правилам генерирующих, и есть евреи, которые также являются носителями генокодов «народов-хозяев». Характерной чертой этих носителей является то, что их состояние непостоянно. Эти качества имеют приобретённый характер и имеют динамику развития: одни окончательно заболевают, а другие имеют тенденцию к избавлению от заразы. Нужно никогда не забывать, что еврей – такой же человек, как и все, до тех пор пока его душа не наполняется ядом превосходства, избранности и всех остальных качеств, приписываемых «избранному народу».

Говоря о Моисее, можно предположить, что он был ребёнком, незаконно рождённым женщиной, состоящей в родстве с фараоном. Это предположение напрашивается потому, что в мире, в котором мы живём, все отношения, независимо от того, в какой плоскости мы их рассматриваем, построены на принципе резонанса. Последующие события Моисеевой жизни, которые связали его с еврейским народом, говорят о том, что это происходило на генетическом уровне. Импульсы, которые мог генерировать Моисей, могли резонировать только в родственных генокодах, которыми обладала прослойка рабов Древнего Египта, а с другой стороны, он мог резонировать импульсы генокода египетского народа.

Сочетание кодов матери и отца, скорее всего раба-еврея, дали в сумме код, который развился у Моисея. Код завистливого по своей натуре, агрессивного и кровожадного, можно добавить, коварного раба попал на совершенно иной по своей структуре код, который в кодовой структуре египетской цивилизации занимал одно из центральных мест. Можно предположить, что в египетской структуре (пирамиде) генетических кодов развитие пришло к некоторому рубежу, когда в сознании человека, обладавшего подобным кодом, происходят процессы сознания действительности и открывается совершенно иная картина устройства мира и отношений, на которых построена она. Только это объясняет переворот в мышлении, который наблюдался у Эхнатона. Эхнатону открылось осознание, что мир построен не на тех принципах, на которые он опирался. Не на тех принципах, которые были обоснованы в учениях, главной задачей которых было обосновать незыблемость власти фараона.

Генетический код Моисея был изначально травмирован путём неудачного сочетания и условий развития. Вероятно, связь с рабами была презрительна. Это, несомненно, наложило отпечаток на все его развитие и существование. По натуре яхвист (поклонник жестокого и кровожадного бога Яхве) стал обладателем сокровенных знаний, накопленных египетской цивилизацией, но не тех вершин, которых достиг Эхнатон, а тех, которые предшествовали этому. Отчасти многое потеряло смысл для фараона и поэтому образовался доступ к ранее тайному. Молодого Моисея, если допустить, что он знал о своей незаконности зачатия, должна была терзать мысль о неполноценности и естественное желание, которое обязательно появляется в ущербном воображении, – это неудержимое стремление к подражанию совершенству. У него не было никаких шансов достигнуть этого среди египтян, но была группа рабов-евреев, с которыми было генетическое родство. Моисей выделялся положением, образованием и главное – обладанием сокровенных знаний подчинения, необходимых ранее фараону для организации власти. И сразу выстраивается цепь логических построений. Бог Яхве – жестокий, коварный и кровожадный, чьё господство основано на грубой силе, должен был сочетать справедливость, и справедливость трансформируется в подчинение: слабый должен подчиняться сильному. Это совсем не та справедливость, которую имел в виду фараон.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.