Прогулки с курицей и без

Жестяная коробочка с фишками до сих пор у меня, но после многочисленных неудачных попыток научить играть детей и внуков часть фишек потерялись. Тогда и пришла идея дать нашему семейному раритету вторую жизнь. Я начал дарить друзьям на дни рождения кулончики из этих фишек-доминошек. Например, дочке исполняется 32. В дополнение к подарочной карте «Амазон» берешь фишку «3:2», сверлишь дырочку, продеваешь тоненькую цепочку и – вуаля! Оригинально и красиво.

Вот недавно у жены друга был день рождения. Дата круглая, если так можно выразится. Решил кулончик сделать, а где же взять «7:0»? Причем, если смотреть в будущее, то чем дальше, тем больше семерок понадобится, а возможно, и восьмерок, и девяток. Но КВНовская закалка не подвела. Пошел и купил домино «Мексиканский поезд». Не беспокойтесь, это не про нелегалов из Южной Америки, а действительно очень неплохая настольная игра. Почему эта игра так называется – понятия не имею. Не думаю, что ее придумали в Мексике. Может потому, что их просто много. Я имею в виду – фишек. И это хорошо, ибо там самая большая фишка уже не «6:6», а «12:12». Надо бы достать побольше «12:0» и дарить всем с уже ставшим классическим: «…и, как говорится, чтобы до ста двадцати!»

Хорошая идея, только сверлить пластик тяжело. Вот если бы такие, но деревянные достать… Может, есть где-то там, в Мексике.

«Шавасана»

Не помню, чтобы я в молодости задумывался о смерти. Умирали дедушки и бабушки, и это считалось само собой разумеющимся. Нам, здоровым и крепким, приходилось довольно часто помогать на похоронах: спустить гроб с покойником по узким лестницам хрущевских пятиэтажек и нести его, как это было принято в Баку, четыре – пять кварталов, пока гроб не перегружали на машину. Пару раз и могилы пришлось копать. Похоронная служба в Баку работала так же плохо, как и все остальные.

Надо сказать, что, кроме как на похоронах, разговоры об уходе возникали не часто. Запомнились два. Однажды мальчиком я спросил об этом маму, врача – онколога. Я бывал у нее в том учреждении, которое называлось больницей, и видел мучительно умирающих людей. Страшное зрелище. «Не думай об этом, – сказала мама, – природа сама готовит человека к смерти». Второй раз, причем совершенно неожиданно, коснулся этой темы Юлик Гусман. Мы жили в соседних домах по улице Монтина и иногда гуляли по городу летними ночами, наслаждаясь ночной прохладой. Как-то мы коснулись темы потенциальной эмиграции. Для него, как я теперь понимаю, этой опции тогда не существовалo, но мне он почему-то с неожиданной злостью сказал: «Езжай, езжай, не думай! Будешь умирать от рака, хоть не будешь мучиться».

Но хватит о печальном, ведь я, собственно, хотел написать о другом – о йоге. В Баку моей юности великая культура Индии было очень популярна, но в весьма ограниченной ипостаси – в основном это были сентиментальные фильмы из Болливуда. Каждый уважающий себя шофер грузовика или автобуса наклеивал на ветровое стекло фотографии актрисы Наргиз – как идеал женской красоты и Сталина – как идеал «крутого» мужчины. О йоге мы слышали в основном из курьезных новостей и песен Высоцкого. Ходило много анекдотов про йогов. Например: «Как йоги делают клизму? – Садятся в лужу и делают глубокий вдох».

Впервые я соприкоснулся с этим, суперпопулярным сегодня аспектом индуизма, в Америке благодаря Жене. У нее на работе была секция йоги, которую вела замечательная инструкторша. Женя очень серьезно увлеклась, а когда секция закрылась, продолжала заниматься дома сама. Потом я возил ее, совсем слабую, на йогу даже в последние месяцы жизни. Была такая группа в Лос-Гатосе для больных раком. Но, увы…

В основном Женя практиковала йогу-аштангу, что включает в себя и движения – виньясы, и дыхательные упражнения – пранаяны, и статические позы-растяжки – асаны. Эти термины я тоже впервые узнал от нее. Есть даже теория, что русское «осанка», происходит он индийского «асана». Не уверен.

Женя изучала йогу глубоко (как и все, что она делала) и даже вела регулярную страничку йоги под названием «Баба-Йога» в ярком иллюстрированном журнале, который когда-то выпускала у нас в Силиконовой долине Марина Бичинская. Я иногда пристраивался рядом с Женей на своем коврике и старался повторять всю последовательность действий. Делал это порой спустя рукава, но тем не менее пользу от «аштанги» мой позвоночник с поломанным диском почувствовал довольно быстро. Узнал я и другой интересный факт – при нормальном дыхании мы используем только 10–15 процентов объема легких. Поэтому большинство «асан» и правильное йоговское дыхание помогают глубоко провентилировать легкие, что немаловажно.

С уходом Жени я дал себе слово, что буду продолжать заниматься йогой регулярно, и записался на курс – по понедельникам и четвергам. В классе, скажу я вам, не похалтуришь, как дома. Кругом народ, в основном молоденькие, стройные девушки. Ну а инструкторы у нас – это вообще загляденье. Анфиса в четверг и Элла в понедельник, обе из России. Фигуры божественные. Нас только двое старперов в классе – я и мой американский сверстник Стивен. Мы называли себя backside boys, потому что расстилали наши коврики в самом дальнем от инструктора ряду в отличие от молодых, которые хотели расположиться поближе. Преимущества очевидны: можно и незаметно передохнуть, когда выбьешься из сил, ну и дополнительный плюс – вид на эти очаровательные попочки в специальных йоговских leggings (пришлось поискать на гугле русский эквивалент – лосины), дизайн которых еще больше улучшает вид, прекрасный и сам по себе. Может, это покоробит кого-то из моих читателей, но, думаю, что в «просто посмотреть» большого греха нет.

А Эллочка и Анфиса выжимают из тебя все немногие оставшиеся силы с беспощадностью ротного старшины. Конечно, совсем не хочется выглядеть на свои годы. Вот и проходишь, пыхтя, через эти позы: «дитя в материнской утробе», «собака в потягусях», «воины #1, #2 и #3», «дельфин», «верблюд», «дерево», «орел» и прочее, что иногда напоминает этапы нашей непростой жизни. И как в жизни, когда наступает заслуженный отдых после тяжелого трудового дня, так и к концу занятия ты уже можешь с радостью принять завершающую позу – «шавасану» («позу трупа»). В полном наслаждении вытягиваешься на коврике и вспоминаешь еще один старый йоговский анекдот: «Как йоги занимаются онанизмом? – Лупят, закрыв глаза, молотком по члену и испытывают оргазм, когда промахиваются». Вот что-то похожее ощущаю и я, в изнеможении опускаясь в «шавасану». Обычно Анфиса включает в эти последние минуты тихую мелодию с трелями райских птичек. И становится так хорошо – так, что не хочется уже вообще вставать…

Но вот восхитительно обтянутые лосинaми ножки принимают позу лотоса, чтобы, как учит йога, «заземлить энергию тела и уравновесить потоки праны, текущей через нервную систему». И ты садишься вместе с ними, складываешь на линии сердца ладони, наклоняешь голову в молитвенном жесте и произносишь «намасте», что есть «уважительное преклонение и прославление Всевышнего, Божественной сущности природы-мироздания, частичкой которого является человек, признание единства и вечной духовности всего сущего».

Силы вновь возвращаются, ты встаешь и уходишь, прощаясь глазами с попочками до следующего урока.

А природа пусть делает свое дело. Не торопясь.