Найди Наохама

– Он еще слишком молодой, – пояснил старик. – В шестнадцать лет не думаешь о таких вещах.

«Шестнадцать лет?!» – поразилась Ася про себя. Мухаммед выглядел на все двадцать два.

– Давай, я расскажу тебе свою историю, – предложил старик. – А ты скажешь мне, счастлив я или нет.

Ася смотрела на него во все глаза. Старика словно подменили! Не верилось, что это он недавно издевался над ней, прогонял под дождь и брезговал даже смотреть в Асину сторону. За несколько часов дед изменил свое отношение к ней кардинально. Неужели Инга права, и, чтобы расположить к себе человека, Асе нужно просто подольше побыть с ним?

Да уж, держи карман шире, сварливо ответила Ася сама себе. Скорее, это очередная банка пива сделала старого араба таким покладистым.

Не замечая Асиного недоумения, дед закурил и погрузился в воспоминания.

Глава 9

Моя жена родом из Австралии. Мы познакомились в Европе, пару месяцев крутили роман, а затем наши дорожки разошлись. Прошло десять лет, в моей жизни было слишком много всего. Хорошего, но больше плохого. И спустя столько времени я вдруг понял, что ничто не приносит мне счастья – прямо как тебе сейчас. Я все чаще вспоминал прекрасные венецианские вечера и теплые ночи, проведенные с моей Лаурой. Десять лет прошло! Но мне казалось, что тогда и только тогда я был счастлив, и если не разыщу ее, то в моей жизни больше не будет света и тепла. Позже я встречал такое в книгах. Отличная завязка для любовного романа, да?

Словом, я начал поиски и отправился в Австралию. Моя Лаура была уже вдовой. Она не узнала меня, более того, она вообще меня еле вспомнила! Когда я показал ей фото с наших каникул, она начала так хохотать, так удивляться моему приезду, что я сразу понял: за эти десять лет она не думала обо мне ни единого раза.

Но она осталась такой же милой и бойкой, как в юности. Я устроился в ее городе, начал ухаживать за ней и вскоре сделал предложение, которое она на удивление приняла. Мы переехали в Тунис, на мою родину.

И здесь она начала чахнуть.

Тунис жестокая страна, и в те времена смелым прогрессивным женщинам здесь было особенно нелегко. Лаура отказывалась носить паранджу, не принимала мусульманство, мечтала выйти на работу. Конечно, об этом не было и речи: мы жили в провинции с очень строгими порядками. Лауру кидало из одной крайности в другую. То она пыталась быть мне образцовой женой, следовала всем правилам, затем срывалась и страдала депрессией, чувствами вины и своей никчемности. То, наоборот, пыталась идти против устоев: ходила в европейских платьях, высказывала смелые суждения при мужчинах.

Еще в Австралии я предвидел все это. Я не был глупцом и знал, что Тунис – не для нее. Почему же я привез Лауру сюда, зная, что обрекаю ее на мучения?

Очень долго я боялся ответить себе на этот вопрос. Страшно было посмотреть в зеркало и увидеть человека, который нарочно изводит любимую женщину. Может показаться, что я не любил ее, но это не так: я любил, но темные желания были сильнее.

Во-первых, меня терзала жажда мщения. Я никак не мог простить Лауре то, что она меня не помнила все эти десять лет, в то время как я видел в ней ту самую, единственную.

Во-вторых, меня мучал скрытый страх. Я никак не мог признаться себе, что просто боюсь свою жену. Боюсь ее энергии, успешности, красоты. Живи мы в Европе, она была бы весьма успешной женщиной. Реализовалась бы в работе. Зарабатывала много денег, мужчины увивались бы за ней. Кем бы я выглядел рядом с Лаурой? Ничтожеством.

Но не здесь. В Тунисе я был не только единственным кормильцем семьи, я был ее защитником, и между нами не было и быть не могло никакой конкуренции.

Я точно знал, что будь мы в равных условиях, я бы ей проиграл. Настолько потрясающая и талантливая это была женщина! Я боялся упасть лицом в грязь. А потому запер свою жену в мусульманской стране, где у нее не было другого выхода, кроме как терять свою привлекательность и ум, деградировать и, в конце концов, превратиться в ничем не примечательную, забитую клушу.

В течение года мой план работал. Лаура стремительно менялась. Исчез блеск в глазах, все реже звучали феминистские высказывания. Она совсем перестала выходить из дома. И когда я решил, что моя жена окончательно сломлена, она удивила меня.

Лаура купила яхту.

Когда я обрел дар речи после этого известия, стал добиваться, где она взяла столько денег. Выяснилось, что она имела сбережения еще от первого брака. Сумма была не так велика, чтобы изменить мир, но на яхту вполне хватило.

Я пришел в ярость. Первой причиной моей злобы было то, что Лаура скрыла от меня свои деньги. Вторая причина заключалась в ее своеволии: жена сделала крупную покупку, не посоветовавшись со мной. Третьей, и единственно значимой, причиной являлся крах моего замысла. Оказывается, Лаура совсем не сломлена, она просто затаилась и играет по моим правилам! Она способна принимать решения и до сих пор считает себя хозяйкой своей жизни. Неслыханно!

Надо отметить, что Лаура преподнесла яхту как подарок для меня. Покупка была совершена в аккурат к годовщине свадьбы. Весь свой тайный капиталец моя жена потратила на то, чтобы порадовать меня! Это бесило меня еще больше: Лаура оказалась не только несгибаемой, но еще и святой.

Я раскричался и прогнал ее. Была ночь и сильный ураган, почти как сегодня. И Лаура ушла. Сначала я думал, что она просто отсиживается в саду или на крыльце, и полчаса спустя пошел на поиски, но Лауры нигде не было. Шкаф с ее одеждой был пуст. Должно быть, она перенесла свои вещи на борт заранее, надеясь, что я приму ее подарок, и мы отправимся в морское путешествие. Пригибаясь от штормового ветра, я шел к пристани, до последнего надеясь увидеть там новенькую яхту.

Но пристань была пуста.

Лаура ушла в море, несмотря на ненастную погоду.

Прошла неделя, вестей не было. Никто не находил обломки нашей яхты, но и Лаура не писала и не звонила мне. Я не знал, жива она, или я уже вдовец. С горя я запил и закрутил интрижку с соседской девчонкой, она забеременела, и ее отец, крупный чиновник, быстро освободил меня от брака с Лаурой. Я женился повторно, стал отцом, много пил и наслаждался той семейной жизнью, в которую пытался втянуть мою первую жену. Разумеется, наслаждался – это сарказм.

Мой сын вырос и стал военным. Он нес службу на флоте недалеко от Келибии. Однажды он чуть не умер: катер, на котором он плыл от базы, взорвался прямо на ходу, и Фарух, мой сын, без сознания упал в воду. Подводным течением его несло прямо в открытое море, в опасную зону с водоворотами и острыми скалами. На счастье, его удалось спасти.

Тогда я не знал, что спасительницей моего сына стала Лаура. Фарух попал в военный госпиталь, быстро оправился и вернулся на службу. Они продолжали общаться: Лаура жила недалеко от военной базы моего сына, в то время как наш дом находился в пяти часах езды. Короткие выходные Фарух проводил у Лауры, ведь у нее был большой дом и красавица-дочь, а к нам приезжал только в отпуск. Так сложилось, что сын не называл имени женщины, которой был обязан жизнью, а мне и в голову не приходило спросить.

Отслужив, Фарух вернулся к нам с будущей женой – дочкой своей спасительницы. После свадьбы они отправились путешествовать. Я так и не видел мать моей невестки. Мы встретились с Лаурой только два месяца спустя, на торжестве по случаю дня рождения Фаруха.

Для Лауры наша встреча не была удивлением: она давно знала, что Фарух мой сын. Только я, вечно пьяный идиот, не догадывался о том, что породнился со своей первой женой!

Вскоре я стал дедом, а Лаура бабушкой: у Фаруха родился сын. Я смотрел на внука и никак не мог осознать это волшебное сплетение генов и случайности. В этом младенце были частицы Лауры и меня, но при этом он не был нашим ребенком. Кроме нас, в нем текла кровь моей жены и мужа Лауры, моего сына и ее дочери. Но и это было не все. Сколько чудесных совпадений таится в моих генах? И в генах каждого из нас? Сколько поколений назад нужно отмотать, чтобы увидеть, что у нас с Лаурой – один предок? Вдруг не так много, как мы привыкли думать? Может, нас объединяет не древний человекоподобный орангутанг, а более свежие связи?

И если так, то где заканчиваюсь я и начинается другой человек? Где границы моего и чужого? Есть ли она вообще, моя персональная жизнь, или она растворяется в общем потоке, который мы называем реальностью?

Помню, эти мысли чуть не свели меня с ума. Я бросил пить в надежде, что мой ум перестанет так пугать меня. Но без алкоголя ясное понимание того, что все связано, только усилилось. Для меня исчезало понятие отделенности. Границ больше не было. Я съедал яблоко, и оно становилось мной, и я никак не мог уловить момент, когда исчезало яблоко и появлялся новый я. Выдыхаемый мной воздух содержал молекулы меня и отправлялся в странствие по миру, и тот, кто вдыхал его, на микрочасть становился мной. Я знал, что все вокруг состоит из одних и тех же атомов, и получалось, что я есть скала, а скала это я.

Я ни с кем не делился своими наблюдениями, а просто жил в новом безграничном мире, и это было хорошо. По-настоящему хорошо. Лаура действительно принесла мне счастье, как я и ожидал много лет назад, когда отправлялся в Австралию на ее поиски.

Ностальгически улыбаясь, старик умолк.

– И-и-и? Как всё закончилось? – нетерпеливо спросила Ася после затянувшейся паузы.

– Что закончилось?

– Ну, ваша история.

– А она не закончилась, – развел руками старик. – Это не кино, в котором свадьба и титры. Жизнь продолжается.

– Но ведь… – она замялась, подбирая тактичную формулировку. – Но ведь ваша жена уже…

– Умерла? – помог он ей. – Да, моя жена умерла. Или ты про Лауру? Она тоже умерла. Но даже на этом наша история не заканчивается. Ведь я-то ещё жив. Со мной жива и наша история. Вот я ее рассказываю тебе, это ещё одно звено, ещё один поворот этой истории. И кто знает, что с ней будет дальше. Как она повлияет на тебя, или на того, кому ты ее передашь…

Они помолчали немного.

– Каждая судьба живая, она не умирает вместе с человеком. Она словно вплетается в общий узор. Нет отдельно тебя и отдельно меня, мы все – одно целое, один мир. Ты, я, Мухаммед, Наохам, эта буря – все мы штрихи на одном полотне. Понимаешь?

Ася неуверенно кивнула.

– Понимая это, невозможно быть несчастным, – продолжил старик. – Точнее, перед тобой больше не стоит вопрос о твоем личном, единичном счастье. Ты просто есть и все. Существуешь как частица гигантской жизни. И никакого персонального рецепта счастья тебе не нужно.

Это было красиво и глубоко. То, что открыл ей старый араб, походило на абсолютную истину, на сокровенное знание.

Правда, Ася не понимала, как это можно применить к жизни. Хорошо было сидеть здесь под шум ветра и рассуждать о безграничной вселенной. Но разве все это применимо к реальности? Разве это сделает Асю счастливой каждый день?

Нет, Ася искала такой рецепт счастья, который работал бы на практике. Ей не нужны были умные мысли и философские речи. Ей нужен был ответ, который покрыл бы все вопросы в обычной жизни. Ася искала такой секрет счастья, который выжил бы при столкновении с обидами, тоской, несправедливостью.

Но, конечно, она вежливо покивала и сделала восхищенные глаза. Откровенность деда глубоко тронула ее.

Буря бушевала всю ночь. В сарае нашлись старые матрасы и несвежие покрывала, и, несмотря на холод, дискомфорт и храп старика, Ася довольно быстро уснула. Ей снился мудрый Наохам в сиреневых одеждах с белоснежной головой: он раскачивал небесные качели, на которых счастливо смеялись маленькие Ася и Света.

Глава 10

К середине следующего дня, когда ураган утих и выход из сарая был расчищен, Ася наконец осталась со стариком наедине.

– Я отвез Наохама в Пакистан, – сообщил он.

– Куда именно? – спросила Ася.

– В Исламабад. Но Наохам не собирался там задерживаться, планировал двигаться вглубь страны.

Отлично, подумала Ася. Ценность информации зашкаливает.

– Давно это было?

– Зришь в корень! – пришел в восторг араб. – Давно. Когда еще ашрам стоял.

– И вы думаете, Наохам все еще в Пакистане?

– Не думаю, – радостно ответил он.

– Супер, – пробормотала Ася устало.

Провести сутки в пыльном сарае, чтобы получить неточные данные десятилетней давности.

– Но я знаю, через кого можно это узнать! – с сияющим видом сообщил дед.

– Правда? И через кого?

– Я сам все выясню, – горделиво сказал он. – Тебе нужно подождать. Я свяжусь с нужными людьми в Пакистане, и мы точно узнаем, там сейчас Наохам или нет. И если уехал, то куда.

– Это было бы здорово… Но откуда у вас такие связи в Пакистане? – недоверчиво спросила Ася.

– А, не веришь, – досадливо отмахнулся старик. – Думаешь, дряхлый дед, сидит в своей норе, связь с миром потерял?

– Нет, что вы! – испугалась Ася. – Я ничего такого не имела в виду! Просто вы рассказали мне историю своей жизни, и там не было ни слова про Пакистан…

– Там много про что не было ни слова, – пробормотал араб. – Так узнавать для тебя про Наохама или нет?

Ася почтительно склонила голову.

– Узнайте, пожалуйста.

– Тогда оставь свой телефон Мухаммеду и жди от меня звонка.

– Спасибо, – поблагодарила Ася и направилась к выходу. У дверей обернулась и решилась уточнить:

– А долго ждать?

– Сколько надо, столько и жди, – процедил старик. Он снова превратился в злобного ворчуна, с которым Ася познакомилась сутки назад.

Она поспешила уйти.

От свежего воздуха закружилась голова. Фатима, хозяйка дома, приглашала обедать, но Ася отказалась, продиктовала Мухаммеду свой номер и отправилась домой. Ее ждал горячий душ, свежая одежда и долгие дни ожидания.

Глава 11

Ася сидела в лобби Palm Extra Hotel и меланхолично просматривала фотографии московских знакомых в соцсетях. Окруженная роскошью пятизвездочного отеля, утопая в кресле, она совсем размякла. Здесь было спокойно, комфортно и хорошо. Рядом на столике остывал мятный чай, фланировали нарядные пожилые дамы и арабы в ослепительных одеждах. Конечно, Ася не была постоялицей Palm Extra: неоправданно дорого, да и недавно снятая комната у добрейшего старика вполне отвечала ее запросам. Но никто не запрещал ей воспользоваться местным вайфаем и просто отдохнуть среди зеркал, цветов и перламутра.

Шли пятые сутки, а новостей о Наохаме все ее не было.

– Большое спасибо, – вдруг услышала она русскую речь и обернулась.

От стойки ресепшн отошел мужчина в белой футболке, джинсах и с рюкзаком. Ничего примечательного, разве что пара крупных татуировок на руках. Скорпион и что-то более масштабное, частично прикрытое рукавом. У мужчины был заостренный нос, очень правильная осанка и такой уравновешенный вид, что Ася никогда не приняла бы его за русского. Почему-то все русские, которых она встречала за рубежом, выглядели либо смущенными и беспомощными, либо нарочито уверенными, высокомерными.

Он заметил, как Ася засмотрелась на него: проходя мимо, подмигнул шутливо. Она засуетилась, отвернулась, уткнулась в свой стакан с чаем.

Но мужчина уверенной походкой прошел мимо и скрылся в дверях ресторана.

«Подумаешь, – решила Ася, – не такая уж это и редкость, встретить здесь кого-то из России. Поди, не какой-нибудь Мадагаскар».

Ася вернулась было к ленте новостей, но фото друзей уже не увлекали. Потянуло прогуляться до наступления темноты.

Они столкнулись у выхода.

– Русская? – спросил он, глядя ей в глаза, и Ася кивнула. – Отличная встреча. Настолько стосковался по родной речи, что уже местного бармена русскому учить начал. В это время года здесь мало русскоговорящих. Меня Дмитрий зовут.

– Ася, – представилась она и пожала его горячую руку.

Общение складывалось само собой. С Димой было легко, Ася много смеялась и была рада отдать кому-то бразды правления хотя бы на вечер. Она с облегчением доверила своему новому знакомому выбор заведения для ужина и радостно болтала обо всем на свете, шагая рядом с ним по набережной. Они прыгали с темы на тему, и дойдя до ресторана обнаружили, что последние пять минут обсуждают любимые серии «Ну, погоди!»

– Ты же не в Экстре живешь? – догадался он.

– О нет, – махнула рукой Ася. – Предпочитаю более бюджетные варианты. А ты?

– Я дом арендовал. Люблю простор!

– До-о-ом? – протянула Ася. – Как шикарно! Так ты здесь давно, что ли?

– С чего ты взяла? – удивился Дмитрий.

– Потому что, во-первых, ты уже стосковался по родной речи и начал учить бармена русскому. Вряд ли ты только приехал! Во-вторых, арендовать большой дом на несколько дней не экономично, мне кажется.

– Ей кажется, – передразнил он. – А мне вот кажется, что каждый день имеет значение. И каждый день стоит провести достойно!

– Это было бы отличным тостом, если бы мы выпивали, – засмеялась она.

– Так давай выпьем! – воскликнул он и заказал розового вина.

Как всегда в этих широтах, стемнело быстро.

Они сидели на открытой веранде, за столиком прямо у выхода. Было прохладно, но хотелось свежего воздуха. Прервав своего нового друга на полуслове, Ася доверительно наклонилась к нему и сказала:

– Либо я совсем пьяна, либо та ворона что-то замышляет.

Она указала на темный силуэт птицы, сидящей в отдалении на перилах. Ася наблюдала за этой вороной уже минут двадцать, и ее все сильнее охватывало параноидальное чувство слежки. Было видно, что птица совершенно не боится людей. Все это время она бесцеремонно разглядывала Асю.

– Да это же Гоша, – неожиданно ответил Дима и выставил вверх ладонь.

Ворона неторопливо поднялась и вальяжно подлетела к его руке. Усевшись, она склонила голову и с любопытством принялась рассматривать накрытый стол.

Дмитрий отломил кусок мягкого лаваша, поднес к вороньему клюву.

– У тебя ручная ворона? – вытаращила глаза Ася.

– Не то чтобы ручная… Мы дружим, скажем так. Гоша попал в передрягу, и я его вытащил. С тех пор он за мной присматривает. А я за ним.

Ася разглядывала птицу. Хитрые глаза, блестящие перья.

– А можно погладить? – она было потянулась к гладкой спинке, но ворона встрепенулась и широко раскинула крылья.

– Эй-эй, полегче! – непонятно кому сказал Дима. – Надо же сначала познакомиться, разве нет?

Ася предложила Гоше дольку помидора. Птица придирчиво покрутила головой.

– Не возьмет?

– Не знаю, – пожал плечами Дима. – У Гоши на все свое мнение.

Так проходил их удивительный вечер. Асю расслаблял вкусный ужин, ей было чудно и весело в компании русского парня и его умной вороны.

Стаканы пустели. Склевав хлеб, Гоша благодарно каркнул и вылетел на темную улицу.

– Птица меру знает, – прокомментировал Дима. – Пора и нам уходить! Холодает.

Они расплатились и вышли на улицу. Дмитрий начал звать Асю в какое-то «волшебное место, в котором подают волшебный эль», но она решила отправиться домой.

– А где ты живешь, кстати? – спросил Дмитрий, когда они вышли на улицу.

– Сняла комнату у одного старичка, в районе Сит-Бу.

– Это же у черта на куличиках, простите мой французский! Ближе к городу не нашла? Ну, пойдем провожу, что ли!

И они не спеша зашагали по темной дороге.

Ася рассказывала, как тепло относится к ней ее арендодатель. Как ей посчастливилось найти отличную комнату по цене в два раза ниже, чем у других. Как трогательно хозяин дома готовит для нее какао по утрам, и хоть она живет здесь меньше недели, такое чувство, что знакома с дедом Низаром с самого детства!

– Как ты сказала? – переспросил вдруг Дмитрий. – Низар?

– Да, старичка так зовут.

Дмитрий остановился.

– Низар в Сит-Бу? Ты у него живешь?

– Да, а в чем дело-то? – забеспокоилась Ася.

– Ну… Ты видела, что у него на заднем дворе?

– У нас есть задний двор?! – поразилась она.

Дмитрий бросил сочувственный взгляд.

– М-да, подруга, тебе стоит тщательнее проверять места своих ночевок. Даже до меня доходили нехорошие слухи об этом твоем старичке.

– Какие слухи? – испугалась Ася.

– Нехорошие, – задумчиво повторил Дима. – Странный он, говорят. Хотя вот ты у него прожила несколько дней и еще жива, это факт. Так что будем считать слухи простой болтовней.

– Конечно, – закивала Ася. – Он такой милый.

– Чикатило тоже милый был.

– Зачем ты меня пугаешь? – жалобно спросила Ася. – Мне же сегодня там ночевать!

– Переночуй у меня, не проблема, – предложил Дмитрий.

– Так ты что же, специально нагнетаешь, чтобы заманить меня к себе? – возмутилась Ася.

– Больно надо, – спокойно пожал плечами Дмитрий, и ей стало стыдно.

Они немного прошли в молчании, и Ася спросила:

– А что там, на заднем дворе?

– Коллекция деревянных фигур.

Ася не поняла.

– Деревянные фигуры? Что же в них страшного?

– Это не страшно, а подозрительно. Фигуры изображают разные уродства. Висельник, мальчик с отрубленной головой в руке и все в таком духе.

Ася поежилась.

– И что же, он сам их делает?

– Может, и не делает, зато хранит. Живет рядом с этой кунсткамерой, ухаживает за ней. Не очень вписывается в твой радужный портрет безобидного старичка, а?

– Да уж, – расстроилась Ася. – Сегодня переночую, и завтра же уеду.

– И правильно, – кивнул Дима.

– Эх, а такой милый дядька! Какао мне варил…

Попрощавшись с новым другом, Ася села в последний автобус и поехала домой. Тихонько открыла ворота и прошмыгнула в сад. Дом, казалось, спал. Тускло светилась лампа от комаров. Ася вознесла благодарность небесам за то, что ее комната имеет отдельный вход, и хозяин не услышит ее возвращения. Если, конечно, не притаился где-то в темных кустах с гигантским резаком по дереву.

Ася приказала своему воображению уняться, юркнула в комнату и заперлась. Кроме замка, на двери стоял надежный железный засов. Ася поспешила задвинуть и его. Стараясь не ступать на скрипучие половицы, добралась до кровати, прислушалась. Тихо.

Фантазия, подогретая страшными историями и двумя бокалами вина, принуждала ее собрать вещи и убежать из этого дома немедленно. Здравый смысл призывал успокоиться и не доверять местным байкам: за семь дней старик не показался ей странным, так почему она готова верить первому встречному?

Фигуры, вот почему, подумала Ася. Будь она героиней фильма ужасов, немедленно отправилась осматривать задний двор. Но Асе совсем не хотелось проверять, существует страшная деревянная коллекция или нет. Ей хотелось, чтобы поскорей настало утро. Она бы собрала рюкзачок, выпила на прощание какао и навсегда ушла из этого гостеприимного дома, оставив его тайны нераскрытыми.

Шла бы по залитой солнцем улице в сторону моря, купила свежие плюшки в пекарне. Может, встретила бы Диму…

Ася стала засыпать. Лень было даже раздеться. Она скинула кеды и спросонья удивилась, с каким оглушительным шумом они упали.

Ася проснулась, когда шум повторился. Никакие это не кеды. Кто-то двигал шкаф.

Она резко села на постели. Колотилось сердце, сбилось дыхание. В темноте почти ничего не было видно, но она не хотела выдавать себя и зажигать торшер. Сначала было очень тихо, а затем раздался скрежет медленно передвигаемой мебели. Звук исходил из темного угла, от стоявшего там комода. Она включила фонарик на телефоне и посветила туда.

В тот же момент комод немного подвинулся, издав натужный скрип, и пластиковая вазочка на его полке закачалась из стороны в сторону, как ванька-встанька. Стало очень страшно. Ася еле дышала, в голове застучало.

Как будто немного передохнув, комод рывком сдвинулся опять. Вазочка подпрыгнула, громко свалилась на пол и, подпрыгивая, покатилась к центру комнаты. Заледеневшая от ужаса Ася проводила ее взглядом, мечтая проснуться, чтобы все оказалось просто сном. Но тут на боку комода появилось что-то светлое. Четыре жирные полоски. Она отметила это боковым зрением и несколько мгновений боялась, не хотела поворачиваться и смотреть. Пока не смотришь, все страшное еще может исчезнуть, еще может оказаться галлюцинацией.

Полосы зашевелились, и ей пришлось взглянуть на них.

Это же пальцы. Пальцы, уцепившиеся за край комода, чтобы было удобнее его двигать. Пальцы старика, который освобождал себе путь в Асину комнату через какой-то одному ему известный потайной ход.

Она завизжала и кинулась к двери.

Дрожащими руками отодвинула засов, дернула – но дверь не поддалась. Не понимая, дернула еще раз, сильнее. Не в ту сторону? Толкнула изо всех сил, надавила плечом. Заперто! Проклятый Низар закрыл ее снаружи!

Воя, чертыхаясь и матерясь со всем русским искусством, она кинулась было к окну, но вспомнила: решетки. К комнате прилегала ванная, окон в ней не было, лишь узкое вентиляционное отверстие. Попытаться пролезть? Но вдруг застрянет?

Было еще одно решение! В ярости, смешанной с отчаянием, она бросилась к комоду. Навалилась всем своим весом, пытаясь задвинуть его обратно. Тяжелая мебель поддалась и придавила руки старика к стене. Раздался крик, и пальцы исчезли.