Нежный хищник

– Дай Аллах, чтобы все было так, как ты говоришь. В любом случае – генерал не просто так обратился к ним за помощью, – бабушка тепло улыбнулась девушке, пытаясь приободрить ее.

Айсылу улыбнулась в ответ, но тут же, ощутила ком в горле – горький, угрожающий вылиться в рыдание. Девушка спешно схватила чашку и сделала жадный глоток ароматного, но такого горячего чая. Она тут же закашлялась, выплескивая содержимое рта наружу. Обычно Айсылу не была столь неаккуратна, но нервное состояние сделало свое дело – и вот уже на белоснежной домашней кофте появились некрасивые пятна. Гузель Касымовна, раньше, может быть и сделала замечание, но сейчас – просто подала внучке полотенце, чтобы она промокнула им мокрые участки на кофте.

Остаток чая Айсылу пила уже молча и медленно. Девушке даже удалось съесть кусочек пирога, а затем, она, поблагодарив бабушку, ринулась в ванную комнату – поскорее под душ, выплакаться, прореветься и выйти уже не такой ранимой, не такой напуганной. Ах, если бы всегда это было действенным!…

Выйдя из ванной комнаты, Айсылу прямиком направилась в свою спальню – чтобы забыться сном. Но даже он был тревожным, изнуряющим и мучительным. Воистину, не найти покоя, если твоя душа его не обрела…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Лишь ближе к рассвету Айсылу удалось заснуть более-менее спокойным сном, но и он был нарушен появлением долгожданных гостей. Гузель Касымовна, увидев строгий взгляд мужа, зашедшего в дом, все поняла. Она, так и не сумевшая уснуть этой ночью, шепча молитву, поспешила к Айсылу. Прежде чем разбудить внучку, женщина бросила взгляд на нее – в мягкой полутьме, рассеваемой светом, льющимся через приоткрытую дверь, девушка была похожа на спящую красавицу. Сердце бабушки замерло. Все-таки, какая красивая у нее внученька. Пусть и не по канонам современной моды. Что такое мода? Субъективное мнение, часто извращенного вкуса. А вот Айсылу – то, что всегда – в любые века будет изысканно-красивым. Правда, ее красота лишь только начинала раскрываться, подобно лепесткам дивного цветка. Девочка и была им – «лунным цветком», под стать своему имени. Такая вся светлая, источающая нежное сияние. Ровный овал лица со слегка широковатыми скулами (вот она, татарская кровь) и чуть выпирающим вперед мягким подбородком (что свидетельствовало о возможном упрямстве), прямой, правильной формы нос, пушистые, темные ресницы, словно веером, лежащие на светлой коже и губы – конкурирующие по своей яркости и красоте с глазами Айсылу.

Эх, любовалась бы, да любовалась внучкой, но у Гузель Касымовны больше не было времени на это. Ушло оно, и неизвестно, появится ли снова. Протянув руку, женщина мягко сдвинула с девушки одеяло, говоря достаточно громко, чтобы та наверняка проснулась:

– Кызым, просыпайся, за тобой приехали.

Айсылу резко села в кровати, ошарашенными глазами, оглядываясь по сторонам. Грудь девушки часто-часто вздымалась, на лице застыло испуганное выражение. Несколько секунд она приходила в себя, а затем произнесла сдавленным от испуга голосом:

– Уже?

Как бы она хотела услышать «нет». Но это было невозможно.

– Да, – бабушка качнула головой и, пройдя до выключателя, щелкнув им, включила свет в спальне. Айсылу сжала веки: сияние лампочек, что были в красивой люстре в виде цветка, сделали больно глазам. Девушка, часто-часто моргая, медленно сползла с кровати, на ходу спрашивая:

– Сколько у меня есть времени на сборы?

– Минут 10, не больше, – бабушка шумно вздохнула, направляясь к выходу, – пойду, соберу в дорогу перекусить, ехать, поди, долго.

Конечно, Айсылу было бы легче, если бы Гузель Касымовна осталась с ней в комнате, но, увы, бабушка торопливо ушла, а девушка, взволнованная, с бешено стучащим сердцем, которое, казалось, подпрыгивало до самого горла, стала хаотично ходить по спальне, не соображая, что первым делом нужно сделать. По-хорошему, нужно было добраться до ванной, но Айсылу не решалась покинуть комнату, опасаясь встретиться с кем-то из тех мужчин, что приехали за ней. В конце концов, нужда решила за нее, и девушка, внутренне молясь, чтобы никого не увидеть из чужих людей, ринулась в ванную.

Как бешеная, она быстро приняла душ, затем, несколько раз выронив расческу, безуспешно пыталась привести свои волосы в порядок, в итоге, не выдержав, Айсылу оставила их распущенными. Затем, не теряя ни секунды, побежала в свою комнату, и, схватив заранее приготовленные из шкафа вещи, начала одеваться. Руки девушки не слушались ее. Казалось, они просто одеревенели, такими непривычно неумелыми были сейчас. Кое-как расправившись с джинсами, Айсылу надела хлопковую футболку, а поверх нее – спортивную олимпийку. У девушки и в мыслях не было выбрать что-то другое, платье, например, хоть и было лето. Не на праздник она ехала. Глаза вновь обожгли слезы, но Айсылу усилием воли переключила свое внимание на мысли о том, что должна выглядеть достойной – чтобы, ни в коем случае не расстраивать бабушку и дедушку – им и так было тяжко. Медленно вздохнув и выдохнув, девушка, подхватив рюкзак, не оглядываясь, покинула свою спальню.

Все происходящее дальше было, как в тумане. Айсылу не покидало ощущение, что она смотрит замедленный фильм про саму себя. Вот она вышла на кухню – где бабушка, ласково обняв ее, зашептала знакомые слова молитвы – сколько раз эбикай делала это, не счесть. Затем, она всунула в руки внучки увесистый пакет – видимо, собрала в него все, что было в холодильнике. Эта мысль больно уколола Айсылу – невыносимо жаль стало бабушку. Девушка обняла ее в ответ, целуя в морщинистые, прохладные от недавних слез, щеки.

– Пора, Айсылушенька, – раздался позади приглушенный голос Рашида Хайдаровича.

Гузель Касымовна нехотя разжала свои теплые объятия, так же нехотя сделала шаг в сторону и ее внучка.

– Я тоже провожу ее, – тихим, еле слышным голосом отозвалась старая женщина.

– Не надо, – строго ответил глава семьи. Бабушка подняла на него обиженные глаза, а тот добавил:

– Побереги свое сердце, и мое тоже.

Гузель Касымовна понимающе кивнула головой, затем, порывисто приобняв Айсылу, отошла в сторону, пропуская ее и мужа, чтобы они могли покинуть кухню. Девушка послала бабушке благодарную улыбку и, шепнув на прощание ласковые слова, вышла вслед за дедом в коридор. Она была рада, что Рашид Хайдарович велел эбикай оставаться дома, потому что видеть ее глаза, полные страдания, это не то, что способствовало бы для того, чтобы самой не расплакаться. В конце концов, оставаться здесь стало просто невыносимо – сердце наполнилось тягостью, и Айсылу, решительно всунув стопы в кроссовки, не мене решительно покинула дом, запрещая себе оборачиваться, каким бы это не было большим соблазном.

Предрассветные часы были наполнены приятной прохладой, ароматом ночных фиалок и запахом выхлопных газов от двух заведенных внедорожников, что стояли возле дома. Свет фар, что падал в ее сторону, ослепляя, не позволял девушке разглядеть мужчин, что темными, зловещими силуэтами стояли возле дверей машин. Айсылу нерешительно застыла на месте, Рашид Хайдарович положил на ее плечо свою ладонь, давая молчаливый знак, что он рядом. Наконец, от группы мужчин отделилось двое – они сделали пару шагов. Первый, был крупный, напоминающий по форме свой фигуре широкий прямоугольник, а вот второй – был ростом, как и он, но был совсем другим.

– От генерала салям, – Ильнур скользнул взглядом по уставшему лицу старого мужчины, затем перевел его на стоявшую подле него среднего роста девочку, – ваша внучка поедет со мной.

Голос мужчины показался Айсылу удивительно красивым, даже можно было сказать, чарующим. Кому, как не ей, музыкальной девочке, в этом разбираться лучше всех? Да, голос был красивым, а вот сам мужчина…

Он сразу не понравился ей. Слишком красивый, странно, бывает же такое. Высокий, с идеальной модной стрижкой черных, блестящих волос, с ухоженной щетиной, в элегантной одежде, этот мужчина вызывал желание… развернуться и убежать. Она бы это и с радостью сделала, если бы могла. Оставалось только позволить ему рассмотреть себя – черные глаза, невероятно притягательные, завораживающие своим редким, насыщенным оттенком, тая в себе усмешку, изучающее заскользили по лицу молоденькой девушки. Щеки тут же защипало от стыда – не каждый день на тебя обращает внимание такой красавец. Не выдержав, Айсылу опустила взор вниз, делая вид, что рассматривает свои кроссовки. Она пыталась совладать с чувствами, охватившими ее нежное сердечко – но тщетно, в конце концов, не каждый, же день с тобой такое случается. Не каждый день ты покидаешь родные стены и уезжаешь жить к совершенно незнакомому, пусть и невероятно красивому, но чужому мужчине.

– Иди, – Рашид Хайдрович мягко подтолкнул внучку вперед. Не передать словами, что в тот момент испытывал старый мужчина. Эх, будь он моложе, сильнее, быть может, и не пришлось бы, отдавать девочку в руки бандитов. А теперь… Рашид Хайдарович сжал челюсти – нелегко признавать себя слабым.

– Я рассчитываю, что вы ее сбережете, она – единственное, что у нас осталось от Закира, – совладав со своими чувствами, ровным голосом произнес дед. Айсылу уже успела сделать один шаг вперед, и навстречу ей вышел тот самый красавчик, очаровывая своим тягучим, глубоким голосом ее слух, но никак не сердце:

– Будьте спокойны, все будет хорошо.

Айсылу ощутила, как внутри все ухнуло куда-то вниз, делая ноги ватными, а грудь – распирающей от неведомого волнения. Мужчина распахнул задние двери со словами, обращенные к девушке:

– Прошу.

Айсылу нервно сглотнула и, приблизившись к красавчику, придерживающему дверь, плавно юркнула внутрь. Но прежде чем это сделать, она успела уловить сладкий, восточный аромат мужского парфюма. Затем, ее окутал другой запах: салона автомобиля – дорогой кожи, которой были обтянуты сиденья. Девушка никогда еще не ездила на подобных машинах – у дедушки была старенькая тойота, верой и правдой служившая ему все 10 лет. А вот этот внедорожник был совсем новенький, и Айсылу не сомневалась, что и стоил недешево.

Хлопнула дверь, и на секунды девушка осталась одна в машине. Сердце продолжало мучить своим беспокойным ритмом. Айсылу устало откинулась на гладкую спинку сиденья. В одной руке девушка все еще держала пакет с едой – она опустила его на пол, сверху положив на него рюкзак. Снова хлопнули двери – на передние сиденья уселись двое мужчин.

Ильнур обернулся, окидывая девочку дружелюбным взглядом. Она, конечно, хоть и старалась выглядеть спокойной, но мужчина, как истинный хищник, хорошо улавливал любой страх – в том числе и ее. А то, что девочка боялась – было очевидно. Она вся вжалась в спинку сиденья и словно окаменела. Если мужчине и нравилась вызывать страх, то уж точно не у слабых созданий женского пола. Желая развеять его, Ильнур произнес – мягко, обволакивая своим бархатистым голосом:

– Тебе там удобно? Если хочешь поспать, могу принести тебе подушку с багажника.

Удивление скользнуло по лицу Айсылу. Она не ожидала, что к ней обратятся столь ласково.

– Все хорошо, спасибо, – девушка сглотнула, – подушка не нужна, я буду смотреть в окно, и спать не собираюсь.

Ильнур невольно улыбнулся – ему понравился голосок девочки – мягкий, чистый. Мужчина кивнул головой и, отвернувшись, начал беседу с Азаматом – тот уже направил машину на узкую дорогу, прилегающую к дому Айсылу. Пару секунд – и они покинули родную улочку с частными секторами, окунаясь в центр города. Город, меж тем, не спешил пробуждаться, хотя рассвет уже вступил в свои права – небо, стремительно меняя цвет, стало превращаться из – темного, в светло-серое полотно. Вдали, на линии горизонта, начали появляться яркие пятна – красные, оранжевые, розовые. Айсылу прижалась щекой к прохладному окну автомобиля. С тоской на сердце, девушка пыталась впитать в себя знакомые картины родного городка: небольшие магазинчики, старая, но такая любимая библиотека, школа, поликлиника… Девушка смотрела, и не верила, что уезжает отсюда. Казалось, совсем скоро ее кто-то разбудит, и она вновь окажется в своей комнате.

Внедорожник продолжал двигаться вперед и вскоре, миновав мост, выехал на трассу. Теперь машина стала значительно ускоряться, и Айсылу, не привыкшая к такой скорости, вся напряглась. Дедушка никогда не позволял вот так гнать. Девушка еще сильнее прижалась к окну, пытаясь переключить свое внимание со скорости на мелькавшие пейзажи: поля, речушка, мост, пруд, на котором рыбачат рыбаки, автозаправка, лес, поле, снова лес… Минуты плавно перетекли в часы, а картинки продолжали мелькать. У Айсылу все закрутило в животе, стянуло в тугой узел, перед глазами стало рябить, а к горлу подкатила тошнотворная горечь. Девушка едва не застонала от отчаяния – она уже понимала, что происходит с ней – хотя с последнего случая прошло более 6 лет, Айсылу знала, что скоро за всем этим последует. Настоящий позор, если не успеть. А чтобы успеть, не стоит молчать. Преодолевая робость, Айсылу, краснея от смущения, попросила:

– Пожалуйста, остановите машину.

Мужчины, беседовавшие в том момент друг с другом, не сразу услышали ее просьбу. Тогда, девушке пришлось повысить голос и повторить ее:

– Остановите машину!

Наконец, Айсылу была услышана – машина, плавно сбавляя ход, съехала на обочину. Стоило только внедорожнику остановиться, как девушка, распахнув двери, вывались из автомобиля наружу. Счет шел на секунды, Айсылу быстрым шагом, насколько это было возможно для нее, почти побежала, спускаясь вниз, с обочины, к полю. Затем, более не в силах сдерживать себя, рухнула на колени и, сгибаясь пополам, исторгла вчерашний ужин. Желчь обожгла горло, противная слабость растеклась по телу, делая его влажным и дрожащим. Чтобы не упасть, девушка уперлась ладонями во влажную от утренней росы, траву. Айсылу сделала вздох и снова из нее вырвалась рвота – уже просто водой. Девушка, ощущая, как перед глазами все поплыло, учащенно задышала. Прохладный воздух был приятен, но не наполнял силами. Боже мой, не свалиться бы в обморок.

– С тобой часто такое происходит? – раздался рядом с левым ухом приятный, ласкающий слух, мужской голос. Айсылу испуганно дернулась и медленно повернула голову в сторону Ильнура. На миг, у него перехватило дыхание, когда он, наконец, в полной силе, смог оценить красоту глаз девушки. Сейчас, на фоне бледного лица и уже взошедшего солнца, они были просто невероятными. Настоящие драгоценные сапфиры.

– Ух, ты, – красивые мужские губы изогнулись в ласковой улыбке, – я сражен наповал твоими глазами. Будем дружить. Я – Ильнур.

Он протянул, смутившейся от слов и своего не самого лучшего вида девушке, влажные салфетки. Та, с благодарностью во взгляде, приняла их. Вытирая лицо, Айсылу, смущенно глядя на ослепительного красавца, что сидел подле нее с невозмутимым выражением на лице, ответила:

– А я – Айсылу. Спасибо.

– Айсылу, – растягивая гласные, протянул Ильнур, глаза его блеснули, – так что, дружим? А то, я вижу, что ты побаиваешься меня. А нам с тобой, видимо, много времени предстоит провести бок о бок.

Девушка шумно сглотнула. Протерла ладони приятно пахнущими салфетками. И только потом, собравшись с мыслями, ответила:

– Если твое и мое понимание о дружбе совпадают, то я согласна.

Ильнур удивленно вскинул брови – для молоденькой девочки, Айсылу рассуждала довольно зрело, что ли.

– Не драться, не обижать, кормить вкусняшками – тебе это по вкусу?

Девушка устало рассмеялась. Ну, надо же, а он совсем не сноб, какими обычно бывают такие красавцы.

– По вкусу, – произнесла она, окидывая мужчину лучистым взглядом. Он поднялся на ноги и протянул ей свою ладонь: широкую, с длинными, смуглыми пальцами. Айсылу, на миг, замешкалась, не зная, как правильно поступить, но затем, не желая проявиться, как высокомерная, вложила свою маленькую, светлую ладонь в мужские пальцы. Они мягко сомкнулись на ее руке, передавая одним этим движением тепло. Ильнур продолжал улыбаться, но что-то, где – то в груди, напрягло. Он сослал это на усталость и быстро переключил свое внимание на нейтральный разговор:

– Ты есть хочешь? Попить?

– Есть точно не хочу, хотя эбикай наложила мне целый пакет еды. Если вы покушаете, я буду рада. Она, все-таки, старалась, – Айсылу поднялась на ноги, и Ильнур тут же отпустил ее руку. Он, подстраиваясь под неспешный ход девушки, пошел рядом с ней. Скользнул оценивающим взглядом по ней. Блин, забыл ведь уточнить, сколько ей лет. Выглядит на 14—15. Опасный, подростковый возраст. Надо будет быть повнимательнее к ней. Внимательным Ильнур, безусловно, быть умел.

– Мм, давненько я не ел домашней, татарской кухни, – Ильнур остановился возле машины, и Айсылу, подавшись вперед, быстро достала с пола пакет с едой. В этот момент, когда девушка наклонилась за ней, джинсы обтянули ее округлую попу. Взгляд Ильнура тут же примагнитился к этому месту. Мужчина, прочистив горло, спешно отвернулся, разглядывая проезжающие мимо машины.

– Вот, – Айсылу с легкой улыбкой, которая невероятно шла ей, протянула пакет Ильнуру, – кушайте на здоровье.

– Рэхмят (спасибо), – мужчина забрал пакет и приоткрыл его, – мм, пирог, да еще и домашняя конская колбаса, ты точно это не хочешь?

Он выразительно посмотрел на Айсылу – на щеках той проступил приятный глазу румянец.

– Нет, я сейчас просто не в состоянии принимать пищу, – вымученно отозвалась девушка, поднося ладонь к губам, словно опасаясь, что ее снова стошнит.

– Тогда прыгай в машину, потерпи чуток, скоро тебе станет полегче, – Ильнур подождал, пока девушка усядется на заднее сиденье, затем, захлопнув за ней дверь, вернулся на свое место. Их внедорожник, и тот, что остановился чуть подальше, вновь отправились в путь. Правда, ехали они недолго. Через пару минут, внедорожники завернули на автозаправку, на которой красовались две каких-то спортивных машины. Они выглядели потрясающе – Айсылу с бокового окна с интересом наблюдала за ними, пока мужчины, покинув авто, вышли наружу. Девушка же, продолжая заворожено разглядывать графитово-серый, почти черный спорткар, не смела даже приоткрыть дверь.

И тут произошла интересная вещь. Из двух спортивных машин вышли мужчины и направились к кассе, от которой уже отходили Ильнур со своими спутниками. К недоумению Айсылу, Ильнур подошел к задним дверям внедорожника и, распахнув одну, обратился к девушке с довольной улыбкой:

– Пересадочка, Айсылушка, идем.

Девушка немного замешкалась – то ли от неожиданной новости, то ли от такого обращения. Айсылушка. Губы невольно дрогнули в смущенной улыбке. Айсылу аккуратно выбралась из внедорожника, и Ильнур, забрав у нее рюкзак, кивнув головой, повел в сторону той самой спортивной машины, с которой девушка не сводила глаз все это время. Айсылу издала восхищенный вздох – вблизи автомобиль оказался еще шикарнее: плавные линии, хищная красота, создавалось ощущение, что какой-то механик сделал из хищного зверя вот такую великолепие. Ильнур повернул голову в сторону Айсылу, девушка шла рядом, ее макушка едва доходила ему до плеча. Почувствовав на себе взгляд мужчины, Айсылу, запрокинув голову, посмотрела прямо на Ильнура. Он растянул губы в самодовольной улыбке.

– Это – моя любимая, – произнес Ильнур, ласково проводя по крыше машины ладонью. Его движения были столь нежными, что девушка, наблюдавшая за этим, испытала смущение, будто погладили не машину, а ее.

– Очень красивая машина, – призналась Айсылу.

– А то, это ж ниссан джтр, – мужчина открыл пассажирскую дверь для девушки, – запрыгивай, птичка.

Айсылу вздрогнула от слова «птичка». Смущение и какое-то безбашенное состояние, переплетаясь меж собой, охватила ее грудь. Девушка нырнула внутрь, с удивлением и интересом разглядывая интерьер ниссана. Здесь царили только два цвета: черный и красный. Они контрастировали, привлекали внимание, раздражая зрение и пробуждая непонятные чувства.

– Пристегнись, – раздался веселый голос Ильнура. Айсылу щелкнула ремнем безопасности, с волнением ожидая, когда машина сдвинется с места.

Ей не пришлось долго ждать. Ильнур, блеснул черными глазами, и ниссан, угрожающе зарычав, через миг дернулся с места.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Айсылу ощутила себя, словно летящей над землей, сладкое воодушевление наполнило ее грудь, уничтожая плохое самочувствие и напряжение. Теперь, сидя рядом с водительским сиденьем, глядя в лобовое окно, на трассу, девушка чувствовала себя совсем по-другому – будто она ехала в увлекательное путешествие. Первое в своей жизни. Пусть это была ненастоящая причина, но забывшись на эти несколько минут, Айсылу могла просто побыть счастливой, не обремененной тягостью прошлого, которое не принадлежало ей, но так старательно стремилось разрушить ее будущее. Ильнур чуть приспустил боковые окна, и теперь теплый, ласковый воздух наполнил собой салон машины.

Девушка довольно улыбнулась. Ее радовала не только нормализация своего физического состояния, но и то, что Ильнур оказался приятным человеком. Конечно, рано делать какие-то выводы, но первое неприятное впечатление, которое появилось при их знакомстве, отошло на задний план. Все-таки нельзя судить о людях по внешнему виду – прописная истина, которую Айсылу немного подзабыла. С кем не бывает. Ну, а этого его предложение дружбы. Улыбка девушки стала еще шире.

– Вот, уже совсем другой вид, – бросив на Айыслу довольный взгляд, заметил Ильнур, – тебя надо на красивых, спортивных машинах катать, Айсылушка, да впереди, чтобы ты могла насладиться всеми благами, которые тебе дает спорткар. Вижу, скорость тебе нравится.

– Не то чтобы нравится, – отозвалась девушка, чуть нахмурив прямые брови, размышляя, какие чувства у нее вызывают слова мужчины, оказалось, понять себя стало непросто, – я так еще никогда не каталась, к тому же, я не забываю, что это опасно. А опасности – это не то, что я ищу.

– Яры (ладно), не буду пугать птичку, – Ильнур сбавил ход ниссана, затем послал спутнице чарующую улыбку, – вот видишь, как тебе повезло с водителем, не спорю с тобой.

Губы Айсылу дрогнули, а в глазах блеснула усмешка – не злобная, а добрая, светлая.

– Спасибо, – только и смогла выдохнуть девушка. Может быть, ей стоило ответить что-то другое, более умное, но в силу своего образа жизни, Айсылу не знала, не умела общаться с мужчинами. И уж, тем более, навык флирта ей не был знаком. Единственным мужчиной, с которым девушка все это время соприкасалась в своей жизни, был ее дедушка, правда, он частенько проявлял молчание и предпочитал беседам дела, работая даже в выходные, зато у Айсылу всегда имелись, пусть не самые дорогие, но новые платья, а так же, каждый месяц дед старался покупать для внучки игрушки. Одноклассники, первая влюбленность – все это обошло стороной девушку. Мальчишки из класса казались какими-то глупыми, старшеклассники – похожими на злобных зомби, а звезды, от которых фанатели подруги-одноклассницы – женоподобными существами.

Ильнур расслабленно выдохнул. Ему нравилась его подопечная. Нет, ни как женщина – упаси Боже. Как человек. Случай с попой не в счет – это всего лишь похоть, а похоть, если нужно, мужчина умел удерживать – в конце концов, он же не был неразумным скотом. Разум у Ильнура имелся – изощренный, пытливый, прикрытый личиной шутника-ловеласа. И не все видели его истинное лицо. Пусть и эта девочка никогда не увидит.

Айсылушка оказалась доброй, милой, не капризной. Ильнур решил, что они поладят. Ему даже понравилась эта задачка, он как бы сам себе сделал вызов – а справится ли? Вызов – это то, что всегда было по вкусу, от него закипала и без того горячая, татарская кровь. От вызова тело наполнялось энергией. По красиво очерченным губам мужчины поползла улыбка – Ильнур не сомневался в своем успехе. На сердце стало тепло, а тепло красивый мужчина любил. А еще жар такой, чтобы прошибал пот, и громкое, частое дыхание, но не будем об этом…

Дальше – они ехали молча. Для пущего комфорта, Ильнур включил песню – и красивый, мелодичный голос запел о любви. Айсылу, конечно же, сразу же отреагировала на звучание. Первые секунды девушка молчала, затем, не в силах более держать внутренний поток музыки, стала тихо, почти неслышно, подпевать. А потом, вдохновение охватило ее столь сильно, что Айсылу, позабыв обо всем на свете, отдавшись воодушевлению, запела в полную силу своего голоса.

Второй раз за сегодняшний день Ильнур был впечатлен. Удивительно. Девочка пела изумительно красивым, чувственным, по-настоящему женским голосом. Мужчина даже убавил песню, чтобы насладиться пением Айсылу. Он покосился на нее: она, устремив мечтательный взгляд вперед, пела. Лицо ее, выражавшее безмятежность и ожидание чего-то волшебного, было трогательно – невинным. В этот миг Ильнур явственно ощутил, какая огромная пропасть между ним и Айсылушкой. Он, в отличие от нее, давно потерял не только невинность, но и уверенность в том, что когда-нибудь, как подобно Тимуру, остепенится. Не его это, извините, девушки. Эти мысли не приносили Ильнуру чувство ущербности, скорее, наоборот, давали ему ощущение собственной исключительности.