Любовь сквозь века. Книга 2

– Сема, ты мокрый, можешь замерзнуть и заболеть. Пойдем домой, я тебе отогревать буду и обедом горячим накормлю, раз кофе мы с утра не попили.

– Не отравишь?

– Нет. Беречь буду, как зеницу ока.

– Что-то изменилось?

– Изменилось. Последний раз за меня заступался папа в восьмом классе. Ты, что к этому Рафику полез, я бы и сама справилась.

– Справилась бы она!?! Уверена?

Рита тяжело вздохнула.

– Конечно, уверена. У меня черный пояс по сковородам, третий дан по скалкам, ну и приемам самообороны мы Леркой в одной милой школе научились.

– Ты мне предлагаешь стоять и смотреть, как двое ублюдков нагло пристают к моей любимой женщине?

– Я тебе предлагаю вкусный обед и парить ноги в горячей воде с горчицей. Идем домой. Где твой друг?

– Кто? Сашка? В машине.

– В машине?!?

Рита бросилась к внедорожнику Семена.

– Как вы могли его бросить? У вас хотя бы капля стыда или совести есть?

– Рита, вы о чем? При чем здесь совесть?

– Ну, да! Вы и слова такого не знаете-совесть. Откуда она у вас?

– Ритуля, почему опять на Сашку кричишь?

– Он же тебя бросил?

– Когда?

– Только что! Их двое, а ты один. А если бы у них был нож, а если бы пистолет?

Мужчины переглянулись, их обуял безудержный приступ смеха. Рита непонимающе поджала губы и молча ожидала окончания приступа веселья.

– И чем я так развеселила господ? Вроде бы хвоста у меня нет? Копытами по земле не стучу! В чем дело?

– Маргарита, наш ротный, запросто, справляется с пятью вооруженными до зубов мужиками. И какой-то Рафик, ему так-руки размять и былое вспомнить.

– Кто такой этот ваш ротный и он тут, вообще, причем?

– Это и есть Семен. Вы не знали? Ваш жених участвовал во многих боевых действиях, по горячим точкам помотался, награды имеет.

– Ладно, Саш, брось. Ты что мне презентацию устраиваешь, будто я последняя модель Лады Калина, не в приличном обществе, конечно, будет помянута.

– Я думаю, Маргарита имеет право знать с каким геройским парнем связывает свою судьбу и биографию.

– Ой, да ну вас. Заморочили мне голову своими байками. Что на морозе стоять? В ногах правды нет! Пойдемте лучше пообедаем,-Рита, круто развернувшись на высоких каблуках, пошла к подъезду. – Что встали? Я два раза приглашать не стану.

– Пошли Сашка, отобедаем! Тогда и с Теодоркой в домашней атмосфере, на сытый желудок говорить будет приятней.

В квартире Рита развернула бурную деятельность. Заставила Семена принять горячий душ, накрыла стол, который больше напоминал праздничный.

– Рит, это ты все приготовила?

– Да, а что?

– Нет ничего. Очень вкусно! Прям, очень! Ты когда успела? И борщ, и котлеты и пирожки?

– Что там успевать? Я же тебе вчера говорила, когда волнуюсь, начинаю готовить. Дурацкая привычка. У меня была вся ночь.

– Ты ночью борщ варила?

– Думаешь, я смогла бы уснуть после вашего с Николашей мракобесия?

Александр сидел молча, не принимая участия в беседе влюбленных.

– Саша, вы почему не кушаете? Не вкусно? Вам не нравится?

– Все ему нравится!

– Я не тебя спрашиваю. Саша, вы меня слышите?

Семен пнул друга под столом ногой.

– Что вы спросили? Нет, кофе я не буду, благодарю. Все очень вкусно.

– Александр, какой к черту кофе? Вы сейчас на какой планете.

– Не знаю. Извините меня Рита, все действительно замечательно, но кусок в горло не лезет.

– Правильно, что не лезет. Не надо было Леру обижать.

– Не надо было.

– Рит, прекрати! Что ты ему соль на раны сыпешь? Если бы можно было все изменить, то…

– Да я бы ему и хвост солью засыпала. Лера она чудная, тонкая, замечательная. Вы ведь ничего о ней не знаете. Ей крепко досталось, хлебнула горюшка. Родителей в 16 похоронила, бандиты прохода не давали. Бабушка-единственный родственник, который у нее остался, умерла, когда Лере 20 исполнилось. Мишка, муженек ее, падла проклятая, всю жизнь ей искалечил, а девчонка не сломалась, всего сама добилась-трудом каторжным. Вы знали это Саша? Знали? Отвечайте?

– Нет, не знал.

– Вы и знать, скорее всего, не желали.Она мне про вас и ваши отношения, особенно, ничего не рассказывала. Но зная ее характер, как она чужие беды да горести на себя берет, вам в лицо скажу. Ей вы, небось, все про себя вывалили, а в ее душу не заглянули, не досуг было! Так, ведь?

– Так.

На кухне воцарилось молчание.

– Рита вы во всем правы. Но может быть, вы расскажете, что за человек был ее муж, и что между ними произошло на самом деле? В записке Лера говорит, что уехала его искать. Необходимо понять так ли это на самом деле.

– Да, так, так! Я всегда боялась, что этим дело закончится. Не выдержит, начнет его искать. Сука он порядочная. Я не хочу всех подробностей рассказывать, не имею права. Сама вам расскажет если захочет. Если вернется,-Рита всхлипнула.

– Рит, прекрати. Найдется Лера, конечно найдется.

– Вы не понимает! Вы не знаете! Он садист, изверг, фашист. Им нельзя встречаться, никак нельзя. Любил он ее безумно, и так же ревновал. Словно бес в него вселялся, стоило к Лере кому-то из мужчин подойти или заговорить. Тот день, когда Михаил исчез, закончился для Леры сотрясением мозга, сломанными ребрами и рукой. И это не самое страшное. Он бил ее хлыстом, как собаку. Спина, голова, ноги-места живого на Лерке не было. Теперь представьте, что будет, если она его найдет?

Что Сашенька побелели? Страшно стало? И знайте, всю эту кашу вы с Теодором заварили, из-за вас она… Лучше бы и не было вас никогда в ее жизни,-Рита не смогла продолжить, голос сорвался, девушка заплакала.

– Рит, не нагнетай. Михаила еще найти надо.

– Она знает где его искать?

– Что вы сказали?-Александр побелел еще сильней. – Повторите!

– Что слышали! Лера знает где Михаил.

– А, вы? Рита, вы знаете?

– Я нет. Она мне так и не сказала. Отмалчивалась всегда.

– Тогда с чего ты решила, что Лера в курсе?

– Сема, я что дура? Я, что не видела, с какими глазами она о нем говорила, вспоминала? И к тому же, однажды, Лера упомянула, что знает куда он ушел, но когда я начала расспросы, отшутилась. Я то думала у нее хватит ума эту историю похоронить.

– Рита, вы, даже приблизительно, не представляете где он может быть?

– Даже приблизительно, не представляю. Михаил человек состоятельный. Конечно, когда ушел о Лере позаботился, так сказать, компенсировал ущерб. Оставил квартиру, машину, прибыль от продажи бизнеса, но я думаю, это не единственное, что у него было. Как вы понимаете, Лерка ничего не взяла, счет открыла на его имя, и все активчики туда перевела. Сказала: «Пусть лежит до его возвращения».

Предвкушая ваш вопрос, скажу, что я первым делом, когда ее записку прочла, эти бумаги проверила. Лежат на месте, целехонькие-все договора на открытие банковского счета, все выписки, ничего не пропало. И что самое любопытное, в чем была в том и исчезла.

– Ты, что все ее вещи до единой знаешь?

– Семен, если ты не в курсе, у меня сеть собственных ателье, и какое-никакое имя в мире моды. Лера мой постоянный клиент. Почти весь ее гардероб-это мои коллекции, многие вещи разработаны для нее, единичный экземпляр.

– У тебя сеть ателье?

– Да.

– Насколько крупная?

– Это имеет значение?

– Конечно, имеет.

– Какое?

– Твой доход должен быть меньше моего.

– Да, Семен, мое предположение о твоей контузии-верно. И о том, что ты ку-ку и неадекват, это тоже про тебя. Если тебе так интересно, вот сумма, которую приносит мне мой бизнес в год,-и на картофельной запеканке Рита ножом вывела сумму.

Семен кисло улыбался, Александр удивленно приподнял бровь.

– В принципе, нормально. Для ателье-солидно!

– Мальчики, вы меня не поняли. Это не рубли. Это евро.

Саша присвистнул. Семен совсем загрустил.

– Чем-то мы ротный с тобой в жизни не тем занимаемся.

– Завидуйте молча. Сема, чтобы у тебя не было комплекса неполноценности, скажу-основное вложение, в самом начале, сделал мой отец. Так, что базис мне дали, а дальше сама, все сама.

Беседу прервал звонок телефона.

– Теодорка, очухался. Алло, супермен, это ты? Это человек паук-прием!

– Сем, кончай свои шутки! Я сейчас не расположен к юмору и юмористам.

– Значит, женился, таки! В пятый раз?!? Мы тебя искренне поздравляем!

– Мы это кто? Кто там меня так искренне поздравляет?

– Я и Сашка.

– Не говори мне про него.

– Не хочешь, не буду. Как невеста? Ягодка?

– Ага. Волчья. Пока я спал полностью опустошила две кредитки. Как? Как такое возможно? Причем, всего за два часа! Весь номер барахлом завален-трусы, платья, лифчики, духи, и снова на шопинг собирается. Я уже Стасу-нашему юристу позвонил, чтобы начинал дело о разводе. Жесть.

– Быстро ты в этот раз. Стареешь?

– Семен, говори, что хотел. Я тебе уже сказал мне не смешно.

– Лера пропала. Ты, что-нибудь о ней знаешь?

– Ну, надо же!-Голос Теодора заметно повеселел. – И это я –быстрый? А Сашок тогда, что-реактивный? Моя то женушка со мной в постельке, а его невестушка где? Тю-тю? Смылась под шумок или нового кавалера завела?

– Почему ты решил, что Лера ушла от Саши?

– Ты же сам сказал.

– Я сказал, что она пропала, из собственной квартиры, ночью, после вашего скандала.

Воцарилась тишина.

– Теодор, Теодор. Алло, алло!?! Ты куда пропал?

– Да, решаю, как мне тебе из Парижа морду набить, за все твои сегодняшние приколы. Я думал, и правда, что-то случилось.

– Пропажа Валерии в число экстренных происшествий не входит?

– Семен, прекрати идиотничать. Уехала твоя Лера, с твоим же дружком, в Москву. С него спрашивай.

– Не уезжала она ни с кем, никуда.

– Мне соседка сказала!

– Старая карга из квартиры напротив?

– Ну, да.

– Так она не в своем уме. Ты об этом не подумал?

– Не подумал. Выходит, Лера, с Сашкой не уезжала, не улетала, не вместе они? Голос Теодора стал еще веселей? Во, дела!

– Нет, не вместе. Ее нигде нет, и никто ничего о ней не знает.

– Ерунда! Не может быть! Спроси Сашку.

– Сто раз спрашивал. Ему соседка то же самое сказала, что и тебе. Якобы, Лера улетела в Москву с женихом, то есть с тобой. И он так же, как и ты свалил-не солоно хлебавши.

– Подожди Сема, если она не с ним и не со мной, тогда с кем? Где она?

– Дошло наконец, Аллилуйя! Ангелы в раю рыдают от умиления. Давай сначала разговор начинать. Что ты знаешь о Валерии и этой истории?

– Я приехал утром, поднялся на этаж, звонил, стучал, вышла бабка из квартиры напротив и сказала, что Лера улетела с Сашкой в Москву. Я психанул, вызвонил Таньку, быстренько тур первый попавшийся купил, и мы улетели. Все! Больше я ничего не знаю.

– Понятно.

– Сем, что совсем никакой информации?

– Совсем. Никакой. Всех кого я мог-подключил. Она не уезжала на поезде, не улетала на самолете, машина на стоянке, мобильный не взяла.

– О, а подругу, подругу ее ты спросил? Маргариту!

– Рита рядом со мной. Тоже, ничего не знает.

– Так не бывает, чтобы человек бесследно исчез, чтобы ни единой зацепочки.

– Одна есть.

– Говори.

– Записка Валерии, в которой говорится, что она отправилась искать Михаила-своего бывшего мужа.

– Не может быть? Да, вы, что? Какого мужа? Он маньяк.

– Тем не менее, в записке она пишет о нем.

– Нельзя допустить, чтобы они встретились. Я видел фото того, что он с ней сделал десять лет назад. Вылечу первым возможным рейсом.

– Как хочешь. По-большому, счету ты здесь не нужен. Наслаждайся медовым месяцем в городе всех влюбленных. Я дал своим ребятам запросы. Вся информация проверяется. Сейчас отслеживают автобусы, туристические агентства, и прочие возможные варианты того, как она могла уехать. О пропаже мы пока не заявляли, но, наверное, надо сообщить. Пусть, официально начинают розыск. Мы очень надеялись, что вы вместе.

– Я прилечу завтра, максимум послезавтра.

– Зачем?

– Я люблю ее и никому не отдам.

Александр, слышавший весь разговор, устало закрыл глаза.

– Лерочка, где же ты, малыш? Где?

Глава 3

Лера, с трудом, открыла глаза, руки тряслись. Девушка ничком лежала на снегу посреди лесной поляны. Рядом с ней горело пламя костра, кто-то пел тихим голосом.

– Кто здесь?

– Не признала меня, милая?

– Славия? Вы?

– Кому же еще тебя встречать, как ни мне?

– Где я?

– Дома! Только, много веков назад. Вставай! Студеная земля негоже разлеживаться. Так и до лихоманки недалече. Пойдем в избу, там я тебе отвар целебный приготовила, знаю, что ты сейчас испытываешь.

– Знаете?

– Конечно, милая. Не ты одна между мирами да веками перемещаться умеешь. Пойдем, говорю. Опирайся на меня, моя избенка близехонько, быстро дойдем.

В избе было тепло от жарко натопленной печи. Лера никак не могла согреться, девушку лихорадило.

– Эх, ма! Это же надо было так вырядиться! И я стара-хороша, тулупчик тебе не догадалась прихватить. Кто же думал, что ты в летнем наряде в зиму явишься. Пей, живо! Сейчас согреешься и все, как рукой снимет.

– Что это? Кофе?

– Ага, черный! Арабика-крупного помола, средней обжарки. Балда! Десятый век на дворе! Про кофе на Руси еще не слыхивали. Отвар целебный, на травах.

– Десятый век?

– Он, голубушка, самый. Точнее, его конец.

– Славия, а Миша где?

– Кто его бобыля знает? Бродит где-то себе, по обыкновению. Лютого ищет.

– Как это? Я же к нему шла. Его искала. И почему бобыля?

– Кто он, если не бобыль? Один живет, как перст. Ни избы, ни жены, ни девки. Об тебе, наверное, все печалится.

– Раз про него знаете, значит он здесь бывает?

– Захаживает. Иногда, живет у меня, недолго. Все молчит. Первое время, в лесу-на заимке княжеской обретался. Тебя ждал. Каждый вечер на поляну ходил. Костер разведет и смотрит, смотрит на пламя. Потом перестал и несколько лет не было о нем ни слуху ни духу. Он ведь между мирами ловко ходить научился, может, и не здесь был вовсе. Недавно воротился и меня к тебе отправил. Ты нашу встречу и гадалку Славию на всю жизнь запомнить должна,-старуха засмеялась.

Лера улыбнулась в ответ.

– И не говорите! Страху натерпелась с вашей помощью, думала, что с ума сошла. Миша, вас отправил ко мне? Зачем?

– Предупредить. Зачем же еще? Время на исходе. Двое скоро погибнут. Кто эти двое, решать тебе, девонька.

– Я ничего не понимаю! Я запуталась! Почему я должна, что-то решать?

– Ты заварила, тебе и расхлебывать!

– Я!?!

– Лерочка, обрывки истории ты уже знаешь, пора узнать ее целиком, всю, без утайки.

– Вы мне расскажете?

– Рассказать не расскажу. Смотри лучше сама, своими глазами. Кто ты, какого роду племени, что произошло во времена стародавние, когда была ты не Валерия Сергеевна – финансовый директор крупного предприятия, а простая деревенская девочка –Милана, дочь Михася и Любани.

Как по волшебству, перед Валерией возникла чаша, наполненная водой,-Лера, удивленно отшатнулась.

– Неужели, никак не привыкнешь к чудесам? Пора бы уже! Клинок у тебя есть, чуть надрежь палец, капни кровь в воду.

Лера исполнила все, как велела старуха.

– Смотри, Лера, внимательно! Ничего не упусти! Судьба, теперь, в твоих руках.

– Чья?

– Твоя собственная и того, кого любишь больше жизни своей.

Глава 4

– Тятя! Тять, куда мы идем? Ты обещал, что скажешь, а все молчишь. И мамка, зачем пирогов столько напекла? Еле корзину тянем! Кому в лесу пироги нужны? Ну, тять! Ну, скажи! Лешаку? Русалкам? Так, мамка их не жалует. Им бы она так не старалась. И с грибами, и с ягодами, и курник.

Михась повернулся к дочурке, потрепал по волосам.

– Плат потуже оберни, все косы наружу. Сейчас Лешак схватит и унесет, не откуплюсь я от него пирогами.

– Не унесет, он добрый. Пойдем домой я устала. Мы так далеко с тобой никогда не уходили. Вот, я мамке скажу, она тебя заругает!

– Не скажешь, ты у меня добрая. Пришли мы уже дочка. Вишь изба какая! Не изба, а хоромы настоящие.

– Ничего не хоромы, у нас дома лучше. Мне здесь не нравится. Пошли домой, тять. Мне страшно.

– Это твой новый дом девочка,-из-за раскидистого дуба вышел Лютый. – Молодец, Михась! Сдержал слово! И я свое сдержу. Как за родной за ней смотреть буду, всему, что сам знаю-обучу. Ведьмой дочь твоя станет. В богатстве и почете жить ей суждено. Верь мне Михась и не страшись, Милану отдавать. Вижу, как глаза твои горят, ненавидишь меня. Зря ты это. Судьба у девчонки сегодня вспять повернулась. Не бойся за Милану, уж коли ты без утайки ее привел, не спрятал, не сбежал, приходи, когда пожелаешь.

– Правду говоришь колдун? Как захочу прийти-смогу?

– Правду!-Лютый усмехнулся. – Только имей ввиду, дела тут странные твориться станут -ведовство, это тебе не лапти плести! Не забоишься?

– Ты за мой страх Лютый не переживай. Дочку береги. Коли, что случится с ней, я на твою волошбу не посмотрю, найду, где бы ты ни был! Хоть из под земли достану.

– Ладно, Михась, не серчай. Я тебе это к тому говорю, чтобы один ты приходил. Понятное дело, и деревенские из любопытства прибегут. Шило в мешке не утаишь, но у меня от глаз чужих много средств имеется. Будь аккуратней, когда к нам идешь.

Михась ничего не ответил Лютому, присел на корточки перед дочуркой.

– Миланушка, горлинка моя, я сейчас уйду, а ты останешься с ведуном. Верно он сказал–это твой новый дом.

– Тятя, за что ты меня ему отдаешь?-девочка не плакала, она лишь смотрела на отца широко распахнутыми глазами, не понимая, почему ее привели в лес и хотят оставить у чужого мужика. – Я же всегда по хозяйству помогала и много не ем никогда. Мамка всегда соседкам жалуется, что все дети как дети, а я ем, что птичка. Почему тять? Я в лес бегаю без спроса, но я не буду больше. Не отдавай меня ему. Не отдавай!

– Милана, девочка, что ты такое удумала? Как такое в голову могло тебе прийти? Никто тебя никому не отдает. Что ты? Радость ты моя и мамкина! Просто, ты не такая, как все. Вспомни, и зверей ты понимаешь, и птиц лесных, и с Лешаком разговоры-разговариваешь, и в лесу всегда путь дорожку ведаешь. Нет таких в наших деревне, и во всем белом свете не сыскать. Вот, ведун тебя и заприметил, выбрал в ученицы. Волошбе выучит, а я к тебе приходить стану, и Лютый тебя домой обещал отпускать.

– Не такая, как все? Какие они-все? Почему я не такая? Я не хочу. Я больше не буду ни с кем разговаривать, ни со зверьми, ни с птицами, только с ребятами. Не отдавай меня, тять! Не отдавай!

– Михась, прощание затянулось. Тебе пора. Не рви сердце ни себе, ни девчонке.

– Твоя правда Лютый. Провизии я принес. Вам с Миланой надолго хватит. Пироги Любань напекла, караваи, крупа тут, мука да еще всякая снедь. Я буду заходить. Береги мою дочь, пуще себя береги.

– Сберегу. Иди, Михась. Легкого тебе пути.

Михась развернулся и быстро пошел от избы. На пригорке оглянулся, хотел в глаза дочери посмотреть на прощанье да не смог.

Милана сидела на земле, происходящее, казалось, больше не заботило ее. Девочка смотрела вдаль своими бездонными, синими глазами, из которых текли слезы.

– Сидеть долго собираешься? Заходи в избу!

Девочка не реагировала на приглашение Лютого.

– Упрямая! С характером! Ну сиди, сиди.

Через несколько минут из избы заливисто лая, повизгивая и подпрыгивая, на ходу, вылетел щенок. С разбега, налетел на сидящего у крыльца ребенка, растянулся перед девочкой на пузе, тут же схватил край сарафана, стал теребить и поскуливать, прося с ним поиграть.

Милана недоверчиво смотрела на собаку.

– Песик. Ты откуда в лесу? Ой, а, что у тебя с лапкой?

– Ему ее сломали. Не ходил он. Я его подобрал. Лечу.

Милана, исподлобья, смотрела на ведуна, но отвечать не спешила.

Тем временем, пес потянул ноздрями воздух и залаял.

– Пироги учуял-шельмец. Вкусно пахнут. Угостишь? Или сама все съешь?

Девочка быстро сняла с корзины ветошь, достала пирожок, разломила.

– Кушай, кушай, Лешачок и расти большой.

– Как ты его назвала?

– Лешачок! Я дома всем животинам имена дала. Мамка ругается. Негоже говорит, скотину именами кликать. А, я тихонечко, чтобы никто не слышал.

– Лешачок, так Лешачок. Подходит ему имя. Смотри-егоза какая, уже доел, добавки выпрашивает.

Действительно, пес проглотив пирог, сыто облизывался и преданно смотрел в глаза ребенку.

Милана засмеялась.

– Умный и глаза честные-пречестные, а сам, то и дело, на корзинку косится.

Лютый улыбнулся девочке в ответ.

– Меня попотчуешь? С утра маковой росинки во рту не было, и печь я сегодня не растапливал. Забыл. Лешачку твоему травы целебные собирал, чтобы снадобье изготовить.

– Ты? Травы собирал? Врешь, поди?

– Почему вру?

– Разве мужицкое это дело травы собирать?

– Я не простой мужик, девочка. Колдун-я. Так, что? Пирогом угостишь?

– Ешь. Мне не жалко,-Милана протянула Лютому корзину. – Сверху с грибами, внизу сладкие с ягодой.

Лютый взял пирог, надкусил.

– Вкусно. Сама то, печь такие умеешь?

– Нет. Мамка к тесту меня не подпускает. Говорит–мала еще. Зато, ягоды и грибы для начинки я летом собирала, еле лукошки до дома донесли. Ты и правда, для Лешачка снадобье целебное сделаешь? И он поправится?

– Конечно, поправится. Он уже на своих лапах бегает. Зимой не вставал. Если хочешь, я и тебе покажу, как такую мазь изготовить. Ею и людей лечить можно.

Глаза ребенка загорелись интересом.

–Только Милана торопится надо, травы до заката целебную силу держат. Как солнце зайдет, считай, все пропало. Если хочешь мне помогать, бери Лешачка да заходи в дом. Сначала надобно отвар целебный запарить, а для того печь истопить. Ты печь топить умеешь?

– Умею–не ответила, а прошептала девочка.

– Тогда и с моей печуркой справишься. Пойдем в избу, что -ли. Или боишься меня до сих пор?

– Никого я не боюсь! Девочка поднялась, отряхнула крошки с одежды и решительно пошла к избе. Если бы она хоть на миг обернулась, то увидела, как довольно улыбается ведун.

– Эх, Лешачок, Лешачок, не зря я тебя зимой спас! Удружил ты мне сегодня братец. Еще чуток со мной в горнице поживешь, а потом все-на привязь отправишься. Твое дело-дом и хозяйку новую сторожить.

Пес внимательно посмотрел на колдуна, вильнул хвостом и залаял, будто отвечая: «А, то как же! Самое мое собачье дело- службу нести!»

Милана, насторожено, оглядывалась по сторонам. Из сеней девчушка попала в просторную горницу, окна в которой были огромными и занавешены чем-то прозрачным. Девочка подошла ближе, дотронулась рукой, то, что она приняла за занавеску, оказалось очень толстым и прочным.

– Эко диво!

Малышка отступила на шаг, перевела взгляд на обеденный стол-маленький, квадратный, он стоял у окна, и к нему были придвинуты три стула красного дерева с резными подлокотниками. На столе расположилась какая-то невиданная утварь, предназначение которой ребенку было неведомо.

– Как у князя в палатах белокаменных! Даже, тятя в сказках своих такого бы придумать не смог.

– Осмотрелась? Нравится?

– Что это? Девочка указала Лютому на окно.

– Это-стекло.

– Стекло?

– Да. Так на Востоке закрывают окна, чтобы в горнице было много света.

Я тебе потом расскажу и не о таких чудесах, если захочешь.

– А, на столе, что стоит?

– Фарфор, он из самого Китая. Тарелка, чайник, чашки. Ты из чего дома ела и пила?

– Из миски. Тятя на ярмарке купил, а еще и сам их летом режет. Он по дереву мастак. У нас дома и глиняные есть.

– Ела из миски, станешь из тарелки, спала на печи, станешь в кровати, как у бояр жизнь твоя потечет.

– Я домой хочу. К маме! Отпусти меня,– губы ребенка предательски задрожали.

– Я не держу тебя девочка. Захочешь уйти, сразу уйдешь. Только, может, попробуешь? Погостишь? Кое-какой науке ведовской подучишься, чтоб отцу с матерью помогать. Занедужит вдруг кто, захворает али лихоманка приключится, или как с Лешачком–беда, ты помочь, завсегда, сумеешь.

– Разве я смогу?

– Конечно. У тебя есть дар, я чувствую это. Да, ты и сама знаешь о нем. Оставайся у меня до Купалы. После костров летних решишь-уходить или продолжить обучение.

– Ты меня отпустишь?

– Я, и сейчас, не держу. Иди Милана.

Лютый наклонился над печью, выгребая остатки вчерашней золы, давая понять, что разговор окончен.

Девочка озиралась по сторонам, не зная, как поступить. Вдруг, в избе раздался странный шорох, возня. Рядом с печью, в самом темном уголке, заухало: « Фыр-фыр-фьют, фыр-фыр-фьют.»

– Проснулся, Дикошарый? Тихо, тихо. Распречитался! Гостья у нас, не спугни.

– Лютый кто там?-Милана говорила шепотом.

– Испугалась? Не бойся. Совенок это.