Вeрните моего сына

Сказав последнюю гневную фразу, он отвернулся к окну, а ко мне наконец-то возвратился дар речи.

– Да что вы себе позволяете! Это была не я! Моего сына сегодня украли, а на видео его похититель! – я чувствовала, что готова вот-вот взорваться от ответной злобы. – Где мой сын?! Я хочу забрать его домой!

Мужчина повернулся ко мне, окатив ледяным презрительным взглядом и, ничего не отвечая, поднялся со стула. Он обошел меня кругом и снял служебный китель черного цвета с напольной вешалки, стоящей у окна.

– Пойдемте со мной, – коротко и без эмоций бросил он, на ходу надевая форму.

Я резво поднялась со стула и вышла из кабинета. Полицейский закрыл помещение на ключ, и мы в полном молчании спустились вниз по узкой лестнице. Выйдя на улицу, оперативник направился к припаркованному легковому автомобилю белого цвета без опознавательных знаков полиции. Машина дружелюбно поприветствовала его, помигав фарами.

– Садитесь, – приказал он мне, открывая для себя водительскую дверцу.

Я послушно распахнула переднюю пассажирскую дверь и села вовнутрь. В салоне машины было очень чисто, в воздухе витал невесомый, но приятный аромат хвои. На середине передней панели сидел милый игрушечный мопс, забавно покачивающий подвижной головой. Полицейский завел автомобиль, и мы тронулись с места в неизвестном для меня направлении.

Мы молчали. Забавный щеночек мерно и без устали кивал мордочкой вверх и вниз в такт неспешной и аккуратной езде. Я неотрывно смотрела на него, словно под гипнозом, не замечая ничего вокруг, и пыталась осознать случившееся. В голове царил полнейший сумбур. Невероятные и нелепые мысли о странном похищении Кирюши перебивали одна другую. Казалось, что все произошедшее – лишь мой ночной кошмар. Сейчас я просто проснусь и этот ужас закончится…

Автомобиль медленно затормозил, слегка поскрипывая, и я вернулась в реальность. Ничего не изменилось. Я не проснулась. Рядом сидел все тот же угрюмый полицейский, он кивком головы указал мне, что нужно выходить из машины.

С первого взгляда на окружающую территорию я поняла, куда мы приехали. Это был тот самый торговый центр, где нашли моего сыночка. Сотрудник полиции пошел вперед к широкой лестнице, устланной сверкающим чистотой темно-синим кафелем. Я двинулась следом за ним.

Вокруг суетился народ. Все куда-то спешили, норовя потолкаться, но мне было все равно – я смотрела лишь на широкую прямую спину полицейского, идущего передо мной.

Мы вошли в просторный, хорошо освещенный холл первого этажа и двинулись вглубь торгового центра. Вокруг сверкали манящими огоньками многочисленные витрины бутиков одежды с реалистичными манекенами. В элитных магазинчиках сияли неотразимым блеском драгоценности на прозрачных тумбах. Улыбчивые и ухоженные девушки отовсюду приглашали нас на демонстрацию новых духов, косметики и прочей не нужной мне ерунды. Витающий в воздухе соблазнительный запах коктейля из различного парфюма перебивал насыщенный аромат кофе и сладкой ваты.

Наконец спустя пару минут полицейский замедлил свой ход. Он остановился у небольшого яркого островка в виде нескольких стеклянных витрин-холодильников с разноцветным мороженым, замысловато выложенным в лотках. Рядом с торговым оборудованием стоял большой боди-стенд улыбающегося и счастливого пингвина с красивым рожком холодного лакомства, зажатого в крыльях.

При нашем приближении откуда-то снизу прилавка внезапно вынырнула молодая девушка с наклеенной улыбкой на веснушчатом лице. Она была одета в чистенький белоснежный фартук с оборками, на голове надвинут чепец того же цвета, из-под которого выбивалась короткая рыжая челка.

– Мороженого не желаете?! – бодро предложила она, но, рассмотрев мужчину внимательнее, перестала наигранно улыбаться. – А… это вы.

– Добрый вечер, – сказал ей полицейский. – Вы не заняты?

– Нее… Покупателей пока нет. Вы нашли мамашку-то? – она с явным любопытством выглянула из-за плеча мужчины и увидела меня. В этот же момент ее лицо перекосила гневная осуждающая гримаса. – Что же вы, женщина?! Разве так можно??? Попросили пять минут за ребенком присмотреть, а сами сбежали?! Где это видано? У меня вся работа из-за вас встала, полицию пришлось вызывать! Ладно хоть начальство пока ничего не знает о происшествии, а то ведь и уволить могут!

Я растерялась от неожиданности. Кажется, я начинаю сходить с ума или все вокруг меня участвуют в каком-то странном заговоре. Выйдя из тени полицейского, я, взяв себя в руки, как можно спокойнее ответила нервной продавщице:

– Девушка, вы меня с кем-то путаете. Посмотрите, пожалуйста, повнимательнее. У меня ребенка сегодня похитили, – она недоверчиво уставилась на меня, уперев руки в бока.

– Так вы же сами его мне оставили! Сказали, ненадолго в туалет сходите, ну я, дура, и поверила! А вон оно что вышло, если хозяин узнает, мне не поздоровится! – она обиженно надула пухлые губы и полушепотом обратилась к полицейскому: – Навроде она будет, лицо я, правда, не особенно разглядывала, но по фигуре и внешнему виду – точно!

Я поняла, что спорить с этой девицей совершенно бесполезно, и с надеждой обратила все свое внимание на сотрудника полиции. Он сделал вид, что не замечает мой взгляд, поджав тонкие губы. «Мне никто не верит!»– с отчаянием подумала я.

– Извините за беспокойство, – вежливо сказал он продавцу, та безразлично махнула рукой. – Пойдемте, Юлия Витальевна, к машине!

Мы направились в обратную сторону. Почему-то именно сейчас, идя рядом с полицейским, я стала себя очень неловко чувствовать, словно и вправду совершила какое-то преступление. Мне казалось, что все на меня как-то по-особенному смотрят: и работники торгового центра, и незнакомые встречные прохожие.

На улице стали сгущаться первые легкие сумерки. Народу стало еще больше – по всей видимости, наступил вечерний час-пик. Загрузившись в автомобиль, мы двинулись в противоположную сторону от полицейского участка. Во мне снова проснулась робкая надежда на то, что мы едем за Кирюшей, но спросить об этом напрямую я не решалась.

В голове роились бредовые мысли. А может, действительно это похищение – лишь плод моей фантазии? И я сама бросила Кирилла, решив начать новую жизнь без него? Ведь не раз в трудные моменты внутри себя я осознавала, как тяжело воспитывать ребенка одной, не имея никакой поддержки. Может, мой разум на время отключился, разыграв со мной злую и жестокую шутку, а тело все сделало само? Да нет, этого просто быть не может!

Я стала отгонять пугающие мысли прочь и решила сосредоточиться на показаниях рыжеволосой девушки. Может, все-таки мне удастся найти в них какую-нибудь малейшую зацепку. Я проигрывала ее слова внутри себя вновь и вновь, но ничего существенного так и не уловила. Ясно одно – она твердо уверена, что ребенка бросила именно я.

А что же полицейский? Он с ней полностью солидарен. Сотрудник правоохранительных органов даже записывать в протокол ее слова не стал, видимо, вся эта встреча была чисто демонстративной для меня. Еще в участке мужчина честно признался, что копаться во всем этом не намерен, у него есть дела и посущественнее. Голова шла кругом. Я горестно вздохнула и закрыла глаза.

– Приехали, – его равнодушный голос прервал мои тяжкие раздумья.

Я вышла из машины и осмотрелась. Мы припарковались возле небольшого больничного городка, состоящего из нескольких невысоких корпусов серого цвета. Неужели мы приехали за Кириллом?! Теплая волна ликования целиком захлестнула меня от макушки до пят и ушла, оставляя после себя приятное покалывание в конечностях.

Полицейский направился к ближнему двухэтажному кирпичному зданию, на котором большими буквами красовалась надпись «Скорая помощь». Я с нетерпением последовала за ним, мысленно представляя себе, как сейчас крепко обниму сыночка и больше никогда не отпущу его.

Мы зашли внутрь, в нос сразу же ударил резкий запах медикаментов. В скорой помощи царила суматоха: медбратья и медсестры в нежно-зеленых халатах с серьёзным видом то и дело сновали по длинному коридору. На простых деревянных лавках, стоящих вдоль стен, в ожидании сидело несколько человек. Среди них выделялась веселая ярко накрашенная девица, без устали жующая жвачку.

Из одной распахнутой настежь палаты доносился хриплый забористый мат, голос был мужской. По всей видимости, его обладатель был изрядно пьян. После каждого произнесенного им нецензурного слова девушка на скамье нелепо хихикала и подталкивала локтем парня, сидящего в утомленной позе рядом с ней.

– Нам сюда, – скомандовал полицейский и завернул в приемный покой. – Добрый вечер, девушки! Нам необходимо провести медицинское освидетельствование.

В хорошо обставленном и просторном помещении находилось несколько женщин-медиков в светлой форме. Одна из них – диспетчер – неотрывно отвечала на телефонные звонки и тут же по другому аппарату раздавала команды каретам скорой помощи. Вторая молодая девушка, не поднимая головы, что-то спешно писала в толстой больничной карточке. На обращение сотрудника полиции отозвалась лишь третья женщина средних лет. Не спрашивая ничего, она молча порылась в низкой тумбе около двери и достала оттуда пластиковый стакан для сдачи анализов с яркой красной крышкой.

– Держите, – она протянула мне емкость. – Туалет в конце коридора направо. Принесете потом анализы мне.

Я в недоумении взяла стаканчик в руки и обратилась к полицейскому с вопросом:

– Это зачем еще?

– Так надо, – коротко и нетерпеливо ответил он мне. – Давайте не будем тратить время, жду вас здесь.

Мы вышли из приемного помещения. Мой конвоир встал, как вкопанный, рядом с дверью, а я нехотя поплелась по указанному медиком направлению.

– Ну че, подруга, тоже за рулем попалась, а? – с ехидной ухмылкой обратилась ко мне размалеванная девушка.

Я ничего не ответила ей, продолжая идти вперед. Девица надула большой пузырь из жвачки, и он звонко лопнул, на что она опять захихикала и снова ткнула своего вялого спутника в бок.

В туалете скорой помощи, несмотря на то что это все-таки больница, было грязно. Я зажала нос от неприятного запаха аммиака и попыталась смыть содержимое ржавого унитаза, но слив не работал. Кое-как выполнив поставленную предо мной задачу, я, побрезговав открывать дверь за ручку, толкнула ее плечом и вышла наружу, держа на расстоянии впереди себя емкость с мочой.

Девушка с парнем куда-то исчезли, прекратилось и несвязное бормотание хмельного пациента. В больничном коридоре стало тихо. Полицейский стоял, прислонившись у стены, со скучающим усталым видом ожидая меня. Я отдала баночку со своими анализами медсестре и, торопливо выйдя из приемной, обратилась к нему:

– Это все? Теперь я могу забрать своего ребенка?

Он немного помолчал, внимательно разглядывая носки своих служебных ботинок, а потом нехотя ответил:

– Юлия Витальевна, я ведь уже говорил вам, что вашего сына забрали органы Опеки. Теперь его законные интересы представляют именно они.

– Скажите, куда мне обратиться?! – я с мольбой в голосе крепко вцепилась в его рукав. – Пожалуйста!

– Сейчас уже поздно. Все бюджетные учреждения давно закрыты, – он осторожно высвободил свою руку. – Поедете к ним завтра, адрес я сообщу.

– А как же мой сын? Как он будет без меня целую ночь?! – я просто не представляла себе, как мой малыш будет спать один в незнакомом месте. От мыслей о том, как ему сейчас страшно и одиноко, на моих глазах выступили слезы.

– Не волнуйтесь, он под присмотром врачей, ему ничто не угрожает, – спокойно произнес полицейский. – Довезти вас до дома?

Я удрученно кивнула. Собравшись впопыхах, я не взяла с собой даже денег на такси. Мы вышли из больницы, сели в автомобиль и поехали по ночному городу в сторону моего дома. Водитель время от времени устало потирал глаза, а я отрешенно смотрела в пыльное окно.

Спустя примерно десять минут он остановился напротив моего двора, достал из бардачка небольшой блокнот и ручку. Нацарапав что-то на листке, мужчина оторвал его и протянул мне.

– Вот адрес, где располагаются органы Опеки и попечительства по нашему району. Обратитесь к ним завтра.

Я еле слышно поблагодарила его и вышла из машины, крепко зажав бумагу в ладони. Поднявшись на свой этаж, я открыла квартиру, включила свет в коридоре и зашла внутрь. Меня встретила непривычная мертвая тишина. Квартира словно опустела, стала неприветливой и холодной.

Внутри меня молотом билась мысль: «Сына нет дома!!!». Чувствуя собственную беспомощность, я в голос разрыдалась и сползла по двери на пол. Спустя какое-то время на меня накатила неудержимая яростная злоба. Я соскочила, сорвала с себя злополучное пальто и стала изо всех сил топтать его ногами. Выплеснув всю негативную энергию, я отпихнула в сторону жалкую бесформенную тряпицу с пыльными следами, сняла сапоги и прошла в комнату.

Все кругом напоминало о ребенке. Я подошла к детской кроватке, бережно взяла в руки мягкое одеялко сына и прижала его к груди. Мне не хотелось ни есть, ни пить, ни дышать. Кое-как добрела до дивана и повалилась на него без сил прямо в одежде. Я поднесла детское одеяло к лицу и, вдыхая оставшийся сладкий запах малыша, провалилась в тревожный темный сон.

***

Я открыла глаза и непонимающим взглядом окинула ярко освещенную солнцем комнату. Почему Кирюша все еще спит, он ведь всегда будит меня рано? Как ужаленная, я соскочила с дивана и побежала к детской кроватке. Где-то на полпути я остановилась, словно споткнувшись: сына там нет. Весь ужас вчерашнего дня отрывистой кинолентой развернулся у меня в голове. Нужно немедленно собираться и ехать за Кириллом!

Почти бегом я кинулась в ванную комнату приводить себя в порядок. Сегодня мне просто необходимо выглядеть хорошо. Наскоро ополоснувшись под душем, я высушила свои светлые, слегка вьющиеся волосы под горячей струей воздуха из фена. Затем достала давно забытую небольшую косметичку из глубины настенного шкафа. Выудила оттуда маленькую палетку теней нежных нюдовых оттенков, тюбик с черной тушью и блеск для губ.

Глядя на себя в зеркало, я спешно нанесла на веки светло-бежевые, почти незаметные тени. В несколько подкручивающих движений накрасила ресницы густой темной тушью. Взгляд моих светло-синих глаз сразу же непривычно преобразился, стал более глубокий и выразительный. Последний штрих – скользнула по пухлым губам роликом прозрачного блеска, приятно пахнущего карамельками.

Я выскочила из ванной комнаты в коридор, обернутая в большое махровое полотенце. Здесь находился длинный хозяйский шкаф, такой же старый, как и тумба напротив, в нем хранились все мои вещи. Я извлекла из его недр легкую классическую блузку мятного цвета с отложным воротничком и черные узкие брючки. Тут же скинув с себя полотенце, впопыхах натянула одежду.

В принципе, я готова, осталось лишь заказать машину к дому. Добираться на общественном транспорте сегодня просто не смогу – нервы не выдержат. Мобильный телефон лежал на журнальном столике в комнате, там же находился и листочек с адресом Опеки. Я позвонила диспетчеру службы такси и сообщила, куда нужно подъехать. Забросила в свою черную сумочку все необходимые вещи и двинулась к выходу.

Любимое мною до вчерашнего дня пальто теперь яркой безобразной кучкой валялось на полу рядом с вешалкой. Я даже смотреть на него не могла – моментально вспоминалась та женщина, из-за которой у меня возникло столько проблем. Но надевать что-то поверх моего наряда было все-таки необходимо. Я снова открыла шкаф, порылась в нем и достала оттуда теплый кардиган из плотной темно-синей ткани.

Быстро набросила удлиненный пиджак на плечи, натянула на ноги полусапожки и подошла к двери. У выхода на стене чуть выше тумбы висело небольшое круглое зеркало, я мимолетом взглянула в него. Привлекательная блондинка с большими голубыми глазами в отражении небрежным жестом взбила волосы рукой, дружелюбно улыбнулась мне и подмигнула: «У тебя все получится!».

Не чувствуя под собой ног, я вышла из дома и пустилась бегом вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Возле подъезда уже стояла синяя иномарка с яркими «шашечками» такси на крыше. Я села в автомобиль и продиктовала водителю адрес с помятого клочка бумаги. Полный мужчина за рулем кивнул мне в ответ головой и, сделав радио чуть громче, неспеша двинулся вперед.

Всю дорогу я нервно стискивала пальцы и прикусывала губы, сгорая в муках неизвестности. Что меня там ждет? Смогу ли я вернуть сына домой? От мысли, что у меня ничего не выйдет, в груди сразу же начинало нестерпимо щемить сердце. Поминутно я поглядывала на электронные часы в мобильном телефоне. Большие цифры на экране показывали половину десятого. Быстрее бы уже приехать!

Наконец-то водитель свернул с оживленной дороги и остановился напротив двухэтажного здания из красного кирпича.

– Приехали, – он повернулся ко мне с выжидающим видом. Я извлекла из кошелька пару купюр и, не дожидаясь сдачи, выскочила из автомобиля. Мужчина с довольной улыбкой на круглом лице тут же надавил на газ и исчез из поля моего зрения.

Я глубоко вдохнула в себя прохладный осенний воздух и направилась к лестнице у здания, крепко сжимая в руках сумку. Низкое солнце грело, но уже не так жарко, как вчера. Под ногами приятно похрустывали тоненькие желто-красные листочки высоких оголившихся кленов, насаженных вдоль дорожки.

Внутри здания было тепло. Рядом со входом в помещение располагался просторный светлый кабинет с распахнутой настежь дверью. Неподалеку на стене висела золотистая табличка с нанесенными черными буквами «Приемная».

– Добрый день! – робко поздоровавшись, я нерешительно вошла в помещение.

За высокой изогнутой стойкой сидела молодая светловолосая девушка с замысловато заплетенными косами на голове. Она с интересом посмотрела на меня и произнесла ярко накрашенными губками:

– Добрый день. Вы к кому?

– Девушка, у меня вчера ребенка украли… – сбивчиво начала я. – Потом выяснилось, что полиция его в органы Опеки передала… К кому можно обратиться по этому вопросу?

Она немного поразмыслила, а потом звонко прощебетала:

– Вам, скорее всего, к Эмме Петровне Богдановой нужно, она в двенадцатом кабинете сидит на втором этаже.

Я поспешно поблагодарила секретаря, вышла из кабинета и быстрым шагом двинулась к просторной лестнице напротив, ведущей на второй этаж. Наверху было тихо и безлюдно. Я принялась разглядывать таблицы с нумерацией кабинетов и спустя пару дверей наткнулась на нужную. Осторожно постучав, я заглянула внутрь:

– Здравствуйте, можно?

В середине помещения располагался длинный стол, за которым восседала коротко стриженная темноволосая дама в ядовито-зелёном брючном костюме. Фигура ее была стройной и подтянутой, сначала мне даже показалось, что она моя ровесница. Но, приглядевшись внимательнее, я увидела сетку мелких морщин на ее красивом накрашенном лице, выдающем истинный возраст. Женщина что-то быстро писала на бумаге. Увидев меня, она отложила ручку в сторону, сцепила пальцы в замок на столе и кивнула головой:

– Заходите.

Я на ватных ногах прошла в кабинет и без приглашения уселась напротив специалиста. Та вопросительным и в то же время холодным взглядом уставилась на меня из-под узких очков-половинок в модной оправе.

– Эмма Петровна, – глубоко вздохнув и набравшись смелости, начала я, – Я мама Самойлова Кирилла. Моего сына вчера похитили, потом он был найден в торговом центре, полиция сообщила, что теперь ребенок находится у вас. Все это какая-то ужасная ошибка…

– Ошибка, говорите? – надменным тоном перебила меня женщина, приподняв узкую бровь. – Я так не думаю.

Она похлопала по белой картонной папке, лежащей в углу стола.

– Я хорошо ознакомилась с материалами дела, переданными мне сегодня утром полицией. Почитала показания свидетелей, посмотрела на результаты ваших анализов… – она сделала небольшую паузу и продолжила, сверля меня сердитым взглядом:– И вот что мне стало абсолютно понятно: мать-наркоманка под кайфом бросает сына, пишет отказную, а потом, придя в себя, понимает, что она натворила. Вызывает полицию и рассказывает сотрудникам правоохранительных органов о каком-то совершенно невероятном похищении, надеясь все поправить. Ошибки здесь никакой нет.

Закончив свою тираду, она с удовлетворенным видом откинулась на мягкую высокую спинку офисного стула и с хищной полуулыбкой стала наблюдать за моей реакцией. От ее слов я, мягко говоря, обомлела и тут же возмутилась:

– Что вы такое говорите? Я не наркоманка и моего сына действительно похитили!

Сотрудница Опеки встала и, поцокав высокими каблуками, подошла к большому окну, заставленному разнокалиберными горшками с комнатными растениями.

– Юлия… эм… как вас там?

– Витальевна, – подсказала я ей.

– Юлия Витальевна, давайте оставим всю эту вашу театральность до суда, мне она совершенно ни к чему. Вы сами-то верите в тот бред, который несете? – женщина взяла в руки крупный светло-зеленый овальный лист ближайшего к ней цветка и погладила его блестящую глянцем поверхность. – Вам и без меня прекрасно известно, что экспертиза показала наличие наркотиков в вашем организме.

Меня словно ударило током. Какие еще наркотики??? Что вообще происходит???

– Где мой сын?! Я хочу забрать своего ребенка! – потеряв тонкую грань внутреннего равновесия, я почувствовала, как мое лицо заполыхало.

– Ребенка вам никто не отдаст, – хладнокровно объявила мне собеседница. – Более того, в ближайшее время наши юристы выступят в суд с иском о лишении вас родительских прав!

Я подорвалась со стула и уже была готова вцепиться в ее наглую рожу, но с огромным усилием сдержала свой порыв.

– Вы не имеете права забирать у меня ребенка! Верните его немедленно!

– Еще как имею, – зло прищурив глаза, прошипела женщина. – Согласно статье 77 Семейного кодекса я наделена такими полномочиями. В случае если жизни ребенка грозит опасность, а с такой мамашей, как вы, это вполне вероятно, его изымают из семьи до суда. Ну а там уже судье доказывайте, какая вы мать! – она махнула рукой на дверь и отвернулась от меня, всем видом показывая, что разговор окончен.

– Подождите! – осознав всю серьезность ситуации, я моментально остыла и с мольбой обратилась к ее спине. – Могу я хотя бы увидеться со своим сыном???

Она нехотя обернулась и процедила сквозь зубы:

– Можете. Ребенок находится в детской больнице на улице Тимирязева. А теперь прошу вас выйти, мне работать нужно.

Я словно в тумане поплелась к двери и на негнущихся ногах спустилась вниз по лестнице. От полученной информации все мысли в моей голове смешались в вязкую кашу. Что вообще происходит?! Кому и зачем все это надо? Не знаю, кто и для чего замыслил этот дьявольский сценарий, но Кирюшу нужно обязательно вернуть домой!

Богданова упомянула, что будет суд. Только там будет решено, отдадут мне сына или нет, а до тех пор я смогу лишь навещать его. Господи, за что мне все это? В чем я так сильно провинилась и почему от этого страдает мой ребенок? Одни вопросы…

В горьких раздумьях я вышла на улицу и поплотнее запахнула кардиган. Сейчас не время паниковать, нужно ехать к Кириллу и успокоить его. Наверняка ему там страшно и одиноко, ведь раньше он никогда не оставался с посторонними людьми. Необходимо взять себя в руки, иначе ничего хорошего не выйдет.

Неподалеку от здания Опеки я заметила автобусную остановку и почти вприпрыжку добежала до нее. Под пластиковым козырьком на узкой деревянной лавке сидела одинокая старушка, опираясь на толстую витую трость. Все ее внимание было сосредоточено на дороге, видимо, ожидала подходящий транспорт.

– Простите, а вы не подскажите, какие автобусы идут до детской больницы на улице Тимирязева? – обратилась я к ней, зябко поежившись от порыва холодного ветра.

Бабушка взглянула на меня своими блеклыми глазами, и на ее лице, испещренном глубокими морщинами, расползлась добродушная улыбка.

– Дак вон семнадцатый идет, тебе в него садиться надо, – прошамкала она беззубым ртом.

Я повернулась в сторону дороги. К остановке действительно медленно приближался длинный ярко-желтый автобус, похожий на гигантскую гусеницу. Вверху на лобовом стекле была прикреплена табличка с крупными цифрами «17». А у старушки, несмотря на ее возраст, отличное зрение.

– Большое вам спасибо! – я сердечно поблагодарила ее, та в ответ покивала, обнажая в улыбке светлые розовые десна.

Я спешно забралась в полупустой салон. Ко мне тут же вальяжной походкой направилась зевающая женщина-кондуктор, на поясе у которой болтались многочисленные рулоны билетов и позвякивающая мелочью сумка. Расплатившись за проезд, я уточнила у нее, действительно ли этот автобус идет до нужного мне места, и получила утвердительный ответ.

Ехать пришлось довольно долго, так как почти каждые три минуты автобус тормозил на остановках, наполняя салон новыми пассажирами. Я глядела невидящим взглядом в мутное окно и думала о встрече с сыном. Чья-то рука легла мне на плечо. Я, вздрогнув, моментально повернулась назад. Это была кондуктор.